bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
4 из 6

– Давай, Сонь, – прошептал мне Март, уже выскользнувший наружу из фургона Адира, и схватил за руку, страхуя, чтобы не упала.

Мы подцепили свои котомки и шнырнули за ближайшие деревья, где и залегли рассмотреть, кто же это пожаловал на нашу ночную придорожную стоянку.

Адир, как всегда, задрых у костра, налакавшись своего противного пойла. Мы не поскупились оплатить его запас в последней харчевне, которую проезжали, и за это он нас прямо-таки возлюбил, хотя и до этого утверждал, что мы «славные парнишки» и нравимся ему. Но лукавого блеска в глазах утаить не мог, так что особой веры, что он не сдаст при случае, у нас не было.

Отводить и прятать забози было без толку и просто опасно. Этим зверюшкам плевать на конспирацию, и они очень уж общительны с себе подобными, чуя их издали. Поэтому выдали бы нас запросто, перекликаясь с собратьями пришельцев.

– Эй, ты! – раздался явно натренированный на приказной тон мужской голос, и в трепещущем круге света от костра появился одетый в форму, очень напоминающую форму дворцовой стражи, незнакомец. Только золотого шитья у этого почти не было, зато всякого оружия понавешано на нем в достатке. А у нас с Мартом по всего одному стыренному кинжалу, да и теми ни фига нет навыка пользоваться. Скорее себя зарежешь. Я уж точно, а у как-бы-рыжего бес разберет, какие навыки в загашнике. – Кто такой, отвечай!

Адир всхрапнул, дернулся и завалился с перепугу на спину, а в пределах видимости появилось еще три стражника. Двое стремительно двинулись осматривать выбранную нами для ночевки полянку, а последний вытащил из кармана нечто продолговатое, что оказалось зажегшимся от щелчка ногтями фонарем, и без церемоний полез проверять внутренности фургона, вороша там все.

– Ты язык проглотил, пьянь? Кто такой? Куда едешь? Кто еще с тобой? – продолжил стрелять вопросами в медленно приходящего в ум торговца, очевидно, главный стражник.

– Так, Адиром меня звать, уважаемый канияр, – наконец залопотал допрашиваемый. – Торговец я. Занчус, корень лута, семена каги, лучшие, между прочим, везу.

Март потянул меня за пояс, намекая, что нужно отползать дальше, чтобы уже дунуть что есть сил. Нашего четвероногого транспорта было жаль, но к чему-то такому мы и были готовы, еще когда покупали забози на городской окраине. Да и не складывалось у меня что-то с верховой ездой, одно мучение. Не то, что у Марта. Этот гаденыш как в седле родился и в принципе, походу, под все сразу заточен или же подстроиться способен. Аж завидки берут. Потому-то я и была так рада прибиться к Адиру. Это нас замедлило, к неудовольствию моего спутника, но больше трех часов верхом без долгой остановки я не тянула. Да и Март нехотя согласился с доводами, что ищут двух ряженых девчонок, а не алкаша, странствующего торговца с парой помощников.

– Куда едешь, спрашиваю, и с кем? – раздраженно повторил стражник, пнув фляжку Адира.

– Так, в Пакр, куда ж еще, – ответил тот, поднявшись, и поплелся к краю поляны в нашу сторону как раз.

– С кем? – рявкнул ему в спину вояка.

– Так, один, – невозмутимо ответил Адир, завозившись с передом штанов, и через секунду зажурчало. Мы с Мартом отползать перестали, прислушиваясь. Само собой, не к чистоте звучания его струи.

– Брешет, – подал голос другой стражник с того конца поляны, где были привязаны попастись забози. – Кляч-то у него четыре.

– Ты кого дуришь, пьянь?! Почему забози четверо? Где остальные?

– Да Певень-Хозяин-Дорог – свидетель, что один я! – пошел в отказ Адир. – А клячи все мои! Этих пару как раз вчера и прикупил по дешевке у двух пареньков. Клялись, что не ворованные, так что с меня спросу никакого, я им сколько просили медяков, отсы…

– Где купил? Как выглядели? – рявнул главный, нависая над так и не завязавшим пояс штанов Адиром, а тот и вовсе их отпустил, позволяя съехать по ногам. – Тьфу, прикройся ты!

Адир принялся приводить себя в порядок какими-то уж очень бестолково-суетливыми движениями и тараторя. Описывал нас с Мартом, да только, по его словам, пересеклись мы на прошлой ночевке у перекрестка на Дастдейи, куда мы якобы и отправились с утра. То есть совершенно в другую сторону, нежели ехали на самом деле.

– Врешь опять небось, – проворчал облапошиваемый госслужащий. – На кой бы им тебе продавать забози? Пешего пути и сильному мужчине до Дастдейи дней пять, а этим…

– Так с чего же пешими? Они с купцом проезжим богатым и договорились. Заплатили ему и в его дорожной кибитке и поехали. А чего же не поехать, у этих богатеев в их шарабанах огромных все удобства, даже кадки помыться, слыхал я. Это тебе не в седле зад отбивать. Только знаете, уважаемый канияр, – Адир понизил голос, зыркнул по сторонам, и мы с Мартом опять изготовились дернуть сломя голову, – сдается мне, что никакие это не пареньки были.

– А кто же? – ухмыльнулся стражник презрительно, но пошел к своему верховому зверю.

– Щенки волколачьи, вот кто! – ткнул пальцем в небо в прямом смысле Адир, так и застывая в этой позе. – Они дождутся, когда лесом Дахханским ехать станут, да и задерут и самого купца, и всю его челядь. А скарб весь своим родичам в леса уволокут. Точно так и будет, говорю вам.

– Болван, ты мозги совсем пропил? Да как бы тебе волколачьи щенки забози могли продать? Эта ж скотина их чует и бесится. Все, едем дальше! – скомандовал старшой, взлетая в седло.

Стражники уехали, а Адир еще постоял, прислушиваясь, пока звуки совсем не стихли вдали, и повернулся к лесу, то бишь к нам.

– Фух, повезло нам, что среди этих наемников оборотнячьих не было. Те бы вас мигом учуяли. Все, вылазьте, девки! Уехали они.

Мы с Мартом переглянулись в темноте. Вообще-то мы торговцу представились двумя мальчишками, что сбежали из дому против родительской воли, потому как мечтаем о судьбе настоящих моряков. И все эти дни хитрован делал вид, вполне успешно причем, что он нам верит и ни до чего ему дела-то и нет, лишь бы фляжка не пустела. Но черта с два мы его, выходит, провели.

– Да вылазьте, говорю, разговор к вам есть. – Адир подобрал свою фляжку, поболтал и, свинтив крышку, махом прикончил остатки содержимого. – Знаю я, кто вы, глаза хоть и заливаю, да совсем не повыжег. И не бойтесь, не выдам. А вот советов дельных дам, почти задаром. Потому как уже завтра мы будем в окрестностях Навижа, и пора вам разделяться, девки. Вдвоем никак вам так не изловчиться, чтобы вас не поймали.

– А с чего так? – отозвался наконец ему Март и медленно пошел вперед, отпихнув меня себе за спину.

– А ты не слыхал, что ли, что канияры-то и не удивились, когда я им про парней сказал. Они вас двоих ряженых и ищут и наверняка уже на всех углах раструбили. Вот потому разделяться вам только и надо и так искать, с кем Беглову пустошь перейти.

– Мы не хотим разделяться, – возразил мой одномирец, сжав руку в своей покрепче.

– А я говорю, поодиночке резону вам больше. Вот ты повыше, ухватками да голосом еще за парня сойдешь. А вот Сон – никак. – Мы ему представились почти собственными именами. Чего бояться, в этом мире они никому ни о чем не скажут. – Так что тебе и топать первым в Навиж и наниматься в команду наемников-охранников. Туда, считай, всех подряд берут тамошние старшаки, потому как долго эти рядовые у них не живут. Мрут в той пустоши без конца.

– Офигеть удачное решение, ага, – фыркнул Март.

– И я о том, что удачное, – невозмутимо кивнул Адир, усаживаясь обратно на свое место у костра и выуживая откуда-то еще одну булькающую фляжку. – Вы хоть знаете, сколько будет стоить нанять проводников и охрану себе хоть какую-то, чтобы Пустошь-то перейти? Ого-го сколько! И не факт, что доведут. Не дай Певень догадаются, что девки, и чё захотят – сотворят, да там же и бросят. Или местным продадут. В пустоши никакие законы не писаны. А так ты, Мар, коли повезет, перейдешь с наемниками Пустошь задарма. В толпе в походе не до того, чтобы рассматривать. А все деньги сможешь Сон отдать. А я ей подскажу, каких проводников будет надежнее нанять. Пусть и обождать их придется. Наймется в таверну к Жирному Дишке подавальщицей. Я ему скажу, что, мол, родня ты мне осиротевшая. Поработает там неделю-другую и дождется. На той стороне уже и встретитесь, коли повезет обоим.

– Мы могли бы и вдвоем подождать этих надежных проводников, – возразила я.

– В Навиже, где все друг друга знают да всякие соглядатаи и доносчики шныряют? Это пограничный город, детки. Все на виду и под прицелом. Да вдвоем вас канияры на второй день и найдут! А так хоть какой-то вам шанс. Не хотите слушать старого пьянчужку – не надо. Молодым же вечно лучше знать, да? Умные вы сами. Да только и вокруг не дураки. И в канияры совсем идиотов не берут.

Глава 8

Рунтарехт


Эммирэй молча, по своему обыкновению, швырнул в подставленную лопатой ладонь стражника при въезде в Навиж четыре медных монеты и поехал дальше.

– Приветствую, Рунт! – улыбнулся щербато и желтозубо Анике, сегодняшний старшой городской охраны. Местные уже давно привыкли к тому, что с Рэем пытаться заводить беседы без толку. Мой нелюдимый побратим разговаривал нормально исключительно со мной и то, не сказать чтобы много, а с окружающими общался сухо, только при крайней необходимости. – Как там дела в Пустоши? Монстров меньше не стало?

И зыркнул на связку отрубленных лап лайби, притороченных к моему седлу. С них еще капала зеленая склизкая кровь. Мы нарвались на их стаю в полтора десятка голов, с аппетитом чавкающую и жадно порыкивающую над телом какого-то бестолкового или же отчаянного бедолаги, буквально на подъезде к городу. Выехал ли он столь неосторожно и самонадеянно, или же был застигнут в самом конце пути, разницы не было. Итог один. Беглова пустошь получила еще одну жертву. Хотя не одну. Почти всех лайби мы с побратимом перебили. Ибо нечего жрать безнаказанно человекообразных и вообще-то лапы и клыки с ядовитой железой этих тварей пользовались хорошим спросом на рынке Навижа.

– А ты с какой целью интересуешься? – ухмыльнулся я, чуток натягивая поводья и притормаживая забози около него. – Решил на старости лет в проводники или истребители податься?

– Вот еще! – фыркнул Анике. – Таких деньжищ, как вы, не рублю, но мне и тут сытно, тепло, и девки всегда под рукой. Охота была бы, как вы, задницами к седлу прирастать неделями, спать в полглаза, каждую минуту бояться быть сожранным, да баб не видеть по сколько дней подряд.

Ну, допустим, бояться смысла я давно не видел. Положено тебе на роду – сожрут все равно. А обзаведясь за изрядное количество монет пологом невидимости, спать мы могли преспокойно даже прямо перед логовом матерого оглоха. А бабы и должны быть пореже, а то имеют свойство надоедать и раздражать. Рэю вон и вовсе на них плевать. У него за морем невеста растет и хорошеет, вот он себя и блюдет. Ну это я так предполагаю, потому как на такие темы мы не говорили, так, пару фраз вскользь, а ни разу его уходящим с местными девками или уединяющимся с женщинами хуторов в Пустоши тоже не видел. Но его синие колокола не моя боль.

– И то правда, твою-то задницу уже и не всякий забози вывезет, пополам переломится, – ответил я стражнику. – Как еще девки у Жирного Дишки под тобой не задыхаются. Я бы на их месте с тебя двойную цену брал.

– Вот когда будешь на месте девок, тогда и будешь цены назначать, – огрызнулся старшой, не обидевшись. – У него там, кстати, новенькая появилась.

– Они у него всегда появляются, – усмехнулся я.

У Дишки место проходное, народу много всякого бывает, и девушки и правда подолгу не задерживались. Он их никому не позволял деньгами обижать, работой непосильной не загружал. Сам платил немного, но крышу над головой и еду давал и с их заработков от кувырканий с посетителями, насколько известно, ничего не брал. Его вполне устраивало то, что за его заведением закрепилась слава, что девчонки там что надо, даже если и не потрогать, так хоть глазами пошарить есть по чему, похлебку черпая ложкой, коли на большее монет не водилось. Так что всегда народу валом. И девушки быстро зарабатывали себе кому на что надо да и уезжали, кроме разве что тех, кто оставался там годами из любви к самому процессу, а не ради заработка.

– Эта не такая. Дишка говорит, из жалости взял, Адир его просил. Какая-то дальняя родня его.

– Из жалости? Что совсем страшная?

– Да толком не разберешь. На рожу вроде нет, только вечно ходит сгорбленная какая-то, платье мешком, на голове платок до самых глаз, смотрит в пол, не говорит, шарахается от всех.

– И что? Без платья и платка, что ли, никто не видал?

– Не-а. Ни с кем она… не того. Так не хочет и денег ни от кого не берет.

– Да вы тут просто жадные все и за лишнюю монету удавитесь. Дал бы кто ей побольше – и давно бы согласилась. Нет таких, что не соглашаются.

Женщины – существа от природы алчные, уяснил давно. Не важно, до денег, до удовольствий или до власти. Или до всего сразу.

– Так уж и нет!

– Так и есть. Вот я отсыплю щедро сегодня вашей загадочной девке да поваляю ее ночку напролет. А как буду ехать обратно – тебе и расскажу, чего там у нее под тряпками, – пообещал я.

– Ставлю пять монет золотом, что не выйдет у тебя ничего, Рунт! Ей на той неделе Ямирон пьяный десятку серебром на стол бахнул, а она мимо прошла и не глянула даже!

– Да с его рожей и трех десяток золотом маловато будет. – Вот люблю я спорить. А все почему? Потому что проигрывать не случалось, ведь не спорю, если не уверен. А тут делов-то – девку раскрутить. Плевать на пять монет, конечно, но уже интересно. Все не моя вечная скука.

– Ну да, ты ж у нас красавчик, – язвительно скривился стражник, – тебе девки и задаром дают.

– Дают, но я предпочитаю не брать, чтобы ничего себе не придумывали и делали все по-моему. Но недовольных не бывает. И отказывающих. Ладно, готовь свои пять монет на завтра, Анике. – Я толкнул пятками забози под бока, собираясь догнать побратима.

Мы только подъехали к воротам рынка, а мальчишки, которые прислуживают торгашам, уже устроили вокруг нас суету, зазывая каждый к своему хозяину. Всем известно, что среди наших трофеев барахла всякого не бывает. Но отмахнувшись от прилипал, мы первым делом отправились в лавку ювелира Игрита, по чьему заказу привезли с побережья увесистый мешочек с еиронским золотистым жемчугом. Дорогущим и красоты такой, что глаз не отвести. Когда-то, еще подростком, я мечтал подарить серьги и ожерелье из него своей паре, как подрастет она. Но не подарил. Жемчуг этот был очень дорог, но я на него заработал. Сам. Да вот дарить было некому уже. Теперь и валяется где-то он на пепелище, коли не подобрал его какой прохожий или глазастые кайки по гнездам не растащили.

Игрит только что носом не уткнулся в поблескивающий товар, придирчиво проверяя каждую жемчужину, и хоть и тряслись его руки от жадности, но рассчитался с нами как и договаривались. И правильно, ему-то его лавка еще нужна, а с нами шутки плохи.

Дальше мы прошлись по рынку, сбывая всякую разную добычу и трофеи с Пустоши и заодно пополняя свои запасы на обратный путь. В этот раз мы никаких серьезных заказов в Навиже брать не собирались, как и задерживаться тут больше, чем на одну ночь. Уже в дне пути мы с Рэем получили весточку от старейшины Некки – одного из весьма богатых и хорошо укрепленных фортов в Пустоши. Там говорилось, что их осаждает некое чудище, что жрет их людей и скот, и своими силами отбиться у них никак не выходит. Так что слезно просят они истребителей, то бишь нас с побратимом, приехать и помочь в их беде. Само собой, не даром, а за очень даже щедрую плату. Вот и поедем завтра прямо с утра, тем более что все признаки уже, что зима вот-вот нагрянет, и время придет дома сидеть до тепла. Зима в Бегловой пустоши такая же коварная, как и само это загадочное место. Накрывает разом с жуткими метелями и холодами. Вот вчера еще тепло, а на завтра морозище. Так что на всякий случай помимо обычных припасов прикупили еще по одному фирсанскому одеялу, которые тонкие и легкие, что тот птичий пух, но при этом в них и на земле в мороз спать упаришься. Не пригодится нам в пути, так сбыть такое запросто можно на одном из хуторов Пустоши. Тамошние хозяйки с руками оторвут. Им-то, рожденным там, доступа через границу нет. Закон. А торгашей, желающих по их опасным краям проехаться, один-два в год бывает. И те не всегда удачно дела свои устраивают.

В «Сытом тарухсу», забегаловке Жирного Дишки, мы оказались, уже когда смеркалось, и, передавая наших забози дворовому мальчишке, я тут же вспомнил рассказ стражника о странной новенькой подавальщице. И мое любопытство вспыхнуло снова. Всегда приятно, когда у тебя есть цель. Против собственной звериной натуры не попрешь. А она, натура эта, не просто похотлива, но и крайне склонна к охоте. Пусть даже и по мелочи. Так что уломать девку, что никому тут пока не дала, куда как интереснее, чем просто брякнуть монеты на столешницу перед заранее на все согласной. Вставлю и хорошенько прокачусь я что так, что эдак, тут сомнений никаких, но в первом случае вроде как слаще, потому как какой-никакой азарт присутствует.

– Ру-у-унт! Рэй! Мальчики! – возопила Яуген, одна из тех самых ветеранш заведения Дишки, что уже третий год живет тут. Наверняка она уже в разы богаче некоторых местных торгашей, но уезжать не спешит. Любовь к процессу, говорю же.

– Привет, детка, – улыбнулся я, тогда как Рэй, как обычно, просто протиснулся мимо нее, даже не ответив на приветствие. Рэй – такой Рэй. – Ну как поживаете? Чего нового?

– Чего или кого, Рунт? – подмигнула она мне и пошевелила бровями, притеревшись своей грудью с открывающим всю глубину ее души декольте. – У нас и не очень старого на вас тут хватит.

И попыталась без всякого стыда обхватить меня в штанах. Но не приветствую я этих рукопожатий, пока пожимать особо нечего. А в ее случае так и было. Мой боец совсем невежливо приветствовать даму подъемом головы отказывался. Он в этой даме уже достаточно бывал.

– Яуген, милая, а я слыхал, что кое-что новое у вас все же есть, – зафиксировав ее запястье, я отвел загребущую ручонку шлюшки прочь.

– Ой, да какое там новое! – презрительней некуда скривилась давалка по призванию, и недобро так сверкнула глазами в дальний угол большого зала таверны. – Твоего внимания оно точно не стоит. И ничего не светит.

– Так уж и не светит? – Вроде я не так давно тут последний раз бывал, чтобы все поголовно забыли о том, каков я, и не верят в мои способности. – Разве у нее нет щели между ногами или рта?

– Все у нее есть, да не про вашу честь, – фыркнула девица и снова зыркнула на новенькую. Могу поспорить, что ждут ее какие-нибудь гадости от этой стервы, бабы – народ завистливый и мстительный, даже по пустякам, но мне дела нет. Интересно стало, заохотилось – получу что хочу, а завтра уеду и не вспомню. – Крутитесь вокруг этого чучела, что те самцы ползучих каби вокруг первой выползшей из норы самки. Всего и интереса – первым сунуть.

– Само собой, – ухмыльнулся я.

Я проследил за направлением взгляда Яуген и увидел-таки предмет обсуждения. Да уж, Анике не преувеличивал. Девчонка была высокой, но сильно сутулилась, я даже сказал бы, что почти чрезмерно и как-то нарочито. Серое платье висело на ней бесформенным балахоном, причем под ним, клык даю, еще тряпок понапялено. Такой же серый платок на голове, волосы спрятаны, что ни единый локон не выглядывает, да еще на лбу по краю густая лохматая бахрома прикрывает пол-лица. Она как раз вытирала освободившийся стол, значит, он был из тех, что она сегодня и обслуживает. И хотя были сейчас в зале еще свободные места, но мой побратим остановился и уставился в ее сторону. Постоял так немного, а потом пошел вперед, но медленно, будто к добыче подкрадывался. У меня от удивления аж брови на лоб полезли.

Девчонка закончила вытирать стол и пошла в глубь зала. Рэй тряхнул длинноволосой белобрысой башкой, проводил ее взглядом и уселся на лавку за тот самый стол. И снова понюхал воздух. Я подошел, сел напротив и сделал то же самое. В таверне чем только ни несло: жареным мясом и овощами, разливным каваком, что был у Дишки очень неплох, духами девиц, потом, телами разной степени чистоты, влажным деревом от еще непросохшего стола. Все как и прежде. Кроме быстро исчезающего аромата, чего-то травяного, сочного. Летом в Пустоши иногда попадались полянки с одной хитрой и весьма ценной травкой. Звалась она у магов аззам, а в просторечии – стоячка. За всем известные свойства. Не приведи Певень-Хозяин-Дорог заехать на такую полянку, особенно после дождя, когда эта дрянь в самом соку. Под копытами забози трава сразу ломалась и пахнуть начинала страшно. Хапнешь запашку этого – и пару дней будешь непроходящим стояком маяться. Нам сколько раз с Рэем предлагали охранять команды девок-сборщиц (мужикам-то ее вообще не судьба собирать, никакие затычки не спасают) этой пахучей погани, но чур нас. Сколько раз бывало, что эти вылазки заканчивались гаже некуда. Спрос на аззам был высок, платили щедро, да никакие монеты не стоят жизни. У проводников и охранников от запаха этой дряни ум туманился, и на сборщиц этих они лезли. Добровольно или силком, все равно становилось. И не остановиться никак. Или сами помирали от изнеможения и баб замордовывали, или их за этим всем весельем в процессе тамошние монстры и заставали.

Так вот, странная девка эта, судя по всему, настоечкой-то на поганой травке-стоячке пользовалась. Уж очень аромат специфический, как и его действие. И это тем более странно, потому что, во-первых, стоит аззам тот ну вот очень дорого, даже здесь, на границе с Пустошью. А во-вторых, на кой риш это делать, если ты корчишь из себя недотрогу? Просто нравится нервишки себе щекотать тем, что мужики к тебе лезут все время? Выбирает кого получше и так чтобы наверняка на нее повелся, когда решит, что тот самый?

– Ты чуешь? – спросил я у Рэя, а он ответил мне вопросительным взглядом. – Аззам.

– Ничего такого, – покачал головой побратим, выглядя, однако, озадаченным.

Я нахмурился и принюхался еще раз, но тут к столу подскочила пухленькая блондиночка Рентэ и уловил только приторный запах ее духов, перекрывший все.

– Здравствуй, Рунт! Я скучала! – расплылась она в улыбочке, а я сразу вспомнил, какой у этой милахи умелый и трудолюбивый рот. Воспоминание было приятным, а вот помеха в виде ее запаха неожиданно раздражала. – Что вам подать?

– Разве ты подаешь на этот стол? – хмуро спросил Рэй.

Ого, целых шесть слов подряд, сказанных постороннему человеку.

– Эм-м-м… нет. Это стол Сон сегодня, но я хотела угодить, – покосилась на побратима Рентэ. В прошлые разы ей не случалось и голоса-то его услышать.

– Пусть она, – распорядился Рэй.

– Хорошо. Я сейчас позову, – девица перестала улыбаться и перевела взгляд на меня, но я промолчал. Мне все интереснее. – Рунт, я еще ни с кем не уговаривалась на эту ночь.

– Угу, – только и ответил я, и она ушла.

Я сидел лицом к стойке и видел, как Рентэ подошла к вынырнувшей из недр огромной кухни Дишки новенькой. Что-то стала говорить ей, косясь на нас, и девица повернулась в нашу сторону. Глаз и половины лица я разглядеть не мог из-за косматой безобразной бахромы, но вот очертания бледных губ видел неплохо. Она сначала их плотно, до побеления сжимала, опять же, как мне показалось, нарочно. Но по мере того, как Рентэ ей, видимо, рассказывала, кого она должна обслужить, чуток расслабилась. Что же, губки у моей сегодняшней ночной забавы хороши. Осталось узнать, насколько ласковы могут быть. Кивнув, она пошла к нам, и я, решив не растягивать веселье, нащупал кошель в кармане. Долгие прелюдии и предвкушения – это не про меня. А шейка-то изящная такая у нее, подбородок чуть остренький, прямо пальцы зачесались обхватить его и голову ей запрокинуть, открывая больше места для жестких, обязательно со следами, поцелуев. Кожа ровная, самую малость смугловатая, как Фаэйном лучезарным нежнейше отлюбленная.

– Добрый вечер, уважаемые крашеры, – произнесла она очень тихо и хрипловато, как человек, что нечасто разговаривает. Я наклонился к ней, стремясь нахально заглянуть под дурацкую бахрому, успел-таки уловить блеск здоровенных глазищ перед тем, как она немного отступила от стола. В открытую потянул воздух, ловя ее запах и убеждаясь, что был прав. Потому что есть мне расхотелось, а вот поиметь ее возжелалось немедленно. Ришева девка чуть ли не купается в соке этого аззама? – Что вам подать? У нас сегодня прекрасное жаркое из…

– Жареное мясо, кувшин свежего кавака и два стакана наверх сейчас же, – с ухмылкой произнес я, опуская на столешницу сразу двадцать монет. Золотом.

Но за мгновение до того, как мои деньги звякнули о дерево, мой побратим положил перед девицей горку своих золотых.

– Никакой пищи. Наверх, – отчеканил он.

Я изумленно уставился на него, он же пялился на нее. Риш его поколоти, вот это номер! Такого не бывало еще у нас. Но раз уж ему приспичило наконец, то я ему дорогу перебегать не собираюсь. Девок хватает. Хочет эту – пусть берет.

На страницу:
4 из 6