Огарочек

Алексей Зелепукин

Огарочек

Глава первая.

Звездочка

Фиолетовый сумрак опускался на уставший после долгого дня город. Легкий летний ветерок еле слышно шептался с листвой в кронах могучих деревьев старого парка. Аромат цветов парил над землей. Дневной зной отступал по всем фронтам. Волшебство летний ночи уже лилось над землей, пробуждая от крепкого сна звезды в великой пустоте небесной тверди. И у каждой звезды была своя история. Своя цель и свое предназначение. Кто-то вел мореплавателей, кто-то предсказывал будущее, кто-то светил влюбленным. Строгий порядок царил в недрах Великой пустоты. Некоторые звезды жили семьями. Люди называли их созвездиями. Но на самом деле – это семьи. Кому, как не юной вечерней звезде, это знать. Были даже двойные звезды. Результат истинной любви. Но их было немного. Впрочем, как и черных дыр-душ, которые навсегда утратили свет любви, погасли и стали вместилищем ужаса и страданий. Неразделенная любовь высасывает из отравленной ревностью души все соки и весь свет, оставляя взамен боль и скорбь до тех пор, пока душу не разорвет тяжестью невыносимого бремени, а зависть не схлопнет ее в черную дыру, наполненную грехами и муками. Черные дыры. Кошмар для всего живого, ибо нет ничего страшнее, чем угаснуть на веки вечные и прозябать в кромешной тьме, питаясь светом чужих радости и счастья. Но чтобы обрести семью или слиться с любимым в двойную звезду, надо было решиться на великий экзамен под названием «Земная жизнь». А на это нужна недюжинная храбрость: броситься с небес на грешную землю и возродиться в смертном теле. Все звезды ведают будущее. Но даже им неведом их земной путь. Упав с небес в земное, можно было никогда не вернуться в небо. А для звезды это самое страшное: сгинуть без возврата. И этот страх неведения удерживает многих из них в небесах. Но просто сиять в небе не суждено даже звездам. У каждой из них была работа и куча обязанностей.

Наша юная звездочка пока ещё не выбрала себе предназначение. Ей очень хотелось стать предсказательницей и разговаривать с астрологами все ночи напролет, делясь с ними секретами Вселенной. Но судьба звезд, оберегающих влюбленных, манила красотой и бурей эмоций, и, хотя они хранили обет молчания, могли менять ход самого бытия, иной раз поворачивая вспять само время. Только они могли спорить с богинями судьбы, а влюбленные одаривали своих покровителей магическим светом, делая их самыми красивыми на небосклоне. Хотя именно эти хранители чаще всего и падали вниз, не выдержав напора чувств и страстей, бушующих в сердцах их подопечных. Неизвестность и возможное небытие там, или вечное одиночество в небе. Выбор не очень-то, если честно. А внизу, на грешной земле, дни сливались в годы, годы – в столетия, а столетия – в эпохи.

Юная звезда в свободное от изучения великих орбит время с интересом рассматривала мир под собой, наслаждаясь безмятежностью и спокойствием, пока одинокая фигура девушки у белоснежной мраморной беседки не привлекла внимание юной звездочки. Она явно кого—то ждала, в нетерпении теребя листву только распустившегося плюща. Сердце девушки билось любовью, это было отчетливо слышно в вековом безмолвии ночного неба. Звездочка огляделась, пытаясь выяснить у старших соседок, так ли звучит истинная любовь. Ее обеспокоенность заметила большая Белая звезда, чинно проплывавшая мимо.

– Извините за беспокойство, ваше святейшество, но стук сердца этой девушки…

Белая гигантша замедлила свой ход.

– Ты права, юное создание. У тебя талант. Да, это истинная любовь, способная родить Двойную или создать Черную.

При упоминании черной дыры юная звездочка поежилась, а белая гигантша попыталась разорвать сумрак будущего своим проницательным взглядом.

– Если тот, кого она ждет, не явится в течение часа, чувство собственной неполноценности и неверие отравят любовь девушки. Она рано или поздно даст обет первому встречному и, живя в нелюбви и безразличии, будет прятать глаза от мужа, рыдая по ночам в подушку и проклиная сама себя. Муж, не ведая причин ее горя, начнет пить и вымещать на ней зло. Она не вытерпит побоев и зарежет его. Ее повесят, а мы получим новую Черную, возможно, самую тяжелую из всех, кого знаем. Так как она будет Двойной.

– Черные могут быть двойными?

– Могут. Парень уйдет на войну и, не имея надежного якоря, сорвется в бушующее море греха, разврата и убийств. Он никогда не простит себе малодушия в этот вечер и тоже будет проклинать себя. В конце концов он не вынесет тяжести и покончит счеты с жизнью. Он тоже станет Черной, но только его откинет в противоположную сторону Вселенной. Они будут чувствовать страдания друг друга, увеличиваясь в массе, пока не разорвут галактику на части и не возродятся сверхновыми.

– Какой ужас! Но почему же ее возлюбленный медлит?

– Ему завтра на фронт. Он терзается сомнениями и ждет знака с небес.

Звездочка с печалью взглянула вниз.

– А если он получит знак?

– Они проживут счастливую жизнь и, даже если не возродятся в Двойной, то гарантированно образуют новое созвездие. Но знака не будет.

– Почему?

– Хранительница их любви испугалась, зная последствия, и спряталась в Млечном пути. Она не пожертвует собой. Она слишком боится.

– Но ведь сама галактика в опасности?

– Нас потрясет, не спорю. Многим из нас давно пора подправить эпилептику. Мы слишком заездили свои орбиты. Немного новизны будет лишь на пользу – мир не исчезнет. Начнется новый цикл. Новые существа населят Землю.

– Земля не сгинет в катастрофе?

– Нет, конечно, но я тебе этого не говорила. Это самая великая тайна нашего Творца. Земля – краеугольный камень. Его экспериментальная площадка. Мы – лишь декорации. Самое главное творится там, внизу, в мире смертных.

Большая белая поплыла дальше своей дорогой. А звездочка внимательнее всмотрелась в лабиринт человеческого города и напрягла слух.

– О небо, если я хоть как-то ей дорог, дай мне знак. Укажи путь. Пусть даже ценой своей жизни! Я лишь хочу сделать ее счастливой. Смогу ли? Дай ответ. Я не хочу оставить ее несчастной вдовой, ведь если мне уготована смерть в бою, возможно, она сумеет полюбить кого-то еще и все-таки обрести свое счастье.

Сердце юноши тяжелыми тисками сжимали тоска и страх. Он любил ее. Любил больше жизни, любил так сильно, что боялся обидеть или причинить боль. Люди не ведают будущего, и демоны сомнения пользуются этим. Юная звезда уже видела полчища приспешников Вельзевула, жаждущих поживы. Не каждый раз им достаётся в полон чистая душа, да еще наполненная таким сильным чувством. Нить истинной любви ярким лучом соединяла два юных сердца. Только сейчас звездочка поняла, почему звезды называют двойными. Нить земной любви буквально сшивает два сердца в единое целое, объединяя их навеки. Странный звук резанул слух – это самый могущественный из демонов рубанул по нити своим клинком. Струна зазвенела, но выстояла. Девушка у беседки села на скамейку, охватив голову руками. Трепещущая нить наводнила девичью душу отчаянием, гася в сердце свет Надежды. Юноша, сжавшись от душевной боли, рухнул на колени и с тоской взглянул в ночное небо в последний раз. Демон занес клинок.

– Неееееет!

Звездочка с криком рванулась вниз, озаряя небосвод ярким метеором.

–Знак. Знак! Это знак! Она меня любит! —юноша со всех ног бросился к беседке.

Последнее, что видела звездочка перед яркой вспышкой, это объятия двух влюбленных.

Глава вторая.

Караван

Не каждый из нас способен без страха смотреть в звездное небо. Тут, посреди сыпучих песков пустыни, у ночного костра небо казалось огромным, а звезды – бесчисленными. Мысленно перебирая названия звезд, молодой юноша в шароварах и в легком кожаном камзоле поверх стальной кольчуги бросил в затухающий костер очередную порцию саксаула. Огонь, облизнув подношение, приветливо полыхнул теплом. Впервые он, уже почти взрослый мужчина, остался один, а впереди – полное приключений и впечатлений задание старого учителя. Нервозность и возбуждение будоражили юное создание, напрочь разогнав ворожбу Морфея, словно утренний ветерок – туман над рекой. Наверное, каждому из нас казалось, что наша судьба досталась нам по ошибке и мы заслуживаем чего-то большего, значимого. Так думал и Олекша. Тлеющие пурпуром угольки проецировали в его памяти события давно минувших лет.

Безжалостная судьба преподнесла ему свой первый урок, давным-давно лишив его родительской ласки и мудрости предков. Половецкие налетчики напали на пограничную деревушку, мужчины сражались отчаянно, но княжеская дружина не явилась на подмогу. Защитники гибли один за одним, женщины и подростки бились вместе с отцами и братьями, но силы были неравны. Когда последний русич пал, порубленный вражескими саблями, староста, запиравшись в деревенском амбаре вместе с немощными и малолетними, запалил весь собранный урожай и остатки сельчан. Половцы были взбешены храбростью проклятых славян, оставивших их без добычи и обрекших племя на голодную смерть в лютые зимние холода. Единственным выжившим стал он —трехлетний мальчуган в плетеной корзине, укрытой матерью в подполе старой покосившейся хибары на краю села возле кузни. Боги уберегли его от удушающего дыма и смертельного пламени пожарища, которое сотворили налетчики на месте непокорной деревни. Степняки услышали плач под грудой пепла, а половецкий хан сохранил ребенку жизнь, не посмев перечить шаманке племени – старой угрюмой колдунье Алмауз.

Сколько раз, потом она, помыкала этим перед голубоглазым мальчишкой.

Ворожея растила мальчика до десяти лет, учила разбираться в травах и цветах, варить из них лекарственные снадобья или смертоносные яды. Олекша рос половцем. Он не помнил ни обычаев предков, ни язык родного племени. Но для всех степняков в племени он был русичем. К нему всегда относились хуже, чем к лошадям и собакам несмотря на то, что собранные им – порой с риском для жизни – травы спасли жизнь не одного степняка.

Сбор трав – дело хлопотное. Особенно в диких степях Каркарии, где за тобой охотятся не только звери, но и злые духи. Старая карга не всегда могла быть рядом, юному травнику не раз приходилось чуять кожей дыхание смерти, а порой и зубы лютых хищников. Благо подаренные небом память и природная смекалка всегда выручали Олекшу из, казалось, совсем безвыходных ситуаций. Походы в степь закалили сердце мальчишки, напрочь лишив его страха. А после того, как один из заговоров Алмауз заставил отступить стаю волков, мальчик внимательно следил за ритуалами старой ведьмы. Он пытался понять их принцип и силу, втайне лелея мечту однажды постичь знания, заключенные в старой книге бабки Кампыр.

Читать старая ведьма не умела, но всегда листала черный гримуар, добытый степняками в одном из налетов, и безуспешно пыталась разгадать символы древнего языка, хранившие тайные знания. Хотя это мог быть и просто сборник кулинарных рецептов гиперборейских королей. Но странная энергия, шедшая от книги, лишь усиливала желание владеть ею. Некоторые рецепты, содержащие большое количество рисунков, бабка все-таки разгадала – может, и не до конца, но ее зелья были довольно эффективными и дарили ее покровителю – великому Удегею – многие лета жизни.

Но даже магия трав не всесильна. Великий хан умер, а его преемник возжелал смерти для Алмауз Кампыр, старой степной ведьмы. И бабка бежала с молодым подмастерьем через пески к соленым водам Арала, великого озера-моря. Но пустыня не самое безопасное место для путешествий. Укус сольпуги отнял жизнь старой чародейки. А проходивший мимо караван, спешащий в Аграбу, подобрал обезвоженное и обгоревшее на солнце тело Олекши, сжимавшего в руках странную черную книгу в кожаном переплете. Караван-баши надеялся хоть как-то покрыть убытки, связанные с нападением разбойников, заставших караванщиков врасплох, поэтому мальчика отпоили и взяли в Аграбу в качестве товара.

Базар в столице султаната поражал буйством красок и количеством разнообразных товаров. Северянина продали местному перекупщику за пару рупий прямо у ворот города.

А далее Олекша вместе с группой таких же пленников двинулся на невольничий рынок. Но судьба дарует не только горести и беды, но каждому дается и свой шанс. Череда рабов шла через торговые ряды, и громкий крик привлек внимание Олекши, отвлекая его от мыслей о побеге. Один проходимец громогласно пытался выдать корень верблюжьей колючки за целебный клубень огонь-травы. Уроки Кампыр не прошли даром, а походы в степь придали храбрости. Мальчик разоблачил мошенника, забывшего про простой способ, известный всем, кто добывал огонь-траву. Сок огонь-травы оставляет темные пятна на стали клинка, поэтому его собирают только костяными заточками. Поясной пучак покупателя сохранил блеск клинка. Пройдоха получил положенные десять ударов палкой по пяткам, а старый астролог Улугбей, чуть не ставший жертвой мошенника, выкупил мальчика у работорговца вместе с его страшным гримуаром и оставил в услужении, воспитывая, как родного сына, и доверив ему все хозяйство в своем минарете.

Позже, лет с четырнадцати, когда зрение старого ученого ослабло и он не мог наблюдать небесные светила через самодельный телескоп, Олекша стал его глазами и его секретарем. Он обучился грамоте в мактабе при дворце и заслужил право вести дневники великого звездочета. Больше всего на свете юноше нравилось смотреть на звездное небо, и вскоре звезды ответили ему взаимностью на эту любовь, открывая для него тайны мироздания, а иногда приподнимая завесу будущего. Предсказания старого астролога, записанные юным подмастерьем, стали неимоверно точны, и к нему начал стекаться народ. Даже великий халиф и султан Агробы, сам Али ибн Юсуф, обращался за  помощью, прислушиваясь к его советам чаще, чем к словам визирей и придворных мудрецов. И перед учеником астролога открылись двери королевского замка. Славянский мальчик с голубыми глазами и русыми волосами смотрелся в богатстве азиатской роскоши неуместно.

Султан, опасаясь за жизнь своего советника и одолеваемый желанием иметь звездочета под рукой, предложил ему переехать во дворец или принять в дар отряд нукеров из королевской гвардии. Но Улугбей сослался на удобное Астрономическое расположение своего минарета и учтиво отклонил просьбу о переезде во дворец и также наотрез отказался от услуг телохранителей халифа, попросив взамен записать своего подмастерье в падаваны султанской стражи.

И в жизнь северянина вторглась война со всей ее суровостью и жестокостью. Нечего даже говорить о лишениях, свалившихся на русую голову Олекши. Но характер, выкованный в степях Каркарии, насмешками не сломать. Да и кровь воинственных предков очень быстро дали о себе знать. И менее чем за год в Агробе не осталось воинов, смевших бросить вызов окрепшему и возмужавшему северянину. Тогда же звездочет вернул Олекше книгу старой половецкой ведуньи. Давно забытые воспоминания волной накрыли душу юноши. Он легко, без запинки повторил ритуал Кампыр, и серебряные замки, запечатавшие книгу, отворились.

Улугбей был поражен легкостью, с которой северянин открыл гримуар. Единственное, о чем спросил тогда звездочет, так это, читал ли юноша эту книгу. Но знаки, начертанные странными чернилами красного цвета, такие манящие, так и не раскрыли ему своих секретов – даже сейчас, спустя уже почти три года беспрестанных поисков.

Авторитет звездочета при дворце рос, как сосулька весной, и растущую зависть придворных царедворцев было уже не скрыть замысловатой лестью, насквозь пропитанной ненавистью и злобой. Вот тогда Улугбей и снарядил караван в далекий Гулябад – якобы за новыми стеклами для своего телескопа.

Память юноши вернула его туда – в самое начало этого путешествия. Олекша, собирая свой походный мешок, застыл, разглядывая черненную вязь на дамасском клинке широкого палаша, весьма похожую на письмена из черной книги.

– Это не обычные письмена. Это древнее гиперборейское проклятье. Ни одна броня не устоит перед этим клинком. Но рано или поздно душа владельца будет поглощена этой магией.

– Вы же говорили, что магия – это просто сказки?

– Сказка ложь, но в ней намек. Нам с тобой, дружок, урок. Давай назовем магией все неизученные наукой процессы.

– Хорошо, отец, – Олекша покорно склонил голову. – А вы можете прочесть эти письмена?

– Нет, к моему сожалению, этот язык давно утерян. Но я помню, как оно звучит.

Юноша пристально смотрел на учителя.

–«Мууту пергаментикси я хайоа искун алла». Правда, я не знаю, как это тебе поможет, дитя мое.

– Вы про заклятие или про клинок? Вы же сами настояли, хотя базары и торговые ряды Шахристана безопасны, как лужайки в небесных садах. Да и дорога в Гулябад очищена от басмачей янычарами халифа.

– Олекша, я старался воспитывать тебя, как воспитывал бы родную кровь, но обет магистров большого круга не нарушить. Мы не можем иметь потомство. Это плата за наш статус. Мне позволили выслушивать тайны сильных мира сего и говорить со звездами. Звезды даровали мне тебя, и я благодарен судьбе за это. Но теперь пришло твое время, и я не могу быть рядом, чтобы защитить тебя. Хотя ты уже давно не нуждаешься в защите. Просто помни: не все то золото, что блестит. И не всякий цветок нужно нюхать.

– Ота, я вернусь очень быстро! Вы даже соскучиться не успеете.

– Олекша, скажи мне, только честно. Сколько раз ты исправлял мои пророчества?

– Я не…

– Я стар и слеп, но не глуп. Ты должен уважать мои седины.

– Я люблю вас как отца.

– Ты уже слышал голос звезд? Они начали петь тебе свои песни?

– Это все ваши уроки и математика.

– Далеко не всем дано читать эти знаки, а умение их трактовать – талант, доступный лишь немногим избранным.

– Но, мастер…

– Ты корректировал мои пророчества?

– Да, великий учитель, но лишь самую малость, неважные мелочи и нюансы.

– Жизнь— цепь, а мелочи в ней – звенья. Нельзя звену не придавать значения.

– Я запомню ваши слова, учитель.

– Тогда запомни и самое главное: знать путь и пройти его – не одно и то же. И не всю правду можно доверять людям.

Олекша уставился на Улугбея своими небесно-голубыми глазами.

– И помни. Свет, что горит в наших сердцах, бесценен. Не трать его попусту. Наша жизнь – всего лишь мираж. И только две вещи в нем реальны.

– Какие, отец?

– Любовь и смерть. Любовь достойна того, чтобы ее ждать. Ждать, несмотря ни на что. А смерть – того, чтобы жить. Жить вопреки всему.

Северянин поднялся, перекинув котомку через плечо.

– Тебе пора, будь осторожен. Не теряй веры в людей, но и не доверяй первому встречному.

Слезы наполнили голубые глаза Олекши. Он крепко обнял старца, понимая, что прощается навсегда.

– Спасибо за все. И…

– Беги, сынок, не заставляй меня явить слезы.

Саксаул почти прогорел и рассвет уже окрасил восток пурпурными красками, а высоко в небесах одна за одной меркли звезды. Олекша спрятал клинок в ножны и сунул палаш в кольцо на поясе. Ученик звездочета всегда не любил утро. Непонятно почему, но не любил. Хотя поднимающееся над землей светило всегда загоняло нечисть обратно в преисподнюю, неся всему живому радость, тепло и свет. Как бы то ни было, пора собираться в путь. А выспаться можно и верхом на верблюде.

До Гулябада оставалось девять дней пути.

* * *

Верблюды медленно, но уверенно шли сквозь дюны, неся на себе товары богатого каравана. Купцы помельче довольствовались мулами. Вооруженный эскорт из сорока всадников обеспечивал безопасность прохода каравана. Караван-баши Юсуф-бей был жаден и скуп во всем кроме вопросов собственной безопасности. Его всадники не зря получали свои деньги и были проверены не одной стычкой с грабителями пустыни.

Иссиня-голубое небо, нещадно палящий солнечный диск, испепеляющий зной и желтый пески пустыни. Тишину и безмолвие этих мертвых земель нарушали лишь скупые крики погонщиков и стоны перегруженных животных. Пустыня. Проклятые земли. Царство самой смерти, караулящей неосторожного путника, осмелившегося вступить в ее владения. Змеи, пауки, скорпионы, фаланги поджидали свою жертву на каждом шагу, под каждым камнем, затаившись у походных костров и вползая спящим под одежду. Пустыня – земное чистилище. Прошедшие сквозь нее навсегда очищались от всех грехов, совершенных там, в другой жизни. В другой реальности. Своего рода портал в новую жизнь. Странно, но то же самое рассказывали мореплаватели. Если верить рассказам о Синдбаде – отважном капитане и мореплавателе, то морская пучина не менее опасна и смертельна. Тот же зной и та же жажда. То же путешествие в царство смерти. Даже те же налетчики, только там они пираты и корсары, а тут – разбойники и басмачи. Падшие души, застрявшие между мирами. Не имеющие пристанища, потерянные во времени и пространстве призраки, обретающие реальность при встрече с караваном. Питающиеся за счет паразитирования на живых. Поэтому они и не берут пленных? Ибо главная добыча этих тварей – жизненная энергия жертв, которая питает их. А деньги и золото – лишь маскировка для отвода глаз? Может быть, магия порталов и измерений именно так и работает? Чтобы попасть в новую реальность, нужно преодолеть смерть в старой? Может, и нет вовсе ни магии, ни этих песков? Только туннель из одной реальности в другую?

Множество вопросов витало в голове юного ученика звездочета, отправившегося с караваном из Агробы в Гулябад. Белая верблюдица, сильная и выносливая, легко несла скудный скарб и могучее тело голубоглазого богатыря. Улугбей, казалось, пытался дать ему все самое необходимое. Он оплатил легкую, но прочную броню для своего ученика. Серебряная фляга не только хранила воду, но и оберегала от болезней. Зачарованный палаш с крупным рубином в рукояти стоил целое состояние. Столько трат ради пары линз для телескопа? Что-то не вязалось со всем этим. На деньги, которые звездочет потратил на снаряжение Олекши в Гулябад, можно было отстроить новый минарет или обзорную башню. Слишком дорогая поездка, даже если считать письмо в бамбуковом тубусе для магистра Хаттаба ибн Рахима. «Зачем?» – этот вопрос терзал юношу, выросшего в бедности и прекрасно знавшего отношение людей к золоту и деньгам. Осознавать себя пешкой в чьей-то игре, правила которой даже не удосужились объяснить, то еще удовольствие. Мысли текли рекой, а вереница груженых верблюдов медленно, но уверенно пересекала безводные просторы песков.

* * *

Караван растянулся на десятки метров. Небосвод в третий раз зажег свое солнце над головами путешественников. Мулы, нагруженные тюками, семенили в середине каравана. Верблюды, плавно качаясь, замыкали шествие. Резвые скакуны охраны проскакали в авангард, уверенные в собственной несокрушимости. Конная охрана оставила караван без присмотра, уйдя вперед, подбирая место для полуденного привала.

Полдень. Самое страшное время в пустыне. Марево раскаленного воздуха поднималось выше человеческого роста. Куриное яйцо можно было жарить прямо на бронзе щита. Кожа под этим светом краснеет и покрывается волдырями. Зной иссушает тело, вытягивая из него влагу вместе с самой жизнью. Ничто не помогает: ни опахала, ни тень шатров. Белому солнцу пустыни нельзя противиться или противостоять, его можно только переждать. Поэтому умудренные опытом воины Юсуф-бея так торопились. Боевые скакуны – не верблюды, и жар для них смертелен. А без верного скакуна воину в караване делать нечего. Дюны желтого песка возвышались, словно застывшее бушующее море. Но едва охрана скрылась за барханом, как справа, с подветренной стороны, раздался жуткий боевой клич. И несколько десятков всадников устремились на беззащитных купцов. Засвистели стрелы.

Несколько из них пробили шею белой верблюдицы. Она, рухнув на колени, завалилась на бок, прижав массой горба лодыжку северянина. Зазвенела сталь. Истошные крики людей сливались с ржанием лошадей и ревом верблюдов. Купцы, понимая, что потеря товара несет неминуемую голодную смерть, храбро защищали свое имущество. Бой распался на серии поединков. Олекша с трудом вытащил ногу из-под раненой верблюдицы, но едва он сбросил путы, связывающие его с верблюдом, как один из разбойников устремился на ученика звездочета, размахивая большой кривой саблей. Палаш сверкнул на солнце. Выпад северянина опередил мах бандита, кровь брызнула на песок и тут же впиталась, оставив бурое пятно. Олекша огляделся. Всюду сверкали клинки и лилась кровь.

Налетчики вырезали караван. Слева пожилой мужчина умело отбивался от двух бандитов, орудовавших копьями. Олекша бросился к нему. Громогласное «ура!» эхом разнеслось среди дюн. Наседающие на старика грабители обернулись.

Зачарованный палаш расколол щит ближнего и, разрубив ключицу, увяз в рядах ребер. Седой купец, умелым ударом рассек второго копейщика, но рой стрел впился в грудь старику, и тот медленно осел на песок. Трое всадников летели на северянина. Олекша поднял копье поверженного разбойника. Оно было великолепным. Длинное лепестковое жало; прочное, гибкое древко. Страха не было. Юноша прекрасно знал, что нужно делать…