Это будет сказка о любви

Насколько же он старше её?.. На сто лет? На двести? Как бы там ни было, а разница в возрасте велика. Остановит ли это её? Пока не известно…

Он, похоже, из тех мужчин, о которых говорят, будто они слишком прекрасны, чтобы быть настоящими. Однако, судя по рассказам бабули, обычно совершенную внешность уравновешивает несовершенство ума или поведения.

И всё же, Виринея никак не могла отвести глаз от этого, абсолютно неземного (во всех смыслах) мужчины. Это вот и есть та самая любовь? Или просто наваждение? Девушка не знала, и была в откровенном замешательстве. До того момента, пока она не попала в покои Варлаама Прибрежного, ей всё казалось довольно простым: прийти, увидеть, влюбиться или не влюбиться. А дальше уже действовать по обстоятельствам. Но сейчас с Виринеей творилось нечто невообразимое – она была одновременно и растеряна, и смущена, и поражена. Да ещё много чего сейчас было намешано в мыслях и сердце девушки – так сразу и не разберёшь.

А надо было сразу. Понимаете? Как ей действовать, когда она даже толком не могла определить, влюбилась уже или нет? Вообще, по какой шкале это определяется? И есть ли такая шкала?..

Видимо, молчание затянулось, потому что нарушил его сам хозяин покоев:

– Стоит ли мне заметить, что я нахожусь в некотором недоумении оттого, что дочь Кощея Бессмертного решила посетить мою скромную обитель?

Голос оказался глубоким и тягучим, как мёд. Его хотелось слушать и слушать ещё, смаковать, как самое любимое лакомство, как недоступный доселе деликатес. Девушка сделала крохотный шажок назад, но, спохватившись, вернулась на исходное положение, сжав тонкими пальцами фиолетовую ткань платья и мимоходом не без удивления отметив, что одежда её суха, несмотря на способ, каким она попала сюда. Воистину, чудеса! Ну да не о том сейчас сказ…

Виринея понятия не имела, что в таких случаях полагается говорить, согласно этикету, а потому выпалила всю правду, как на духу:

– Недавно я гадала на суженого, и гадание показало мне Вас.

Говоря это, девушка отметила, как брови Варлаама удивлённо выгнулись. Ну, то, что он казался удивлённым, как раз было ожидаемо.

– Я хочу понять, – продолжила девушка, чуть помолчав, – верно ли предсказание. Правда ли, что Вы – мой суженый?

После недолгой паузы девушка вновь услышала его восхитительный голос:

– Гхм… Я, должен признаться, давно привык к причудам юных барышень, но подобное слышу впервые. А Вы умеете удивлять, царевна. Позвольте полюбопытствовать: как же Вы собрались выяснять, правда Ваше предсказание или ошибка?

Да, этот вопрос тоже был ожидаем, вот только не было у девушки на него достойного ответа. Поэтому из её уст вновь прозвучала правда:

– Я не знаю, князь.

Варлаам долго вглядывался в черты её лица, будто надеясь отыскать ответ там. Но и ему на данный момент это было не под силу.

И вдруг мужчина чуть привстал и, протянув руку, поманил Виринею к себе. К кровати, на которой он возлежал.

Откровенно говоря, пусть и всего на миг, но девушкой овладело необъяснимое желание действительно приблизиться к нему, такому властному, прекрасному и чувственному. Но здравый смысл возобладал, и она лишь покачала головой:

– Ты красив, князь, не спорю. Но я – не слуга, не наложница и не питомец, чтобы подманивать меня столь оскорбительными жестами.

Сказав это, девушка осознала, что сердится. Оно и не мудрено! Как смеет он так бесцеремонно вести себя с ней, пусть даже и находится она сейчас в его покоях?! Она здесь по важному делу, а он позволяет себе подобное обращение. Узнай об этом её отец, и конфликта было бы не избежать.

Но отец не узнает.

И тут Варлаам вдруг одним плавным движением встал с постели и приблизился к ней. Каждый шаг – будто часть танца. Даже волосы покачивались в такт красиво и своевременно, обрамляя и подчёркивая черты идеального лица. Мужчина остановился в такой опасной близости от Виринеи, что девушка почувствовала лёгкий и освежающий запах бриза. Этот запах ей был приятен и казался почти родным. Девушка буквально замерла, прислушиваясь к своим ощущениям и гадая, зачем он нарушил границы её личного пространства.

В этот момент Варлаам резко подался вперёд, и Виринея по инерции отступила назад, желая возобновить дистанцию, и, одновременно, сожалея об этом решении. Однако, неосторожно наступив на подол собственного платья, девушка негромко вскрикнула, а в следующий момент неловко повалилась на пол.

Варлаам был не из тех, кто может упустить подвернувшуюся возможность. Не давая ей шанса опомниться, мужчина склонился над ней и… поцеловал.

Виринея задохнулась от этого действа. Да, несомненно, она должна сейчас оттолкнуть нахала – негоже девушке при первой же личной встрече быть такой доступной! Да и мужчина ни в коем разе не должен так открыто пользоваться ситуацией. Да-да, всё верно, да только… В один миг всё это перестало иметь значение для Виринеи. Остались лишь он и она, и никого вокруг. Никого и ничего. Только его нежные губы на её дрожащих губах. Лишь его размеренное дыхание. Лишь бешеный стук её сердца. Билось ли его сердце с такой же силой? Она не знала.

Поцелуй стал более смелым и язык водяного проник в её рот, вырывая из самого горла приглушённый стон. Руки Виринеи взметнулись вверх и обняли его торс, поглаживая пальцами шёлковую ткань белоснежных одежд. Ей вдруг захотелось прижаться к нему сильнее, ощутить его тепло, утонуть в его нежности.

Момент был полностью разрушен звуком открывшейся в покоях двери. Стоило отдать должное Варлааму – он не попытался тут же отстраниться от неё, делая вид, что ничего не было. Впрочем, перед кем ему отчитываться?

Перед Малахитницей, например… Но она, говорят, не покидает своих владений.

Виринея медленно открыла глаза, будто пробуждаясь ото сна. Но это, определённо, был не сон и не морок. Это был Варлаам, её суженый…

Тем временем, мужчина поднял голову, чтобы взглянуть на вошедшего. Это оказалась русалка. Лёжа на полу, Виринея понимала, как глупо выглядит со стороны, но, может, в ней не было достаточно гордости, чтобы тут же вскочить на ноги?

– В чём дело, Милада? – спокойно спросил хозяин покоев.

Русалка низко поклонилась и густые длинные пряди волос молочным водопадом упали на мраморный пол.

– Прошу меня простить, мой господин, за то, что вторглась в Ваши владения без Вашего на то разрешения…

Голос красавицы оказался под стать ей – мелодичный и переливающийся, будто хрусталь.

– Оставь это, Милада. Уверен, у тебя были на то причины.

Уважает тех, кто находится в его власти… Отец бы назвал это, пожалуй, слабостью. Но я… нахожу это прекрасным.

– Да, мой господин, – тем временем ответила русалка и, выпрямившись, произнесла, – Хозяйка Медной Горы прислала весточку, что ожидает Вас… – Милада на миг замешкалась, но всё же закончила фразу, – немедленно.

Виринея глянула на Варлаама и успела заметить, как посуровело его лицо, как напряглись мышцы его рук, как похолодели глаза. Девушка предположила, что он не слишком-то доволен отношениями со Златой. Похоже, у Малахитницы и впрямь был суровый нрав.

Теперь взгляд Варлаама переместился к Виринее и, как показалось девушке, потеплел. Впрочем, после первого в жизни поцелуя воображение склонно приукрашивать действительность.

Надо что-то сказать. Прямо сейчас. Иначе… будет поздно.

О том, что именно должно быть поздно, Виринея не имела ни малейшего понятия, но, увидев, как мужчина открыл рот, намереваясь что-то сказать, опередила его:

– Хоть что-нибудь!

Да, фраза вышла не совсем такой, как она планировала, но всё же…

– Что? – не понял Варлаам.

Откашлявшись и переборов себя, чтобы не отвести взгляда от внимательных глаз-льдинок, девушка продолжила, хотя уже несколько тише:

– Я имела ввиду, почувствовал ли ты хоть что-нибудь, князь?

Она и сама не заметила, как перешла на ты. И сорвалось это с уст столь естественно, будто так и должно быть.

Внутри девушки зародилось тепло. Словно невиданный цветок, оно разрасталось в душе и касалось самых потаённых уголков её сознания. Глядя в эти восхитительные глаза, девушка не сомневалась в названии цветка…

Хорошо ли? Плохо ли?

Многие скажут, мол, слишком скоропалительно! Но, друзья, это ведь сказочный мир. А, как известно, любовь с первого взгляда здесь не в новинку. Да и какое, собственно, нам дело, когда главными героями этой истории являемся не мы?

– А ты умеешь удивлять, царевна…

– У меня есть имя!

Виринея всего лишь желала услышать собственное имя из его уст, но вышло несколько резковато. Однако, взгляд её аметистовых глаз был сердит. Возможно, само её положение и не подразумевало праведного гнева, – всё ещё лёжа на полу, прижатая к прохладному мрамору телом самого хозяина покоев, с раскрасневшимися, – а в этом она не сомневалась! – щеками… И всё же, Виринея не настолько забылась. Хотя могла бы, поведи он себя чуть иначе…

Не желает меня обольщать?..

Настырный червячок сомнения незаметно прокрался в мысли девушки, и она просто постаралась не обращать на него внимания.

– Верно, царевна, – слегка растягивая слова, прошептал Варлаам, и на лице его заиграла усмешка, – Но ведь и у меня оно есть, не правда ли?

– Это… – девушка силилась достойно ответить ему, но в конце концов сдалась и признала, – справедливо.

– То-то же.

Похоже, Варлаам решил, что тема закрыта, но не тут-то было…

– Тогда… гхм… Варлаам, – услышав своё имя, князь удивлённо воззрился на Виринею, – Почувствовал ли ты что-нибудь?

Она выжидательно смотрела на него, такого красивого и совершенно непонятного ей.

– Почувствовал ли я?.. – услышала она его задумчивый голос. – Уже давно все мои чувства будто заморожены. Я не испытываю ни к кому ни ненависти, ни любви, ни даже интереса.

Виринея прикрыла глаза, стараясь не выказать обиды, когда её лица вдруг едва коснулись прохладные пальцы. Девушка вновь смотрела на идеальное лицо князя Подводного Царства. Смотрела, и никак не могла прочесть его настроения.

– Но, похоже, тебе удалось вывести меня из этого долгого сна, Виринея.

Собственное имя прозвучало, словно музыка, столь тихо произнесённое его чарующим голосом. Надежда встревоженной птицей забилась внутри, когда Варлаам продолжил:

– И очень зря, маленькая царевна. Это было мило, но со мной тебе едва ли узреть счастье. Да ты и сама всё знаешь, не так ли?

И вновь в мысли Виринеи вторглась Хозяйка Медной Горы. Или это Варлаам впустил её туда? Можно, пожалуй, и так сказать…

– Значит… – девушка заставила себя смотреть в его глаза, заканчивая фразу, – Значит, ты отказываешься от меня?

На секунду ей показалось, что Варлаам опровергнет её слова, что успокоит, но вышло иначе:

– Не усложняй всё, маленькая царевна. Нам с тобой не по пути, хотя я и…

Виринея взволнованно смотрела на мужчину, ожидая окончания фразы, но он решил по-другому. Одним плавным движением Варлаам встал с пола и протянул ей руку. Тихо выдохнув, девушка приняла помощь и встала вслед за ним. Нерешительно она подняла взгляд к лицу мужчины и смутилась, увидев, что и он смотрит на неё. И в глазах его затаилась…

– Мне пора. Это было чудесно, хоть и недолго, царевна.

Снова титул…

Виринея лишь кивнула в ответ, не зная, что нужно сказать. А слов, чтобы переубедить его, уговорить остаться, у неё не было.

– Милада, – обратился Варлаам к, всё ещё стоявшей в покоях, русалке, – проводи нашу гостью до берега. Она должна вернуться на сушу в целости и сохранности.

– Да, господин.

– Князь… – начала вновь Виринея.

Варлаам вновь перевёл на девушку взгляд. И, встретив его, Виринея вдруг гордо вздёрнула носик и отчётливо произнесла:

– Мы ещё увидимся.

Глава 8

Увидимся, да… Только сказочник его знает, когда. Да и… если увидимся, к чему это приведёт?

Как и велел Варлаам, русалка сопроводила Виринею до берега, и на этот раз вода была мирной и гладкой. Девушке невольно подумалось, всегда ли вход во владения брата Водяного является таким сложным, или же это оттого, что она пришла без приглашения?

Поблагодарив молчаливую русалку, Виринея побрела домой. Дорога предстояла долгая и, как это всегда бывает, обратный путь был не столь интересен, а потому откровенно скучен. Хотя девушке было, над чем подумать. И о чём вспомнить…

Рука непроизвольно потянулась к лицу и тонкие пальчики коснулись губ, всё ещё пылающих от первого в жизни поцелуя. Она никогда не представляла себе, каким он будет, этот самый первый поцелуй, но сейчас ей казалось, что лучшего она и представить не могла. Так это и есть любовь? Пророчество оказалось верным?

Я хочу, чтобы оно оказалось верным. Да и с чего бы моим пророчествам ошибаться? Уж в этом я мало кому уступаю!..

Но тогда остаётся большим вопросом и проблемой, что же делать с Хозяйкой Медной Горы. Сказочник тому свидетель, Виринея не желала пустых ссор, а уж сходиться в некоем бою за мужчину и вовсе считала верхом неприличия. Не так должны вести себя царевны! И всё-таки, как же отвоевать любимого?

Но Малахитница – не единственная проблема Виринеи. Прошлым вечером отец представил её жениху, не так ли?

– Мстислав Тёмный.

Виринея вполголоса произнесла имя и ей показалось, что лес, через который она шла, на миг будто замер. О да, у Лиха Одноглазого была совершенно заслуженная репутация отрицательного персонажа. И если о других сказочных персонажах можно было сказать, что быль давно поросла выдумками впечатлительных особ, то о Мстиславе, напротив, скорее недоговаривали – то ли не знали всех его деяний, то ли попросту боялись. Разумеется, лучшей кандидатуры в мужья для дочери самого Кощея не сыскать. Только сердцу не прикажешь.

А ей, Виринее, хотелось, чтобы как в лучших романтических сказаниях, чтобы будто в омут с головой и все раздумья – прочь! Ей хотелось испытывать ту самую дрожь, что она испытала, находясь в опасной близости от Варлаама Прибрежного. И даже если судьба её будет неблагосклонна, а жизнь окажется чересчур коротка для того, чтобы успеть открыть все грани любви, она была готова рискнуть.

Но он… отверг меня, разве нет? Во всяком случае, ясно дал понять, что между нами едва ли может быть что-то большее. Как же так? С кем посоветоваться?

– Бабулечка поймёт… И, быть может, даст дельный совет.

Яга всегда была особенно тепла и снисходительна к девушке, ещё когда той и году от роду не было. Любила она внучку, что и говорить. И из всех в сказочном мире Виринея всецело доверяла лишь ей. Отец… Нет, отец бы ни за что не понял. И эта мысль разозлила и, одновременно, опечалила девушку. Насколько всё было бы проще, не будь отец царём и одним из самых жутких персонажей сказочного мира. Иногда его статус коронованной особы перевешивал звание отца.

Мама бы поняла… И, наверняка, будь она рядом, отец бы тоже дал шанс моей любви. И, может даже, попробовал бы договориться с Малахитницей. Но, похоже, моя собственная сказка такова, что мне придётся справляться с проблемами без поддержки влиятельного отца.

– Как будто это меня остановит!

Сказав это в тиши ночного Проклятого Леса, Виринея почувствовала прилив сил и тёплую волну надежды. Была ли она напрасной? Время покажет…

Глава 9

Удивительно, но, похоже, отсутствия Виринеи в замке никто не заметил. И это было прекрасно, ведь значило, что девушка и в будущем сможет осуществлять свои вылазки. Правда, на данном этапе, она понятия не имела, куда выбираться в следующий раз. Да, она могла бы снова “навестить” Варлаама в его владениях, но неизвестно было, как сам хозяин к этому отнесётся, да и проку от этого чуть. Нет, действовать надо было иначе. Но с чего же начать? Виринее определённо нужен был план, хоть какой-то. Но она знала столь мало, что и план не на чем было основывать. А что делать, когда недостаточно знаешь? Искать подсказки и собирать сведения, конечно.

Покручивая меж пальцами подвеску на браслете-обереге, подаренном бабушкой, девушка лежала на кровати и разглядывала потолок. О, разумеется, в потолке не было ничего особо примечательного, просто так ей было проще сосредоточиться.

Вариантов особо нет… Надо связаться с бабулей и спросить совета. Но мне вовсе не нравится постоянно полагаться на кого-то в подобных вопросах! Да, я совсем несведуща в любовных делах, но разве все сказочные персонажи прошли этот путь не самостоятельно? Почему же я всё время ищу помощи?

Виринея резко выдохнула и поднялась с подушек. За окном вовсю разгорался рассвет, хотя в Кощеевом царстве солнце было тусклым, будто просвечивающим из-за туч. Ну не положено замку Кощея Бессмертного сиять в лучах утреннего (да и любого другого) солнца!

Тишину комнаты нарушил звон колокольчиков – кто-то желал связаться с ней по блюдечку. Виринея подбежала к столу и коснулась центра блюдца пальцем, почти уверенная в том, что звонит Яга. Но девушка ошиблась…

Когда пятнышко в центре разрослось, а затем показало изображение, Виринея оказалась смотрящей в лицо Мстиславу Тёмному.

Растерявшись, девушка на автомате проговорила:

– Приветствую барона Одноглазое Лихо, в чьих руках находятся все страхи людские.

Единственный глаз насмешливо сверкнул янтарём и она услышала медоточивый голос Лиха:

– Царевна, разве не договорились мы в прошлый раз обращаться друг к другу по имени?

Девушка молча кивнула, честно позабыв о таком уговоре. Сейчас, когда Мстислав напомнил ей об этом, ей так же пришлось вспомнить вновь, что именно его отец выбрал ей в женихи.

Абсурд.

– Действительно. Я просто удивилась твоему звонку,.. Месть.

Неформальное обращение и сокращение имени дались ей с трудом. Вовсе не видела она в нём ни друга, ни, уж тем более, будущего супруга. Что же делать?

– Так-то лучше, Виринея. Я хотел напомнить о нашей конной прогулке. Это остаётся в силе?

Отказать значило бы не сдержать своего слова. А чего тогда она сама стоить будет, если слово её – всё равно, что пустое место?

– Конечно. Я помню о твоём приглашении.

– В таком случае, через час тебя устроит?

– Да, барон.

Титул непроизвольно сорвался с губ и девушка уловила укоризну во взгляде Мстислава. Однако, не успела она исправить ошибку, как изображение исчезло. Лихо Одноглазое завершил их разговор, не попрощавшись.

Этот мужчина ещё не заслужил права смотреть на меня таким взглядом. И вряд ли заслужит. Но до поры до времени мне придётся играть роль невесты… В данном случае, роль незавидна, увы.

Виринея подошла к гардеробу, дабы выудить из него наряд для езды на лошадях. Чёрные облегающие штаны и удлинённый камзол, расшитый золотыми нитями. Да, в этом наряде девушка особо походила на дочь Кощея – камзол напоминал парадные одежды её венценосного отца. Девушка вовсе не хотела красоваться перед, свалившимся, как снег на голову, женихом, но эта одежда как нельзя лучше подходила для конной прогулки. Виринея не любила дамские сёдла и чувствовала себя в них неуверенно. Ей вспомнилось, как в детстве она впервые оседлала лошадь “по-мужски”, обхватив бока животного ногами, и какую проблему из этого раздул её учитель по верховой езде. “Не по этикету!”, “Не положено!” – то и дело вопил этот неуравновешенный тип. Зато сам Кощей увидел в действиях дочери желание проявить себя, а уж что-что, но индивидуальность Бессмертный ценил и уважал. Собственно, по той причине он и недолюбливал всех царевичей и принцев, коих удалось ему повидать. “Все, как под копирку”, – ворчал он, – “Даже лица похожи. Не удивлюсь, если всё это сборище “рыцарей” произошло от какого-нибудь одного Вани-дурака, а там уж жизнь раскидала”. Виринея усмехнулась, припомнив эти слова отца. Но, шутки шутками, а потому девушка и не мечтала о принце – видать, отпечатались на ней высказывания отца. В том беды она не видела.

И вот нашёл он мне далеко не принца… Руководствовался собственными интересами, не иначе. И ведь все подвалы золотом да каменьями забиты – всё ему мало!

И тут её поразила спасительная мысль. А что, если бы Варлаам предложил за неё больше? Отказался бы отец от возможности хоть отчасти быть причастным к водным владениям? О, разумеется, Вениамин Водяной придёт в ярость, но это уже дело десятое… Кому сейчас интересно его мнение?

И всё бы, вроде, выходило отлично, если бы не одно “но”…

– С чего бы Варлааму вообще за меня предлагать что-то? – вслух вздохнула девушка, собирая волосы на затылке в тугой конский хвост.

Нет, вовсе ей не хотелось для Лиха выглядеть привлекательно, но и неряхой Виринея быть не умела. К тому же, если не привести волосы в надлежащий вид перед ездой на лошади, после неё они превратятся в жуткое воронье гнездо. А в случае с Виринеей – в целый водопад вороньих гнёзд. Нет, такой участи своим волосам дочка Кощея не желала.

Отложив гребень в сторону и глянув на себя в зеркало, девушка кивнула каким-то своим мыслям, и отправилась к конюшням: сколько бы у неё не оставалось времени до предстоящей встречи с Мстиславом, а её лошадь нужно было подготовить к поездке.

Глава 10

Лошадка у Виринеи была настоящей красавицей – чёрная, будто сама ночь, с длинной шелковистой гривой и янтарными глазами. Звали её Тайна. Подарок отца на шестнадцатилетие. Да, Кощей знал толк в лошадях. Да и вообще, казалось, во всём знал толк.

Кроме того, что нужно для счастья его дочери…

Впрочем, Виринее тут же пришлось признать, что она и сама не слишком представляет, а что же ей нужно. Казалось бы, ответ напрашивается сам собой, не правда ли? Варлаам Прибрежный. Да только сомнения то и дело закрадывались в душу. Гаданиям своим она доверяла, сердцу – тоже (а оно, несомненно, отозвалось на поцелуй и прикосновения вышеназванного мужчины), но, в отличии от сказочников, сами-то персонажи сказок знали, что до “и жили они долго и счастливо” нужно пройти тысячу и одно испытание, не пасть духом, не растерять веру, не предать себя… А что говорить об отрицательных персонажах? Мало кто для них напишет сказку со счастливым концом – приходится самим стараться. Вот девушка и старалась. Да, пусть на целую половину она и относилась, всё же, к положительным персонажам, так ведь многие об этом забывали. Внешность её не оставляла сомнений в том, кто является её отцом. Удручало и то, что те, кто никогда не видел девушку, распускали слухи, будто она – копия Кощея, каким его привыкли знать! И нет, речь не о его внутренних качествах. Оказывается, хоть она и молода, но выглядит иссохшейся злобной старухой, вместо глаз у неё – зияющие дыры, в глубине которых горят алые огоньки алчности, руки тощие и длиннющие, а волосы – спутанная паутина. Воображение порой рисует сплетникам жуткие вещи, что и говорить. Вы, может, скажете, мол, да и пусть болтают! А девушка и рада была бы согласиться с вами, да только из-за этих слухов многие стали считать, будто её внешность – всего лишь искусная личина, а на деле она – старуха. Забавно, что мало кто знал, что всем известная жуткая внешность самого Кощея Бессмертного – это и есть личина. И такой вот тонкой иронией была наполнена жизнь юной Виринеи. Раньше она не предавала большого значения слухам, но с возрастом познала и горечь обиды, и боль предательства. К примеру, была у девушки в раннем возрасте подруга – мавка из Чёрной реки, расположенной в Проклятом лесу. Про реку эту говаривали, будто кто в ней раз искупается, никогда более на сушу не захочет. И хорошо, если ты, к примеру, бессмертный. А коли нет – смерть тебя быстро настигнет.

Так вот, звали мавку Родника, и была она девчушкой шустрой да сообразительной. История самой Родники была печальной (ну, собственно, а чего ожидать, когда речь о мавке?) – мать её выносила, родить сумела, да отцу с пьяных глаз привиделось, будто волосики у ребёнка шибко белые, а это ведьмовской признак. Как и любое отличие от иных людей в селении – лютые времена были, народ был необразован да на выдумки горазд. Оставил горе-отец ребёнка на берегу реки – утопить-то то ли смелости, то ли совести не хватило. А ночь холодная была, ноябрьская. Закоченела девочка. Сжалились над ней духи речные, да мавкой сделали. Прозвали Родникой. Ходила девочка в ночное время отчий дом проведать, и узнала, что мать её от горя померла, а отец спился да замёрз в сугробе.

Подружились Виринея и Родника. Крепкой была та дружба, как самой кощеевой дочке казалось. А в Роднике-то зависть прорастала, мол, вон она какая царевна, из себя вся: и наряды каждый день новые, и украшений целый сундук, и отец – сам Кощей Бессмертный! И стала Родника потихоньку-помаленьку слухи про Виринею распускать. Якобы, в полнолуние она волком воет да на люд бросается, мертвечину кушает и водицей кладбищенской запивает… Много чего напридумывала. А слухи – они ведь как снежный ком. Слово за слово, выдумка за выдумкой – и вот они, жуткие истории про семейство Кощеево.