Разворот на восток

– Ну так что, принцесса? – Он сжал мою ладонь. – Что скажешь?

– Я… я говорить да… – пробормотала я и, уткнувшись в его плечо, уже не сдерживала слез.

Словом, перед тем как уйти на службу, ему пришлось задержаться у меня еще на полчаса…

1 октября 1943 года, 09:02. Токио. Главный Штаб Объединенного Флота Японской Империи, Кабинет главнокомандующего.

Присутствуют:

Главнокомандующий объединенным флотом – адмирал Исороку Ямамото;

Офицер для особых поручений – капитан первого ранга Минору Гэнда.

Капитан первого ранга Минору Гэнда был моложе адмирала Ямамота на целое поколение. Когда молодой лейтенант Исороку Такано (фамилию Ямамото этот человек носил только с 1916 года) участвовал в Цусимском сражении, маленькому Минору еще не исполнилось и года. В 1929 году капитан первого ранга Исороку Ямамото командовал флагманским авианосцам Акаги, а лейтенант Гэнда был молодым морским летчиком, только что выпущенным из училища. Потом храбрый и умелый летчик начал делать стремительную карьеру. «Летающий цирк Гэнды», демонстрировавший в небе японских городов искусство высшего пилотажа, привлекал в авиационные училища все новых и новых рекрутов. Летчиком быть почетно, еще почетней быть морским летчиком, а на самой вершине иерархической пирамиды – пилоты палубной авиации. А все потому, что они ежедневно выполняют акробатические цирковые трюки, сажая свои самолеты на маленькую корабельную палубу.

Но этот молодой офицер, оказавшийся хорошим тактиком (о стратегических талантах речи не шло) был способен на большее, чем просто удивлять публику головокружительными воздушными кульбитами. Он не только рос в чинах, но и занимал все более и более ответственные должности. Последним местом службы капитана второго ранга Минору Гэнда перед переводом в штаб адмирала Ямамото была должность военно-воздушного атташе в Великобритании, где он был свидетелем ожесточенного воздушного сражения королевского военно-воздушного флота и германского люфтваффе. Вернулся он в Японию осенью сорокового года, сразу после завершения Битвы за Британию, и тут же попал в поле зрения адмирала Ямамото, разрабатывавшего операцию против Перл-Харбора.

Первоначальная идея адмирала заключалась в том, что самолеты стартуют с очень большой дистанции, превышающей радиус действия палубной авиации, и после выполнения задания совершат посадку на воду в том районе, где их экипажи могут подобрать эсминцы и подводные лодки. Это Минору Гэнда убедил командующего Объединенным флотом в том, что атака, подготовленная в глубокой тайне, должна производиться с неожиданного направления и такой дистанции, чтобы у японских пилотов с запасом хватало топлива и на полет туда-обратно, и на выполнение задания. Потом он много раз повторял, что не раскаивается в ударе по Перл-Харбору; ошибка заключалась в том, что был произведен только один налет, тогда как по главной американской базе на Тихом океане требовалось бить снова и снова, пока у Первого Воздушного Флота (авианосное соединение) не закончится боезапас или самолеты. Если бы командовать довелось ему, то так бы все и было.

Но к данному моменту первая атака на Перл-Харбор была уже в далеком прошлом, и сейчас разговор в кабинете у командующего шел уже о совсем других вещах.

– Минору-сан, вы храбрый человек? – полуутвердительно-полувопросительно произнес адмирал Ямамото, с непроницаемым лицом глядя на своего подчиненного.

– Да, Исороку-сама, – ответил Гэнда, – и в любой момент готов отдать жизнь за нашего Божественного Тэнно.

– Жизнь отдавать не надо, – ответил Ямамото. – Задание, которое, с ведома Божественного Тэнно, я хочу вам поручить, скорее дипломатического, а не боевого толка. Знать о сути вашего поручения будут только трое: вы, я и наш Божественный Император – на этом список посвященных исчерпывается.

– Я внимательно слушаю вас, Исороку-сама, – ответил Минору Гэнда, поклонившись, – и клянусь, что приложу все возможные усилия для того, чтобы в точности выполнить ваше поручение.

Адмирал Ямамото еще раз внимательно посмотрел на своего подчиненного и с мрачным видом произнес:

– Я собираюсь послать вас в Москву, в самый эпицентр мирового тайфуна, где со страшной силой дуют божественные ветры перемен. Ураганные порывы этого ветра сдувают в небытие царства и целые империи, и нашей стране Ниппон грозит такая же опасность. Пройдет совсем немного времени – и та сила, что только что сокрушила Германию, всей мощью развернется в нашу сторону. А мы с русскими не друзья, и даже не добрые соседи… – адмирал машинально прикоснулся к искалеченной левой руке. – С самого начала двадцатого века мы взяли себе за привычку кусать русского медведя за зад – и вот теперь, когда он закончил свои дела в Европе и оглянулся назад, пришло наше время платить за все по гамбургскому счету. Наше поражение в этой схватке неизбежно.

– Я вас не понимаю, Исороку-сама… – Минору Гэнда склонился в глубоком поклоне перед адмиралом Ямамото. – Почему вы говорите о поражении, ведь страна Ниппон сильна, а ее воины отважны?

Командующий Объединенным флотом (фактически второй человек в имперской иерархии) пристально посмотрел на собеседника и с мрачно-непроницаемым видом заговорил:

– Когда мы начинали войну против янки, я заранее знал, что она будет проиграна, и причиной этого поражения мог стать только непреодолимый перевес нашего противника в промышленной мощи. Тактически мы переигрываем американский флот по всем параметрам, но ничего не сможем сделать, если Тихий океан заполонят десятки тяжелых авианосцев под звездно-полосатыми флагами, в то время как у нас таких авианосцев только шесть, и строить корабли такого класса в ходе войны мы не имеем возможности. Панамская операция и была призвана при минимальных потерях с нашей стороны как можно дольше удерживать корабли янки вдали от наших основных оборонительных рубежей. Особый десантный корпус героически погиб, но полностью выполнил свою задачу, Панамский канал безвозвратно разрушен, и теперь его предстоит строить заново, а слова «янки» и «гринго» у населения Латинской Америки превратились в самые грязные ругательства, хотя и раньше это были далеко не похвалы.

Адмирал Ямамото сделал паузу, как бы собираясь с мыслями, и когда как увидел, что его визави готов внимать следующей порции откровений, заговорил снова:

– Но война против янки меркнет по сравнению с той угрозой, что пришла к нам с неожиданной стороны, после того, как война в Европе закончилась быстрым и страшным разгромом Германского Рейха. Американцы могли сломать нашу оборону за несколько лет тяжелой войны, а русские – они уже здесь, рядом, и чтобы смести с лица земли нашу Квантунскую армию, им понадобится всего несколько недель, если не дней. В настоящий момент их сухопутные силы превосходят нашу Госпожу Армию в численности, в качестве техники и вооружения, в уровне боевой подготовки, а также не уступают ей в готовности солдат и офицеров совершить самопожертвование ради своего императора и своей страны. Но самой сильной стороной русских является авиация, способная действовать как над сухопутными, так и над морскими театрами сражений. У вас, Минору-сан, всего один элитный 343-й кокутай (авиаполк), а у русских таких отборных пилотов – на четыре полнокровных авиакорпуса, оснащенных самой современной и проверенной в жестокой войне техникой. Германия господина Гитлера оказалась очень хорошим точильным камнем, на котором господин Сталин довел свою армию до бритвенно-острого совершенства. Таким инструментом можно рубить хоть лист дерева, плывущий по воде, хоть шелковый платок на лету, хоть вражеский меч у самой рукояти.

Адмирал расстелил на столе карту Маньчжурии с нанесенными на нее позициями Квантунской армии и предполагаемой схемой советского наступления и спросил:

– Вы же способный тактик, Минору-сан – скажите мне, на что это похоже?

– На орех в клещах, – уверенно ответил молодой офицер, бросив на карту лишь один беглый взгляд. – Даже если не учитывать численного и качественного превосходства русских, позиции Госпожи Армии выглядят весьма уязвимыми. Один решительный натиск на Гирин со стороны Монголии и Владивостока – и наших генералов не спасут никакие укрепрайоны. А наш Флот в маньчжурских степях не сумеет оказать Госпоже Армии никакой помощи.

– Нашему Флоту, – сказал адмирал Ямамото, – будет прямо противопоказано даже приближаться к эпицентру того тайфуна, который через некоторое время раскрутится над Маньчжурией и Кореей. Наиболее разумным решением в такой ситуации было бы вывести основную часть Квантунской армии в Корею и на территорию Метрополии, чтобы уберечь наших солдат от гибели в уже обозначившихся клещах. Тогда мы могли бы еще потрепыхаться некоторое время. Но ты же, Минору-сан, знаешь наших генералов. Для них такое отступление еще до первого выстрела будет неприемлемым унижением, а еще они считают себя умнее каких-то там флотских…

– А сами без толку и смысла увязли в затяжной войне в Центральном Китае, где уже непонятно, кто, кого и зачем убивает, – сказал Минору Гэнда. – И это вместо обещанного Божественному Тэнно быстрого наступления тремя дивизиями, после которого должны были последовать мирные переговоры. Но даже если бы наши генералы были умнее, чем они есть на самом деле, и сумели бы правильно перегруппировать силы, разменяв территорию на качество позиций, то при обозначившемся перевесе сил это привело бы только лишь к затягиванию сопротивления, а отнюдь не к победе.

Адмирал Ямамото кивнул:

– Точно так же, как и наш флотский великий оборонительный периметр на Тихом океане. Рано или поздно янки прорвут его на всю глубину, захватят плацдармы в непосредственной близости от Метрополии и начнут готовить свою морскую пехоту к высадке на причалах Йокосуки. Я ведь уже говорил, что эта война с самого начала была обречена на поражение. Выиграть ее можно было только в случае начала внутренних неустройств у противника или при наличии управляемого оружия, когда ракетный снаряд ценой от силы в пару сотен тысяч долларов, с гарантией топит авианосец или линкор, на постройку которого ушло три-четыре года и двадцать-тридцать миллионов[4] долларов.

– Да, – согласился Минору Гэнда, – при наличии у нас такого оружия янки бросили бы карты, но его в нашем распоряжении, к сожалению, нет. Также мы не можем рассчитывать на то, что у русских или у янки случатся внутренние неустройства. Десять лет назад американцы тысячами дохли от голода, но так и не взялись за оружие, которое в их стране так же обычно, как у нас палочки для еды. О русских при этом речь вообще не идет, господин Сталин – это далеко не их последний царь Николай, и не допустит никаких беспорядков.

Адмирал Ямамото подумал, что на государственном арсенале в Йокосуке уже начали разработку проекта пилотируемого самолета-снаряда, но даже при самой большой спешке эта работа не имеет шансов быть законченной в срок. Русские раскрутят свой тайфун над Маньчжурией гораздо раньше, чем такие аппараты войдут в строй. К тому же одно дело атаковать линкор, авианосец, ну или хотя бы эсминец и совсем другое – танковую колонну, аэродром или пехоту на марше. При атаке наземной цели таким снарядом шума будет много, а толку мало. К тому же больше половины веса этого самолета-снаряда, построенного из бамбуковых реек и рисовой бумаги, будет занимать взрывчатка, а это значит, что такой самолет-снаряд бесполезно использовать против хорошо забронированных кораблей и бетонных оборонительных сооружений. На море его законными целями должны стать небронированные легкие крейсера, эсминцы и пароходы с десантом, а на суше – беззащитные жилые кварталы крупных городов, застроенные многоэтажными домами. Но атака гражданских целей только обозлит русских, а вот этого стране Ниппон не надо, по крайней мере, до тех пор, пока Божественный Тэнно не принял решение, что Японии и японцам лучше всего будет разбиться вдребезги.

Но вслух он этого говорить не стал.

– Единственное, что нас немного успокаивает, Минору-сан, – произнес адмирал Ямамото, – это отношение пришельцев из будущего и их большевистского императора к народам и, самое главное, к свергнутым властителям побежденных стран. Кому-то из бывших власть имущих дают благополучно убежать, кого-то оставляют при власти, и только самых глупых и упрямых уничтожают под корень.

– Мы, японцы, тоже достаточно упрямы… – заметил Минору Гэнда.

– Но только не в том случае, если имеем дело со стихийными явлениями или проявлением воли богов. Никто из нас не будет пытаться переупрямить извержение вулкана, тайфун или цунами.

– Исороку-сама, – поклонившись, почтительно произнес Минору Гэнда, – вы считаете, что в случае с русскими мы имеем дело с проявлением божественной воли?

– Вот именно, – сказал адмирал, – два года назад русские изнемогали под германским натиском, отбиваясь из последних сил, и потом вдруг оправились и стали одерживать одну победу за другой. Одновременно с этим переломом в окружении господина Сталина появились новые, никому не известные люди, после чего быстро начала меняться и внутренняя политика большевиков. При этом каждая попытка Гитлера восстановить положение приводила только к новым катастрофам для Германии. Но наибольшей его ошибкой стало обращение к демонам зла, благодаря чему его оппоненты, следуя советам свыше, сумели наложить свою руку на всю Европу, где их встречали как освободителей, а не как завоевателей. Я как раз и намереваюсь послать вас к этим людям потустороннего происхождения (о которых уже известно, что они не обманывают никого и ни в малейшей степени) с задачей договориться об управляемом ведении конфликта и его границах. Нам надо, чтобы по результатам вашего визита в Москву Божественный Тэнно смог принять решение: разбиваться стране Ниппон вдребезги, а ее народу погибнуть до последнего человека, или объявить капитуляцию по формальным обстоятельствам, как только упрямство наших генералов будет сломлено неумолимым натиском русских танковых армад. Мы хотели бы заключить тайные соглашения, которые обозначат границы конфликта, формулу гуманности, а также момент предполагаемой почетной капитуляции.

Минору Гэнда поклонился своему командующему и сказал:

– Я рад выполнить любое поручение нашего Божественного Тэнно, а потому готов отправиться в Москву немедленно, прямо из этого кабинета.

– Поезжайте, и да пребудет с вами милость богини Аматерасу, – сказал адмирал Ямамото, – жизнь и смерть нашей нации зависят от того, что вы привезете нам – отчаяние или надежду. И помните: времени у нас с каждым днем становится все меньше.

Часть 34. Операция «Бетельгейзе»

8 октября 1943 года, утро. Тунис, Бизерта.

Бизерта, место позора и бесславья русского флота, последний приют белой Черноморской эскадры. Тут до сих пор доживает свои дни колония из русских моряков и их семей. Древние как Мафусаилы трясущиеся старцы и молодая поросль, которая в двадцатом году, в момент бегства из России, еще пищала в колыбелях или даже не родилась. Потом, в конце двадцатых – начале тридцатых большая часть потерявших всякую надежду команд перебралась во Францию, остальные остались здесь, дожидаться неведомо чего. И дождались: сначала позора капитуляции сорокового года, а потом ноября сорок второго, когда Петен с Лавалем без боя сдали Тунис немцам под тыловую базу Африканского корпуса. Некоторые из русских белоэмигрантов ушли отсюда воевать с немцами к Деникину, другие же подались к Краснову и Шкуро. Первые в Советском Союзе любимы и овеяны бессмертной славой, вторых русский народ проклял и приговорил к забвению по методу товарища Герострата. Не было тут таких никогда. На сухопутных фронтах русскоговорящих деятелей в немецкой форме сразу оформляли в трибунал как изменников Родины и при минимальных формальностях ставили к стенке.

Собственно, Советскому Союзу не нужна ни сама Бизерта под военную базу, ни обитающие тут обломки мира «до без царя». Советская эскадра под командованием адмирала Ларионова прибыла сюда, потому что именно здесь стартует операция «Бетельгейзе», являющаяся заключительным этапом плана «генерал де ла Рэй». До недавних пор Виктор Сергеевич об этом плане был ни сном ни духом, но три дня назад в Таранто, куда его эскадра зашла ради пополнения запасов и отдыха личного состава, комиссар третьего ранга Антонова представила адмиралу из будущего очень интересного человека.

– Знакомьтесь, Виктор Сергеевич, – сказала она, – это Пит Гроббелаар, горный инженер, герой Советского Союза, наш союзник, полковник южноафриканской армии и временный президент независимой Южноафриканской республики. Прошу, как говорится, любить и жаловать.

Вместе с этим временным президентом на причале присутствовали четыре сотни самых отчаянных головорезов, каких только можно себе вообразить. Как разъяснила адмиралу товарищ Антонова, это личный состав расформированного в Красной Армии бурского спецполка «генерал Де ла Рэй». Теперь этих людей, с использованием без толку болтающегося в Бизерте человеческого материала, предстоит переформировать в одноименную южноафриканскую дивизию, или даже корпус, после чего это соединение отправится к себе на родину наполнять ее независимость самым правильным содержимым.

Во время второй осады Тобрука, по времени совпавшей с переворотом в Британии, в плен к немецко-итальянской группировке после недолгого сопротивления сдался двенадцатитысячный гарнизон этого укрепленного пункта, в основном состоящий из частей второй южноафриканской пехотной дивизии. Обстоятельства этой капитуляции крайне туманны, ибо предыдущая осада продолжалась целых девять месяцев, а эта продлилась только три дня. С одной стороны, налицо были трудности со снабжением, ибо британское командование отказалось снаряжать высокорисковые морские конвои в осажденный город, с другой стороны, в отличие от австралийцев, державших оборону во время первой осады, южноафриканские буры не испытывали особой лояльности к чуждой для них Британской империи. А может, первый фактор наложился на второй. Британский командующий Клод Окинлек не захотел рисковать ограниченным быстроходным транспортным тоннажем ради каких-то там буров, и те поняли этот жест как оскорбительное равнодушие к их судьбе, и не стали оказывать врагу упорного сопротивления.

Собственно, на этом моменте война в Северной Африке фактически прекратилась, ибо Гитлер отозвал Лиса Пустыни со всеми его танками на Восточный фронт, где тот и сгинул, а англичане короля Георга, потеряв Метрополию, были вынуждены перебрасывать все, что возможно, в находящуюся под японским ударом Индию. И прежде не очень значительные противоборствующие силы разом усохли до ничтожных. Как, должно быть, потом жалел британский командующий о выброшенной «за просто так» целой южноафриканской дивизии, как бы она пригодилась в условиях патологической слабости противника!

И когда германо-итальянская группировка в Ливии и Тунисе наконец сложила оружие, британское командование в Египте попробовало наложить лапу на пленных буров, но получило в ответ роскошную индейскую национальную избу. Освобождали Тунис просоветские французские формирования (других на данный момент нет), усиленные ротными и батальонными тактическими группами 1-го ВДК, перед тем здорово порезвившимися на юге Франции. А потому перед бодро продвигающимися вглубь Туниса британскими подразделениями были выставлены заслоны из советских парашютистов и французских свободоармейцев, вооруженных гранатометами, реактивными огнеметами, едиными и крупнокалиберными пулеметами, прошивающими легкие британские танки и бронетранспортеры как картонные коробки. Но до стрельбы так и не дошло, потому что из Лондона британского командующего одернули рывком поводка и резким окриком: «Фу, Клод, место!». Чисто британских пленных, пожелавших репатриироваться на родину, генералу Окинлеку вернули, а остальные для него оказались табу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Советская Военная Администрация расположена во дворце Кронпринцев, Немецкая Гражданская Администрация находится по соседству через проток реки Шпрея в Городском Королевском дворце.

2

Вот тут Роберт Хайнлайн несколько ошибается. Об этом событии писали (правда, вскользь) все ведущие советские газеты, но кто же виноват этим американским деятелям, если они не читают ничего, кроме своей собственной прессы.

3

Женские «Три К» – то есть три занятия пристойных для женщины: «киндер», «кухе», «кирхе» (дети, кухня, церковь). У мужчин в Германии испокон веков были свои «Три К»: кайзер, криг, каноне (император, война, пушки).

4

Назвав такие цены боевых кораблей, адмирал Ямамото опирался на довоенные данные. Авианосцы серии «Эссекс», строившиеся в ходе войны, обходились правительству США в семьдесят миллионов долларов.