Отпуск с последствиями

– Катерина! Я дома!

Катя со стоном спрятала лицо в ладонях. Без Люси было так хорошо! А теперь она наверняка потребует от нее отчета о том, как все прошло с Тушновым. Потребует как раз тогда, когда Катя окончательно разомлела от выпитого залпом вина и запросто могла сболтнуть лишнего.

– Добрый вечер, Люся, – вежливо поздоровалась она, когда старуха выглянула в сад. Чем больше времени они проводили вместе, тем легче ей это «Люся» давалось. Поначалу язык не поворачивался. Да, они были знакомы целую вечность, с момента основания фирмы, куда Катя пришла стажером. Как старичка, сделавшего карьеру в одном месте, Катю Людмила Павловна ценила. Всегда интересовалась ее мнением на совете директоров и давала чуть больше самостоятельности в принятии решений, чем всем остальным наемным сотрудникам. Но на этом их отношения и заканчивались. Поэтому Катя была очень удивлена, когда шефиня предложила ей пожить у нее. Впрочем, долго гадать над тем, что бы это все могло значить, ей не пришлось. Катя быстро поняла, что виной всему Люсино одиночество. Выйдя на пенсию, не имея ни детей, ни тем более внуков, ни других относительно близких родственников и даже просто друзей, она, как и всякий пожилой человек, очень нуждалась в компании. А поскольку Катя была одной из немногих, кто мог выносить Люсино общество в принципе (научилась за годы работы), особенного выбора у нее не было. Раз Люся захотела ее – оставалось лишь подчиниться.

– Ну, что там? Говори! Не томи!

– Как ваша поездка к врачу? Что он сказал?

– Что могут сказать местные шарлатаны? – отмахнулась Люся. – Глядишь, не помру! Так что там наш Димасик? И почему ты не с ним? Как он тебе, понравился?

В глазах старухи плескался безграничный океан любопытства.

– Господин Тушнов отдыхает с дороги. Мы договорились встретиться в семь. Я организовала для него развлекательную программу и ужин на берегу, – отделалась полуправдой Катя.

– Не понимаю, какой в этом смысл! Ночью темно – хоть глаз выколи. С таким же успехом он мог поужинать у себя.

– Ну, не знаю. Столики на берегу всегда пользуются повышенным спросом. Может быть, парочки привлекает возможность послушать шум волн. Романтика…

– Чушь собачья! – безапелляционно заявила Люся. – Выкачивание денег на ровном месте. А тебе, Катерина, это, что, и впрямь кажется романтичным? – недоверчиво повела длинным носом.

– Ну, конечно.

– Все время забываю, какая ты возвышенная особа. Мне такого не понять. Но если это настроит вас на нужный лад – ужинайте хоть на дне морском.

– Какой еще нужный лад? – насторожилась Катя.

– Ой, вот только не говори, что тебе не понравился этот парень! Да он горячий, как пекло ада. Видела я его фото в одном журнальчике. О-о-ох, держите меня семеро! Сплошное искушение.

– И что? – буркнула Катя, осторожно спуская ноги на траву.

– И что «и что»? – передразнила Люся Катю. – А то, что моментом надо пользоваться. Любая другая полжизни бы отдала, чтобы на твоем месте очутиться.

– На месте его гида? – с досадой фыркнула Катя.

– Ты понимаешь, о чем я!

– Не совсем, – отрезала и пошла прочь. А Люся за ней увязалась.

– Ты хочешь сказать, он тебе вообще-вообще не понравился? Ни на грамм?

Катя остановилась, понурив голову. Сжала кулаки.

Если бы так… Если бы не понравился, все было бы намного проще. А она себе простить не могла своей реакции, она так ей удивилась, что до сих пор… до сих пор, вон, как пришибленная!

Муж Кати погиб меньше года назад. И она оказалась абсолютно не готовой к тому, что так остро отреагирует на другого мужчину. Господи, да она только-только научилась засыпать без слез. А до этого… До этого каждую ночь рыдала. От несправедливости, от дикой вселенской тоски, от страшного понимания случившейся с ней необратимости. Катя приготовилась к тому, что эта боль, это скребущее изнутри чувство одиночества – оно теперь навсегда с ней. И хоть она понимала, что в жизни все течет и меняется, но не слишком-то верила, что когда-то с кем-то… сможет быть. Вроде бы и молодая. Тридцать восемь всего. Но с другой стороны, господи, ну какие мужики, какие отношения, какой секс в конечном итоге? Когда у нее уже был лучший… И мужчина, и отношения, и секс. Катя была уверена, что с Мишей и близко никто не сможет сравниться. Тот поднял планку так высоко, что другому до нее было просто не дотянуться. А ниже… ниже уже она бы не позволила ей упасть.

И тут Тушнов. Красивый, как кинозвезда, располагающий даже своей чертовой надменностью, в которой ей виделся вызов, и которую ей хотелось стереть с его красивой физиономии. Источающий мегаваттами секс.

Самое смешное, что это была физика чистой воды. И ничего за этой физикой не стояло. А Катя всегда относила себя к тем женщинам, которым в первую очередь нужны история, чувства, душа… И вот, пожалуйста!

– Ах ты ж, черт! – воскликнула она. – Мне уже пора собираться, а я тут с вами стою.

– Уже придумала, что наденешь?

– Да какая разница? – Катя раздраженно запрокинула голову к потолку и, не глядя на Люсю, пошла в душ. Она решила, что не станет наряжаться принципиально. И уж тем более делать макияж. Так что надела простенький сарафанчик на лямочках, нанесла на лицо увлажняющий крем, а волосы, которые завились в жгуте, распустила и небрежно отбросила на спину. А вот духами все же воспользовалась. Совсем чуть-чуть. Без них Катя чувствовала себя голой.

– Я к вам думаю подойти, – заявила Люся, когда Катя, полностью собранная, потянулась к выходу.

– Хотите поприветствовать дорогого гостя лично? Так, может, вы и пойдете? Вместо меня? – с надеждой спросила Катя.

– Ну, уж нет. Топай-топай. И не вздумай перекладывать на меня свою работу. Я тебе за нее плачу.

– Платит она, – бормотала Катя, шагая к вилле Тушнова. – Сказала бы я, за что мне платят. Уж точно не за то, чтобы я нянчилась со всякими… всякими…

С кем именно – Катя не обозначила. Слов не нашлось. Тушнов не вписывался ни в одну категорию известных ей мужчин. Он явно знал себе цену, но звездной болезнью вроде бы не страдал, был остер на язык, но в то же время совсем незлобив. Насмешлив, но в меру. Красив, но… не нарциссичен.

Катя тяжело вздохнула, постучала в дверь и отступила. С электричеством на Занзибаре была беда, и даже дорогие отельные сети экономили. Подсветка на дорожках была такой тусклой, что сойди с нее – и ничего не будет видно вовсе. Поэтому, когда Тушнов распахнул дверь, Катя даже зажмурилась. Она надеялась, что виной всему яркий свет, а не голый писатель в намотанном на бедра полотенце.

– Думаю, вам стоит открыть глаза. Иначе можно на что-нибудь наткнуться и расшибить лоб, – заявил этот гад.

– Первым делом, как только вы оденетесь. Или вы решили поддержать туземный дресс-код? – сощурилась Катя.

Тушнов скользнул взглядом по своему рельефному, как доска для стирки, торсу, потом как-то странно уставился на нее. И усмехнулся.

– Заходите. Я буду готов через пару минут.

– Ни в чем себе не отказывайте.

– Вы тоже. Там еще есть шампанское. Угощайтесь, – расплылся в улыбке. Такой широкой улыбке, что у Кати невольно закралась мысль, что он опять ее дразнит.

– Нет, спасибо. Мне и бокала хватило. До сих пор голова болит.

– Хорошее же вы мне подарили пойло! – возмутился Тушнов. Воздух в легких Катерины замер. Она его с шумом вытолкнула через нос.

Спокойствие. Только спокойствие.

– Вообще-то очень хорошее. Тут дело во мне, а не в качестве вина. Муж шутил, что я совсем не умею пить.

Тушнов замер и медленно вскинул на нее взгляд:

– Шутил?

– Он погиб, – пробормотала Катя и, чтобы сменить тему, заметила: – Нам лучше поторопиться.

Тушнов обещал собраться за пару минут, но ему хватило и одной. Похоже, он вообще не парился над собственной внешностью, и тем обиднее было, что выглядел он на все сто. Обычные летние брюки и рубашка на нем сидели совершенно изумительным образом. И таким же изумительным образом ему шли сандалии. Он был, наверное, единственным мужчиной на земле, который в них не выглядел полным придурком.

– Готовы? Пройдемся? Или вызвать гольф-кар?

– Пройдемся.

К вечеру жара немного спала. Но на контрасте с прохладой, царящей в доме, все равно ощущалась остро. Поначалу было тихо, и лишь издали доносились звуки музыки. Кате, наверное, стоило что-то сказать, но почему-то совершенно не хотелось нарушать эту тишину разговорами. Шуршал ветер, в воздухе кружили насекомые, притягиваемые тусклым светом фонарей, по дорожкам шагали люди… Вокруг ключом била беззаботная курортная жизнь, слышался смех, звон столовых приборов, и, конечно, чем ближе к океану, тем отчетливей становился слышен размеренный рокот волн. Казалось, это все можно вдохнуть полной грудью. Вместе с солеными брызгами, что приносил ветер, ароматами специй и жареного мяса, доносящимися из кухни, и запахом водорослей.

– Хорошо… – прошептала Катя.

– Хорошо, – согласился Тушнов. А она, совсем не ожидая этого, споткнулась.

– Осторожно! – заметил Дима, поддержав ее за руку. – Нам точно туда? – кивнул в черноту ночи.

– Угу… Сейчас увидите. Это целое шоу.

Между пышных кустов бугенвиллеи, покрывающих склоны скал, показался деревянный мостик. Теперь пришла очередь Тушнова споткнуться.

– Черт… Катя, а это часом не тот пляж, о котором я у вас спрашивал?

– Именно! Я ведь говорила, что он совсем близко. Что-то не так?

– Да нет. Все в порядке. Интересно, что вы затеяли.

– А, собственно, вот!

Пляж был темным. И лишь накрытый стол в окружении горящих свечей выделялся. Да чуть в стороне рабочее место шеф-повара, который прямо при гостях готовил их ужин. Это тоже было частью шоу. Баранья нога крутилась на вертеле. Улыбающийся во все тридцать два шеф поливал ее каким-то соусом.

– Прошу, – Катя приглашающим жестом взмахнула рукой в сторону стола. К ним подошел официант. Потянулся к стулу, чтобы помочь ей усесться, но, к удивлению, его опередил Тушнов. Катя забормотала слова благодарности, которые, впрочем, утонули в звуках барабана. Масаи начали свое шоу. Тоже, кстати, часть программы. Тут же подали закуски. Меню данный концепт не предполагал. Но выбор и без всякого меню был шикарен. Катя поняла, что здорово проголодалась. И пока ее гость, как ей казалось, с интересом наблюдал за представлением, она набросилась на еду.

Баранья нога томилась на открытом огне, источая совершенно непередаваемые ароматы. Музыка становилась все громче и громче, лишая ее необходимости поддерживать беседу за столом. Так что у Кати, наконец, появилось время разобраться. В себе. В том, что случилось в дороге. Привыкнув с подачи мужа считать себя не самым лучшим водителем, она все же была не настолько плоха, чтобы не справиться с чертовым автоматом. Теперь, когда волнения улеглись, Катя это осознала. А значит, все же что-то не то было с машиной, а не с ней. Ей следовало поскорее с этим всем разобраться. И не винить по привычке себя во всех бедах сразу. Потому как, видит бог, это уже доходило до абсурда. Катя вздохнула. Перевела взгляд туда, где масаи и плясали, и пели, и даже устраивали показательные бои.

В финале барабаны застучали оглушительно громко. И в этот момент шеф, обдав ногу барана какой-то зажигательной смесью, сделал так, что на какой-то миг она, то есть нога, вспыхнула пламенем.

И все. Слава богу, барабанная дробь стихла. Катя с гордостью уставилась на Тушнова, мол, ну, я же говорила – будет круто. Тот кивнул и спрятался за бокалом с водой. Признаться, то, что он был трезвенником, несколько нарушало Катины планы. Ну, что это за ужин без глоточка хорошего вина? Да и с пьяных глаз масайские пляски выглядели как-то… значительней. Дотягивали до лакшери-сегмента, так сказать.

– Ну, а теперь король программы.

– Неужели вы и масайского вождя притащили? – изумился Тушнов.

– Да нет же! Я о бараньей ноге.

– А, так вот, что это! А я все гадал.

В последнем замечании Кате почудился какой-то подвох. Нога под столом, ее, не барана, нервно задергалась. Приборы звякнули. И в этот момент как раз подоспел официант наперевес с королевских размеров блюдом.

Катя скосила взгляд на тарелку Тушнова, на которой возлежали лишь кабачок и несколько листиков салата. Глянула на свою с остатками всего, чего только можно. И набрав в легкие побольше воздуха, уточнила:

– Вы не любите баранину?

– Я не ем мяса в принципе.

Тот самый воздух, которого она набрала полные легкие, в них и застрял. Катя закашлялась, слезы брызнули из глаз. Пришлось прятать лицо в салфетке.

– Да вы не смотрите на меня. Кушайте на здоровье.

Глава 6

Какой уж тут «кушайте»? Тут хоть бы не помереть вовсе! Катя вытерла слезы салфеткой. И чтобы выиграть хоть немного времени, промокнула еще и губы. Ситуацию усугубляла повисшая вдруг тишина. И злосчастная баранья нога, водруженная в центре стола официантом. У ноги, конечно, не было глаз, но Кате казалось, что та глядит на неё с укором.

– Не едите мяса… – как дурочка повторила она.

– Я так полагаю, мой агент не предупредил и об этом?

– Нет. Не предупредил.

К счастью, вступили музыканты, заиграв Сицилиану Баха, на которого, ей богу, им лучше было не покушаться. Катя поморщилась.

– Ну, что же вы замолчали, Катерина?

– Прикидываю, из каких соображений мужчина может отказаться от мяса?

– Из гуманистических. Как вам такое?

Нет, этот гад все же над ней смеялся!

– Вам жалко барана? – сощурилась она.

– А вам, надо полагать, нет?

Очередная неудача взбесила. Катя безжалостно воткнула вилку в кусок мяса, взяла нож и принялась его распиливать на куски. Чувствуя себя при этом как минимум людоедом. Аппетит пропал вовсе. А может, она уже наелась. Видит бог, до барана в ее тарелке побывало немало невинно убиенной живности.

– Вы прямо святой человек. Не пьете, не едите, может, еще и не…

– Не что? – вздернул бровь Тушнов.

Катя, которая чуть было не сказала «с женщинами не водитесь», отбросила приборы и вскочила из-за стола.

– Ничего. Не обращайте внимания. Я сейчас вернусь! – заявила она и метнулась к шефу договариваться о новом меню. Потому как нельзя было оставить Тушнова голодным ни в коем случае! Его голодным, а себя – трезвой. Катя попросила принести ей вина. Прежде чем вернуться, сделала несколько глубоких вдохов.

– Я, наверное, должен извиниться, – сказал Тушнов, когда она уселась напротив. Ласковый ветерок играл в его модно подстриженных волосах, а глаза цвета слабо заваренного чая золотились в свете свечей.

– За что?

– За своего агента.

– Вы не должны извиняться за другого человека, – вздохнула Катя. – Я одного не пойму, почему он сработал так эм…

– Непрофессионально?

Скрипач отчаянно сфальшивил. Тушнов вздрогнул и, обернувшись через плечо, уставился на музыкантов. У Кати закралось страшное подозрение, что у этого гада в анамнезе еще и прекрасный слух, а может, даже музыкальное образование. А если так – налицо еще один её промах. Словом, подоспевший с бутылкой наперевес официант оказался как нельзя кстати.

– Извините, я на секундочку.

Теперь из-за стола встал Тушнов. И направился прямиком к оркестру. Музыка, естественно, стихла. Тушнов перекинулся парой слов со скрипачом, ненавязчивым жестом сунул ему в руку свернутые в несколько раз купюры и вернулся на свое место. Решив, что он заказал исполнить что-то конкретное, Катя чуть перевела дух. Но не тут-то было. Музыканты свернули концерт и взялись упаковывать инструменты. И по всему выходило, что и с музыкальным сопровождением вечера она просчиталась.

Катя осушила бокал вина и с тоской покосилась на бутылку.

– Музыкантов вы тоже выпроводили из соображений гуманизма? – нахмурилась она. Тушнов улыбнулся шире:

– Не все ж им над нами издеваться, правда?

Катя совсем поникла. Природное чувство юмора ей отказывало категорически. Но к удивлению, Тушнов не стал её добивать. Напротив, успокаивающе похлопал по руке.

– Да вы не расстраивайтесь, Катерина. Я все оценил, правда. Давайте сойдемся на том, что виной всему мое задротство по этой части.

– По какой такой части?

– Да по всем. – Тушнов неопределённо взмахнул рукой. И в этот момент у него зазвонил телефон, лежавший все это время на столе вниз экраном. Он вздрогнул во второй раз за вечер. Бросил короткое «Извини» и снова отошел. Не так и далеко, но из-за шума ветра и набегающей на берег волны ничего из его слов слышно не было. Да она и не хотела слышать… Ей не было никакого дела до того, кто ему звонил и зачем. Говорил он долго. Затем молча вернулся за стол.

– Еще посидим или будем расходиться? – спросила Катя, глядя на него, снова уткнувшегося в телефон.

– Посидим, – сказал он. Достал из кармана наушники и протянул один ей. Катя отказаться почему-то не решилась. Сунула в ухо, испытывая даже некоторое любопытство по поводу выбранного репертуара. Тот оказался совершенно не очевидным для этого вечера. Четырнадцатая соната Бетховена в исполнении Пиреш. Катя закусила губу, размышляя, к чему бы это. Медленно подняла взгляд на Тушнова, но тот сидел, отвернувшись к океану, кажется, вообще о ней позабыв. И было очевидно, что он далеко. Вообще не здесь. Может быть, за тысячи километров отсюда, или даже в другом измерении вовсе. Было что-то невообразимо печальное в его облике. Катя еще немного помедлила, скользя взглядом по его гордому профилю, вынула наушник и ушла, понимая, что ему сейчас лучше побыть одному. Не забыв попутно шепнуть официанту, чтобы ее гостя не беспокоили, взбежала по мостику вверх.

Было что-то знакомое в том, как он смотрел вдаль.

Еще и эта мелодия…

Бетховен посвятил свою знаменитую Лунную сонату Джульетте Гвиччарди. Серов потом писал, что памятник любви, который тот хотел создать своей сонатой, очень естественно обратился в мавзолей.

Может, Тушнов переживает неразделенную любовь? Интересно было бы посмотреть на женщину, которая ее не разделила. А впрочем, учитывая то, какой он чертовски правильный, еще надо постараться задержаться рядом с ним. Какую вообще надо иметь самооценку, чтобы на фоне его совершенства не скиснуть?

Дорога до виллы заняла недостаточно времени, чтобы упорядочить свои мысли. В дом Катя вошла непривычно хмурой. И Люся, выскочившая ее встречать, это, конечно, заметила.

– Что-то не так, – констатировала она, впиваясь в Катю цепким взглядом выцветших старческих глаз.

– Это точно, – буркнула Катя. – Этот человек… Ну, который вел с нами переговоры от имени Тушного, так вот он – дилетант какой-то! Вот скажите мне, как можно было забыть указать, что тот непьющий?! Или о том, что он не ест мяса?!

– То есть как это? Об этом знают все!

– Кто все?

– Да все, кто смотрит телевизор или подписан на Инстаграм Димасика.

– Господи, он еще и Инстаграм ведет?

– Ага. Очень занятный. С фото, на которых он сидит полуголый в позе лотоса. И видосиками.

– А там он что делает? Тоже медитирует? – насупилась еще больше Катя.

– Нет, своими волшебными рученьками стряпает хумус.

– Тоже, надо полагать, полуголый? Что за тяга такая к эксгибиционизму?!

Может, неспроста он ее сегодня в одном полотенце встречал?

– Нет, в одежде. Но в комментариях его настойчиво просят раздеться. Признаться, я там тоже отметилась.

– Но я же не подписана на его Инстаграм, Люся! Я и завела этот Инстаграм несчастный, чтобы за Жанкой своей следить.

Это была чистая правда. Катя не знала, как еще приглянуть за дочкой. Как узнать издалека, чем она занимается на самом деле, куда ходит и с кем общается. А по сториз, которые Жанка постила по миллиону штук в день, сделать это оказалось проще простого. Впрочем, дочурка очень быстро ее раскусила. Катя уже потом поняла, какую совершила ошибку, поставив на аватар профиля их с Жанкой котика и обозвав себя Крейзи мама. Шпионки из неё не вышло.

– И что? Хочешь сказать, что попыталась накормить Димасика мясом?

– Само собой. А потом еще эти музыканты…

– А с музыкантами-то что не так? – цокнула Люся. Еще бы. С одним из этих самых музыкантов у Люси случился роман. Вот уж кого меньше всего волновала их профессиональная подготовка.

– Мягко скажем, до уровня Консертгебау они явно не дотягивают, а у нашего гостя слишком изысканный вкус, чтобы его удовлетворил оркестр похуже.

– Консерт… кого?

– Ай, не берите в голову, – отмахнулась Катя, уже вообще пожалев, что завела эту тему. – Я к себе пойду. Завтра вставать рано.

Разделась, сходила в душ. В тусклом свете луны плыли черные тучи. Сезон дождей был в разгаре.

Забравшись в кровать, первым делом зашла в профиль дочки. К счастью, Жанка проявила не абы какую щедрость души и не забанила мать даже после её позорного разоблачения. Денек у дочурки вышел насыщенным. Она сдала на пятерку предпоследний экзамен, а потом зачекинилась в каком-то пафосном ресторане. Катя сделала себе пометку уточнить, не слишком ли много денег она выделяет дочке на карманные расходы. Не исключено, что она стала слишком баловать Жанку, пытаясь компенсировать той и гибель отца, и собственный побег на край света. Наверное, с этим было пора заканчивать. Ишь ты… Устрицы она ест. А совсем недавно брокколи плевалась.

Кстати, о полезной еде.

Найти Инстаграм Тушнова даже для такого Инстаграм-дилетанта, как Катя, не составило никакого труда. Первым делом она, конечно, полезла к нему в сториз. Тот, естественно, не забыл запостить очередь на вход в аэропорт и посмеяться по этому поводу. Позже он опубликовал еще фото распространенной в этих краях белой птицы и… все. Немного же у него впечатлений от этого дня. А может, он всегда такой лаконичный в сториз?

Катя открыла ленту. И лишь убедилась, что слова Люси – чистая правда. Здесь и впрямь, кроме промо-фото каких-то рекламных кампаний, были и домашние ролики, и фото обнаженного по пояс Тушнова в позе лотоса. То на фоне огней мегаполиса, то у какого-то водопада посреди джунглей. Интересно, кто его фотографировал в этот момент? Друг? Или девушка? Фото Тушнова с женщинами, конечно, тоже встречались, но из комментариев к фото Катя поняла, что это были либо такие же, как и он сам, звезды, либо поклонницы его творчества.

А потом Катя наткнулась на фотографию, которая заставила её буквально вскочить. Потому что на ней была невольно запечатлена и она! Немыслимо… Сначала, конечно, это не бросалось в глаза. Ее внимание привлекло лицо знакомого пианиста. Гения Соколова, на концерт которого они с мужем специально летали в Мадрид ровно за год до его смерти. И вот теперь это фото. На первом плане, конечно, сам Тушнов, рядом с ним – маэстро. А она… она на заднем плане, да. В красивом платье, что-то шепчет Мише на ухо. Но это Катя знает, что Мише, и даже знает, что конкретно ему говорит. Но на фото того как раз видно и не было. Его заслонял Тушнов.

Очень странное совпадение… Не на шутку ее растревожившее.

Катя свернула приложение и, отложив в сторону телефон, с головой накрылась простыней. Спала в ту ночь плохо. Уснула уже под утро. А проснулась от того, что под подушкой отчаянно вибрировал телефон.

– Да! – бросила Катя в трубку, даже не посмотрев, кто звонит.

– Доброе утро, Катерина.

– Дима? Господи, а который час?

– Самый тот для пробежки. Я только вас и жду.

– Меня?

– Ну, да. Я же не могу один бегать.

– А что вам, собственно, мешает? – Катя широко зевнула.

– Как что, я совершенно не знаю здешних мест.

– Бегите сначала прямо, а потом ровно столько же в обратном направлении, и точно не потеряетесь.

– Ха-ха! Кажется, кто-то отлынивает от своих прямых обязанностей.

– Это еще каких?

– Развлекать дорогого гостя.

– Да уж. Это будет то еще развлечение. Я не бегала лет десять. Почему бы вам не найти себе более подходящую компанию?

– Например?

– Кого-нибудь помоложе. Я уверена, желающих будет масса. – Катя потянулась до хруста в костях и спустила ноги на деревянный пол.

– Да вы что! Тут как раз нужна женщина постарше. Которая в случае чего сможет распознать первые признаки инсульта. Справедливости ради стоит заметить, что и мои лучшие годы уже давно позади.

Катя невольно улыбнулась. Но ни на грамм ему не поверила. Он был в отличной форме. Да и… господи, ну, сколько там ему лет? Тридцать?

– Ну, что ж. Тогда дайте мне двадцать минут.

– Почему так долго? – закапризничал Тушнов, некстати вспомнив о своем звездном статусе.

– Соберу для вас аптечку первой помощи. А то вдруг и впрямь надумаете помирать, – съязвила она и отключилась.

В душ Катя пошла, улыбаясь.

Глава 7

Он допивал свою матчу, когда раздался стук в дверь.

– Доброе утро! – улыбнулась Катя. Дима невольно улыбнулся тоже. Уже не удивляясь тому, как хорошо ему в её обществе. Скользнул взглядом от искрящихся смехом глаз, по тонкой шее к груди, обтянутой черным купальником-бандо. И ниже. По голому животу, ярким трикотажным шортам и безупречным ногам.