Рыцари плащаницы

Имад понял, что евнух прав. Острый приступ гнева прошел, оставив горечь и жажду мести. Имад оглянулся, увидел у своих ног подушку и сел, скрестив ноги. Указал евнуху перед собой. Тот осторожно примостился на краешке ковра.

– Полусотней командует Юсуф, – продолжил евнух по знаку эмира. – Он старый и опытный. Именно он нашел захоронение. Воины Юсуфа осмотрели тела: у всех раны нанесены спереди, и двое, в том числе твой брат, застрелены из арбалета. Была засада.

– Там негде спрятать засаду! – хрипло возразил Имад. – Я знаю это место. Ровное поле и чистая дорога.

– Засады бывают разные, – не согласился Ярукташ. – Можно спрятаться в зарослях или за камнями, а можно притвориться мирными путешественниками, от которых никто не ждет нападения. А когда подошедшие воины успокоятся и опустят оружие, вдруг напасть!

– На такое способен только очень смелый человек, – покачал головой эмир. – Путников должно быть меньше, чем аскеров, они не должны вызвать настороженность. Селим был недоверчив.

– Его обманули.

– Кто? – напрягся Имад. – Разбойники ушли вслед войску Несравненного, франки далеко и сидят в крепостях. Сирийцы? Персы?

– Юсуф так думал вначале. Мамлюков Селима и его самого похоронили по обычаю правоверных. У кого была чалма, развязали, расправили и завернули тело в саван. Тех, у кого чалмы не было, прикрыли халатами. Ты знаешь, господин, франки не хоронят своих врагов. Разбойники бросают тела на съедение птицам и зверям. Поэтому Юсуф думал, что это сделали правоверные.

– Однако ты уверен, что это не так? – спросил Имад. – Почему?

Ярукташ пошарил под халатом и протянул эмиру смятый пергамент. Имад развернул. Пергамент был пробит посередине и весь в бурых пятнах, как и пояс.

– Его нашли на теле Селима, – пояснил евнух. Он хотел уточнить, где именно, но, глянув на эмира, промолчал.

– Фирман Салах-ад Дина! Барону д’Оберону?.. Селима убил барон?

– Нет, господин. Мы оба помним барона. (Ярукташ неожиданно сказал это «мы», но Имад не заметил.) Молодой слизняк, который сдал крепость, стоило войску Несравненного подойти на полет стрелы. Он никогда не поднял бы руку на твоего брата – не посмел. Это сделал другой человек.

Эмир смотрел на евнуха в упор.

– Идет война, путников мало, а все дороги в окрестностях ведут в Эль-Кудс. Я велел расспросить городскую стражу, и один десятник поведал, что два дня назад пропустил за ворота человека с фирманом Салах-ад-Дина. Стражник описал его. Это немолодой франк, высокий, сильный и жилистый. У него выдубленное солнцем лицо, седые виски и маленький шрам под левым глазом в виде следа птичьей лапки. Такой шрам оставляет трехгранный наконечник стрелы…

– Зародьяр?..

– Ты проницателен, господин.

– В Эль-Кудсе был Волк Пустыни, а мы не знали?

– Его никто здесь не ждал.

– Где была твоя стража?

– Охраняла ворота. Эль-Кудс сдали Несравненному менее двух лун тому. Сорок дней мы охраняли за городом франков, которых обязали заплатить выкуп. Тех, кто заплатил, по приказу султана сопроводили в их земли. Затем охраняли тех, кто не заплатил, ожидая приказа, что с ними делать… Войско ушло с Несравненным, нас осталось мало. И не только воинов. При франках в городе жило немного правоверных, но они убежали перед осадой. До сего дня воротились не все… Полгорода пустует, а новые жители не знают Зародьяра, даже не слыхали о нем. Донести было некому.

– Как попал к Зародьяру фирман д’Оберона?

– Барон не отдал бы его по доброй воле…

– Зародьяр уехал один?

– Стражник сказал: было четверо. Зародьяра сопровождал рыцарь, повозку вел возница, внутри сидела женщина.

– Женщина?

– Переодетый юноша, если верить словам, которыми его описал десятник.

– Мужчины франков переодеваются женщинами?

– Правоверному этого не понять, но многобожники могут. Их священники запрещают такое, но на войне любая хитрость дозволена.

– Тебе лучше знать, армянин! Но как четверо могли убить семерых? У Селима было шесть мамлюков. Опытных, быстрых, отважных…

– У меня два ответа, господин.

– Говори!

– Либо этот Зародьяр – дьявол!

– Либо?

– Я уже говорил, что убитых похоронили по обычаю правоверных.

– Зародьяру кто-то помог?

– Ты сам сказал, господин.

– Нечестивые турки, служащие франкам за деньги?

– Зародьяру они служили всегда.

– Селима и его аскеров убили турки?

– Да, господин! Думаю, они поджидали Зародьяра за городом, и там соединились. Франки переоделись правоверными, вот почему Селим подпустил их близко. Вокруг Эль-Кудса правоверных опасаться не надо. Но твой брат распознал франка и потребовал объяснений. Зародьяр дал ему фирман. Но Селим не поверил франку. Тогда турки набросились на правоверных. Аскеры Селима храбро сражались – об этом говорят их раны, но врагов было больше, и напали они врасплох. На поле нет могил турок и франков. Либо они увезли своих убитых, чему я не верю, либо они не понесли потерь. Все случилось слишком быстро…

Ярукташ замолчал. Имад некоторое время тихо сидел, уставясь в прихотливый орнамент ковра. Евнух не решался первым нарушить установившуюся тишину, эмир сделал это сам.

– Что привело Зародьяра в Иерусалим? Почему он решился на это, понимая, что здесь его могут узнать? И тогда…

– Кажется, я знаю.

– Говори!

– Когда султан осадил Эль-Кудс, в городе оказалось сто тысяч жителей. Несравненный наступал так стремительно, что почти никто не успел убежать. Войско короля франков пало на берегах Тивериадского озера, защищать город было некому, и старый барон д’Ибелин, возглавивший оборону, чуть ли не каждый день бегал к Салах-ад-Дину договариваться. В конце концов султан внял его мольбам и даровал милость неверным, разрешив им заплатить выкуп. Но пятнадцать тысяч самых бедных жителей так и не нашли денег…

– Я знаю это! – прервал Имад.

– Позволь мне закончить, господин! Франки, попавшие в рабство, проклинали монахов-тамплиеров и монахов-госпитальеров, пожалевших золота для выкупа. Все знали, что два ордена владеют огромными богатствами: как своими, так и теми, что им оставляли на хранение рыцари королевства. Эти волки-монахи так и говорили: свое золото на выкуп мы отдали, а чужое не можем. Но у Тивериадского озера остались лежать почти все рыцари франков! Востребовать у монахов это золото некому…

– В Иерусалиме хранилась орденская казна?! – вскричал Имад. – Ты говоришь правду?

– Зачем же тогда приезжал Зародьяр?

– Почему казну не нашли мы?

– Потому что не искали. Кому могло прийти в голову, что золото здесь?

– Ты уверен, что его прятали?

– Я велел осмотреть госпиталь крестоносцев – там видели Зародьяра. Во дворе мои аскеры нашли битые камни, которые были стенными блоками, а в подвале, в углу мы обнаружили грубо заделанную нишу. Кто-то вытащил там камни, но неумело, разбив их. Времени аккуратно восстановить кладку у него не было, поэтому вместо блоков он вставил какой-то обломок – вроде тех камней, которыми евреи закрывают своих мертвых в пещерах. Наверное, с кладбища и привез. Обломок грубо замазан раствором – даже самой плохой каменщик сделал бы лучше. Но Зародьяр – рыцарь, стены класть он не умеет.

– Вы достали камень?

– Да. В нише ничего не было. Зародьяр приезжал сюда не за тем, чтобы прятать…

– Мне трудно поверить, – медленно сказал Имад. – Оставить казну в сдавшемся городе…

– Франки знали, что мы обыщем сумки пленных. Просто раздать людям деньги, чтобы каждый вынес на себе понемногу, означало признать: они предали христиан в рабство из-за золота. Зародьяр прибыл в Иерусалим с повозкой. Зачем? Рыцари путешествуют верхом… В повозке сидел мальчик, переодетый женщиной. Для чего? Чтобы охрана не стала осматривать! Золото было внутри! После боя с отрядом Селима франки бросили повозку. Это легко объяснить. Повозка едет медленно, а у них появились свободные кони, на которых легко перегрузить казну…

– Ты умен, армянин! – процедил Имад. – За это я возвысил тебя. Но сейчас я не могу думать о золоте. Увез его Зародьяр или нет, мне нужны головы убийц брата!

– Юсуф идет по следу франков.

– Отставая на два дня!

– Настигнет. Зародьяру деваться некуда. Все крепости в округе в наших руках, города на побережье осаждены войском султана. В Сирию или к персам он не двинется, если не хочет смерти. У госпитальеров осталась одна крепость, где они могут защищаться – Крак. До нее десять дней пути по торной дороге, но Зародьяр ею не пойдет – легко перенять. Станет пробираться горными тропами. Это долго…

– В горах легко устроить засаду.

– Юсуф будет осторожен – он знает, за кем гонится. Франков втрое или вчетверо меньше, Юсуф определил это по следам. Он догонит. Но я предусмотрел все. Готова сотня, которая пойдет кратким путем наперерез. Зародьяру не миновать Тивериадского озера, где мы его и встретим. Там лежат кости его братьев по вере, лягут и его.

– Я поведу эту сотню!

– Султану не понравится, господин! Нельзя эмиру оставлять город в такое время.

– Кто поведет?

– Я!

Эмир впился взором в лицо евнуха. Тот не отвел взгляда.

«Ты не слишком горюешь о смерти Селима, – думал Ярукташ, глядя на господина с устоявшейся на лице маской преданности. – Вас было двое братьев – молодых, жаждавших богатства и власти и готовых при случае затоптать друг друга. Если ты любил своего брата, то почему держал в отдалении? Почему послал его в христианские селения собирать подать в военное время с десятком всадников? Селима убил Зародьяр, но это мог сделать другой. Тебе не нужен рядом сильный соперник, даже если это брат… Тебе, конечно, требуется голова Зародьяра – Саладин за нее одарит милостями. Но не надо мне говорить, что не думаешь о золоте. Султан смертен, а золото вечно…»

– Почему ты хочешь ехать сам? – спросил Имад.

– По моей вине Зародьяр покинул Эль-Кудс беспрепятственно, – склонил голову евнух. – Я виноват в том, что он повстречал на своем пути твоего брата и убил его. Я мог это предотвратить, но не сумел. Дай мне возможность искупить вину! Я принесу тебе голову Зародьяра и его казну!

– А если не принесешь? – ощерился Имад.

– Тогда ты сам выберешь мне наказание. Я приму его со смирением.

– Ты говоришь, как христианин.

– Разве правоверный не должен смиряться перед лицом господина?

Имад не ответил. Встал, подошел к богато украшенному инкрустацией столику, взял тяжелый пергаментный свиток.

– Поклянись на Коране!

– Клянусь! – Ярукташ поцеловал свиток и приложился к нему лбом. – Да упадет на меня кара Аллаха, если я обману своего господина! Да не будет для меня ни света, ни дня; не будет воды, когда возжажду, не станет пищи, когда взалкаю, пусть вытекут мои глаза, сгниют и отвалятся члены, пусть побьют меня камнями или повесят на дереве. Омман.

– Ты поклялся, армянин! – сказал Имад, забирая свиток. – Теперь не медли…

* * *

Стража выскочила из-за скалы на повороте, и, нахлестывая коней, понеслась навстречу отряду. Юсуф натянул поводья. Старший из стражников подлетел к нему во весь опор и лихо становил жеребца.

– Они ночевали в селении, близко отсюда, – торопливо выпалил стражник. – Ушли на рассвете. Совсем недавно. Можно быстро догнать!

Юсуф никак не отозвался на мольбу, прозвучавшую в голосе мамлюка.

– Сколько их? – спросил неторопливо.

– Одиннадцать мужчин и одна женщина.

– Женщина? – удивился сотник.

– Молодая, лет пятнадцати. Старуха, у которой она ночевала, сказала, что девственница.

– Как старуха определила? – усмехнулся Юсуф.

– Женщина попросилась помыться, старуха сама натирала ее тряпкой в лохани. Разглядела… Еще старуха сказала, что девственница из обычных поселянок: говорит просто, руки у нее привычны к работе. Но платье дорогое.

– Кто купил ей это платье? С кем девственница возлегла ночью?

– Ни с кем – спала со старухой. Возле нее крутился какой-то молодой франк, но старуха его прогнала.

– Пусть так. Что разузнал о мужчинах?

– Четверо из одиннадцати – франки. Остальные – туркополы. Старшего из правоверных зовут Сеиф…

– Сеиф здесь! – ощерился Юсуф. – Давно не виделись… Продолжай!

– Командует всеми пожилой франк, высокий и крепкий. Под левым глазом – шрам лапкой от стрелы…

– Зародьяр… Как вооружены?

– Как на битву. У каждого кольчуга и панцирь, меч, копье. У туркополов – луки, у франков видели арбалет.

– Кто видел?

– Мальчишка возле них крутился, я поговорил с ним…

– Надеюсь, мальчик после этого выжил! – усмехнулся Юсуф. – Как и старуха… Франки отбирали еду у поселян или платили?

– Платили.

– Чем?

Стражник помялся, но нехотя достал из-за пояса монету.

– Целый безант! – причмокнул Юсуф, разглядывая желтый кружок. – Он щедр. Или золота у него много.

«Не безанты ли он прятал в повозке?», – подумал сотник. Под жалобным взглядом мамлюка он спрятал монету в кошель. Спросил строго:

– Какую еду они взяли в селении?

– Что здесь можно взять? – пожал плечами стражник. – Бедное село в горах, даже хлеба нет. Одна вяленая козлятина.

– Покажи!

Мамлюк неохотно запустил руку в седельную сумку и протянул сотнику черный ломоть сухого мяса. Юсуф взял, откусил и, пожевав, выплюнул.

– Соленая, – сказал удовлетворенно. – Откуда столько соли у бедных поселян? В горах, что ли, нашли?

Он вернул ломоть стражнику и тронул бока коня каблуками. Когда отряд выбрался на развилку, стражник указал вправо:

– Они свернули сюда, господин!

– Ну и пусть! – усмехнулся Юсуф и закрутил плеть над головой, сзывая десятников.

– Зародьяр пошел кружной дорогой, – сказал Юсуф, когда все собрались. – Так дольше, но зато дорога не просматривается из долины. Сторожится, старый волк, но не торопится: не знает, что идем по следу. Мы повернем влево и окажемся в долине раньше. Путь здесь тяжелый, камни мокрые, кони будут скользить. Поэтому тесно не ехать, растянуться, копья подвязать. Если кто нечаянно другого подколет, потом не жалуйтесь! Приготовьте арканы! Пригодятся. Ты поедешь со мной! – указал сотник на молодого гонца, прискакавшего в полусотню к утру. – Держись рядом!

Десятники, получив наказ, ускакали к своим мамлюкам, гортанно выкрикивая команды. Юсуф тронул бока коня каблуками и осторожно двинулся по каменистой тропе. Гонец рысил чуть позади.

Скоро все в отряде убедились в правоте старого сотника. Тропа пошла вверх, клочья низких облаков наплывали на нее, оставляя влагу на застывших камнях. Даже подкованные копыта коней ступали по ним нетвердо, неподкованные и вовсе скользили, как по льду. Сзади время от времени слышался приглушенный возглас и смачный звучный шлепок – падал чей-то конь. Юсуф не оборачивался, знал: подымут, помогут сесть в седло. Если сломал ногу или руку, перетянут. Пока сотник едет впереди, ни один мамлюк не позволит ни себе, ни другому остановиться.

«Зародьяру сейчас хорошо! – подумал Юсуф, когда позади снова раздался знакомый шлепок и ржание лошади. – У него дорога лучше, едут быстро. Но зато в долине ему будет плохо. Еще как!»

Эта мысль развеселила старого сотника, и он жестом подозвал к себе гонца. Тот послушно приблизился.

– Повтори, что сказал Ярукташ! – велел Юсуф.

– Евнух с сотней воинов перехватят Зародьяра перед Тивериадским озером. Тебе велено преследовать его по пятам, не давая роздыху, в битву с ним не ввязываться.

– Ты говорил об этом кому-нибудь из моих мамлюков? – спросил Юсуф.

– Нет, господин!

– Вот и не говори!

«Почему Ярукташ не хочет, чтоб я убил Зародьяра? – размышлял сотник, привычно покачиваясь в седле. – Воинов у меня впятеро больше, стоит только перехватить франка в долине… Евнух хочет сам преподнести эмиру голову убийцы брата? Поэтому сел в седло и взял саблю? С которой дело имел реже, чем с женскими шароварами?»

Юсуф прыснул и тут же украдкой посмотрел на гонца. Тот не заметил или сделал вид, что не заметил.

«Странно все это, – продолжил сотник свою думу. – Ярукташ привык воевать чужими руками, у него это хорошо получается. Что-то здесь не так… Зародьяр убил Селима случайно. Этот напыщенный дурак, брат эмира, скорее всего, сам нарвался: не нужна была Зародьяру, который тайно возвращался из Эль-Кудса, схватка в пути. Но зачем Волк Пустыни приходил в город? В такое время? Его многие знают, и если б опознали… Что он вез в повозке? Когда мы нашли ее, нижняя доска была выломана… Вряд ли это сделал кто-то из проезжих поселян – те укатили бы повозку целиком. Там был тайник? После схватки с Селимом Зародьяру нужно было уносить ноги, а повозка его связывала… Лошади под вьюки у него появились… Но что во вьюках? Что так нужно евнуху? Золото? Безанты?.. У франков их много: за соленую козлятину золотом не платят!»

Испуганный возглас отвлек Юсуфа от дум. Он посмотрел в сторону. Дорога шла по каменной осыпи, и конь гонца не удержался: заскользил вниз к пропасти, испуганно перебирая тонкими породистыми ногами. Камни выскакивали из-под копыт жеребца, он всхрапывал, пытаясь в прыжке преодолеть опасное место, но по всему было видно: еще немного, и оба свалятся в провал.

Юсуф сорвал аркан с седельного крюка, мгновенно раскрутив над головой, бросил. Петля захлестнула всадника, тот обрадовано ухватился за веревку. Юсуф потянул. Веревка натянулась до звона. Конь под сотником припал на задние ноги, приподняв передние, интуитивно ощутив, что надо делать.

– Бросай коня! – закричал сотник, с трудом удерживая аркан, – Бросай!..

Но гонец не подчинился. Только замахал плетью, погоняя лошадь. Юсуф выругался, но аркан не отпустил. Удержал. Гонец и его конь прекратили сползать по осыпи. Затем стали медленно выбираться к дороге. Копыта коня сбрасывали камни вниз, лошадь оскальзывалась, но сохраняла равновесие. Подскакавшие мамлюки помогли сотнику вытащить обоих на дорогу.

– Передать по цепи: ехать по одному! – приказал Юсуф. – Арканы держать наготове!

Он ударил коня сапогами под брюхо и облегченно вздохнул, когда опасное место кончилось. Знаком подозвал гонца.

– Почему не бросил коня? – спросил сурово.

– Прости, господин! – побледнел всадник. – Это мой единственный конь, все деньги отдал… Я свободный аскер, не мамлюк, коня и оружие покупал сам. Я не мог бросить…

Юсуф внимательно посмотрел на юное лицо гонца и ощутил, что гнев ушел.

– Конь для воина как брат, – сказал примирительно, – но случается так, что всадник должен пожертвовать им… Запомни! Если хочешь жить долго…

– Благодарю тебя, господин! – склонился гонец в поклоне. – Ты спас меня. Я не забуду…

– Что тебе велел Ярукташ? – перебил сотник.

– Передать его повеление и скакать обратно.

– Задержись! – приказал Юсуф. – Или не можешь?

– Как прикажешь, господин! – склонился гонец.

Юсуф довольно кивнул.

Постепенно горная тропа стала уходить вниз. Облака остались выше, и кони больше не скользили по мокрым камням. Тропинки, выбегавшие на дорогу, словно раздвинули ее: скоро всадники ехали уже по трое, затем по четверо в ряд. Вскоре и камни под копытами кончились, пошла мягкая земля. Когда полусотня выбралась в долину, Юсуф закрутил над головой плетью.

– Ждать здесь! – приказал он подскакавшим десятникам. – Ты – со мной! – указал на гонца.

Вдвоем они обогнули скалу и оказались у входа в узкое ущелье. Дно его было засыпано мелким камнем, утоптанным за века копытами и колесами повозок.

– Здесь они выйдут в долину, – довольно сказал Юсуф. – Вот тогда и нападем…

– Но Ярукташ сказал… – начал было гонец, однако тут же поперхнулся, поймав грозный взгляд сотника.

– Прости, господин!

– Ярукташу нужна голова Зародьяра, и ты ее привезешь! – примирительно сказал сотник. – Какая разница, кто его убьет? Тебя наградят.

Гонец поклонился.

– Наконец-то он в моих руках, – довольно сказал Юсуф. – Здесь его не спасут высокие стены и отважное войско. Волка Пустыни ждет западня, из которой не уйти.

– Мы нападем здесь? – восторженно спросил гонец, указывая на ущелье.

– Нет.

– Почему?

– Как ты думаешь на них напасть? – снисходительно спросил Юсуф. – Расскажи! Может, я чего не понимаю…

Но гонец не уловил насмешки в голосе сотника.

– Нас много! – начал он, блестя глазами. – Мы перегородим выход, а когда они покажутся, засыплем стрелами. Потом станем преследовать, бить их копьями в спины. Они падут все, а нам достанется богатая добыча…

– Хорошо, что ты не сотник! – вздохнул Юсуф. – Иначе все мои всадники полегли бы.

Гонец обиженно поджал губы.

– Ты просто не знаешь, кого мы ждем, – спокойно продолжил Юсуф, не обращая на это внимания. – Зародьяра недаром зовут «волком»: он прекрасно знает, что выход из ущелья – лучшее место для засады. Поэтому он пошлет вперед своих туркополов…

– Ну и что? Нас больше!

– Пока. Туркополы Зародьяра – настоящие шайтаны. Они выпускают стрелу, прежде чем лошадь успевает сделать два скачка – и без промаха. Нас много, но по ущелью нельзя проехать более чем по четыре в ряд. Они убьют лошадей первого ряда, затем второго, полностью перегородив дорогу. Пока мы будем метаться, они поднимутся на склоны, откуда будут расстреливать нас, как куропаток. Прежде, чем отряд придет в себя, мы потеряем половину всадников. Со второй половиной Зародьяр справится. Это шайтан…

– Что же делать?

– Он должен выйти в долину. После чего мы отрежем его от ущелья и возьмем в кольцо. Их кони устали, поэтому догоним быстро. Будем засыпать стрелами на скаку. Они будут стоять, а мы – двигаться, в скачущего всадника попасть трудно. Мечи и копья нам не понадобятся, как и им.

– Мы сбережем воинов?

– Половина уцелеет. Может, больше, – задумчиво сказал Юсуф и усмехнулся, заметив вытянувшееся лицо гонца. – Держись за моей спиной! Я хочу, чтобы посланец Ярукташа остался жив.

Сотник укрылся за скалой, его спутник последовал его примеру. Юсуф прикрыл глаза и замер, вслушиваясь. Было тихо. Только кони под всадниками время от времени перебирали копытами да легонько пофыркивали, недовольные тем, что им не позволяют щипать скудную зимнюю траву меж камнями. Так длилось долго. Но вот Юсуф поднял голову, вслушиваясь. Радостно улыбнулся.

– Скачи! – приказал спутнику. – Всем быть наготове. Десятников ко мне!

Гонец ускакал. Юсуф спешился и, зацепив повод за камень, приник к краю скалы. Подскакали десятники. Жестом приказав им стоять тихо, сотник замер, вглядываясь в узкий проем ущелья. Ждал он недолго. Сначала вдали послышалось цоканье копыт, затем показались три всадника в пестрых халатах. Они ехали, настороженно оглядываясь по сторонам.

– Туркополы, – прошептал Юсуф. – Где сам Волк?

Словно отвечая на его вопрос, в половине полета стрелы от передового дозора показалась кавалькада. Впереди всех, на гнедом высоком коне ехал рыцарь в доспехе и шлеме с опущенной личиной.

«Сторожишься, Волк! – усмехнулся про себя сотник. – Ожидаешь нас? Все равно…»

Он не успел додумать. Стража туркополов вдруг остановилась, глядя влево. Юсуф невольно глянул в ту же сторону.

«Копья! – вскричал мысленно. – Мамлюки подняли копья. Наконечники видны! Чтоб вас…»

– Всех сюда! – заорал Юсуф, уже не таясь. – Лучников вперед! Стрелять по коням! Пленных не брать!..

Десятники закричали, повторяя приказ, их крик эхом отдался в тесных стенах ущелья. Трое туркополов повернули назад, отчаянно нахлестывая коней. Юсуф успел увидеть, как Зародьяр что-то кричит, указывая плетью назад, а в следующий миг полусотня, вопя и выкрикивая, промчалась мимо него. Сотника обдало кислым запахом конского пота, и забыв обо всем, он вскочил в седло и помчался следом.

Стража туркополов успела доскакать к кавалькаде, ожидавшей ее, и весь небольшой отряд теперь уходил назад по ущелью, выбрасывая копытами мелкие камешки. Полусотня Юсуфа отставала от них на полет стрелы. Но кони у преследователей были свежее, и сотник с радостью заметил, что расстояние сокращается.

– Стрелять! – гаркнул он что есть сил. – По коням!

Его услышали. Передние всадники, забросив щиты за спины, стали натягивать на скаку луки. Первые стрелы упали за хвостами коней убегавших. Те, не сговариваясь, тоже забросили щиты за спину. Второй залп преследователей оказался точнее. Две вьючные лошади, оттесненные в хвост кавалькады, закружились на месте, одна упала. Убегавшие не остановились.

«Бросили казну!» – обрадовался Юсуф. Оглянулся. Спасенный им гонец держался чуть позади.

– Останешься здесь! Сторожи! – приказал сотник, указывая на раненых лошадей. Гонец на мгновение нахмурился, но потом согласно кивнул.

«Что ж они не отвечают? – удивленно подумал Юсуф, скача позади полусотни. – Самое время стрелять в нас …»

И тут он понял. Скрипнул зубами от злости, но было поздно: кавалькада Зародьяра за ближайшим поворотом исчезла и больше не показалась вдали. Когда сотник подскакал к повороту, он увидел то, чего боялся: франки и туркополы сгрудились у квадратной сторожевой башни, высящейся над долиной, а преследователи карабкаются следом по узкой крутой дороге.