Билет в один конец

– Самолет вылетает тринадцатого. Билет в один конец, правильно?.

– А… виза?

Она уставилась на него снизу вверх в немом изумлении.

– У вас нет визы?

– Нет. Кажется сегодня или завтра у меня интервью в посольстве.

Девушка, все еще смотрела на него как на сумасшедшего.

– Вам надо было сначала получить визу, а потом заказывать билет. Если не получится с визой, вы много потеряете…

Это уж точно – он много потеряет.

– Но это же не я заказывал! Это вы обещали решить все проблемы! Деньги вперед взяли? Взяли!

– Да, но… – девушка испугалась.– Я… я здесь только на билетах. Визы – это к Анне Степановне, а она сейчас в посольстве. Перезвоните ей после обеда.

– Сколько можно звонить?! Я лично зайду – разберусь, чем вы тут занимаетесь.

У него противно ныло в груди.

Погуляв пару часов вокруг главпочты, он все-таки перезвонил, и снова услышал: ждите.

– Чего ждать?! – Уж не надумали ли они его обуть? – Сами сказали, что группа вылетает…

– Без визы вы все равно никуда не попадете. Вы не волнуйтесь. Подъезжайте, привезите нам билет. Если что, отправим вас другим рейсом, с другой группой, как только уладим…

Он швырнул трубку, не дослушав. Как он попался! Вот тебе и «надежная» фирма! Конечно, он снова в их офис не поехал. Не хотел видеть наглую рожу этой Анны Степановны, которая сразу раскусила, что он лох, провинциал, доверчивый лох и, наверное, сейчас от души смеется над ним.

Переночевав, утром тринадцатого поехал в аэропорт, с билетом, который лежал в паспорте, где так и не было визы. Он сам не знал, зачем туда ехал. На что надеялся?

В зале ожидания, потолкавшись, вычислил «свою» группу, подошел. Начал разговор. У всех, кроме него, были визы. Как же так получилось? И почему? Озлобленный, повернулся к парню, дававшему вылетавшим последние разъяснения. Представитель фирмы явно не ожидал, что он вот так, сдуру, заявится в аэропорт, но попытался оправдаться.

– Дело в том, что эта группа целиком из Запорожья, протестанты. У них помимо путевки есть приглашение одной из религиозных общин Канады… Как – опешил, – у вас уже билет на руках? Господи, зачем же вы его выкупили, не имея визы? Какая такая девушка? Я сейчас свяжусь с Анной Степановной, она разберется с этой девушкой… Сдайте срочно – срочно! – этот билет. Попробуйте, во всяком случае, может вернете хоть какие-то деньги!

Почему он тогда не сделал этого? Вместо того, чтобы искать кассу возвратов, стоял вместе со всеми в очереди, словно ожидая какого-то чуда. Пожелав группе счастливого пути и приятного путешествия, парень исчез, бросив на него напоследок неодобрительный взгляд и еще раз пообещав разобраться с сотрудницей фирмы, оформившей ему заранее билет.

Те, кто слышал их разговор, выражали сочувствие, но помочь, естественно, ничем не могли. Он стоял, как побитый пес, и не уходил, глупо все еще на что-то надеясь.

– Очень жаль, – сказал руководитель группы, как оказалось, пастор. – Думаю, это просто недоразумение. Пройдете собеседование и обязательно получите визу. Я буду за вас молиться. И вы помолитесь.

– Да я не умею, – пробормотал он.

– Тут никакого умения не надо. Просто обратитесь к Богу, и просите о милости…

Объявили регистрацию, и он вместе со всеми встал в очередь, чувствуя, что выглядит в глазах окружающих полным идиотом. Сидящий в стеклянной будке чиновник с недоумением таращился на его паспорт, на его билет, мучительно соображая, как такое могло произойти – билет был, а визы в паспорте не было. Потом перевел взгляд на него, и в глазах его ясно читалась вся глубина презрения к дураку, который возомнил, что можно уехать из страны просто купив билет. Но это же нормально, хотелось крикнуть ему. Это нормально! Так должно быть – ехать туда, куда ты хочешь, если у тебя есть билет. Но так думал только он. Конечно же, его завернули, и на виду у всех он поплелся по залу со своим чемоданом и с рюкзаком за спиной к выходу.

Вернулся в полупустое студенческое общежитие. Все улетели, а он остался. Остался в двойных дураках, поскольку помимо того, что у него не было визы, в кармане у него лежал ненужный уже билет в страну, куда его не пустили.

Он заплатил коменданту какие-то деньги еще за одну ночь и упал, не раздеваясь, на продавленный матрас старой железной кровати. Бессмысленно пялился в потолок покрытый по углам паутиной и трещинами, не способный ни думать, ни тем более принимать какие-то решения. Впал в ступор. Не в силах справиться с возникшей ситуацией, мозг отключился, и он уснул.

На следующий день, в девять утра, пребывая в мрачном, почти злобном расположении духа, заставил себя снова позвонить в фирму, желая теперь только одного – вернуть хотя бы часть денег из той суммы, что была им уплачена за «переброс» в Канаду.

– Слава Богу, что позвонили! – похоже, на этот раз с ним говорила сама, недосягаемая прежде, Анна Степановна. – Мы вчера целый день пытались с вами связаться! Но вас не было в гостинице! У вас сегодня интервью! На десять! Скорее в посольство! Знаете, где оно находится?

Мелькнула вялая мысль, что возможно, с их стороны это очередная попытка запудрить ему мозги, чтобы не возвращать деньги. Своего рода контратака. Тем не менее, он не стал ввязываться в ссору, а поймал такси и поехал к посольству, где тихо гудел рой претендентов на получение канадской визы. Спросив, кто последний, стал, как и другие, заполнять анкету. Очередь была длинной. У всех были напряженные лица, все как будто изначально готовы были к отказу. Здорово же тут маринуют народ. Вначале он прислушивался к разговорам вокруг, а потом от вчерашних потрясений и долгого ожидания снова впал в тупое оцепенение. Не сразу понял, что это его приглашают пройти в кабинет номер четыре – на собеседование.

– Вы должны доказать, что не являетесь потенциальным невозвращенцем. – Женщина с хищным, неприятным выражением впивалась взглядом то в его лицо, то в лежащие перед нею документы.

Вопрос следовал за вопросом. Тон – самый недоброжелательный. Наверное, сюда на службу специально таких вот гусынь, злобных и хамоватых, отбирают, мелькнула мысль. После очередного вопроса когда он уже решил, что с него хватит испытаний, женщина вдруг сама завершила беседу, сказав, чтобы он пришел в посольство после обеда, – за паспортом.

День был теплым и солнечным, но ничего не радовало. Он бесцельно бродил по близлежащим улицам, ожидая назначенного времени. Посидел в кафе на углу, выпил кофе, полистал забытый кем-то на столике журнал. К двум вернулся к посольству. У железных ворот уже собралась толпа, напряженно ожидающая решения своей участи. В начале третьего из-за железной ограды появилась, наконец, сотрудница посольства с паспортами в руках и, раскрывая их поочередно, начала называть фамилии. Он услышал свое имя и шагнул вперед, не ожидая ничего хорошего.

Отойдя в сторону, раскрыл паспорт.

На одной из страниц тускло сияла вклеенная бумажка. Виза.

Кто-то завистливо вздохнул за его плечом. «Дали?»

– Дали, – пробормотал он.

Дали. Но от созерцания этой бумажки, стоившей огромных денег, сил и нервов, на душе не стало радостнее.

У него была виза, которую еще несколько дней назад он так страстно желал иметь. Была виза, но не было билета.

Он позвонил в фирму и спросил, что делать.

– Ну, если виза в паспорте, мы вам больше не нужны, можете и сами лететь! – Анна Степановна, похоже, шутила.

Он тяжело молчал, пытаясь переварить ситуацию. Вероятно, на том конце его молчание сочли угрожающим и перешли на официальный тон:

– Мы выполнили все наши обязательства. Следующая группа вылетает завтра. Ждем вас в аэропорту. К сожалению, билетом придется заниматься теперь самому. В здании главпочтамта работает агентство «Обрий», у них, бывает, снимают бронировку за сутки до вылета. Обратитесь туда. Может быть, повезет и вам удастся получить у них новый билет.

Разумеется, в «Обрий» он не поехал, а снова вернулся в гостиницу и провел там еще одну, не самую лучшую, ночь. На этот раз долго не мог заснуть, пытаясь решить непосильную задачу – где раздобыть денег на новый билет. Который стоил целое состояние по меркам этой страны. Снова и снова перебирал в уме своих многочисленных знакомых и старых друзей. Но не было у него ни знакомых, ни друзей, ни родственников, которые могли бы дать, одолжить, причём быстро, такую громадную сумму даже под очень большие проценты.

Почему-то он вспомнил чернобородого пастора.

И начал молиться.

Рано утром принял душ, переоделся и снова поехал в аэропорт.

Это глупо, глупо, твердил себе всю дорогу. Нет, он точно сошел с ума! Мало было унижений в эти последние дни? У него нет билета – зачем он едет в аэропорт?!

Но какая-то незримая сила тащила его туда снова. Полчаса на метро до вокзала, оттуда – сорок минут на автобусе. И вот, перед ним вновь стеклянные стены «Борисполя». На этот раз он даже не стал искать туристическую группу. Побродив туда-сюда, стал в очередь на посадку за двумя толстыми тетками, тащившими по паре, уставленных чемоданами и сумками, тележек и зычно перекликавшимися с остающимися родственниками по поводу своего багажа. «Ой, Таська, та не пропустять же, бо дуже багато…» «А що робыть? Нэ выкидать же… може якось пройдэмо. Може хтось поможе…»

Одна из женщин оглянулась, окинула оценивающим взглядом вначале его чемодан, а потом и его самого и, вздохнув, отвернулась. Не понравился, видимо. Небритый, тощий. Такого и просить о том, чтобы взял один из их чемоданов опасно.

И едут же с такими вьюками! Что можно везти в Канаду, чего там нет? Сало у них там, что ли? Пытаясь отвлечься, рассматривал других пассажиров. Люди как люди.

Сердце стучало. Первый контроль документов. Досмотр. Чемодан медленно уползает в зев аппарата. Таможенник сосредоточенно смотрит на экран. Хорошо, что не на него. В чемодане у него ничего особенного, но, кажется, что на лице отражается весь его внутренний мандраж. Чемодан выезжает с другой стороны, Он берет его и проходит дальше, туда, где принимают багаж. Девушка за стойкой взвесила чемодан, налепила наклейку, и чемодан, проехав немного по ленте транспортера, скрылся с глаз. Непослушными пальцами он взял посадочный талон и медленно направился к эскалатору, увозившему куда-то вверх сдавших вещи пассажиров. Он все еще ждал, что его окликнут, скажут, что вышла ошибка…

Он был последним на паспортный контроль. Протянул паспорт, куда был вложен билет на позавчерашний рейс и больше не мог ни о чем думать. Тихо, почти не шевеля губами, произносил слова неумелой молитвы.

Он прошел паспортный контроль.

Он сел в тот самолет.

Чудо свершилось.

Это было невероятно, но ему по старому билету выдали и посадочный талон, и пропустили в зал ожидания. Через полчаса он поднялся по трапу в самолет и занял место в салоне.

Глядя в иллюминатор на удаляющуюся землю, окончательно уверовал, что существует нечто – чего не постигнуть ограниченным человеческим разумом, – нечто высшее, что имеет власть и силу, и способность влиять на судьбы людей.

Господь Бог существует.

Он пожалел его.

Дал шанс.

Открыл путь.

Через восемь часов пребывания в воздухе Виктор оказался в Торонто.

Знал бы, что его ждет – ну, хотя бы в тот первый год жизни в Канаде, – прежде чем рыпнуться, для начала хотя бы какую-нибудь информацию собрал. А уж английский бы зубрил день и ночь. Но он ехал наобум.

До отъезда воображение рисовало смутные, приятные картины – виделась красивая машина, двухэтажный дом на берегу озера… Но первые же дни пребывания в новой стране развеяли всякие мечты.

Он оказался одним из первых в очереди на паспортный контроль, одним из первых вышел в зал ожидания, и минут тридцать, поджидая остальных, стоял, рассматривая канадцев, толпящихся за ограждением в ожидании знакомых, друзей и родственников, прибывших этим же рейсом.

Его здесь никто не ждал.

Культурная программа турпоездки включала посещение нескольких достопримечательностей Торонто и окрестностей, но он не стал тратить на них время – еще увидит. Главное сейчас – хоть как-то зацепиться в этом чужом городе. Вдруг понял, что не имеет ни малейшего представления, как найти жилье и работу. Одна надежда, что поможет парень, адрес которого дал ему бывший штурман дальнего плавания. Виктор позвонил ему в первый день своего пребывания в Торонто. В тот же вечер длинного до нереальности дня они встретились в крошечном вестибюле третьеразрядной гостиницы, в которой размещалась их киевская группа.

– Ник, – представился он, пожимая руку. – Николай.

Пригласил в пиццерию по соседству – огромную, неуютную, набитую в этот час утомленным народом и, присев за столик, первым делом поинтересовался, когда Виктор прибыл.

– Сегодня утром.

– Значит, завтра с утра иди и сдавайся иммиграционным службам. Чем раньше, тем лучше.

– Куда идти? – не понял Виктор.

Николай объяснил, что чем раньше он заявит о своем желании остаться в Канаде, тем больше шансов у него получить вид на жительство. Да и весь процесс быстрее начнется и закончится.

Идти и сдаваться? Да его же тут же отправят назад! Тем более, что группа, с которой он прибыл, пока еще здесь!

– Маловероятно, – сказал Николай, разрезая пиццу. – Не отправят, пока не разберутся.

Там, дома, Виктору казалось, что уж он-то приспособится к любой ситуации, только бы получилось перевалить за кордон. И вот ему это удалось, вот он сидит здесь, и что? Что делать? Где жить? Николай пожал плечами. Если сразу сдаешься – без крыши над головой не останешься. А работа? Еще наработаешься, туманно пообещал Николай, это уж точно. Вот несколько адресов и телефонов. Работодатели. Только не обольщайся, хотя и бывшие соотечественники – платить будут мало.

В этой стране нужно рассчитывать только на себя, на свои силы, повторил слова старого штурмана. Тем, кто едет на праздник жизни, лучше сразу назад поворачивать. Нету тут праздника. И не предвидится.

Дом на берегу озера Онтарио!

Виктор покачал головой, удивляясь своей давней наивности. До первого дома было еще плыть и плыть! Прошло несколько лет, прежде чем он смог позволить себе снять первый настоящий дом, да и то на пару с приятелем, – а до этого жил, как придется и где придется, снимая то комнаты, то крошечные квартирки на пару с кем-то.

И кем только не работал! Уборщиком в магазинах и офисах, улицы убирал. Грузил товар. Работал на бензоколонке на одного бывшего соотечественника, который платил на редкость скупо. Как-то в дождливую погоду группа пацанов, заруливших на заправку с громоподобной музыкой в салоне, дернула с места раньше времени – оторвала и уволокла шланг заправочной колонки. Целую неделю Виктор работал бесплатно, отрабатывая нанесенный хозяину ущерб.

Без знания языка нечего было рассчитывать на какую-то стоящую работу. Язык долго оставался прямо-таки непреодолимым препятствием. Иногда он приходил в отчаяние, слушая радио или смотря телевизор – для него сплошная тарабарщина, в которой мелькали отдельные знакомые слова. И ведь учил же он этот проклятый английский, и в школе учил, и в институте, и на курсах! Но, видимо, как, посмеиваясь, говорил Лешка, бывший учитель из Волгограда, намывая рядом с ним огромные окна супермаркета, методика была не та.

Но, в конце концов, ему нечего жаловаться – он выкарабкался. Преодолев какой-то барьер начал не только многое понимать, но и более-менее сносно говорить. Где-то через год из немых батраков, как шутил неунывающий Лешка, с которым они подружились и даже пожили какое-то время вместе в одной обшарпанной квартире, он перебрался в разряд более оплачиваемых – тех, кто уже умел изъясняться на языке хозяев.

Первый год был самым трудным. Первый год – он для всех самый трудный, даже для тех, у кого родственники были, кому с работой повезло, удалось устроиться лучше, чем ему. А уж для таких как он… Не все выдерживали. Кто-то, немного подзаработав, уезжал обратно.

Иногда казалось, что и ему пора возвращаться. Там он был инженером, здесь – чернорабочим. Правда, с зарплатой, которая и не снилась ему, когда работал инженером. Уехать или остаться? Остаться или уехать?

Сколько раз мысленно Виктор уже ехал домой!

Иногда снилось, что он все еще студент и сидит в электричке, читает по пути домой какие-то конспекты.

Домой-домой-домой… стучат колеса.

Мелькают за окном пустынные поля поздней осени, деревья, теряющие последнюю листву, станционные поселки и маленькие городки, где никогда ничего не меняется.

Первое время часто просыпался ночами. Пугался, не сразу соображал, где находится. Включалось сознание, мрак рассеивался, сон отступал, проступали чужие углы и какие-то вещи, сердце сжималось. Он садился на кровати или даже вставал, ходил по комнате, чтобы окончательно рассеять сумрачное состояние. Смотрел в окно на чужой город – станет ли он когда-нибудь его городом? Станет ли он своим здесь?

Время шло, улицы становились все более знакомыми, вывески все более понятными – напряжение спадало, и он все реже просыпался по ночам. Знакомые появились. С некоторыми сходился поближе. Особенно с теми, кто в такой же ситуации находился – ни здесь, ни там. Нелегалы, то есть. Жадно слушал советы тех, кто уже прорвался, получил статус.

Слава Богу, все эти трепыхания давно позади. Теперь у него другая жизнь. Да и сам он, наверное, уже другой.

Вечерами теперь смотрел новости. Где-то что-то происходило, что-то строилось, что-то рушилось, шли войны, он же в течение последних лет изо дня в день повторял один и тот же маршрут: дом – фабрика – дом. Иногда брал напрокат русские фильмы. Иногда слушал музыку.

Шло время, и ему все больше нравился такой, вот, спокойный ход жизни. Дискотеки, шумные компании разлюбил. Пустая трата сил и времени. Старею, наверное, мелькала иногда мысль. После всех этих расколов и разломов, всех этих вихрей враждебных, дующих со всех углов нового государства, после переезда, после всей этой нервотрепки с иммиграционным процессом и всех стрессов, связанных с врастанием в новую почву, он, пожалуй, заслужил это право – жить более-менее спокойно.

Иногда выбирался по выходным в ресторан, пробовал неизвестные блюда. По субботам отправлялся в один из торговых центров затариться продуктами на следующую неделю. Обрастал вещами, начал разбираться в брендах, в дни распродаж не ленился пройтись по магазинам и покопаться в развалах тряпок. Выбирал обстоятельно, долго примеривал, прежде чем купить. Иногда, по воскресеньям, посещал методистскую церковь по соседству. Да еще время от времени бывал в Наягра-Фолз, смотрел на водопад. Что и говорить, фантастическое зрелище.

Впервые он приехал сюда на автобусе.

Как-то читая «Русский Торонто», газету, купленную в русском продуктовом магазине в Северном Йорке, где снимал тогда комнату, он наткнулся на объявление, приглашающее совершить путешествие к одному их чудес света. И вдруг остро захотелось выпасть хотя бы на день из привычной рутины. Работал он тогда ночным уборщиком в огромном супермаркете. Работа не из легких, поскольку приходилась на ночь, но платили хорошо. Он считал, что ему повезло – до этого была стройка.

Он вертел эту газету, читал другие объявления и все возвращался к этому, первому – автобусная экскурсия к Ниагарскому водопаду, к Наягра-Фолз, как здесь говорят. В самом деле, пора устроить себе маленький праздник. Как-никак, живет здесь больше года, а водопада так и не видел. Тем более что в выходные, скорее всего, поспать не дадут. Сосед по квартире, молодой парень из Москвы, музыкант, как он себя называл (хотя работал в каком-то захудалом магазинчике), по воскресеньям с утра пораньше врубал свою музыку, и никакие доводы и просьбы сделать звук тише не помогали.

Он позвонил в агентство и заказал билет на воскресенье на экскурсию с русскоговорящим гидом.

Была середина июля, и стояла необычно жаркая погода.

Пик сезона, сказала экскурсовод, когда они въезжали на стоянку, хотя это было и без слов ясно. Десятки автобусов и сотни машин заполонили маленький городок. Слышалась немецкая, французская, японская речь. Звучали еще какие-то языки. Настоящий Вавилон – кого здесь только нет! Люди сидели в кафе и ресторанах, бродили по улицам, покупали сувениры в многочисленных магазинчиках. Множество увешанных кино- и фотокамерами туристов толпилось у парапета, глазея на водопад или снимая на видео или фотопленку одно из главных чудес света.

Оторвавшись от своей группы – хотелось побродить самому, – он тоже замер на какое-то время на берегу, не в силах оторвать глаз от фантастического зрелища. Вот она, Ниагара. Спокойная река, вытекающая из озера Эри, разделяющая Штаты и Канаду, вдруг обретала ярость тигра, с ревом низвергая свои воды с пятидесятиметровой высоты в озеро Онтарио.

Ничтожность человека – вот что он ощутил, глядя на летящие с огромной высоты потоки.

Беззащитность перед мощными силами природы и скрытым от смертных смыслом жизни.

Восхищение.

Кораблики у подножия водопада, заполненные пассажирами в желтых и голубых плащах, издали казались игрушечными.

Вместе с толпой, натянув на себя полиэтиленовую накидку с капюшоном, прошел мрачным сырым туннелем под водопадом. Бетонная труба, набитая туристами, сотрясалась и вибрировала под грозным напором воды. Время от времени вместе с другими он выходил на специальные открытые площадки позади падающей вниз Ниагары, прямо в водяной туман и какое-то время стоял там, в этом туманном облаке брызг, – песчинка, огражденная бетоном от бурных, ревущих потоков.

Потом купил билет на катер со странным названием “Maid of the Mist”. Попав на палубу, снова натянул плащ, полученный перед посадкой. Когда пассажиры заполнили салон и палубу, катер отвалил от пирса и взял курс к подножию водопада. Вот он, грозно шумящий, все ближе и ближе. Миллионы тонн воды с ревом неслись вниз, разбиваясь, дробясь на мельчайшие частицы, пенились мириадами брызг, которые сияли, играли в солнеч

“Maid of the Mist” вошла в туман, скрывающий падающие с огромной высоты потоки воды. Палуба заходила ходуном. Катер, несмотря на натужные усилия, не мог двигаться дальше – слишком велики были силы сопротивления. Казалось, еще минута и кораблик пойдет ко дну, затянутый мощным водоворотом. Они подошли к водопаду настолько близко, насколько было возможно. Постояв минуту, кораблик стал медленно отступать назад.

– Мама, не держи фотоаппарат против солнца, ничего не получится!

Оглянулся. В первый раз услышал здесь русскую речь.

Высокая девушка уворачивалась от брызг, стараясь, в то же время, смотреть в объектив. Под полупрозрачным капюшоном темнела густая копна волос, сияла белозубая улыбка. Хороша. Заметив его взгляд, спросила по-английски, не мог бы он их сфотографировать?

Он кивнул, взял протянутый фотоаппарат и посмотрел в видоискатель. В этот момент палуба вновь угрожающе накренилась, и Виктор едва не выронил камеру. Шум падающей воды по-прежнему почти заглушал голоса, но он услышал, как девушка воскликнула: осторожно! И в тот же миг их снова обдало водой, мириады мельчайших брызг засверкали на солнце многоцветным туманом, сквозь который сияло мокрое улыбающееся лицо – и он понял, почему так назывался катер. Вот она – девушка Тумана – прямо перед ним! Maid of the Mist! В тот же миг душа его словно попала в бурлящий пенный водоворот, мощные силы которого увлекли ее глубоко вниз, вот она коснулась дна и, в мгновение ока, вознеслась к небу…

На него снизошло веселое настроение, какого давно не было. Он снова посмотрел в видоискатель на лица мамы и дочки – совсем не похожи.

– Улыбку!

– Вы говорите по-русски? Откуда? – хором спросили они.

Сделав снимок, он протянул девушке фотоаппарат.

– Из Торонто. А вы?

Оказалось, тоже из Торонто. Дочь звали Оксаной, маму Ларисой. Когда сошли на берег, он, почти не надеясь на положительный ответ, все-таки спросил:

– Может быть, пообедаем где-нибудь вместе?

– Да, я сильно проголодалась, – смеясь, ответила Оксана – И я знаю один неплохой ресторанчик.

Казалось, что они тоже рады этой неожиданной встрече.

Лариса работала в госпитале, а Оксана в известной фирме по продаже модной женской одежды и аксессуаров. После обеда, расставаясь на набережной, они пригласили его в гости и дали номер своего телефона.

Возвращался домой в самом приподнятом расположении духа.

Вдруг понял, что пора менять работу. В самом деле, не всю же жизнь работать ночным уборщиком в супермаркете! Конечно, платили неплохо, но работать ночами и спать днем… Так и жизнь пролетит – не заметишь. К тому же, он уже более-менее сносно понимает окружающих и бегло говорит по-английски. Следующая неделя ушла на поиски новой работы. Он просмотрел уйму объявлений и сделал немало звонков, прежде чем нашел место помощника официанта в итальянском ресторане. Платили меньше, но кормили два раза в день, когда бывал на смене и, главное – наконец-то, – у него появилось свободное время.