Ничего

– Вот именно. – подтвердил кролик Слон. – Я сколько раз замечал, что многие мои соседи ходят с набитыми физиономиями. Только сообразить не мог, отчего это происходит. Теперь-то я понимаю. Всё благодаря вам, профессор.

Профессор Крысюк нежно улыбнулся.

– Ещё раз примите мои слова благодарности. – поклонился кролик.

Профессор Крысюк с готовностью их принял.

– Хочу сказать, что я и сам попытался повоевать со зловещим мистером Жжуть. – принялся рассказывать кролик Слон, чтоб его не успели обвинить в трусости. – Я попытался его атаковать хотя бы из кустов, когда он начнёт прогуливаться в саду… Но откуда мне знать доподлинно, когда он выйдет гулять в сад?.. Да и ружья у меня нет, чтоб атаковать изо всех сил.

– Я понимаю. – согласился профессор.

– Я оттого и пришёл к вам за помощью, профессор. Пускай ваша наука запретит тартарары. Изобретите что-нибудь этакое, чтоб сам мистер Жжуть куда-нибудь провалился. А мы все остались жить, как прежде. Ведь такое можно изобрести?..

«У меня, дорогие читатели, был приятель, который слыл маловером и весьма глумливо относился ко всяким провалам в тартарары. Чем долго испытывал ангельское терпение. Но однажды, в один прекрасный день, он сходил по самой великой нужде в туалет, нажал на ручку спускового бочка с водой и более из туалета не возвращался. Тогда-то мне стало ясно, что ангельскому терпению пришёл конец. Верит мой приятель сейчас в тартары или не верит – я определённо не знаю.»

– Ты правильно поступил, кролик, что пришёл ко мне за помощью. – приобнял кролика профессор Крысюк. – Погоди-ка, у тебя вся шкура в колючках репейника, надо их повыдёргивать…

– Я бежал что есть мочи, профессор!

– Разумеется. Ты бы мог побежать и быстрей, если б умел, тут у меня к тебе претензий нет. Но вот как нам быть с мистером Жжуть?..

– Шандарахните по нему чем-нибудь, профессор. – попросил кролик Слон.

– Знаешь, я совсем недавно, практически пять минут назад, завершил изобретать выдающуюся штуку, и теперь могу ей похвастаться. Это устройство ЧТОБ ХОРОШЕНЬКО ШАНДАРАХНУТЬ. Ты не поверишь, но моя служанка даже плакала от радости, когда я его изобрёл – ей-богу!.. Подтвердите, голубушка, вы ведь плакали?..

– Да уж! – прорычала служанка, готовая заплакать и сейчас.

– Она у нас – голубушка – столь чувствительная особа, что её беречь надо от лишних потрясений. Ты это впредь учти, кролик, когда ко мне за помощью прибежишь. Она такая милая-милая и чуток забавная, и я без неё, словно без рук… Правда, голубушка?

Служанка даже не прорычала, а протрубила через свой тонкий нос несколько слабонервных проклятий.

– Подожди, подожди, кролик, она и сейчас заплачет! такое восприимчивое взрослое дитя!..

Служанкина лысина, чересчур приметно выглядывающая из-под шляпки, мгновенно покрылась дивными шоколадными пятнами, как будто плюшевый мишка заболел воспалением лёгких и закочерыжился глазками.

– Жаль, кролик, что нам надо заниматься мистером Жжуть, а то бы мы занялись служанкой. – невольно подтянул шортики профессор Крысюк. – Но для того, чтоб победить мистера Жжуть нам не нужно чего-либо изобретать или покупать ружьё. Против всесильного колдуна никто не поднимется из мира простых смертных. Нам необходим человек с невероятной силой духа. Я бы сказал: рыцарь без страха и упрёка. Истинный воин.

– И он шандарахнет по мистеру Жжуть? – заискрились зрачки у кролика.

– Разумеется шандарахнет. Или что-нибудь другое сделает.

– Ох ты как!!

– У всех рыцарей присутствует некий генетический код – разгадать который пока ещё никто не сумел – позволяющий им ничего не бояться и ввязываться в самые опасные авантюры. И при этом выходить сухими из воды.

– А как вы думаете, профессор, найдётся ли в наших краях рыцарь, который сейчас сидит и дожидается, когда его позовут на помощь?

– Ну, конечно, кролик, в наших краях найдётся такой рыцарь. Это самый доблестный и самый великий рыцарь нашего времени – рыцарь Филипок!!

Профессор Крысюк произнёс это настолько торжественно, что где-то, в небесных расщелинах, полыхнуло искристым салютом и протрубило фанфарами.

– Конечно же рыцарь Филипок! – оторопело возрадовался кролик Слон. – Несомненно только он нам и поможет – доблестный и непобедимый рыцарь Филипок!.. И почему я сразу о нём не подумал? Я почему-то сразу о вас подумал, профессор: компьютерный интеллект, дескать, всё без разбору валит в строительный материал… говна наизобретал кучу, изобретёт и что-нибудь против колдуна!..

– Хм. – сказал профессор Крысюк.

– Рыцарь Филипок! – восхищённо шампанился кролик Слон. – У всех на памяти его доблестные подвиги, а я, например, особо запомнил подвиг на состязаниях с Никотиновым Лошаком. Это когда бочонок окурков рыцаря вдвое перевесил бочонок Никотинового Лошака.

– Это ещё что. – перебил воспоминания кролика профессор Крысюк. – Я помню его доблестный подвиг в деревеньке Брагино, что под городом Ерославль, когда он в пыльном закутке поймал колючих великанов и повыщипывал им бородёнки. Самый колючий великан Ходун после того случая долго в себя прийти не мог, рядом с аптеками тусовался, у людей деньги на таблетки клянчил. Помнится, передо мной лебезил этаким шлёндолой-лебедем: бородёнка-то, говорит, заново отрастёт – шут с ней, мне её не жалко – а вот дрожь в коленках до сих пор не унять!..

– А помните, профессор, как рыцарь Филипок в течении трёх дней победил огромную вражескую рать?.. Сперва победил Урожайных Ужирателей, затем кучу Бредущую Наперекор своре Непредсказуемых Нехристей, затем Чикирикам-Микирикам надавал подзатыльников, а под конец ещё и тюленя Чувырлу утопил в графском пруду, чтоб тот не плескался хулиганства ради.

– Это ещё что. – чванливо припомнил профессор. – Однажды, в жаркий полдень, он победил и покорил красавицу Отбиралку, через полчаса женился на ней и отобрал репутацию, а ещё через полчаса вернул всё обратно, с извинениями, и подал заявление на развод. Уверяю, что это был необыкновенно великий подвиг, так как прочие женихи красавицы Отбиралки возвращали ей лишь приступы стыдливости, а репутацию она затем зарабатывала сама.

– Да, доблести нашему рыцарю не занимать. – сказал кролик Слон, ничуть не ревнуя своей доблестью к чужим доблестям. – Но где нынче обитает рыцарь Филипок, в каком местечке нам его обрести? Рыцари до невозможности склонны к странствиям, у них зудливы бродяжнические инстинкты. Слякотные дороги, автобусные контролёры, где-то что-то померещилось – им всё нипочём. Сегодня он здесь за околицей убил дракона, а завтра на тамошнем сеновале поцеловал принцессу. А послезавтра является по повестке в суд. «Ваши детки, рыцарь? Платите алименты!»

– Ну ты даёшь, кролик! – хихикнул профессор Крысюк. – Разве ты запамятовал, как нас напугало в прошлом году внезапное пришествие садомазохистов, а рыцарь Филипок пришёл на помощь?.. Никто тогда, конечно, от страха не помер, но только потому, что плохо старались помереть, не усердствовали.

– Я не запамятовал, я просто был в те дни в другом месте, и не знаю подробностей случившегося. – разъяснил кролик Слон.

– Ты до сих пор ничего не знаешь?

– Я, наверное, всё-таки чего-нибудь знаю, но будет лучше, если я узнаю побольше.

– Несомненно будет лучше. – подтвердил профессор Крысюк. – Слушай мой рассказ внимательно и не перебивай.

V

– В прошлом году, – начал свой рассказ профессор Крысюк. – в наши края прибыл некий Филин Безумствующий, заверявший, что служил режиссёром в одном из главных театров города Свят-Петрушкограда и добился невероятного почитания у местных жителей. По улицам, залитым клюквенным морсом и томатной пастой, бродили невсамделишные трупы и завывали на невсамделишную луну. Жители города радостно плясали с этими трупами и пели счастливые песни, смысл которых заключался в прославлении лучших качеств зомби-апокалипсиса…

Горожане, не поддавшиеся влиянию театрального режиссёра, скрипнули зубами и на некоторое время покорились судьбе. Филин Безумствующий очень скоро заявил, что способен управлять всем миром с такой же лёгкостью, с которой он управляет придуманным им апокалипсисом. После чего был избран губернатором, обременён всей полнотой власти духовной и светской. В главном соборе Свят-Петрушкограда было установлено трёхметровое мраморное изваяние, в котором легко угадывался новоизбранный губернатор, однако наречено оно было Утешителем Всех Страждущих и Ограничителем Всех Обременённых. Затем Филин Безумствующий провёл реформы либерального душещипления и провозгласил завтрашний день лучшим, чем все вчерашние. Затем он привёз откуда-то двух странных девок, которых объявил своими женой и дочерью. И если девка-дочь только тем и занималась, что бегала с задёрнутым подолом по улицам города, выкрикивая требования, чтоб её срочно кто-нибудь трахнул (чего делать жителям города запрещалось под страхом смертной казни), то девка-жена принялась пророчествовать и благовествовать. За пять рублей она обещала осуществить приворот любого жениха или невесты, за сто – прервать беременность и вернуть девственность, за полторы тысячи – навести порчу даже на папу рымского. Тут-то горожане, держащие оппозицию к Филину Безумствующему, и догадались, что дальше плыть некуда. Они тайно сговорились и написали обращение к рыцарю Филипку с просьбой вызвать на бой шельмоватого губернатора. Рыцарь внимательно оценил всё содеянное Филином Безумствующим и принял решение вступить в драку. Битва состоялась на льду Чудьского озера, и судейская коллегия, состоящая из представителей широкой международной общественности, признавалась впоследствии, что ничего подобного им видеть не доводилось: сошлись, дескать, лёд и пламень, Давид и Голиаф, фальцет и утилитаризм. Лихо применяя небольшую чугунную гантельку, рыцарь Филипок уронил в обморок Филина Безумствующего и тем самым одержал победу. Прибывшие на «скорой помощи» патологоанатомы разочаровано постояли у тела побеждённого, прикинули на вес гантельку и весело уехали, не оказав больному помощи. Жена и дочь приняли покаянные позы, лязгнули зубами и растворились в воздухе. Исцеление побеждённого наступило само по себе. Молодой, проперчённый неистовством, организм скоро встрепенулся, заблеял, рафинировался и согласился с условиями безоговорочной капитуляции. Затем Филин Безумствующий перекрестился в Бешеного Филина и направил стопы своей деятельности по дороге в провинцию. Добравшись до наших мест, он купил себе скромный хуторок на окраине и выстроил домик, который тут же назвал в честь Заспанного Утра. Но на этом не успокоился.

– Вон оно что? – внимательно слушал рассказ профессора кролик Слон.

Однажды жители нашей губернии увидели красочные афиши, приглашающие в Дом Культуры на театрализованное представление, состоящее из трёх актов. В первом акте должно было состояться действие под игривым названием «Пастушок», во втором предлагалось посмотреть «Сожжение Москвы Наполеоном в 1812 году», а в третьем гарантировался необычный сюрприз. На обещанный сюрприз и клюнул наш неприхотливый зритель; в назначенный день зал Дома Культуры был забит битком. В первом акте сам Бешеный Филин и козочка Егоза показали сцену из жизни пасторального средневековья, где влюблённый пастушок делился своими любовными переживаниями, но почему-то так и не решился на демонстрацию конкретики в чувствах. Пастушок много пел и читал возвышенно-романтичной лирики, козочка старательно внимала и мечтательно поблеивала, чем вызывала снисходительные аплодисменты у публики. Действие завершилось призрачным явлением некой сказочной принцессы, пообещавшей выйти замуж за пастушка. Но верилось ей слабо. В словах принцессы напрочь отсутствовали страсть и состояние аффекта. Во втором акте на сцену вышел всё тот же Бешеный Филин в наполеоновской треуголке на голове и длинном однобортном сюртуке. Козочка Егоза выволокла бочку керосина, показывая, отчего именно должна загореться таинственная, мало кому известная в наших краях, Москва. Публика старательно принюхалась и убедилась, что керосин был настоящий. Козочка уволокла бочку за кулисы, а Бешеный Филин, обращаясь ей вслед, зачитал длинный монолог, в котором описывал все детали пожара, якобы увиденные Наполеоном, корчил злорадную физиономию и много сыпал ругательств на хранцузском языке. Кажется, керосин так и не загорелся, поскольку козочка с виноватым видом выглянула из-за кулис и сказала, что «когда б на то не божья воля, не отдали б Москвы»!.. Публика в зале заметно заскучала. Антракт оказался неожиданно длинным и интригующим. В третьем акте усталый зритель дождался-таки обещанного сюрприза. Бешеный Филин объявил, что сейчас выступит ансамбль песни и пляски «Стопудовые Мужички», специализирующийся на фольклоре различных стран и народов.

Неизвестно в каких провинциальных филармониях Бешеный Филин откопал этих «Мужичков», неизвестно насколько он был знаком с их репертуаром, но вот на сцену нашего скромного Дома Культуры вышли два десятка крепко подкаченных полуголых особей мужского пола. В руках они держали хлысты, каторжные цепи и чувства глубокого неудовлетворённого желания. Главный из «Мужичков» объявил о начале садомазохистского шоу и пообещал, что вряд ли кто сегодня покинет зал таким же, каким он был прежде. «Дисциплина духа, – сказал этот нагловатый, одетый в латексные шорты, самец. – завсегда проистекает из дисциплины разврата.» То, что затем началось на сцене, не подлежит никакому вменяемому описанию, но то, что затем принялись выделывать садомазохисты со зрителями в зале, и вовсе представлялось натуральнейшим зомби-апокалипсисом из категории жёсткого порно. Скажем честно, что и Бешеный Филин не ожидал этаких кульбитов от своих подопечных, ему тоже немало досталось от активно шлёпающих хлыстов и долбящих фаллоимитаторов. Рыцарь Филипок, случайно проезжающий мимо нашего Дома Культуры, и на этот раз откликнулся на горячие призывы жителей, поспешил помочь избавиться от злобных садомазохистов. Здесь ему помогал даже Бешеный Филин, спешно затачивающий осиновые колья и подбрасывающий их рыцарю. Минут за пятнадцать доблестный рыцарь покончил с распутством, насаживая главного из «Стопудовых Мужичков» на самый толстый и шероховатый осиновый кол. Поверженные садомазохисты на глазах превращались в обычных сельских парней, улыбающихся с самодостаточной придурковатостью. Торчащие из рёбер осиновые колья покрывались бархатно-белыми цветочками, отчего напоминали распустившиеся кусты жасмина. Обрадованный, но и слегка нервничающий, Бешеный Филин устроил знатный пир в честь торжества добра, а рыцаря любезно пригласил к себе погостить на некоторое время.

– …И вот сейчас, неподалёку от нас, в гостях у Бешеного Филина, в домике Заспанного Утра, и пребывает доблестный рыцарь Филипок, дожидаясь всяческих приглашений на новые битвы и сражения. – заключил рассказывать древнее прошлогоднее предание профессор Крысюк.

– В таком случае, мы должны сходить к домику Заспанного Утра и переполошить там всех, кого обнаружим. – заявил кролик Слон. – У нас намечается такое сражение, равных которому ещё попробуй отыщи.

– Сейчас мы соберёмся с мыслями и отправимся в дорогу. – с лёгкой тоской поволочился взглядом профессор Крысюк по инвентарю лаборатории. – Прощай, прощай, родимый край!..

– Давайте будем торопиться, профессор! – засобирался изо всех сил кролик Слон.

– Мы уже торопимся. – заверил кролика профессор Крысюк, приглаживаясь у шероховатого зеркала. – Фу, видок-то у меня какой не гостевой… и на людях стыдно показываться… Знаешь, кролик, может быть, ты как-нибудь без меня добежишь до домика Заспанного Утра и живо перетрёшь все делишки с рыцарем и со всеми прочими, кто нам вдруг понадобится, а?..

– Профессор!!

– Шучу, шучу. – пригладившись и причесавшись, профессор заговорщицки подмигнул сам себе, а затем обратился к служанке: – А вы, моя горемычная служанка, приготовьте нам что-нибудь на ужин, и пусть никогда не приходит вам в голову желание приблизиться к моему изобретению и нажать на БЫСТРО ДАВИМУЮ КНОПКУ. Дайте мне такое обещание.

– Бу-бу-бу-бу! – что-то вроде того наобещала служанка.

– Я даже прикрою бумажкой эту БЫСТРО ДАВИМУЮ КНОПКУ, чтоб она была не видна и не смущала.

– А на бумажке напишите «тут пусто», чтоб она ещё и обманывала. – посоветовал кролик.

Профессор Крысюк с готовностью написал на бумажке «тут пусто». Подумал и приписал: «пусто – это когда ничего нет, а тут как раз ничего и нет». Подумал и на другой стороне бумажки нарисовал усталую каляку, олицетворяющую, по замыслу профессора, абсолютную пустоту. Но подумал, что калякой собьёт с толку не только служанку, но и себя, и других профессоров, интуитивно тянущихся ко всему запретному, и написал под калякой, что «пусто – это не та каляка, что нарисована на бумажке, а то, что находится под бумажкой, учтите это».

Затем профессор Крысюк с кроликом Слоном очень спешно поторопились, чтоб отправиться к домику Заспанного Утра. Ещё немножко – и их пятки, как говорится, засверкали бы от спешки; но не засверкали они только потому, что пыль дорог, остро припахивающая солнечным загаром, надоедливо преследовала всякого путника.

– Мы будем аки старцы. – пообещал профессор.

– Какие старцы? – поднапрягся кролик Слон.

– Такие, что приходили к Илье Муромцу и стащили его с печи.

– Зачем же они это сделали?

– Затем, что когда фрукт созревает, дорогой мой братец-кролик, то лучше его сорвать и съесть, а не дожидаться, когда он упадёт на землю и сгниёт.

– Ай да профессор! – прищёлкнул язычком кролик Слон.

Весь мир вокруг наслаждался своей беззаботной прелестью, тетенькался с каждой букашкой и ловил дуновения всякого ветерка, не подозревая, что чья-то цепкая наглая ручонка уже готова сжаться в сокрушительный кулак. Неспеша перелистнулась первая страница восьмой Пыльной Книги.

VI

После ухода профессора и кролика, служанка отправилась в ближайший магазинчик, чтоб прикупить продуктов для приготовления ужина. Служанка не многое поняла из обещанных кроликом бедствий, она никак не могла выкинуть из головы его нахальное появление в доме, и ничего серьёзного от таких посетителей не ожидала. «Но ужином надо накормить, когда домой оба возвратятся. – решила служанка. – Дурачки ведь тоже люди. Тоже, поди, кушать хотят.»

В магазине, у прилавка с овощами, ей довелось столкнуться с падчерицей Игривого Кукиша, и, поскольку эти две девицы иногда позволяли себе быть подружками, рассказала ей про всё, что приключилось в доме профессора сегодня утром. В рассказе она много упирала на арапских шейхов, пытаясь затолкнуть их странноватые поступки в этические нормы. Собеседница эти психологические ориентиры быстро уловила. Падчерица Игривого Кукиша придерживалась слишком вольных взглядов на жизненные обстоятельства, заметно отличалась от прочих падчериц фривольно растрёпанной шёрсткой и прицельным кошачьим прищуром. Обычно она разговаривала увлекательно льющимся голосочком, допускающим грубоватые сексапильные пиццикато, но, выслушав рассказ служанки, приняла тон деловитый и тенденциозный.

– А они богатые? – незамедлительно вопросила падчерица Игривого Кукиша.

– Кто? – не поняла служанка.

– Да шейхи эти твои арапские.

– Наверное, богатые. А тебе к чему об этом знать?..

– Да разве ты не помнишь, что я всю жизнь мечтала выйти замуж за богатого?.. Так вот кто-нибудь из арапских шейхов мне кажется весьма удачной партией. Ты бы мне их адресочек скинула.

– Прости меня, милочка, но ты рассуждаешь, как девушка с низкой социальной ответственностью.

– Ой, какие мы скромницы. Если хочется назвать меня потаскухой, то так и называй, я не обижусь. Только понять не могу, почему моё желание выйти замуж за арапского шейха сравнимо с распутством?..

– Так ведь ты не по любви замуж собралась, а из-за денег. Потаскухи-то тоже не забесплатно у мужичков отсасывают, вот ты и получаешься потаскухой.

– Ты просто замужем никогда не была, и думаешь, что если у муженька отсасываешь, то это не за деньги, а потому что так надо. Что-то вроде супружеского долга. А на самом деле нет никакого особого долга в том, чтоб отсасывать, и всё равно получается, что муженёк за это тебе дополнительные благодарности приносит.

– Вот тогда лучше и отсасывать у нормального мужика, которого по-настоящему любишь, а не у арапского шейха, с которым только из-за денег.

– Где их найти, твоих нормальных? – расхохоталась падчерица Игривого Кукиша. – Одни распиздяи вокруг. Кто краудсорсинговой платформой управляет, кто пространство бренд-менеджирует… Знавала я парочку таких. Признаться, если честно, у них и отсасывать нечего.

Здесь к разговору подключилась продавщица Лялечка. И с каждой секундой разговора лицо служанки темнело, в глазах артачились холодные огоньки; казалось, что ей не терпелось разматрёнить ругательно всё вокруг, но она понимала, что так просто от выявленной глобальной проблемы не отделаешься.

– Шоб выйти за богатого, одного сосальника маловато будет. – сказала продавщица. – Надо, шоб ты сама была маленько богатой или известной.

– Быть известной не помешает. – согласилась падчерица. – Но если всем известно, как я исправно отсасываю, то разве это не приманка для богатого?

– Богатый потому и привередливый, шо таких сосальщиц найдёт себе сколько хочет. Объявления об эскорт-услугах на каждом заборе висят. А ты этакой известностью себе репутацию испортишь. И не будет у тебя в мужьях ни богатого, ни нормального. Даже если у этого нормального, как ты говоришь, отсасывать нечего, он может быть человеком хорошим. А хороший человек на блядях не женится. Бляди – они как бахилы в поликлиниках: один раз одел и выбросил.

– И что же делать?

– А вот я тебя научу. – перешла на заговорщицкий тон продавщица Лялечка. – Можно ведь и не быть богатой, а казаться. На одежонку хорошую денег не пожалеть, на туфельки там и бижутерию. Прежде чем получить – надо вложиться. Выучи несколько фраз из учебника по экономике, запомни какую-нибудь хрень про индекс Dow Jones. Делай вид, шо ты вроде как следишь за фьючерсами на нефтяных биржах. Сядь за столик в ресторане, шоб ножки из-под короткой юбочки выглядывали, бокал вина потягивай себе потихоньку да глазками особо не постреливай. Соблюдай покладистую строгость. Тут-то богатый хлыщ и клюнет на тебя. Поскольку у него одновременно хуй встанет и мысль придёт, шо ты не только на отсасывание мастерица, но и в биржевых котировках крепко шаришь. Явно не блядь. Хотя и с проблядью.

– Точно. – догадливо воскликнула падчерица. – Вот именно, что когда с проблядью, то мужикам это очень нравится. Я бы и сама на такую киску клюнула и в жёны взяла. Чтоб иметь партнёра и в постели, и в бизнесе.

– Я этих богатых мужиков хорошо знаю. – ухмыльнулась прожжённой миллионершей продавщица Лялечка. – Их развести, как лохов, проще простого.

Девицы подмигнули друг дружке и непроизвольно облизнулись.

– Так вот ты какое – падение нравов! – с тягостно-завораживающим возбуждением вдруг произнесла служанка. – Какие же вы девки бесстыжие и гадкие.

– Сама ты гадкая. – возмутилась продавщица. – Топай давай отсюда. Ишь ругаться вздумала.

– Наверняка объявления об услугах на заборах развешивает, а представляется нам тут целочкой. – расхохоталась падчерица Игривого Кукиша.

– Иди у своего старикана-профессора отсасывай. Поучи нас жизни-то!.. – добавила продавщица.

Рассудив, что «одно дело – остерегаться дело делать, а другое дело – дело-таки делать», служанка выскочила из магазина, собрала на улице всех соседей, кто только откликнулся, и огласила, страшно раздувая ноздри своего тонкого шустрого носа, что поскольку падение нравов на нашей улице достигло неимоверных размеров, то она его пресечёт категорически. И прямо сейчас.

– Есть у меня одна такая штука. – сказала служанка, деятельно грозя пальцем. – Которой я напропалую шандарахну. Приступайте-ка к молитвам.

Служанка ворвалась в дом профессора Крысюка, решительно отбросила прочь бумажку с невразумительной калякой и одним резким ударом нажала на БЫСТРЕНЬКО ДАВИМУЮ КНОПКУ.       Изобретённое профессором Крысюком устройство вымолвило сентиментально-мерклое хрусть, слизко выпустило непонятного значения струйку дыма и соприкоснулось с бренностью бытия. Короче говоря, сдохло!!

«Детекторы, надо полагать, неисправны!» – разочаровано исследовала прибор служанка и ушла на кухню грызть сухарики. Через пять минут, когда струхнувшие соседи повылезали из своих гаражей, ожидая окунуться в бездну, то обнаружили мир по-прежнему тёплым и лебедистым. Солнышко застенчиво-лениво лучилось, травушка стелилась изумрудно-мягким ковром, а профессорская служанка мило грызла сухарики на скамеечке у крыльца в дом. Обозлённые соседи решили, что «дальше этак продолжаться не может» и линчевали ополоумевшую служанку.

глава третья, в которой повествование обретает своего истинного героя

I

Наступившим утром никто не привёз с фермы бутылок с молоком в замок Недосягаемых Умыслов. Мистер Жжуть, раздосадованный тем, что не выпил положенную порцию любимого напитка, чувствовал себя, словно не в своей тарелке. Помыслы были далеки от сосредоточенного чтения Пыльных Книг, фантазии проносились кривенькой пунктирной мимолётностью из одного мозгового полушария в другое. Особо красноречивым бурчанием сыпались проклятия в адрес ленивого кролика Слона, которого непременно следовало уволить с должности прямо сейчас. А потом зажарить и съесть.