Порочный ангел

О, даже я поняла, на что она намекает.

– Я тоже временно взял паузу. Хочу подпитаться природой в ближайшее время, поснимать закаты Тосканы…

Я быстро делала выводы. Он фотограф, похоже. Это объясняет его присутствие на съемках. Неужели я нахамила приличному человеку?

А нет же. Мама говорила, что он партнер Виктора, а тот точно далек от модельного и фэшн-бизнеса.

Не сходится.

– Кстати, Вить, – обратился Глеб к Калинину. – Мое предложение в силе. Бери Светлану, девочек и полетели вместе. Мои друзья предоставят самолет. Мы отлично отдохнем.

Кажется, это было продолжение какого-то более раннего разговора. Краем глаза я видела, как Лика практически гарцует от нетерпения принять приглашение. Но Москвин обратился к ее отцу,  и она помалкивала. Хотя на это хватало ума и совести.

– Не думаю, Глеб. Куча дел. Не могу себе позволить до новогодних праздников выбраться даже из Москвы. Когда ты летишь?

– Через неделю. Дней на десять, думаю. Вилла как раз простаивает без аренды. Туристов мало. Они не любят грязь и туманы Тосканы. Им подавай пляж и солнце.

– Не могу их за это судить, – хихикнула Лика, хлопая огромными ресницами.

Я прикусила губу, чтобы опять не выпустить изо рта какой-нибудь невежливый звук. Мама погладила меня по запястью, подбадривая без слов,  и тут же всплеснула руками.

– Ох, заболталась, пойду проверю, как там закуски.

– Я тебе помогу, – вызвалась я, чтобы сбежать от идиотизма Лики и неудобного взгляда Глеба Москвина.

– Все готово, Светлана Васильевна, – отчитался повар, расписывая маме, где какие закуски, что подавать первым, какие блюда он преподнесет сам. Я уже знала, что сейчас  у наших гостей будет небольшое кулинарное шоу. Этот любимый шеф Виктора умел сделать из еды настоящее представление.

– К этим закускам лучше подойдет Бордо, – наставлял шеф, уже готовясь к входу.

– О, спасибо. Сейчас достану.

Повар вышел, а мама полезла в небольшой погреб при кухне, где хранились вина.

– Прости за эти шпильки от Лики. Ты же знаешь, она несносная до мозга костей. Витя каждый раз устраивает ей серьезный разговор, но не помогает.

– Горбатого могила исправит, – пожала я печами, закидывая в рот канапе с креветкой. – Меня не трогают ее выходки. Ну, может, немного. И то по большей части потому, что становится неудобно Виктору Алексеевичу. Откуда у такого приятного человека такой противный ребенок?

– Так от матери, Лесь. Все оттуда. Они же его держали за кошелек с ногами. Чуть что – сразу деньги, деньги и деньги. Она ведь даже в институт не стала поступать у нас,  а из  американского колледжа ее выгнали. Там ведь учиться надо. Вот и болтается теперь по кастингам. Хотя больше по знакомству ее снимают. Тоже все через Витю, – болтала моя мама, перебирая бутылки. – Ох, совершенно не понимаю, как здесь все расставлено. Как будто от балды. Ну что за люди… Зря я отпустила Наталью. Кстати, как у тебя с личным?

О, этого вопроса я ждала давно. Даже удивительно, как мы провели рядом почти час, и не всплыла тема моей невинности. Мама воспринимала это как личное оскорбление.

– Все в порядке, – ответила я сдержанно,  сканируя глазами большую тарелку с тарталетками, выбирая что еще съесть.

– То есть, ты все еще одна и девственница? – продолжала мама допрос из погреба.

Едва она произнесла это, в кухню вошел… Разумеется, это был Москвин.

Мне не могло повезти сильнее.

– Мама! – повысила я голос, побуждая ее замолчать.

Разумеется, она не собиралась заканчивать обсуждать это так скоро.

– Лесёнок, сколько можно с этим тянуть? Ты ждешь принца?

– Мама, ради бога, давай не будем! – продолжала уговариваться, глядя в глаза моего личного демона. – Не самый подходящий случай.

– Да у тебя все случаи неподходящие. Я не осуждаю, конечно, но все же, мне кажется, ты слишком циклишься на своем первом разе. Это совершенно неуместно. Даже вредно для здоровья.

Москвин продолжал смотреть на меня с той самой ухмылкой, которая заставляла мои кулаки сжиматься. Он не вышел, не дал понять, что присутствует третьим лишним при приватном разговоре. Это было совершенно невежливо и абсолютно недопустимо. Для меня. А ему – нормально, похоже. Самое ужасное, что меня опять парализовало. Я совсем не понимала, как действовать. Каким образом заткнуть мамин фонтан? Ее же конкретно понесло. Сейчас она наговорит…

Но я тормозила, хватая ртом воздух, как рыба, а мама все говорила:

– Я вообще чувствую себя ужасно из-за этого. Ты у меня такая хорошенькая. Тебе просто необходим хороший секс. Поверь, я знаю, о чем говорю.

– Мама, бога ради… – проскулила я, но она опять перебила.

– Тебе надо развеяться и закрутить роман. Как раз ведь собиралась взять отпуск перед сессией.

Она, наконец, вышла из винной комнаты и увидела нашего гостя.

– О, Глеб, я не слышала, как ты вошел.

Он даже не думал извиняться или стирать с лица улыбочку говнюка-всезнайки.

– Я не шумел, – ответил Москвин забирая у мамы бутылки. – Это Бордо? Давай я открою.

Маму тоже его присутствие и осведомленность не смущала. Только я была готова умереть со стыда.

Москвин нашел штопор, ловко всадил его в пробку и открыл, подавая маме. Она втянула носом отдушку вина.

– Ммм, идеально. Шеф будет доволен.

– А, Светлан, чуть не забыл, – обратился к маме  Москвин. – Витя просил еще пару бутылок Krug.

– О, его здесь точно нет. Все в подвале. Будь так добр, сходи с Лесей. Ты же знаешь, где там что лежит. И захватите еще пару Бордо. Я совсем замоталась. Домашние вечеринки это прекрасно, но все же лучше нанять службу кейтеринга. Лесик, зайчик, помоги Глебу, хорошо?

Что я могла на это сказать?

Да ничего. У меня в горле пересохло. Мама как будто о погоде говорила , а не о моей невинности при постороннем мужчине. Что поделать… Именно так она это и воспринимала. Хорошо еще не спросила мнения нашего гостя об этом вопросе. А могла.

Моя мама с некоторых пор стала слишком свободных нравов и чересчур обеспокоена моим воздержанием. Именно поэтому я мало рассказывала о себе последнее время. Одержимость положить меня под кого-нибудь начала приобретать нездоровые масштабы. Я вроде бы сначала пыталась убедить, что все в порядке, и сама разберусь,  и мама даже соглашалась, но потом опять седлала любимого коня.

Вот и сегодня на нее нашло в самый неподходящий момент. И дела маме нет, что я готова сгореть со стыда. Для нее все, что естественно – не безобразно. Понятия личного очень размыто. Раньше меня это не напрягало. Ну, могла мама что-то брякнуть при Викторе. Обычно в этот момент я начинала собираться домой, чтобы не усугублять. Но вот при гостях… Вернее, при госте… Еще и при таком госте…

Мама вышла из кухни, оставив меня наедине с Москвиным. Это было, кажется, еще хуже, чем сам факт его просвещённости на мой счет. Но не так ужасно, как то, что мы должны были спуститься в подвал за вином.

– Пойдем, а то ведь никто не напьется, – проговорил Глеб, предлагая мне руку.

Я игнорировала этот жест и пропилила мимо него с гордым видом. Я знала, что в подвал нужно спускаться в конце коридора, но совершенно не разбиралась во всех этих стойках с марками и годами на бутылках. Кажется, Krug – это шампанское. Вот и все, что я знала. Найти его среди сотен бутылок было бы чудом.

– Я недавно привез Виктору десяток бутылок коллекционного вина, и он устроил мне экскурсию по погребу. Поэтому я неплохо ориентируюсь там, – проговорил Москвин, следуя за мной по пятам.

Он делал это бесшумно,  и я вздрогнула, осознав, что он слишком близко. Слава богу, я обрела дар речи и даже разозлилась.

– Поздравляю вас, – процедила я сквозь зубы. – Значит, мы быстро справимся с поставленной задачей.

– Мда? А я думал,  ты не из тех, кто торопится.

Я резко остановилась и моментально развернулась, ткнув пальцем ему в грудь.

– Если вы случайно узнали что-то личное, это не дает вам право издеваться, – выпалила я, отчаянно краснея, но уже не от стыда, а от злости.

– Разве я издевался? – приподнял он бровь. – Просто провел аналогию.

– Конечно.

Я поспешила отвернуться, не в силах снова выдержать его взгляд. Москвин прибавил шагу, обошел меня и толкнул дверь.  Ступени вели вниз. Глеб щелкнул выключателем,  и я увидела обширный подвал с дубовыми стеллажами.

Москвин подал мне руку снова,  и я опять не воспользовалась его помощью.

– Между прочим, ты уже дважды игнорировала мою руку. Это тоже не очень вежливо, Олеся.

– Меня зовут Леся, – поправила я его. Ненавижу свое полное имя.

– А мама зовет Лесёнок.

Я вспыхнула снова, спеша вниз по лестнице, стараясь не упасть.

Это миленько, – продолжал глумиться Москвин. – И то, что ты бережешь себя – тоже. Или просто нет подходящего принца?

Я развернулась, снова глядя на него с вызовом.

– Глеб… Как Вас там по отчеству…

– Никак. Просто Глеб. Для тебя, – добавил он многозначительно и чуть тише, словно мы хранили какой-то важный секрет.

Мы и хранили, стоит признать.

Я не стала настаивать на отчестве, хотя мне не нравилось это панибратство. Он был старше меня лет на десять точно. Даже больше, наверно.

– Ладно, Глеб. Если Вы полагаете, что я буду с Вами обсуждать эту тему, то очень ошибаетесь. Я и с матерью об этом не говорю…

– Да,  я заметил, – хохотнул он. – А вот она с тобой, похоже, часто говорит.

Я зажмурилась, не зная, как это все пережить, но Москвин сжалился и пошел вперед к стеллажам.

– Если честно, это же здорово, что воя мама такая продвинутая. Давай найдем Krug и Бордо.

Я поежилась ,только сейчас замечая, что в подвале холодно. Тут же мне на плечи лег теплый пиджак Москвина.

– Не надо, – взбунтовалась я.

А он только взглянул и покачал головой, отметая мой протест. Меня окутал мужской свежий запах, а взгляд Глеба приговорил к молчанию во имя здоровья. Как ни крути, а платье у меня было очень легкое, тонкое. Москвин же остался в мягком черном свитере под горло. Он был на нем и днем.  Наверно, именно из-за темной одежды мне казалось, что в нем есть что-то демоническое.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.