На шипах

Угрюмый африканец ступил на беговую дорожку, я встал рядом, а справа на старт вышел горячий кавказец. Теперь пришел наш черед определить «последнего героя». И я не собирался ударить лицом в грязь.

Поначалу я с легкостью держал заданный темп. Но порхания были не долгими. С каждой минутой становилось сложнее дышать, колено снова напомнило о себе, покалывая при каждом подскоке. Кавказец быстро сдался и уже на полпути остановил станок. Африканец же, наоборот, скакал как гепард и даже не успел вспотеть, что меня раздражало и сбивало с толку. Жуткой изжогой мучился живот, усталость пожирала каждый участок тела. К горлу подходила тошнота, но я продолжал забег.

– Зачем тебе это надо? – ласково шептал внутренний голос. – Нажми на кнопку, выйди из игры. Отдохни, попей чая, скушай вкусный десерт.

Ноги продолжали бег. Они уже заплетались, но все равно сменяли одна другую, что бы сделать новый толчок. На табло оставалась всего лишь минута. Африканец уже выполнил норматив и смотрел на мои муки с легкой ухмылкой.

– Тебя же все равно не возьмут. – продолжал шептать внутренний голос. – Зачем им сбитый летчик, забывший о футболе на целый год? К чему эти мучения? Остановись.

Рука так и тянулась к кнопке, но позорно возвращаться домой, проявив малодушие. Я лучше умру, чем сдамся. Усталость – враг, с которым невозможно договориться. Я закрыл глаза и продолжил бег. И даже прибавил темпа, чтобы назло проклятой лени быстрее закончить мучения. Еще четыреста метров и все. Всего один мысленный забег вокруг поля и я выдержку испытание. Пересохшее горло давило на нервы, развязался шнурок, но дух был не сломлен. Я уложился в норматив.

Гонка на месте измотала меня как коня. Сойдя с дорожки, я рухнул на пол, жадно глотая воздух. Вокруг глаз витали мифические мошки, все кружилось и скакало до тошноты.

– Так закаляется сталь! – Сказал Козлов, нависнув надо мной густыми усами.

– Ну ты и физрук. – Подумал я, отходя от безумной горячки и испытывая настоящий кайф от чувства собственного достоинства.

– Поздравляю. Вы сдали экзамены. – Козлов делал последние пометки на листочках, вкладывая каждый в отдельное досье. – Мы с тренером вас одобрили и будем рады видеть в команде, но последнее слово за президентом клуба. Насколько я знаю, он готов подписать лишь одного, но с кем черт не шутит, может возьмет и всех! Удачи, ребята!

Глава 13. Старикам здесь не место

Можно считать, что огонь и вода были пройдены, и осталось уместиться в медную трубу, не застряв в ней после встречи с таинственным руководством, столь щедро ударившимся в футбол. Судьбоносная встреча ожидалась не сразу и у меня было пару часов на то, чтобы прийти в порядок и немного отдохнуть. В конце концов, я сделал все, что от меня зависит и имел право расслабиться.

Приятно, когда в далеком и холодном крае есть кто-то знакомый. И в этом мне повезло, так как в Пегасе одним из первых оказался мой старый приятель Виктор Субботин.

С Субботой (так называли его в команде) нас связывали долгие годы дружбы, начавшейся еще в девяностые, в то время, когда мы оба выступали за Торпедо. Двухметровый великан с длиннющими руками самоотверженно защищал линию ворот. Спокойный и начитанный, простой ростовский парень слыл хорошим собеседником. И я искренне радовался встрече с ним.

Тесная и шумная столовая никак не мешала утолять аппетит, нагулянный с подмосковных лесов. Голодные футболисты гремели посудой. Толстая повариха раскидывала половником порции вареного картофеля, а в воздухе плавал запах жаренной рыбы. Мы с Субботой сидели за столиком у окна, восполняя потерянные после ударной тренировки силы.

– Не ожидал тебя тут увидеть. – Сказал он, наматывая макаронину на вилку. – Был уверен, что ты завершил карьеру.

– Я тоже был в этом уверен. – Ответил я, слегка скривив рожу от кислого, добавленного в чай лимона.

– Тебя можно поздравить?

– Лишь отчасти. Последнее слово за президентом. Вот жду встречи с ним.

– А! Ну удачи!

– Это сарказм?

– Нет. Удача – неотъемлемый атрибут любого успеха, а в твоем случае, так тем более. Алексей Александрович человек специфичный, самобытный и одиозный. От него никогда не знаешь чего ожидать.

Суббота ухмыльнулся. Его небритая мощная челюсть жадно перемалывала кусок вареного мяса, не оставляя тому ни единого шанса уцелеть. Руками, похожими на кувалды, он уверенно орудовал ножом и вилкой, расчленяя добычу.

– Алексей Александрович это президент?

– Да, президент это мягко сказано. Он тут царь и бог, основа основ и главный благодетель для всех, кто вошел в проект под названием Пегас. Человек, прямо скажу, сложный и совершенно не футбольный. В каком-то смысле самодур, но лишь благодаря нему у нас появился шанс играть, зарабатывать хорошие деньги и верить в светлое турнирное будущее. Сам он в футбол никогда не играл, да и к спорту отношения не имеет. Не удивлюсь, что он споткнется уже на ста метрах. Он старший сын богатого папочки и даже в свои сорок продолжает играть в игры. Вечно сидит за компьютером и шпарит по мышке с клавиатурой. При этом имеет свое представление о футболе. Пытается идти в ногу со временем, даже тренера иностранца позвал.

– Да, весело тут у вас.

– Не то слово. Более того. Команда набирается практически с нуля и он активно участвует в подборе игроков, не жалея денег на трансферы. Ты Женю Чичикина знаешь?

– Ммм, нет.

– Еще познакомитесь. Шустрый парень, весельчак, в Уралане играл. Гитарист от бога. Но не в этом суть. Его Алексей Саныч нашел сидя за игрой «Футбольный менджер». Да-да, сидел , играл, увидел там виртуального парня, прокачал его и, обана, – суперзвезда, за которого бьются Манчестер и Реал. Но то игра, а он и в жизни решил попробовать.

– И что? Никто не отговорил? – удивился я.

– Конечно же нет. С ним кроме батюшки никто не спорит. Опасно.

– Батюшки?

Суббота взглядом показал на окно. За ним в окружении льда и снегов стояла деревянная часовня с большим колоколом и золотым куполом.

– Да, Алексей Саныч очень набожный человек. Раньше он таким не был, но когда у него заболел ребенок, никакая медицина не могла помочь, несмотря на все его финансовые возможности. Он уже отчаялся и ненавидел весь мир пока не вытащил отца Тихона, монаха отшельника, живущего в тайге. Говорят, обладает божественной силой, но я в это не верю. А вот Алексей Саныч верит. Его дочь резко пошла на поправку, а отец Тихон стал главным советником президента. И если он кого и слушает, то только его. А так президент – человек настроения, когда он доволен, то всем хорошо, а когда зол, то лучше ему на глаза не попадаться. А настроение у него меняется резко, часто и неожиданно. Поэтому каждый поход в его обитель – большой стресс. Ведь всегда можно попасть под горячую генеральскую руку.

– Генеральскую?

– Ну да. Он генерал казачьих войск. На урале ведь тоже есть свое казачество, вот он у них-то в почете. Однажды Козёл к нему зашел не вовремя, так тот его нагайкой отстегал.

– А он что?

– Что-что. Стоически выдержал и вышел с окровавленной спиной. Теперь приходит редко и на цыпочках. Зарплаты-то хорошие, лишаться их никто не хочет. Ведь столько сколько здесь, нигде больше не дадут. У этих ребят денег много. Поэтому лучше пять минут унижения, чем год нищеты.

– Да уж. Я думал новый век мы открываем с чистого листа. А тут все как раньше.

– Ну не все конечно. Таких денег, раньше не платили. Будешь? – спросил он, просовывая под столом бутылку с пивом.

– Нет, что ты. – Категорически ответил я.

– А зря. Говорят, восстанавливает силы.

– Не пойду же я выпивший на встречу с главным. А то еще отстегает нагайкой.

– Да, лучше не рисковать. Но обычно он игроков не трогает. В основном это участь тренеров и персонала. Так что сильно не переживай.

Но я переживал. А после услышанного, так и вовсе заволновался. Кому охота получать плеткой по заднице? В одночасье, я, убегая от подмосковных бандитов вляпался в православное казачество и еще не известно, что хуже. Но пути назад уже не было и мне ничего не оставалось, как идти без оглядки навстречу судьбе в лице загадочного президента.

Разделенный с другом обед помог немного расслабиться и не ерзать в просторной приемной в ожидании важной встречи. Вместе с двумя другими счастливчиками, прошедшими тернии отбора, я сидел в мягком кожаном кресле. Атлетичный африканец угрюмо смотрел в пол, сцепив в замок костлявые пальцы рук. Очевидно, что он ни слова не понимал по-русски, а каждое обращение воспринимал если не с враждебностью, то с полным равнодушием. Другой победитель тестового забега был куда более позитивным и с карандашом в руке, сложив ногу на ногу, копошился в кроссворде. Я тоже листал журнал, но глаза не вязали буквы в единое целое. Уж больно сильным было волнение.

Сама по себе приемная представляла обширную комнату, чем-то походящую на джунгли. Кругом стояли горшки с фикусами и кактусами, а у окна, красиво прорастала финиковая пальма. Симпатичная секретарша сидела за стойкой, динамично коммуницируя между телефоном, посетителями и боссом. Юная, но уверенная, она здорово справлялась с ролью стража на входе в пещеру дракона. Помимо нас, блуждающих футболистов, в приемной были и другие, возможно даже не очень связанные с футболом люди. Одетые в деловые костюмы, обвешенные престижными атрибутами, от часов до перстней, в другой ситуации они выглядели бы важными и уверенными в себе людьми. Но, приближаясь к двери, украшенной надписью «ПРЕЗИДЕНТ ПФК «ПЕГАС», они походили на смертников, идущих на казнь. За дверью раздавался рык, громкие матерные слова пулеметной очередью громыхали, заставляя корчиться ожидающих. А выходящие, выскакивали бледными призраками, словно приговор был приведен в исполнение. Вот и мы ждали своего вердикта.

Шаркая по коридору, в приемную вошел Дмитрий Козлов. Румяный и напомаженный, с тремя папками подмышкой, он походил на закрывшего следствие колобка. Дождавшись кивка секретарши, он прошмыгнул в дверь. Я с волнением смотрел на часы, ожидая его возвращения. Ведь прямо сейчас за дверью они, возможно, решают мою судьбу. Секундная стрелка издевалась, медленно ползя по циферблату. Какие-то пять минут казались бесконечной пыткой. Глухой матерный бас продолжал долбить по нервным сплетениям. Мне даже послышался свист ногайки. Дверь распахнулась и Козлов выскочил оттуда с легкостью мотылька.

– Заходите. – Сказала секретарша. Мы вздрогнули и змейкою направились за дверь.

Внутри было холодно, как в настоящей пещере дракона. Когда мы вошли внутрь, колени у меня затряслись. Толи от волнения, а может от сквозняка, доносившегося из свистящего на стене кондиционера. Сама комната скорее походила на музей, нежели деловой кабинет. Обитое лакированным деревом пространство было обвешено сувенирами и трофеями. Торчащие из стен головы медведя и кабана смотрели друг на друга с противоположных сторон. В левом углу возвышался, обрамленный золотом, иконостас, правее висела сабля. Множество почетных грамот, шахматкой украшали одну из стен. На дубовом шкафу аккуратно соседствовали казацкая папаха и огромная бутылка с изображенным на этикетке белым крылатым конем.

Хозяин кабинета сидел в самом центре за огромным столом, заваленным горою бумаг. Уставившись в монитор, он громко хлопал по клавиатуре, не обращая на нас внимания. Сжатые до предела губы, подобно плотине, сдерживали поток нескрываемого в глазах гнева.

Мы, прижавшись задницами к стенке, скромно стояли возле двери, не решаясь его отвлечь. Пусть занимается своими делами. Они наверняка важнее. А мы подождем когда буря стихнет. Но буря не стихала. Он продолжал бомбить клавиатуру. По огромному пухлому лицу струями стекал пот, зрачки скакали, не выходя за периметр монитора.

Звонкое, русское слово БЛЯДЬ с грохотом выскочило из его рта и заставило нас содрогнуться. Компьютерная мышь, оторванная от системного блока, с треском разбилась о стену. И лишь тогда он глубоко выдохнул и посмотрел в нашу сторону.

Спичкой закурив сигарету, он встал из-за стола и направился в нашу сторону. Шаг за шагом, как огромный медведь он подбирался к своим жертвам, которые продолжали неподвижно стоять у стены. Скорчив недовольную рожу, он с недоверием посмотрел на меня, заставив почувствовать себя школьником, вытаскивающим на экзамене не знакомый билет. Было очень неприятно держать подозрительный тяжелый взгляд. «Неужели, я ему не нравлюсь?!» – поймал я себя на совершенно рабской мысли, но не стал ничего спрашивать, предоставив ему сделать первый ход.

– Я не работаю с агентами. – Сказал он, выпустив облако дыма.

– В смысле? – Переспросил я, совершенно не понимая его бреда.

– У меня кредо, я не веду переговоры с агентами. Всех договоренностей мы достигаем в прямом общении с игроками тед-а-тед, без каких-либо посредников. Сечешь?

– Так я игрок, а не агент.

Он отступил и взял со стола папку. Вынырнув из нее, он удивленно посмотрел на меня.

– И правда! Даже характеристики хорошие. А какой опыт. Но…

Не успел я расслабиться, как снова пришлось напрягаться. Ведь было совершенно не понятно, что на этот раз взбрело в его одиозную голову? Он испытывал меня взглядом, интенсивно выпуская из ноздрей дым, как какой-нибудь сказочный Змей Горыныч.

– У нас в команде ставка на молодежь. – сказал он. – А ты явно к ней не относишься. У тебя волосы уже все седые. Пенсионеры нам не нужны.

Я стоял как вкопанный, не рискуя пошевелиться, но бушующая внутри буря в далеко не самой лицеприятной форме прикидывала эпитеты на случай возвращения домой. Да катись оно все к черту! Хорошо, хоть пять минут позора подходят к концу.

Президент клуба продолжал копаться в папках, делая последние размышления. Угасающая нить надежды щекотала и подразнивала меня. А вдруг все-таки повезет? Но не повезло!

– Я выбираю негра. Они сейчас в тренде. – Сказал он, собираясь пожать руку статному африканцу.

Телефонный звонок отвлек его от процессии и вернул к столу. Буркнув в трубку, президент клуба вновь погрузился в компьютер. Он неистово долбил пальцами по клавиатуре, снова позабыв о нас.

Африканец ничего не понимал по-русски и совершенно запутался. Единственное знакомое ему слово «негр» звучало весьма обидно, однако эмоция, с которой это было сказано, выглядела вполне дружелюбной. Он растерянно смотрел на нас, не решаясь двинуться с места. Мы продолжали стоять у двери, как три истукана. Никто не хотел отвлекать господина, ведь в эту секунду от его воли зависели наши судьбы.

Напряжение росло, президентские губы плотно сжались, а по округлым щекам заструился пот. Плотину прорвало быстро, и очередь матерных слов, раскатистым громом пронеслась по всей площади кабинета.

– Вот что за тупая игра! – Воскликнул он. – Все шло как по маслу, пока не уперся в эту сраную гонку. Уже третий день как не могу ее пройти.

Маленький лучик надежды засиял в моем сердце. Неужели удача решила повернуться ко мне лицом и, улыбнувшись беззубой улыбкой, сказала: «действуй»?

– А что за игра? Мафия? – Спросил я.

– Она самая. – Ответил он, наградив меня удивленным взглядом. – Играл что ли?

– Было дело. С гонкой тоже помучился, но пройти смог. Там главное знать секрет.

– Я так и знал! Неужели есть секретный ход, чтобы срезать путь?

– Нет, ее можно выиграть абсолютно честным способом. Давайте попробую?

Он встал из-за стола, уступая трон. Я плюхнулся в кресло, с трудом сдерживая под контролем трясущиеся от волнения руки. Прохрустев пальцами, я положил их на клавиатуру. Ретро-гонка готова к старту. Все просто. Нужно выйти в лидеры и идти им до конца, не допуская ошибок. Главное, не терять концентрации.

С первого раза я прошел эту чертову гонку. Президент наблюдал за происходящим с открытым ртом.

– Чудеса! – воскликнул он, затушив в пепельнице сигарету. – Учитесь, салаги!

Я вернулся в строй, ожидая окончательного вердикта. Не скрывая удовольствия, он досмотрел заставку, где герою игры надевали венок победителя. И лишь после этого подошел к нам.

– Молодец! – Сказал он, пожимая мне руку. – Ты в бога веришь?

– Да. – Солгал я.

– А крест где?

– Дома забыл.

– Больше не забывай. И не забудь его отблагодарить в сегодняшней молитве. Это он тебе помог. Ты тоже в команде. Свободны!

Я не верил ушам, которые за время пережитого стресса успели перегреться и покраснеть. Кто бы мог подумать, что какая-то игра, найденная в коридоре сыном, реанимирует мою профессиональную карьеру. Боясь спугнуть удачу, я не стал переспрашивать шутка это или нет, и тихо направился к выходу вслед за другими игроками.

– Стой! – Голос президента судорогой прошелся по моему лицу. Неужели все пропало? Так и не успев вышмыгнуть из кабинета, я застыл на его пороге.

– Что? – спросил я.

– Ты это, башку-то покрась. А то весь белый, как пепельница. Выглядишь как старый дед. А старикам тут не место.

Часть вторая

Глава 1. Исповедь

Не успели заржаветь шипы, свисавших со стены бутс, как футбол засосал меня обратно. И в этом не было ничего удивительного, ведь он полон прекрасных впечатлений, по которым я давно соскучился. Вынужденный характер возвращения и случайная череда сопутствующих событий, не отменяли того факта, что в глубине души я сам искренне жаждал вновь воссоединиться с игрой.

Далеко не все разделяли мою радость. Например, Таня. Она просто перестала отвечать на звонки, вновь вычеркнув мое имя из списка. Но я на нее не злюсь. В очередной раз между ней и футболом мой выбор пал в пользу игры. Новая жизнь диктует свои правила, да и выбора у меня, если честно особо-то и не было. Надо платить по счетам, а заработать быстрее чем на футболе у меня вряд ли где-либо получится. Как ателье для сапожника и кузница для кузница, футбол – мое ремесло. Ближайший год я проведу вместе с белым крылатым конем по имени «Пегас»!

Новый клуб приютил меня в тесной комнате спортивной базы. Несмотря на компактность, в ней поместилось все необходимое: две койки, шкафчик, телевизор и даже холодильник. Построенное еще в советское время, здание бывшего санатория неплохо сохранилось и до наших дней. Косметический ремонт немного освежил атмосферу спортивной базы, избавив коридоры от обшарпанных стен. В тесной комнатушке с видом на бескрайний лес, мне предстояло прожить долгие месяцы. Впрочем, грех жаловаться. В такой обстановке я чувствовал себя вполне уютно, тем более, что компанию составил отличный сосед.

– Что ты с собой сделал? – Заржал Суббота, указывая на мои почерневшие как гуталин волосы.

– Особенности трудоустройства. – Ответил я.

– Даже в футболе нужно сохранять товарный вид. Пегас вообще особенная команда, с кучей собственных причуд. Ну, добро пожаловать, сосед.

Субботин сидел на кушетке и, отложив завернутую в газету спорт-экспресс книгу, достал из кармана пачку папирос.

– Будешь? – спросил он.

– А можно? – недоверчиво переспросил я.

– Можно, только осторожно. Главное, чтобы фашист не заметил. А то устроит сладкую жизнь. Штраф впаяет, посадит на банку, а то и максималочкуустроит, так, что мало не покажется.

– Да уж. Не хотелось бы. А ты так и не завязал? – спросил я, взяв в руки папиросу.

– С курением или алкоголем?

– Да со всем.

– Завязал! – Он поднес к моему лицу зажженную спичку. – Я вообще не курю, разве только за исключением случаев, когда выпью. Да и пью только, когда волнуюсь. А поводов для волнения хоть отбавляй. Вот и приходится лезть в карман за папироской. Так что к черту правила, они и созданы для того, что бы их нарушать.

Вредные привычки сопутствовали Субботе на протяжении всей карьеры. Курево и алкоголь гирей висели на его крепкой шее, мешая триумфальному взлету. Поразительно, как такой умный и начитанный человек с философским мышлением пасовал перед выпивкой и табаком. Нас с ним роднили не только любовь к футболу и совместные игры за Торпедо, но и общие проблемы. От него тоже ушла жена. Готовая терпеть тяготы спортивных сборов, она тяжело мирилась с его запоями, а когда появились дети, ее позиции стали совершенно непреклонными и брак был расторгнут. Одиночество настолько понравилось Субботе, что он научился совмещать выпивку со спортом, но это привело к крушению иллюзий. А в свое время он был самым перспективным вратарем, на которого охотились гранды итальянского футбола. Его даже называли новым Ринатом Дасаевым, а агенты Ювентуса ринулись за ним в Ростов. А когда приехали, лишний раз убедились, что это настоящий талант. Они сами купили ему билеты и были согласны на любые условия, лишь бы подписать контракт. И, если бы не бутылка водки, выпитая им практически залпом после полученного приглашения, кто знает, может быть прямо сейчас Суббота конкурировал с Буффоном и ловил мячи Андрея Шевченко. Он просто проспал рейс и не попал на переговоры, так и оставшись в Ростове еще на несколько лет.

Я чуть не задохнулся после первой же затяжки. Папиросы«Беломорканал» оказались слишком мощными для избалованных фильтрованным куревом легких.

– Так, значит, тебя все-таки взяли. Я думал, что буду единственным ветераном. – Сказал Суббота, дождавшись окончания приступа кашля.

– Да, мне просто повезло. – Ответил я.

– Это хорошо, будет, что завтра на исповеди рассказать.

– На какой исповеди?

– На утренней. Как раз с духовником познакомишься. Отец Тихон интересный мужик.

– Не хочу я исповедоваться. – Возразил я.

– А придется. Духовник здесь второй человек после президента, а в чем-то даже и первый. Он дочку босса вылечил, а этого ни один врач не смог сделать. Он даже будущее, говорят, предсказывает. Он у нас и лекарь и психолог в одном лице. Хотя мне не помог, как болела спина, так и болит. В общем, все ему тут смотрят в рот. Пропустишь исповедь – штраф, не придешь в следующий раз – выкинут из команды. Так что готовься раскрыть душу. Хотя, на мой взгляд, наш столик с водочкой подходит для этого куда лучше.

Само слово «исповедь» вызывало в коленях дрожь. Страшно даже представить, как я, в темном холодном помещении обнажаю душевные тайники перед незнакомым бородачом, облаченным в черную рясу. Комплексы на сей счет тянулись из глубокого детства, когда я, десятилетним мальчиком, яростно болел за киевское Динамо. В целом, даже неважно откуда была команда: Москва, Тбилиси или Киев, куда важнее было то, что на груди у игроков прописной истиной красовалась буква «Д». В те времена наиболее ярко выступали именно киевляне, и всем сердцем я поддерживал их в борьбе за самый престижный европейский футбольный трофей.

Шестнадцатого марта семьдесят седьмого года я запомнил на всю жизнь. Вернулся со школы, сделал уроки, погулял с собакой, вымыл полы и даже помог маме с лепкой пельменей. Я сделал все, чтобы никто не смел отвлечь от события, которое ждал ровно две недели. Укутавшись голубым шарфом, я сидел на диване и, с собачей преданностью, пялился в телевизор. На черно-белом рябящем экране киевское Динамо отчаянно билось с мюнхенской Баварией в четвертьфинале Кубка Европейских Чемпионов. Соперники были достойны друг друга. Динамо, при молодом Валерии Лобановском, переживало лучшие времена.Двумя годами ранее киевляне завоевали Кубок обладателей кубков, сделав меня самым счастливым мальчиком на свете. Сейчас же, бело-голубые замахнулись на новую вершину. Осенью они раздавили как валяющийся в траве крыжовник югославский Партизан и греческий ПАОК, но теперь им противостояла лучшая команда Европы, и я верил, что Бавария будет бита!

Для выхода в полуфинал динамовцы должны сотворить чудо, ведь две недели назад в Мюнхене они проиграли в один мяч. Я заплакал всю подушку, узнав результат этой встречи. Но не все потеряно, ведь теперь в ответном матче можно рассчитывать на реванш. Игра беспощадно пожирала нервы. За восемьдесят минут игрового времени я так и не соизволил забить хотя бы один гол. Голевая засуха довела меня до нервного срыва, особенно когда в середине матча Олег Блохин не сумел реализовать пенальти. «Динамо-Динамо!» – кричал я, не жалея глотки. Наши команды еще ни разу не добирались до полуфинала Кубка чемпионов, шанс поставить рекорд таял, как мартовский снег. Я с трудом сдерживал слезы, ведь за оставшиеся десять минут нужно было забить два мяча. А если еще и пропустят, то пиши пропало. Помочь Динамо могло только чудо.

Мой отец убежденный атеист приучил меня надеяться только на себя, но мама сохраняла веру и даже хранила икону на шкафу в углу комнаты. Будучи папиным сыном, я во многом подражал его взглядам и разделял скепсис к религии. Но в этот вечер, когда до конца матча оставались считанные минуты, а уши накалились как угли, я подошел к иконе и начал молиться. Просил у бога о невозможном, чтобы Динамо забило два мяча и прошло дальше. Понимая, что ничего не дается просто так, взамен поклялся пройти обряд крещения. И когда в третий раз зачитывал заклинание, громкий голос с экрана меня перебил. «Пенальти!» – произнес он, отдавая медовым привкусом. Я не верим своим глазам. Леонид Буряк встал перед мячом, готовясь к удару. «Главное не промахнись, главное не промахнись!» – шептал я, сидя на коленях перед иконой. Не промахнуться было мало, надо было еще и забить. Ведь участником дуэли был никто иной как великий Зепп Майер – опытный вратарь, собравший все медали чемпионатов мира. Годом ранее чех Паненка унизил его экстравагантным голом с одиннадцати метров и теперь любой бьющий с точки превращался в его главного врага.