Большое и малое безмолвие

Как он, охваченный неожиданным параличом, стоит обездвижено посреди ринга, видит силуэт неопределенного соперника, наблюдает смазанную картинку наполненного зала, а в ушах только гул и женский неразличимый шепот, отчетливо произносящий только одно слово: «Безмолвие».

Какая-то родная, но потерянная и в то же время неосознанная природа звуков, касаний обволакивала его.

Первый раз такой сон ему приснился перед новостью о трагедии с Динго, второй раз перед расставанием с Натальей. А потом во взрослой жизни уже нередко приходил это сон.

Сам он сблизился с этим Безмолвием, только уже дал название. Большое – это когда касалось вечных ценностей Жизни, таких, как: любовь, дружба, Малое же – непостоянных, вроде работы, денег.

Ну а пока же, враз погрустневшему надолго, Давиду трудно было находиться в одних аудиториях с бывшей и потерянной любовью. Чтобы отвлечься, он сильно погрузился в учебу. Вскоре он стал лучшим студентом на курсе, и преподаватели начали активно привлекать его в свои проекты, как учебные, так и мелкие деловые. Благодаря протекции преподавателя, обратившегося к бывшему своему студенту, но уже успешному предпринимателю, Давид смог закрепиться в столице, устроившись в одно квази-государственное предприятие, которое курировало несколько крупных предприятий в областях.

И в одной из длительных поездках в промышленный регион, он познакомился со своей будущей женой. Эта звонкая, тоненькая девушка свела его с ума, но уже по-другому. Он был благодарен ей за спокойствие, безмятежность и уверенность, которую она ему дарила в семейной жизни. И за прекрасных малышей, в которых он души не чаял.

«Открытия»

Еще заранее, в самолете, Давид внимательно изучил отчет внутренней службы аудита Завода по филиалу. Ребята в аудите были блестящие, все с западным финансовым образованием, умеющие видеть за цифрами структуру организма предприятий. Но молодые, не работавшие, как говорится «на земле». Поэтому в отчете не было никаких отсылок на хищения. Сам же Давид, работая на руководящих должностях в различных организациях, предлагал вводить старых производственных мастеров в такие службы аудита, чтобы они могли советовать по техническим вопросам. Но извечный спор экономистов и технарей приводил в тупик такие новаторства.

В начале карьеры, в конце девяностых, когда его по протекции взяли в финансово-промышленную группу, занимающуюся расширением своего ареала, он неожиданно окунулся привычный по тем временам полукриминальный мир с махинациями, хищениями собственности, средств, а иногда и откровенно уголовными делами. После того, как группа была захвачена более сильным игроком и руководство вынужденно ушло в опалу, остальных ключевых специалистов начали активно смещать со своих постов. Давиду тоже пришлось уйти, но за три года он смог поднакопить и капитал, и знания. Его по молодости не стали активно трясти, а дали возможность легко уйти, не опустошая накопления и не угрожая уголовным сроком.

Сейчас он решил призвать на помощь весь свой богатый опыт работы.

Первое – это определить, с какого момента начались хищения на филиале Завода. Обычно первая операция всегда происходит топорно, оставляет следы.

Второе – это определить, откуда взяло руководство филиала средства на первую операцию. Чтобы закупить на стороне другое сырье и этим заполнить недостачу планируемого украденного, необходимы финансы и не малые. Если деньги взяты в долг на стороне, то тут тупик. А если средства взяты на филиале, то тут можно покопаться.

И тут третье вытекало из второго. Капитал внутри можно будет взять только через закупки.

Пройдясь по отчету, он отметил, что через месяц после прихода нового руководства, началась реконструкция эстакады, а также ремонт промышленных помещений на территории. Тендер громадный состоялся. Вот где большие деньги, вот где простор для приписок и хищений.

Четвертое – сравнить техническое задание по реконструкции и ремонту с фактически выполненными работами, что реально было проделано, а что осталось только на бумаге.

С такими мыслями, на следующий день после беседы с Динго, подъезжая на предоставленной служебной машине с водителем, Давид начал свою проверку. Игнорируя приглашение зайти в кабинет главного регионального представителя Завода, он сразу же прошел вглубь, непосредственно на хозяйство, надев каску и другие средства специальной защиты.

Мировые стандарты соблюдения техники безопасности, внедренные процедуры и политики принятия решений – все это отчетливо видно было на огромном комплексе. Малые погрузчики без суеты, со сноровкой, умело перемещались по большой территории. Небольшие группы рабочих в новых спецовках отлажено выполняли свои обязанности под присмотром супервайзеров.

Давид тоже приступил к своей работе по изучению эстакады и промышленных помещений, отмечая фотоаппаратом на телефоне все детали. Как археолог, наткнувшийся на скрытое захоронение, его захватывали все открывающие и открывающие картины прошлого. Где-то была густо нанесена покраска, скрывающая недоделки. Где-то стоял новый столб, но старое цементированное основание выдавало, что работа была проведена небрежно и замена была не полностью проведена. Где-то качество материала оставляло желать лучшего. И таких мельчайших огрехов работы по реконструкции набралось на полсотни снимков и несколько страниц записей. Отмахиваясь от назойливого приглашения посыльного пройти в кабинет директора и отдохнуть, он то поднимался на эстакаду, то залезал в складские помещения, фиксируя мелкие картины. К концу рабочего дня у него уже предварительно сложилась картина произошедших хищений средств, выделенных на ремонт. Довольный, не замечая усталости, он велел водителю отвезти его в гостиницу. В кабинет регионального директора он так и не зашел. Он решил помучить их неопределенностью и посмотреть, какие шаги они предпримут.

В номере гостиницы, загружая фотографии в ноутбук и составляя отчет, он не обращал внимания на звонки телефона, потому что это было выработанная деловая привычка: сначала закончить одно дело прежде, чем приступить к другому. И своих подчиненных он тоже этому учил, не любил, когда сотрудники имитируют бурную деятельность, одновременно то хватают телефон, то строчат на компьютере, не достигая высокого коэффициента полезных действий. Иллюзия мультизадачности не давала преимущества при карьерном росте под его руководством.

Когда отчет был готов, он голодный и уставший с удовольствием спустился в ресторан. Где его у полюбившегося ему вчерашнего столика ожидал Динго.

– Ты че трубку не берешь? – вместо приветствия спросил тот. – И че ты так загорел за один день?

– Серьезно? – оглядывая свои покрасневшие руки, поздоровался Давид. – Телефон? Забыл про него.

– Ты на физиономию свое посмотри. Выглядишь, как гастарбайтер на стройке. Красный, пыльный. А ведь, когда-то занимал руководящую должность в министерстве. Где твое холеное лицо? Совсем опустился, скоро отвернутся от тебя дружки-приятели, – шутливо издевался над старым другом одноклассник.

– Фигня все это, – отмахнулся Давид. – я есть и пить хочу.

– Мне доложили, что ты приехал два часа назад, сам трубку не берешь. Подумал, не отравили тебя там? – все продолжал ерничать Динго. – как в старых фильмах про аудиторов партийной кассы.

– Переживаешь? – подхватил игру старый друг

– Да на фиг ты мне нужен? Я за деньги переживаю, что ты мне обещал, если я помогу.

Давид видел, что за всем этим легким эмоциональным наездом, Динго пытался выпустить свое напряжение, переживание за друга. В ответ он хотел сказать ему что-то благодарное, теплое, но уже принесли две запотевшие кружки пива, и поэтому он молча поднял большой палец кверху, показывая, что все хорошо. Что хорошо, что есть вовремя поднесенное пиво, что есть друг навсегда.

– Слушай, Динго, ты мне не до рассказал, – спросил Денис, отодвигая пустую кружку, – что там с новым губернатором, отстал он? Нормальные отношения теперь у тебя с руководством области?

– Дава, Дава, наивный ты человек, – ответил Динго, – мы не подписывали акт о перемирии, не жали друг другу руки. Позиционная война у нас, выжидательная.

– А что твое бюро прогнозов говорит?

– Бюро говорит о том, что я и так знаю. Что будет удар. Но куда, неизвестно. Эх, не вовремя ты приехал, не вовремя.

– Что же делать?

– Как всегда. Брать белку, ехать на стрелку, – улыбнулся бывший рэкетир. – Знаешь, Дава, пять лет назад, когда исполнилось мне сорок, подумал я отойти от движений. Начать новую жизнь. Заниматься чисто белым бизнесом. Была у меня такая шальная мысль. Чтобы впереди были только светлые дороги, пути. Но тут пригласили меня, так сказать, партнеры по решению нелегких вопросов, на одну встречу, чтобы привлечь для сложного проекта. Я уже знал, что хотят предложить мне там. Но думал уйти ото всех этих схем. С таким настроем летел туда. Лететь нужно было через столицу. Там один мудрый и сильный человек захотел встретиться со мной. Посидели, пообщались не о чем, просто увидеться. Но в конце разговора дал он мне напутствие, сильную мысль. Что есть два вида людей. Есть Вынужденный Путь, а есть Неизбежный. Что больше девяносто процентов людей идут по Вынужденному пути. Устраиваются на не любимую работу, тянут лямки, живут с нелюбимыми людьми. И потому они полны сожалений. А есть люди, которые идут по Неизбежному Пути. Что внутри у них есть то, что не дает им потеряться в жизни. Среди них есть и артисты, и авторитетные люди, и открыватели, и писатели. На какую бы дорогу они не уходили, все равно внутренний зов их не отпускает и приводит к своей судьбе. И спросил он меня, этот сильный человек: «По какому пути ты хочешь идти, Вынужденному или Неизбежному? Поразмысли над этим». И понял я, что отойди я от дел, это будет вынужденно. Все равно Неизбежное, внутреннее мое призовет под свои знамена. Где всегда будут присутствовать сцепление характеров, опасность, риск. Поэтому на той встрече, куда меня пригласила братва, дал я им свое добро, подписать меня на дело.

Так что, брат, на сегодня мое Неизбежное – это битва с губером. Никуда не денусь. Я-то готов. А вот тебя жалко будет, если ненароком попадешь под раздачу. Поэтому и переживаю за тебя.

– Ну извини. Ты же знаешь, когда увлекаюсь, то забываю обо всем стороннем.

– Да знаю я, ты же рассеянный отличник. Просто будь осторожен.

Тут их беседу прервал подошедший крупный седовласый мужчина со словами приветствия: «Мое почтение, Денис Сергеевич, Вам и Вашему другу». Давиду бросилось в глаза, с каким нежеланием поздоровался Динго и какой стальной взгляд он бросал на не званного гостя.

– Кто он? – спросил Дава после того, как ушел тот, – твой бывший подопечный?

– Да. Двигался под моей крышей. Теперь под крышей нового губернатора. Все крупные тендера, заказы его. На вашем филиале Завода он тоже реконструкцию проводил. И по той теме, что ты сюда приехал, там он тоже завязан.

– Да ну?!

Теперь уже две пары глаз с охотничьим азартом провожали фигуру удачливого бизнесмена.

– Ему пару месяцев назад медицинскую операцию на сердце делали, – продолжил Динго. – И когда он лежал в больнице, в дом проникли воры, компьютер украли, драгоценности по мелочи. Обратился он ко мне с просьбой, чтобы я нашел именно компьютер. Говорил, что там ценная информация для него самого.

Из наших никто этим не занимался, я проверял. Гастролеры какие-то залетные. Я не успел найти, полиция нашла. И компьютер вернула владельцу.

Когда принесли ужин и графин холодной водки с закусками, каждый думал о своем. Поэтому просто молча выпили первую рюмку водки и с аппетитом принялись разделываться с большими кусками мяса.

– Дава, я помню, что у тебя могут быть проблемы с алкоголем, – поднял неожиданную тему Денис-Динго, – Если ты больше трех дней подряд пьешь, потом в запой уходишь. Вспомни год назад, а?

– Да, помню, – тускло ответил друг, – меня и жена предупреждала, чтобы я здесь не ушел в запой.

– Умничка твоя жена, не то, что ты. Я искренне рад, что именно она – твоя спутница жизни.

Когда новый начальник УВД сюда пришел, начал я справки наводить у ребят, в регионах, где он работал. Тот еще жук оказался, ну это ладно, это к тебе не относится. Сам с удивлением узнал, что его жена – это наша одноклассница и твоя первая любовь, Наташа. Стервой она еще той оказалось. Там пару историй, как она пьяная гоняла по дорогам, аварии создавала, даже сбила кого-то. Детей у них нет. Каждый живет своей жизнью. Но она вертит им, как хочет, даже рога наставляет. Видел я ее на одном банкете. Ведьма, одним словом. Если увидишь ее где-то, беги подальше.

– Да что ты меня, как в детстве все опекаешь?! Что я? Маленький ребенок? Сам разберусь, – с детской обидой потянулся Давид к рюмке.

– Сегодня и все, – показав вилкой на графин, ответил Динго.

Попрощались, впрочем, как всегда, тепло. Динго, так же, в сопровождении телохранителей бодро вышел на улицу. Давид, уставший и слегка пьяный возвратился в номер, с намерением сделать видео-звонок с семьей, чтобы увидеть радостные лица малышей, жены.

Но день еще не закончился на открытия.

Не успел он переодеться, как в дверь раздался нетерпеливый стук.

– Впустишь? – обдавая духами и запахом алкоголя, прошла внутрь, не дождавшись ответа, первая, забытая любовь. – Налей что-нибудь выпить. А то устала ждать в машине, глядеть на витрину гостиницы. Фляжка уже пустая. А ты, как всегда, с Динго. Не можешь без него. С детства как опекает тебя, так и продолжается до сих пор, – продолжала болтать Наташа.

– Зачем ты здесь?

– Увидеть тебя, – ответила она и сдерживаемая истерика, скрываемая ненужными словами, резко прорвалась наружу всхлипываниями.

Она сидела, красивая, пьяная, притягивающая своей давно позабытой слабостью, нелепо размазывая косметику.

– Успокойся, все будет хорошо, – нелепо успокаивал ее Давид, держась на расстоянии.

– Ты прости меня, предала тебя, а ведь никто не любил меня, так как ты! А я следила за тобой, видела, как ты взлетал, интервью с тобой читала, и потом тоже, все это, – все пыталась выговориться она, утирая мокрое лицо.

Давиду ничего не оставалось, как пройти в соседнюю комнату, где в холодильнике был алкоголь. Там не спеша, чтобы подумать и дать время Наташе привести себя в порядок, он начал долго открывать бутылку коньяка, медленно разливать в стопки, мелкими дольками нарезать фрукты, сервировать.

Когда он вернулся с подносом, номер был пустой. Только прямоугольный лист бумаги с жестким компьютерным диском лежал на кабинетном столе.

«Ты прости меня, мой родной! Никто так сильно не любил меня, так как ты! Больно я сделала для тебя! Но я хочу помочь тебе. Здесь на диске информация с компьютера, украденного у одного бизнесмена. Компьютер вернули бизнесмену, но муж все файлы скопировал сюда. Вчера он говорил, что ты приехал с заданием и тебе поможет этот диск. Сегодня я украла у него и оставляю тебе. Будь счастлив! И прости, если можешь! Ты мой первый и остался навсегда!»

Стопка коньяка, опрокинутая махом, была неожиданно соленой.

Долго бы еще Давид так стоял над белым клочком бумаги и даже, возможно, опустошил бы бутылку в одного, но телефонный звонок спас его. Звонила жена с детьми. Обязательные вечерние телефонные разговоры были ритуалом в их семье, если он был далеко.

Сославшись на то, что плохо ловит связь, поэтому невозможно выйти на видео звонок, он долго и внимательно слушал щебетания своих малышей, с удовольствием делящимися с папой своими нехитрыми заботами. Потом был такой же долгий разговор был с женой, умело сделавшей вид, что поверила в ложь мужа, но тем не менее пересказавшей ему забавные домашние истории, происходящие с семьей в его отсутствие. Своей тонкой женской интуицией она почувствовала, что с ее любимым мужем что-то происходит, и как могла поддержала его, под конец обрадовав, что на уик-энд они прилетают в Приморск, чтобы вместе провести время.

«Открытия – 2»

– Сука! Какая сука! – кричал Динго, читая раскрытую информацию с диска, примчавшийся после восторженного звонка Давида.

– Так значит этот бизнесмен, у которого украли компьютер, недавно начал собирать компромат? Тут есть и аудио записи разговоров, документы, финансовые переводы, фотографии. Вот это да! Про наш филиал Завода, про реконструкцию и про Сырье, и про Продукцию, как она уходит налево! Вот это да! Вот он дает!

– Идиот, алкаш, любовник херов ты! Не о нем думай! О себе думай! Она же тебя подставила! Она, дура тупая, могла бы просто скопировать диск, а нет, она его украла! Когда ее муж, мент узнает, что она передала тебе информацию, а он узнает и скоро, то тебе хана!

Вот если бы ты просто финансовую информацию самостоятельно нашел, движения денег, объемы Сырья, то это нормально считалось бы.

Когда ты предложил мне информацию предоставить по филиалу, я предполагал чистые, белые факты озвучить. Что можно найти в статистических органах, в таможне, в банках, что есть в доступе, не для всех, конечно, но за доллары можно купить. Там бы вы уже сформировали, что и как, и все, ясная картинка видна была бы. Названия компаний с объемами, переводы денег. Мой помощник уже начал заниматься сбором данных.

А то, что этот придурок сделал, это уже край, перебор. Грязное, черное дело.

Этот бизнесмен – смертник, уже приговорен, просто об этом он не знает. Нельзя такими вещами заниматься! Не его уровень.

Почему его мент сразу не наказал? Не понимаю. Для чего-то придерживает.

Подавленный Давид молча смотрел на своего метающего по комнате друга.

Наконец успокоившийся криминальный авторитет наклонился и глядя в осунувшееся лицо, подбадривающе сказал как когда-то далеко в детстве, будучи секундантом в его углу: «Дыши, Дава, глубоко дыши, впереди еще раунд».

И дальше продолжил: «С гостиницы никуда не выходишь. Я прозондирую, что происходит. Скопируй мне на флешку эту информацию. Пусть у меня тоже будет.»

«Спасибо!» – в это короткое, емкое слово Давид постарался внести всю свою благодарность за заботу и за то, что его старый друг взял на себя тот же риск, что и он, за обладание опасной информации.

Как только Денис вышел за дверь, Давид, подождав полчаса, спустился в ресторан, потому что не хотел оставаться один в номере. Да и просто хотелось добавить еще алкоголя под вкусную закуску.

В этот раз, оставшись без своего сотрапезника, Давид накачивался алкоголем без прежней легкости. Коньяк нагнетал тоску, вводил в депрессию, пробуждал скрытые мысли.

«Ну почему я такой? Почему не как Динго, цельный весь такой, энергичный? Почему я, нагруженный по макушку всевозможными знаниями, отличник школы, с красным дипломом ВУЗа, не могу принимать сильные решения и следовать им?» – думал он. В силу своего возраста он давно уже перестал сравнивать себя с другими. Но иногда не принимал себя таким, как есть, со своими недостатками и достоинствами. Хотел улучшить себя, получал новые знания, загружал свое тело физическими нагрузками. Но когда дело доходило до решительных действий, тут только мозг выдавал какие-то правильные решения, а воля бездействовала. И ситуации уходили на самотек, отдавались в бразды других, более решительных и смелых людей.

«А может это старость?» – пытался спасительно придумать себе отговорку Давид. – «Рисковать не хочется, хочется стабильности, порядка».

Но быстрой ласточкой прилетела еще одна мысль в голову. Пролетела стремительно, но оставила звонкий, свистящий след. «А может это все потому, что ты идешь по Вынужденному Пути? И это все не твое? И не здесь ты должен находиться? И нет твоего Неизбежного Пути или не нашел его? И будешь ты полон сожалений, и тоска станет твоим постоянным, пробуждающим спутником».

С такими мыслями с алкоголем наедине он не заметил, как подсела к нему назойливая менеджер отеля и все смотрела на него.

– Молодой человек, – обратилась она, – вы не переживайте, все будет хорошо. Я вижу, что вам плохо.

– Спасибо, – ответил грустно мужчина в зрелом возрасте.

– Вы мне своим видом напомнили одного молодого человека, которого я встретила давно еще в своей далекой юности. Я многих людей встречала. Я ведь бортпроводницей была. Летала. Многое видела.

– Интересно, – отвлекшись от своих грустных мыслей, с любопытством обратился к собеседнице Давид.

– Это было в конце девяностых. Тогда мы должны были лететь со столицы сюда, в Приморск. Борт был уже почти загружен, только бизнес салон пустой. Я все переживала, как это, уже взлетать должны, а еще никого нет, хотя по документам двенадцать человек должны лететь бизнес классом. И прям перед самым закрытием двери в салон вбежал парнишка, весь пыльный, потрепанный, со ссадинами. Молодой, спортивный, но без жизненной энергии, что ли. Прошел в бизнес класс, показал, что на свое место, сел и все, больше никого рядом. Взлетели, я спросила, что желает он. А он сразу попросил бутылку водки. Ну вижу плохо ему, принесла бутылку водки, соки, яблоки, от горячего он отказался. Сама издалека наблюдаю за ним. Он наливает стакан, подходит к соседнему креслу, а тот же пустой, так он разговаривает с ним, гладит по спинке и выпивает. И так идет к следующему креслу. Со всеми неживыми предметами разговаривает, выпивает, гладит пустые места. И плачет. Сильно плачет. Не сдержалась я, подошла к нему, хотела успокоить. Он мне все и рассказал. Вдвоем вот так сидели, как мы сегодня с вами, только рядышком. Что был он в бригаде спортсменов. Там все близкие для него были, с одного двора, с общего спортивного зала, друзья с детства. И полетели на стрелку одну в столицу. Там их всех встретили и вывезли в лес. Одиннадцать человек расстреляли и там же закопали, а его одного оставили в живых, потому что кто-то узнал его по соревнованиям. Его отпустили и сказали, чтобы ноги его больше не было в столице, ни его, ни приморских, вообще.

Вот он плачет и делится мне, что столицу не знает, в какой лес их вывезли, где его друзей закопали. Ничего не может сказать о последнем приюте своих товарищей. Вот только знает, что летели туда также бизнес-классом, что возвращаться должны были тоже все вместе, рядом должен был сидеть Степка с одного зала, позади Ванька с двора, вокруг должны были друзья-товарищи сидеть, а никого нет, только пустые кресла.

Вот такой бедный, несчастный мальчишка.

Этот единственный выживший – это Ваш друг Денис, Динго, как Вы его называете, – закончила свое повествование рассказчица.

С удивлением Давид вглядывался в лицо собеседницы, ошеломленно осматривал уже пустой зал в такое позднее время, нехотя отходя от той картинки прошлого, что нарисовала ему эта простая женщина. Пытаясь смахнуть паутину мыслей, даже рукой помахал перед своим лицом. Настолько он был поражен внезапно открывшейся правдой, скрываемой от него близким другом.

А женщина продолжала: «Много лет прошло с тех пор. Я уже не летаю, давно не летаю. Ноги болят, это у нас профессиональное, варикоз. Приземлилась я на землю, а оказалось, что вокруг никого нет. Семьи у меня не получилось, мужа нет, детей не завела. Никому я не нужна. Ни кола – ни двора. Приехала я сюда с мыслью доживать свои года у моря. Море мне всегда нравилось. Оно такое разное, оно как жизнь. То яркое, приветливое, то штормит, а может и сюрприз какой-нибудь вынести с волнами на берег. Вот и я встретила Дениса год назад у этой гостиницы, думала хоть уборщицей устроюсь. Узнала я его, и он меня узнал. Поставил сразу менеджером отеля, номер постоянный выделил здесь же. А я и рада».

«Координатор»

Координатор Управления, а в миру вице-президент по вопросам безопасности одного из столичных банков, худой мужчина за шестьдесят лет, сидел в своем защищенном кабинете и разбирал сводки, полученные от сотрудников.

Управлением называлось засекреченное подразделение, набранное из бывших и действующих высококлассных специалистов различных силовых структур и не состоявшее в никаких штатных официальных организаций органов правопорядка.

До того, как стать Координатором, он был генералом министерства внутренних дел, уважаемым всеми Николаем Шафкатовичем. Долгий путь ему пришлось пойти. Но выбор он сделал еще в детстве. Он помнил, как его отец, простой постовой милиционер, в далеком послевоенном детстве, в Ташкенте, подвел его к продавцу лепешек и просто сказал: «Это мой сын». Пухлый продавец, одной рукой вручая лепешку первокласснику, а другой прижимая к сердцу, демонстрируя уважение, произнес: «Да будет славен его путь, пусть растет сильным». С тех пор так и повелось, маленький Коля перед дорогой в школу, всегда останавливался перед лавкой лепешек, и продавец, как бы не был занят покупателями, сам выходил и вручал теплый, хрустящий по краям хлеб.

Именно тогда своим неокрепшим умом, он понял, какую власть дает форма. Поэтому выбор профессии был очевиден. После окончания школы милиции он остался в родном Ташкенте. Вскоре его, как перспективного сотрудника, оценило руководство и дало возможность сполна насладиться той властью, которой обладали они, люди в погонах. Его начали привлекать для охраны операций цеховиков, для сопровождения грузов, в которых со временем, уже вместо дефицитных товаров, находились наркотики. Он не терялся, нарабатывал связи, приобретал оперативный опыт. В конце восьмидесятых годов прошлого столетия местные аксакалы, знающие обо всем на свете и имеющие влияние на все, порешили отправить его в Москву, и добились для него перевода в центральный аппарат Министерства Внутренних Дел СССР, с наказом не забывать родной край. Вместе с наказом ему был положен чемодан денег для взяток и приобретения влияния.