Мясная лавка

– Ну да…

– Одевайся и пойдем со мной.

Я натягиваю джинсы и майку и тащусь за Мэгги к большому столу в основном офисе.

– Яна, малышка. Ты слышала когда-нибудь про Александру Холмс?

Порывшись в старых поляроидных снимках на столе, она выбирает один и протягивает мне. На нем девушка, отдаленно напоминающая Викторию, – с длинными прямыми волосами мышино-серого цвета.

– Кажется, нет…

– Конечно, нет. А теперь: это кто?

Она подвигает ближе ко мне лежащий на столе номер Vogue. Очень коротко стриженная девушка с выбеленными вихрами и кольцом в носу показывает язык. Заголовок гласит: «Новая панк-революция».

– О, так это же Лекс! – Без фамилии, просто Лекс. Она была великой, когда я еще ходила в начальную школу.

– Яна, Лекс – это и есть Александра Холмс. – Она снова поднимает поляроидную карточку. – Это Лекс до того, как я с ней поработала. Что-то такое я в ней увидела и… сразу поняла. Ты должна мне довериться. Это то, что я умею. Найти алмаз среди углей.

С трудом верится, что это одна и та же девушка. Я не могу представить себе Лекс без ее коронной стрижки-пикси.

– Ладно.

– Уверена, душа моя?

– Гхм. Ну да. Если вы думаете, что это поможет…

– Я не думаю – я знаю. – Она улыбается так широко, что я вижу серебристые пломбы, и подмигивает мне.

Я улыбаюсь ей в ответ.

– Ладно. Только не надо выбеливать мне волосы!

– И в мыслях не было. – Она вынимает мобильник и набирает номер. – Привет, дорогая, это Мэгги из «Престижа». Может Реми поработать с одной из самых лучших моих крошек? Нужно изменить стиль. – Следует пауза. – Миленькая, а можешь ты просто сказать ему, кто спрашивает? – Еще пауза. – О, просто великолепно. Через полчаса будем.

О, как я смеялась над этими бедными дурочками из «Топ-модели по-британски», истерически рыдающими над своими золотыми локонами. Сейчас, блин, мне самой не до смеха. Я смотрю на себя в зеркало: вокруг шеи черная накидка с надписью «Реми-Лопес». Губы, как всегда, бледные. Глаза – испуганные до чертиков.

– Мэгги, дорогаааааааая! – К нам через весь салон, раздавая двумя руками воздушные поцелуи, как солистка миманса, бросается Реми, маленький человечек с аккуратной черной бородкой и татуировками по всей коже до подбородка.

– Реми, любовь моя, нам нужно сотворить супермодель.

– Dios mia! Ну-ка, кто тут у нас? – Он кладет руки мне на плечи.

– Я Яна.

– Ты прелестна. Что мы делаем?

– Ну, – вмешивается Мэгги, – нам нужно что-нибудь покороче, я думаю. Андрогин, но не совсем ежик. Оставь все-таки достаточно для укладки.

– Да! Скулы и подбородок! – Он пробегает рукой по моим волосам. – Хммм. Знаешь, о чем я думаю? Питер Пэн, Лайза Миннелли, Стелла Теннант, но смело, провокативно и небрежно.

Что? На каком он хоть языке говорит?

– Да, точно! Мне нравится! – говорит Мэгги.

– Что? Кто? – одновременно говорю я, и они оба хохочут.

– Ты очаровательна! – смеется Реми. – Ты будешь выглядеть сказочно. Поверь мне.

И он туда же, сговорились они, что ли?

– Ты готова, лапуля? Все к лучшему, доверься мне.

А знаете что? Это всего лишь стрижка. Отрастет.

– Конечно.

– Вот умница. – Мэгги широко улыбается. – В этой игре хороший позитивный настрой – уже полдела. Запомни это, детка. Просто прими это!

Буквально через тридцать секунд Реми, насвистывая, собирает все мои волосы сзади в хвост и отрезает его. Теперь волосы длиной до подбородка. У меня сжимается сердце, и внезапно становится понятнее, почему так рыдали участницы «Топ-модели по-британски».

Впрочем, я быстро прихожу в себя. Мне приносят чашку чая с двумя кусочками сахара, а потом суперклассная девушка моет мне голову и расспрашивает, каково это – быть моделью. Отвечаю, что и сама пока не знаю. Девушка отправляет меня назад к Реми. С концов мокрых волос капает вода, и он долго сушит их полотенцем перед тем, как начинает обрабатывать мне голову лезвием бритвы.

Все очень быстро. Минут через сорок пять, когда возвращается Мэгги, Реми уже заканчивает.

– Ну, что скажете? – спрашивает он.

Я с трудом узнаю себя. Шея кажется мне голой. Там на шее все коротко-коротко-коротко, а к макушке волосы становятся длиннее и переходят в тяжелую, похожую на копну, челку, которая падает мне на глаза и прикрывает уши. И, конечно же, Мэгги оказалась права. Мои скулы и подбородок неожиданно… проявились. Их действительно видно. Мне не за что прятаться. Стрижка – как картинная рама для моего лица. Я не то чтобы похожа на мальчика, но, без капли макияжа, не слишком похожа и на девочку. Я сама не могу понять, как к этому отнестись.

Честно говоря, я недостаточно крута для такой стрижки.

– Само совершенство! – Мэгги хлопает в ладоши. – Яна, а ты что думаешь?

– Все так изменилось… это очень… как в Ист-Лондоне.

Снова они смеются.

– В том-то и идея, – говорит Реми. – Ты выглядишь как модель.

Я в этом не совсем уверена. Но в любом случае я выгляжу по-другому. Видели бы вы, как я хожу.

– Я все еще тебе нравлюсь? – спрашиваю я у Ферди по «ФейсТайму», как только прихожу домой.

Он смеется.

– Что за дурацкий вопрос. Ты мне не можешь не нравиться. Ты будешь мне нравиться всегда, даже с бумажным пакетом на голове. И вообще, меня интересуют только твои буфера.

Я фыркаю.

– Ну, в таком случае ты в пролете, чувак! – Я запускаю пальцы в челку. У меня фантомный синдром: все время пытаюсь убрать с плеча волосы, которых больше нет. После стрижки мы вернулись в агентство, чтобы переснять фотографии. От старых теперь толку мало. Не могу отрицать, что с короткими волосами я становлюсь больше похожа на человека из модельного бизнеса. На черно-белых фотках я кажусь жутко раздраженным бесполым инопланетянином. Всех вокруг это радует и впечатляет.

– Все это так странно. – Я валюсь на кровать, держа руку с телефоном на отлете. – Я на себя не похожа.

– Это ты. Горячая штучка.

– Ты серьезно?

– Ну, опять… да.

– Мне кажется, я выгляжу старше.

– Есть немного. Зато очень стильно.

– Пойти, что ли, прогуляться у Школы искусств в Пекхаме. Я там точно сойду за свою.

– Хаггерстон, Сток Ньюингтон, Хакни. Это же клево.

Я слышу, как внизу хлопает входная дверь.

– Господи, это, наверное, мама. Лучше уж набраться храбрости и не оттягивать.

– Ты хоть предупредила ее?

– Ну… да. В общем, я сказала, что они укоротили мне волосы. Она умрет.

– Попозже выйдешь?

– Если меня не посадят под домашний арест. Может, посмотрим новые «Королевские гонки»[17]?

– Точно, они уже должны были выйти.

– Блеск. Давай тогда, появляйся в полвосьмого.

– Удачи. И, что бы ни было, наплюй с высокой башни.

Я смеюсь, вешаю трубку и делаю глубокий вдох. Кажется, сейчас я нервничаю больше, чем в салоне.

– Яна! – зовет мама. – Ты наверху?

– Да! – Я гляжу на себя и поправляю свою новую челку. Немного подвожу глаза и подкрашиваю ресницы, чтобы хоть чуточку больше походить на девочку. Боже мой, что сейчас будет. Хуже, чем когда она нашла у меня в рюкзаке рецепт на покупку противозачаточных. Ну, была не была. Я выхожу из комнаты и топаю вниз по лестнице. Мама выходит мне навстречу из кухни, она все еще в форменном комбинезоне «Социальная служба Гринривер» и сандалиях на плоской подошве.

Я вздрагиваю.

Она зажимает рот обеими руками.

– Боже ты мой! Яна! Что они сделали с твоими волосами?

– Тебе совсем не нравится, да? – Самый нелепый вопрос в этой ситуации.

Мама переводит дух. И вздыхает.

– Ой, Яна, это очень… непривычно.

– Ну вот, тебе совсем не нравится.

– Это… это же мужская стрижка.

– Да нет, вовсе нет, – обороняюсь я. В дверях появляется Милош со скейтбордом под мышкой. Я подбираюсь, готовая к неминуемым издевкам. – Ну, давай, что же ты, выскажись уже.

– О чем? – спрашивает братец. – А, твои волосы. Офигенно.

Ой. Так, ладно. Я выжидаю секунду, чтобы понять, не смеется ли он надо мной.

– Тебе нравится?

– Ну да. Вполне себе.

И он пробирается мимо меня к холодильнику.

Мама, не находя слов, качает головой.

– Не понимаю я вас, молодежь. Сдаюсь. Видно, я уже старая. – И, картинно всплеснув руками, она снова принимается готовить ужин.

Съемка

Занятия в колледже начинаются пятого сентября. Я и волнуюсь, и радуюсь. Холлитонский колледж всегда казался чем-то далеким, для больших девочек и мальчиков, а тут раз – непонятно как, – и мы сами большие девочки и мальчики. И, самое главное, мне никогда больше не придется напяливать мерзкий, отвратительного поносно-коричневого цвета блейзер Вандсвортской технологической академии.

День оглашения результатов проходит сравнительно спокойно, экзамены мы все сдали хорошо. Я, вообще-то, даже отлично. Лорел провалила математику, но сможет пересдать ее в ноябре, так что это не смертельно. Она собирается стать стюардессой на British Airways; Лорел всегда этого хотела, так что математика ей вряд ли понадобится.

В первый день учебы мы встречаемся на улице около «Старбакса» и все вместе шагаем вверх, по Сент-Джон-Хилл. У Ферди есть скидка для персонала, так что мы идем со стаканчиками кофе – выглядит очень по-взрослому. Робин, настоящий придурок, приканчивает два эспрессо подряд, потому что до сих пор пытается впечатлить Лорел.

– Ну, как вы себя чувствуете? – спрашивает Ферди, поигрывая камерой. Он нянчится с ней, как с младенцем.

– Ты снимаешь? – интересуется Саба.

– Да так, проверяю новый аккумулятор, эта штука на последнем издыхании.

– Мне нужна новая видеокамера, – заявляет Саба. – Хочу снова начать видеоблог. Ты ведь мне поможешь, Ферди? Если у меня будет столько же просмотров на «Ютюбе», как в «Инстаграме», может, получится заработать денег.

– Без проблем. – Тьфу, когда Саба с Ферди начинают нудить про технику, я отключаюсь.

– Я с ума сойду! – Лорел хватает Ферди за руку и разворачивает камеру на себя. – Мы можем уйти из школы на обед… окна в расписании… и никакая миссис Флетчер больше не будет плеваться на нас на уроках английского.

– И физры больше не будет, – добавляю я.

– Под этим и я подписываюсь! – Саба кивает.

– Роб! А ты что скажешь?

– Меня слегка тошнит, приятель. Думаю, что второй стаканчик был лишним.

Всю дорогу до школы Ферди закидывает нас вопросами. Когда-то, сто лет назад, он создал канал на «Ютюбе», чтобы обсуждать игры, а недавно решил снимать фильмы. Он снял неплохую короткометражку о том, как в восьмидесятые его мать приехала в Лондон из Нагасаки, и я знаю, что он очень хочет поговорить с мамой и папой о произошедшем в Сербии. Он большой молодец, но, если подумать, я и не могла бы сказать ничего другого, ведь я же люблю его.

Холлитонский колледж новенький, весь сверкает. Старое здание снесли несколько лет назад и выстроили другое, сплошь из стекла и стали, так что немного напоминает Звезду Смерти[18]. Через вход для студентов мы проникаем внутрь и слоняемся по газонам в ожидании звонка. За столовой есть что-то вроде открытой веранды со скамьями для пикников. Работает буфет с кофе и круассанами, хотя у нас и так уже кофеин бурлит в крови. Все это намного круче, чем школа.

– Ну ничего себе, Яна! – Я вижу, что к нашему столику проталкиваются Хезер Дейли с Лили Макк и Эмили Поттер. Я знаю, это прозвучит не очень ласково и приветливо, феминистки бы меня заклевали, но все равно: терпеть не могу этих гребаных голимых стерв. Возможно, не будь они гребаными голимыми стервами, мне было бы проще их полюбить. – Мы слышали о твоей новой стрижке, надо же, так это – правда!

Эмили что-то шепчет Лили и хихикает. Я их игнорирую. Большинство школьных индюшек с раздутым самомнением ожидаемо не набрали достаточного количества баллов для поступления в колледж. Чтобы быть по-настоящему ужасным хулиганом, необходим ум, так что придется нам терпеть эти нападки еще два года.

– Лорел рассказала Гарри, что ты у нас теперь модель.

Лорел краснеет. Гарри – близнец Хезер.

– Мы просто болтали по «Вотсапу»… – бормочет она. Когда-то Лорел и Хезер были неразлейвода, но в двенадцать лет они разругались: то ли Хезер не пришла к ней на день рождения, то ли еще что-то. В двенадцать лет такие вещи кажутся концом света.

Глядя на Хезер, я щурю глаза. Ее светло-русые волосы уложены пышными волнами, а несколько прядей высветлены и так сверкают, что Хезер похожа на Железного дровосека.

– Ну и?

– Так это правда? Ты – и модель?

Вот стервоза.

Я пожимаю плечами.

– Даже не знааю. Тип таво. – Я соскальзываю на тот подчеркнутый «южн-ланданский» выговор, которым часто пользуюсь в школе, если мне начинают выносить мозги. Не хочу тратить на нее свое время, ни секунды. Она всегда была злющей ведьмой, да и вообще мне без нее забот хватает.

В Вандсворте мать Хезер и Гарри была в родительском комитете, поэтому у Хезер ни разу не было проблем в школе, хотя вела она себя как настоящая паскуда, и это меня дико злит. Надеюсь, в колледже ей не будут спускать все с рук.

– Ты познакомилась с Кларой Киз? – интересуется Лили, громко чавкая жвачкой. Она такая: блондинка-блондинка и дура-дура. Однажды она на полном серьезе убеждала Лорел, что если пить диетическую колу сразу после секса, то нипочем не забеременеешь.

– Нет. Но мы в одном агентстве. – Последние слова я произношу небрежно, как будто это сущая ерунда.

– Слушай, без обид, – начинает Хезер, – но ты выглядишь как пацан. Это что, теперь модно, стиль такой – или что?

– Хезер, – перебивает ее Саба с милой (даже ямочки на щеках) улыбкой, – а не пошла бы ты в жопу, а?

– Что? Зачем грубить-то. Мы просто подошли сказать, что Яна молодец.

– А сказали, что я выгляжу как мужик. В общем – пока-пока! – И я отворачиваюсь. Если она будет докапываться, клянусь, поотрываю ей накладные ноготки.

– Ну, как хотите. Можешь поплакать по этому поводу, мне не жалко. Госссподи.

Они гордо удаляются, вертя задницами.

– Я уверена, – говорит Эмили достаточно громко, чтобы мы все слышали, – на самом деле Яна – он/она. Я один раз в раздевалке бассейна видела ее ч…

– Не обращай внимания, просто не слушай, – говорит Саба. Мы никогда не узнаем, кто запустил эту сплетню «Яна Новак – гермафродит», но то, что к ее распространению приложила руку Хезер, – точно, и к гадалке ходить не надо.

Ферди смотрит в свою камеру.

– Как вы сами могли убедиться, колледж и одиннадцатый класс – просто небо и земля… – Он выразительно закатывает глаза. – Ты в порядке?

Это меня в самом деле утешает. Возможно, я должна наносить больше макияжа или надевать розовую балетную пачку, чтобы подчеркнуть, какого я пола. Потому что, когда все мы собираемся в зал на первое общее собрание, это происходит снова.

– Вау, а это что за педик? – громко шепчет какое-то чмо своим приятелям. Здесь сегодня собралось много народу из разных школ. Много новых лиц.

Я что, правда такая мужеподобная? На мне джинсы и свободная куртка, а под ней фланелевая рубашка в клетку. Возможно, думаю я, в этом моя ошибка. Сгорбившись, я пытаюсь стать незаметнее и слиться с толпой. Ферди берет меня за руку, но я отдергиваюсь.

– Что?

– Все думают, что я твой бойфренд.

Он все же берет меня за руку и крепко сжимает.

– Но я же не какой-нибудь там засранец-гомофоб, чтобы из-за этого переживать.

Я чуть не плачу.

– Ты – лучший.

– Нет, ты. – Это у нас дежурная шутка. Мы можем буквально часами изображать, что ссоримся, доказывая, кто из нас лучше.

Ректор колледжа, мистер Беннет, вводит нас в курс дела. Здесь все не так, как в школе, – нет даже общего классного часа, мы просто приходим на те занятия, которые у нас в расписании. Вместо журнала мы сканируем пропуск на входе и выходе, на самих занятиях учителя отмечают наше присутствие.

«Сегодняшнее утро, – объясняет он, – нам для того, чтобы сориентироваться и во всем разобраться». Беннет – гигант, похожий на Идриса Эльбу. Если бы Идрис Эльба позволил себе немного расслабиться. Но все равно я бы не рискнула с ним связываться. Все, что нам нужно сделать сегодня, – в назначенное время зайти в ИТ-отдел, активировать свою школьную учетную запись и составить индивидуальное расписание. После этого можно идти на все четыре стороны.

– Фантастика, – говорит Саба. – Может, рванем куда-нибудь вместе? Робин, ты сможешь нас провести в кино?

Робин работает в кинотеатре «Клэпхем».

– Официально разрешается провести бесплатно только двух человек на сеанс, но попытаться можно…

– И бесплатный попкорн будет? – спрашивает Лорел.

– Конечно!

– Я не смогу, – печально сообщаю я, выходя из зала.

– Почему? – горестно стонет Лорел.

– У нее важная фотосессия, – объясняет Ферди.

– Ух ты! Это поинтереснее всякого кино! Твоя первая работа! – говорит Саба.

– Я завидую, – вздыхает Лорел.

– Ну да, наверное.

Из-за того, что в этот день я должна была освободиться рано, Ро попросила меня не занимать вторую половину дня. Они сняли на весь день фотостудию, чтобы успеть отснять как можно больше девушек. Ро объяснила, что, поскольку пока у меня нет никакой оплачиваемой работы, необходимо приступить к созданию портфолио.

Ферди выглядывает в коридор.

– Роб, нам с тобой, наверное, туда.

Те, у кого фамилии начинаются с букв первой половины алфавита, идут к компьютерщикам прямо сейчас. Наша с Сабой и Лорел очередь через час.

– Секунду. – Роб роется в телефоне. – Так, сегодня идет новый фильм из серии «Марвел», мультик Pixar про котят, «Уличные танцы» и немецкий мюзикл.

Все тут же голосуют за «Марвел», кроме Лорел, которая выбирает «Уличные танцы». Ее вариант не проходит.

– Ну вот, – говорю я уныло, – я тоже хотела посмотреть новый «Марвел».

– Я с ними не пойду, – тут же реагирует Ферди. – Посмотрим вместе в выходные или в другой день.

И это еще одна причина, объясняющая, за что я так его люблю.

– Да ничего, ты иди, если хочешь. Мы можем пойти с папой и Милошем.

– Не-а, лучше так. – Он чмокает меня в щеку. – Эй, а почему бы мне не съездить с тобой в Бетнал Грин?

Мне это и в голову не приходило.

– Хм, ну, наверное, это можно. Они же сказали, что мама может прийти, так какая им разница, если вместо нее придешь ты.

– Клево! Как ты думаешь, а они разрешат мне там поснимать?

– Не знаю, но с чего бы им не разрешить.

– Класс. О, нам лучше поторопиться. Роб!

Ребята несутся по коридору и вливаются в процессию, которая направляется в компьютерный класс.

– Идем в столовую? – предлагает Лорел.

Мы направляемся туда, следуя на запах сэндвичей с беконом.

– Ты волнуешься? – спрашивает Лорел.

– Из-за чего?

– Ну как! Фотосессия же!

– Да не особо. Там и стилист, и парикмахеры, и гримеры. Все, что от меня требуется, – поворачиваться и вставать в нужную позу. Они даже пришлют за мной машину, прямо сюда. И никаких интеллектуальных усилий. Я просто манекен, как в витрине, и все.

Мне приходит сообщение с номером машины Эддисона Ли, который повезет нас в Бетнал Грин, где находится фотостудия. Мы целую ВЕЧНОСТЬ торчим в пробке, и я невольно думаю, что на метро по Центральной линии вышло бы быстрее. Как хорошо, что я не одна, а с Ферди. Мы оба играем в дурацкую игрушку на мобильниках, в которой надо сортировать цвета по правильному спектру. Это успокаивает.

Ну и жара сегодня, дышать нечем. Черные тучи важно ползут по небу, задевая крыши небоскребов, а мы потихоньку катимся через Сити в Ист-Лондон. У меня побаливает голова – верный знак, что будет гроза с громом и молниями. На ветровое стекло падают первые капли в момент, когда мы выезжаем на мощенный булыжниками двор между какими-то складами.

– Приехали, – бурчит водитель, показывая в левое окно.

– Скорее, – тороплю я Ферди. – Я сейчас описаюсь.

Мы бегом поднимаемся по металлической пожарной лестнице, к вывеске «Создание образов». Я молочу в дверь обеими руками и слышу голос Ро:

– Привет, солнце! Уже иду! Сейчас, сейчас!

– Это мой друг, Ферди. Можно он пройдет?

Ну не прогонит же она его, поздно, если даже и нельзя.

– О. – Честно говоря, заметно, что она не в восторге, но через секунду тучи рассеиваются. – Конечно. Очень приятно… Ферди, кажется?

– Ну да. Каи, Каи Фердинанд.

– Привет, а я Ро, агент Яны. – Слышать это как-то странно, но приятно. У меня есть агент. Ничего себе. – Ты классный. Эх, был бы чуточку повыше, жаль… – Она скользит по нему снисходительным взглядом.

Ферди усмехается, а я возмущенно закатываю глаза. Ферди – просто лапочка. Сам себя он называет «пан-этническим». Мама японка, отец наполовину немец, наполовину аргентинец – но никому не под силу догадаться, какова его этническая смесь. Он словно взял по чуть-чуть от каждой из диснеевских принцесс: Жасмин, Мулан, Покахонтас, Моаны.

Следом за Ро мы идем по студии. И снова ощущение такое, что мы выпали из реального мира и через платяной шкаф пробираемся в Нарнию. Студия большая, воздушная и очень светлая, хотя сейчас по стеклянному потолку барабанит дождь. Пол – некрашеные доски, и все это вместе почему-то выглядит очень шикарно, типа, какой-нибудь нью-йоркский лофт. Правда, в Нью-Йорке я ни разу не была и в лофтах тоже. В дальнем конце студии установлен другой задник, окруженный лампами и вентиляторами. Фотограф стоит на коленях, а когда парикмахер отходит в сторону, я вижу, что там снимают Арабеллу.

– О, это Арабелла, – говорю я Ферди.

– Кого я вижу! – кричит она, увидев меня. – Привет, дорогая! Я и не знала, что ты тоже будешь сегодня!

При этом она не двигается с места, прижимая к щеке кремового цвета лилию.

– Да… я тоже. Как дела? – Теперь, когда я вижу знакомое лицо, чувствую себя не так странно.

– Вроде ничего. Как я выгляжу?

Она выглядит умопомрачительно: рыжие волосы завиты мелкими колечками, как в эпоху Возрождения, а кожа белая, как у королевы Елизаветы. Платье тоже белое, струящееся – настоящая фея-эльф-дева.

– Сумасшедшая красота, – искренне говорю я, и Арабелла довольно улыбается.

Мы с Ферди неловко подходим ближе к ее декорациям.

– Не двигайся, – предупреждает женщина-фотограф, чуть подправляя ей позу. Потом поднимает руку и щелкает пальцами. – Посмотри-ка туда, куколка, сделай одолжение. – Она очень шикарная, богемная, с колечком в ноздре и фиолетово-пурпурными косичками до пояса. – Вот так… хорошо… сказочно. Очень мило.

– Яна, – говорит Ро, – это Лейла Палмер, один из самых классных лондонских фотографов.

Лейла поднимает голову от камеры и улыбается.

– Привет, малышка, как дела?

– Хорошо, спасибо. – Вытерев ладонь о джинсы, я здороваюсь с ней за руку. Ро нам постоянно твердит, как важно произвести впечатление на людей из модельного бизнеса, так что я мучительно пытаюсь родить хоть какую-то реплику. – Сегодня у меня был первый учебный день в колледже.

– А?

Господи, убейте меня.

– Ну, знаете, это важный день.

Лейла вдруг расплывается в улыбке.

– Ой, дошло! Ты все еще учишься? Ужас какой! С ума сойти!

Она мне уже нравится. Включая ее золотые зубы.

– В колледже перед универом. А это мой друг, Ферди.

– Ферди? Чумовое имя, братан. Как дела?

– Нормально…

– Яна! – прерывает нас Ро. – Пойдем-ка займемся твоими волосами и макияжем, пока Лейла заканчивает с Арабеллой. Есть не хочешь? У нас есть сэндвичи… фрукты… пирожные… Чай или кофе?

– Чай, если можно, – говорю я. Шоколадные брауни выглядят очень аппетитно, но я спиной чувствую: Ро смотрит, что я выберу. – И… всё.

– Ферди?

– Гхм, мне тоже чаю, пожалуйста.

– Отлично, отлично. Пойдем со мной, я все организую. – Мы выходим из основной студии и, пройдя по коридорчику, попадаем в небольшую гримерочную, где кипит жизнь. Пахнет лаком для волос и подпаленными волосами – думаю, это причесывали Арабеллу. Здесь три стойки с одеждой, ряды разной обуви и какая-то безумная тетка, которая размахивает отпаривателем.

– Хорошая новость, – изрекает Ро, – то, что твои волосы можно привести в порядок за пять секунд, так что ты моя новая фаворитка.

– Это Яна? – спрашивает миниатюрная женщина, блондинка.

– Само собой, это она.

– Батюшки, ну ты и высоченная!

Держаться. Вежливо. И. Профессионально.

– Да уж. Я вообще-то в курсе.

– Яна, это Дебби, она сегодня занимается твоим макияжем. А это Бетани Ангст. Крутейший новый стилист. Все сейчас только и говорят, что о Бетани.

Я о ней слыхом не слыхивала. Безумная тетка воздевает руку с отпаривателем.

– Ух, ты просто потрясная!

Сама Бетани, честно говоря, выглядит так, будто вымазала себя суперклеем и пробежала по Кэмденскому рынку. На ней платье в цветочки психоделической расцветки, несколько метров пластмассовых бус, высокие кроссовки Reebok, а на голове, стриженной «под горшок», красуется ярко-фиолетовый берет.