Лицензия на убийство. Том 2

– Есть мнение, что ты счастливчик! – усмехнулся Лёха, дослушав рассказ своего адвоката и потенциального летописца.

– Почему это? – спросил адвокат и посмотрел на работодателя с обидой – он явно не считал себя счастливчиком.

– Как минимум, потому что сегодня у тебя на ужин будет мясо! – ответил Ковалёв и обратился к товарищу: – Да, Жаб? Покормим нашего адвоката мяском? А то я смотрю, он вообще еле ноги передвигает на местной каше.

Амфибос проигнорировал Лёхины слова и обратился к Носку:

– А ты помнишь имя того капитана или хотя бы название корабля?

– Да, конечно, – уроженец Лифентра опять грустно вздохнул. – Он здесь часто бывает. Я один раз даже не выдержал и обратился к нему с просьбой увезти меня отсюда хоть куда-нибудь, на любую нормальную планету. Он много куда летает, и я рассчитывал, что после того, как он отобрал у меня все мои… ваши деньги, я могу его попросить о такой мелочи, но он лишь избил меня.

Носок замолчал, затем зашмыгал носом и добавил:

– А в полицию обращаться я испугался. Не за себя, конечно. Я испугался, что он им про вас расскажет.

– А можешь узнать, в данный момент его корабль, случайно, не в порту? – спросил амфибос.

– Да, могу, подождите минут пять, – ответил Носок и быстро убежал.

– Хочешь совместить полезное с приятным? – спросил Лёха друга, глядя вслед убегающему адвокату.

– Не знаю, что в этом может быть приятного и какую дополнительную пользу из этого можно извлечь, но деньги наши вернуть мы должны! – мрачно сказал амфибос.

– Как всегда, не могу не согласиться! – сказал Ковалёв и рассмеялся; в отличие от Жаба, его развеселила вся эта история, и он с нетерпением предвкушал встречу с непорядочным капитаном шаттла.

Через две минуты вернулся запыхавшийся Носок и громко отрапортовал:

– Торговый шаттл «Принцесса Дандан» – ну, тот самый, стоит в порту! Стало быть, и капитан здесь!

– Какое красивое название у кораблика. И какой гадкий капитан, и какие у него некрасивые поступки. Ну что, Жаб, нанесём визит возмездия нашему жадному принцу Дандан прямо сейчас? – спросил Лёха, в предвкушении потирая костяшки пальцев.

– А чего ждать? – ответил амфибос. – Ещё улетят.

– Вы хотите попробовать уговорить его отвезти нас на Олос, раз уж он присвоил ваши деньги? Или на Тропос? – спросил Носок, и этот вопрос вызвал у Лёхи приступ оглушительного смеха.

– Нет, друг, хочу ему руку пожать! – ответил Ковалёв, просмеявшись.

– Пожать ему руку? – опешил адвокат. – За что? Он же ваши деньги забрал!

– Пожать? Я сказал «пожать»? – Лёха продолжил веселиться. – Тебе послышалась, друг! Я сказал «сломать»!

Капитан торгового шаттла «Принцесса Дандан» Роб Кун сидел за столиком в небольшом ресторанчике при космопорте Лакфана. Погрузка товара проходила без его участия, вылет был запланирован на утро, и капитан не видел причин отказывать себе в небольшом удовольствии – распитии нескольких кружек местного желудёвого эля.

Судя по выдающемуся пивному животу, такое желание посещало Куна частенько. Роста он был невысокого, но благодаря коренастому сложению выглядел мужиком крепким.

Допив очередную кружку эля, капитан стал оглядываться по сторонам в поисках ближайшего официанта, явно желая оповестить того о продолжении банкета и необходимости срочной доставки на стол Куна очередной порции пенного напитка. В этот момент к нему подсел Ковалёв.

– Капитан Кун? Верно? – спросил Лёха.

– Да, это я. А мы знакомы? – ответил капитан и попытался хорошо рассмотреть подсевшего к нему, вспоминая, когда, где и при каких обстоятельствах они могли познакомиться.

– Мы не знакомы, господин Кун, но это не поздно исправить, – сказал Ковалёв и протянул капитану руку. – Меня зовут Астигар!

– Просто Астигар?

– Ага. Работа у меня такая, что фамилию я предпочёл бы не называть.

Капитан Кун с любопытством, но без испуга посмотрел на Лёху.

– А от меня вы чего хотите, просто Астигар?

– Сразу к делу? Вот это по-нашему! В армии не служили? – спросил Ковалёв, огляделся по сторонам и негромко добавил: – Вы завтра вылетаете на Олос?

– Вылетаю.

– Я хочу, чтобы вы взяли с собой двух пассажиров: маленькую девочку и её телохранителя. Я щедро заплачу.

– А почему бы вам не отправить их обычным рейсовым пассажирским шаттлом? У меня условия не совсем подходящие для провоза пассажиров, особенно маленьких девочек.

Лёха рассмеялся.

– Почему не отправляю обычным рейсом? Это вы такой любопытный, господин Кун, или цену так набиваете?

– Цена у меня фиксированная, – ответил капитан.

– Ну, мы прямо семимильными шагами движемся к нашему соглашению. Уже и к обсуждению цены подошли, – Ковалёв перестал смеяться и посмотрел в глаза капитану. – Сколько за двоих возьмёте?

– Это зависит от того, нужно их просто перевезти или надо спрятать и незаметно высадить на Олосе.

– Второе, – ответил Лёха. – Но я хотел бы посмотреть условия, в которых им предстоит лететь. А там уже и с ценой определимся, я думаю.

– Посмотреть – не проблема, – сказал Кун. – Но нечего туда-сюда по несколько раз на корабль и с корабля бегать. Приходите с ними и смотрите. И пусть ваши пассажиры сразу вещи возьмут: если вас всё устроит, им лучше сразу остаться.

– Логично. Сразу видно делового человека, – отпустил Ковалёв ещё один комплимент капитану.

Кун допил эль, достал из кармана небольшую пластиковую карточку, положил её на стол перед Лёхой и сказал:

– Покажите её охране корабля, и вас пропустят. Жду всех троих у себя через два часа. Опоздание более чем на пять минут аннулирует договорённость.

Лёха взял со стола карточку, подмигнул капитану и покинул ресторанчик, а Кун принялся опять выглядывать официанта.

Глава 4. «Принцесса Дандан»

Ровно через два часа после Лёхиного разговора с капитаном Куном комедианты и их невезучий адвокат, переодетый в девочку, прибыли к грузовому шаттлу «Принцесса Дандан». Носок с его хилой комплекцией в женской одежде и с закутанным лицом был роскошен. Он настолько походил на настоящую девочку, путешествующую инкогнито, что Ковалёв несколько раз назвал его принцессой Дандан.

На подходе к кораблю их остановила охрана. Лёха показал карточку, полученную от капитана, и через несколько минут всю троицу проводили в каюту к господину Куну.

Капитан оглядел Жаба и Носка, после чего вопросительно посмотрел на Ковалёва и спросил:

– А почему они без вещей? Я же сказал: нежелательно туда-сюда шастать. Или налегке полетят?

– Да не полетят они никуда, – спокойно ответил Лёха, а Носок снял повязку с лица.

Капитан внимательно всмотрелся в уроженца Лифентра. По напряжённому лицу Куна было видно, что он не может узнать переодетого в девочку гуманоида, но при этом понимает, что они раньше виделись.

– Не узнаёте меня? – со злостью сказал Носок и посмотрел на капитана с нескрываемой злостью, доселе комедиантами невиданной. – А так?

Адвокат до конца размотал тряпки на лице, почти полностью стянул женское платье, которое было надето поверх его обычной одежды, и подошёл вплотную к капитану. Кун узнал его и быстро посмотрел сначала на дверь, потом на небольшой шкафчик на стене, в котором, скорее всего, было припрятано оружие. За те доли секунды, что капитан прикидывал, до чего ему быстрее допрыгнуть, до двери или до шкафчика, Лёха успел схватить его за руку.

– Стоп, стоп, стоп! – громко сказал Ковалёв. – Давай, дружок, без глупостей! Тебе ведь ещё жить да жить, хоть и с травмами, да и нам лишние проблемы не нужны.

Кун попытался высвободить руку, но больше для приличия – он уже понял, что встрял крепко.

– Чего вы от меня хотите? – спросил капитан нахмурившись.

– Да ты мне нравишься всё больше и больше! – радостно воскликнул Лёха. – Всего второй раз с тобой общаюсь, но каждый раз замечаю, что ты умеешь сразу переходить к делу, без лишних соплей, – комедиант покрепче сжал капитана за руку. – Сам как думаешь, что нам надо?

– Я не знаю, – ответил Кун.

– Не такой уж он умный, как тебе показалось, – вступил в разговор Жаб.

– А может, и так. Видимо, я не очень хорошо разбираюсь в людях, – ответил другу Ковалёв.

Он тяжело вздохнул, мрачно посмотрел на капитана и обратился к нему, тщательно проговаривая каждое слово:

– У нас с тобой есть два варианта. Первый – я начну объяснять тебе, что мы хотим получить назад наши деньги, бессовестно тобой экспроприированные у этого замечательного господина в платье. Ты начнёшь говорить, что денег у тебя нет. Мы начнём спорить. Потеряем кучу времени, а в итоге я разозлюсь, сломаю тебе руку, и ты после этого вернёшь нам наши деньги вместе с причитающейся нам компенсацией за моральный ущерб.

Лёха сделал паузу, дав Куну время осознать сказанное. Однако капитана не сильно впечатлили слова комедианта – он приготовился слушать продолжение и явно рассчитывал во второй части речи услышать предложение отдать деньги без перелома руки. Но Ковалёв смог удивить капитана грузового шаттла «Принцесса Дандан»: он улыбнулся и довольно дружелюбно сказал:

– Вариант номер два – я сразу ломаю тебе руку, и мы экономим кучу времени.

Кун тоже улыбнулся, не приняв сказанное Лёхой всерьёз. Сочетание в одном человеке весёлого куража стендап-комедианта и суровых навыков профессионального военного часто делало Лёху непредсказуемым.

Не успел Кун переварить вторую часть полученной информации, как бывший штурмовик аккуратным и отточенным движением сломал ему локтевую кость. Капитан закричал от боли, Носок в ужасе отвернулся, Жаб с интересом ожидал продолжения, а Лёха, слегка надавив на руку в сломанном месте, твёрдо сказал:

– А теперь быстро открывай свой сейф! У тебя ведь есть сейф?

– Какой ещё сейф? – наигранно удивился капитан, кривясь от боли.

– Память отшибло? Не проблема, я знаю средство, как её вернуть. Мануальная терапия называется! Надо просто найти на теле нужную точку и воздействовать на неё. Говорят, память восстанавливается на раз!

Ковалёв сильно надавил на сломанную кость, бедняга Кун взвыл и закричал:

– Есть! Есть сейф! Прекратите меня мучить!

– Ой, да ладно! Какие тут мучения? – Лёха отпустил руку капитана. – Радуйся, что ещё легко отделался – лишь сломанной рукой. В трудовом легионе, лёжа по ночам в бараке еле живой после рабочего дня, не в силах даже встать попить, я только и представлял, как буду отрезать кусочки мяса от того, из-за кого я там застрял. Быстро сейф открывай, пока ноги не переломал!

– Сейчас, сейчас, – испуганно ответил Кун, подскочил к стене и сорвал с неё голографическую картину с видом какой-то красотки в бикини.

За портретом оказалась небольшая дверца с кодовым замком. Капитан быстро ввёл набор цифр, и внутри замка что-то щёлкнуло.

– Дальше я сам, – сказал Лёха и отодвинул Куна в сторону. – А то не хватало ещё, чтобы у тебя там пистолет лежал.

Но внутри встроенного в стену сейфа лежал не пистолет, а куча дебетовых пластиковых карт различных банков, документы и небольшой планшет. Ковалёв достал карточки и выбрал из них все анонимные, коих оказалось большинство. Их Лёха положил себе в карман, персональные же карточки господина Куна он швырнул обратно в сейф. Документы комедиант проигнорировал, а планшет взял в руки и внимательно осмотрел.

– Бухгалтерия? – спросил он капитана. – Чёрная?

– Обычная, – ответил Кун.

– В потайном сейфе? Оригинально. Впрочем, мы всё узнаем, когда залезем внутрь этого планшета. Ты же понимаешь, что мы его экспроприируем?

– Зачем он вам? – капитан интуитивно дёрнулся, пытаясь выхватить у комедианта планшет, но вовремя осознал, к чему это может привести и успокоился. – Оставьте его, там нет ничего ценного для вас.

– Для нас нет, а вот для тебя явно есть, – ответил Ковалёв. – А может, и для кого-то ещё – например, для твоего работодателя. Поэтому планшетик побудет некоторое время у меня. Если за месяц ничего не учудишь и не заявишь на нас в полицию, то я пришлю его тебе по почте. Сюда в порт.

Лёха передал гаджет Жабу, тот аккуратно положил его в сумку.

– Ну что, господа? Я полагаю, наша благородная миссия выполнена, и мы можем покинуть этот гостеприимный корабль, – Ковалёв улыбнулся товарищам, после чего обратился к капитану: – Сейчас мы пойдём, а ты немного полежишь без сознания. А как очнёшься, попытаешься забыть обо всём этом, как о страшном сне. Только одного не забывай – что у меня остался твой замечательный планшетик!

– Почему без сознания? – спросил Кун, которому, судя по всему, из всей Лёхиной фразы больше всего запомнились именно эти слова.

– Потому что сейчас я тебя немножечко отправлю в нокаут, чтобы ты чего дурного не выкинул сгоряча, – пояснил Ковалёв.

Капитан побледнел и пробормотал:

– Нет, не надо, вам не стоит этого делать, не надо…

– А ведь ты прав, бродяга! – согласился с капитаном комедиант, улыбнулся и подмигнул ему. – Мне, действительно, не стоит этого делать! Что я всё о себе, да о себе думаю? Мои друзья не меньше моего настрадались: один в легионе пахал, как лошадь, другой в порту голодал.

Ковалёв неожиданно замолчал, призадумался и добавил:

– Хотя, между нами говоря, они настрадались меньше. Но, тем не менее, я всё равно должен дать им возможность насладиться небольшой местью.

– Я его простил, – тут же на всякий случай сказал Носок, которому очень не хотелось отправлять в нокаут своего бывшего обидчика.

– У тебя большое сердце, Носок! – с определённой долей театральности произнёс Ковалёв. – Когда твоя доброта тебя погубит, я искренне скажу, что мне было приятно тебя знать!

– Не стоит! Я и так буду сидеть тихо! Я… – начал тем временем уговоры капитан Кун, но не договорил.

Сражённый точным ударом ноги амфибоса в висок, капитан грузового шаттла «Принцесса Дандан» обмяк и рухнул на пол.

– Приятно? – спросил Лёха, глядя на Жаба.

– Да нет. Чего приятного-то? – удивился амфибос.

– Ну, а зачем тогда бил?

– Чтобы вырубить.

Ковалёв вздохнул и покачал головой.

– Дал бы лучше тогда мне удовольствие получить. Я бы сам вырубил. Убить этого гада охота, как вспомню этот Трудовой Легион.

– Да тебя не поймёшь, – ответил Жаб. – То бейте, то дайте мне. В следующий раз говори яснее.

Лёха хотел что-то ответить другу, но перехватил недовольный взгляд Носка и переключился на него.

– Не надо на меня так смотреть! – сказал комедиант своему адвокату. – Или забыл уже, как огрёбся да за жрачку работал? Этот Кун – отменнейшая гнида! Я же не издевался над ним, не мучил. Так, небольшая компенсация за причинённые страдания.

– Но вы у него почти все деньги забрали в компенсацию! – Носок решил упорно стоять на позициях гуманизма. – Зачем ещё избивать?

– Есть вещи, которые нельзя измерить деньгами! – философски изрёк Ковалёв.

Комедиант хотел рассказать жителю Лифентра о своих взглядах на месть, жалость и гражданскую позицию, но Жаб не дал ему этого сделать.

– Хватит уже болтать, пойдёмте отсюда! – сказал амфибос, осторожно открыл дверь и выглянул в коридор. – Пока нет никого.

– Да идём, идём, – ответил Лёха. – Но судя по тому, как ты его припечатал, у нас времени часа три.

Ковалёв наклонился к капитану и заботливо расправил ему руку, которая подвернулась под спину во время падения, поймал на себе недоуменные взгляды товарищей и пояснил:

– Чтобы не затекла. Я ж не злыдень какой – заботиться надо о ближних!

Уроженец Лифентра такого поведения своего работодателя не понял и спросил:

– Господин Лёха, если вы такой заботливый, то зачем вы ему руку сломали? Думаете, он так не отдал бы деньги?

– Странный ты, Носок. Я же тебе ещё в порту сказал, что руку ему сломаю. Какие после этого были варианты? Мужик сказал – мужик сделал! Кстати, я тебе ещё не обещал шею свернуть за дурацкие вопросы?

– Нет, не обещали, – испуганно пролепетал гуманоид.

– Странно, – задумчиво произнёс Ковалёв. – Очень странно, учитывая твоё поведение. Кстати, ты как уходить собрался? В штанах, гордо подняв неприкрытую мужскую голову или в платье, застенчиво потупив девичий взор?

Щуплый уроженец Лифентра спохватился, охая, натянул на себя платье и обмотал лицо платком. И уже через несколько минут комедианты и фальшивая девочка благополучно покинули грузовой шаттл «Принцесса Дандан», оставив его капитану сломанную руку, практически пустой сейф и неприятные воспоминания.

А ещё через три часа все они летели на Тропос в грузовом отсеке межпланетного транспортника, удобно расположившись на коробках с какими-то выращенными на Лакфане фруктами, в этот раз очень приятно пахнущими.

Капитан транспортника был прямой противоположностью Куну и за не очень большую сумму согласился подбросить троих незнакомцев до Тропоса, не спрашивая у них имён. Он даже дал им три комплекта старой рабочей униформы, чтобы по прилёте его пассажиры смогли выйти в порт через служебный терминал и там смешаться с толпой. Несмотря на то, что рейс с Лакфана на Тропос считался внутренним и по прибытии документы ни у кого не проверяли, выходить через пассажирский терминал с кучей камер было опасно.

Лёха лежал, удобно расположившись между двумя большими ящиками, и смотрел, как его адвокат что-то записывает в своём походном планшете.

– Всё строчишь и строчишь? – спросил Ковалёв. – Лучше бы новости проверил. Интересно, что говорят на Олосе о гибели нашего друга адвоката, как его там звали?

– Шылоо его звали, господин Лёха, – ответил Носок. – Доступ во все информационные базы отсюда закрыт, стало быть, проверить сейчас ничего нельзя. А я веду дневник. И ещё пишу письма своей любимой Киллоко. Хоть я их и не отправляю, чтобы не ранить её тонкую душу, но не писать не могу.

– Дневник – это хорошо, а письма – ещё лучше, – одобрил комедиант действия адвоката. – Но давай, ты это всё ненадолго отложишь и расскажешь нам с Жабом, что за период гонений был на твоей родине? Если ты не забыл, картины этого периода – единственная зацепка, чтобы поймать негодяя Тида.

– Вы же знаете, семьсот лет назад, ещё до Первой Диктатуры, Лифентр считался центром искусств всего Обитаемого Пространства, – вдохновенно начал рассказывать Носок, а Лёха с Жабом сделали вид, что знают. – Но с приходом Диктатуры все искусства попали под запрет, произведения подлежали уничтожению, а творческие люди – те из них, которые не отказались сменить деятельность – были посажены в трудовые лагеря.

Адвокат прервался, вздохнул и вытер навернувшуюся слезу.

– Очень тяжело говорить об этом мрачном периоде истории нашей планеты, – пояснил он и продолжил рассказ: – Первый Диктатор Копогоз поставил задачу – как можно быстрее превратить Лифентр в индустриальную планету. Развивались производства и науки, а культура и искусство, стало быть, уничтожались. На всё про всё Копогозу понадобилось семьдесят два года.

– Давай ближе к делу, Носок, – перебил адвоката Ковалёв. – Это всё безумно интересно, но давай ближе к делу. Что за период такой?

– Я вам про него и пытаюсь рассказать, господин Лёха! Не перебивайте! – огрызнулся адвокат. – Как я уже сказал, с момента объявления искусства вне закона и до казни последнего официального подпольного писателя прошло семьдесят два года. Именно этот временной промежуток и называют периодом гонений. Последнего художника, правда, казнили намного раньше, но всё равно окончание периода считают по дате казни последнего писателя.

– Теперь понятно, почему у вас юристом быть почётнее, чем флористом, – сказал Ковалёв.

– Да, – печально произнёс Носок. – Хоть запрет на искусства и отменили уже шестьсот лет как, но люди творческих профессий у нас до сих пор не в почёте – стало быть, юрист престижнее флориста. Горе мне, горе! Бедная моя Киллоко!

– Так! Стоп! Только не заводи свою шарманку! – прикрикнул Лёха на адвоката, встряхнул его за плечи и привёл тем самым бедолагу в чувство, после чего спросил: – Я так понимаю, в этот период ваши художники превзошли себя, раз их картины так дорого ценятся?

– Они так ценятся больше из-за того, что за весь период было написано не так много картин. Их писали тайно и вывозили с планеты под страхом быть пойманными и убитыми. А картины мастеров Лифентра, написанные ими в эмиграции, не считаются истинными картинами периода гонений.

– А в чём смысл рисовать картины, если за них тебя могут убить? – наконец-то вступил в разговор Жаб.

– Затем, что их можно потом не кисло продать, дружище. Хотя даже мне с моей извращённой человеческой логикой такого не понять, учитывая, что за семьдесят два года всех этих художников перебили, – ответил другу Лёха.

– Писателей за семьдесят два, художников намного раньше! – уточнил Носок и с нескрываемой гордостью добавил: – Так или иначе, считается, что это был золотой век художественной школы Лифентра! И, стало быть, любой уважающий себя коллекционер, если ему позволяют средства, просто обязан иметь у себя в коллекции хотя бы одну картину мастеров Лифентра периода гонений!

– Значит, у Джии есть, – тут же сделал вывод Ковалёв. – И, как минимум, штук десять.

После рассказа Носка о тяжёлой доле творческих людей Лифентра некоторое время все сидели молча. Наконец, Лёхе это надоело, и он обратился к товарищу:

– Жаб, друг мой любезный! Ты чего так пригорюнился? Тебя так сильно впечатлила незавидная судьба художников Лифентра?

– Нет, они меня вообще не волнуют, – как обычно, серьёзно ответил на иронию амфибос. – Я всё думаю, зачем мы этому Бронкхорсту нужны?

– Думай – не думай, а пока не поймаем его, не узнаем.

– И вот ещё, – Жаб достал из сумки планшет, который Лёха забрал у капитана Куна. – С этим что делать?

– О! Это очень важная вещь! – ответил Ковалёв. – Аккуратнее с ним, не урони! А лучше дай сюда!

Амфибос протянул планшет, Лёха осторожно его взял и протёр от пыли. После чего он крепко ухватил гаджет за края и переломил его об колено. Выбросив обломки в угол грузового отсека, комедиант растянулся на коробках и, зевая, сказал:

– Как пожрать принесут, разбудите!

После чего он повернулся набок, прикрыл рукой глаза и мгновенно уснул.

Глава 5. Возвращение на Тропос

По прибытии на Тропос беглым рабам господина Бронкхорста и их адвокату удалось без проблем и приключений пройти в здание порта через служебный терминал. После чего, натянув на глаза кепки и не поднимая голов в зоне действия камер наблюдения, они прошли в просторное помещение зала ожидания пассажирского терминала.

Само по себе это было не удивительно, так как рейс считался внутренним и коммерческим, поэтому экипаж транспортника не проверялся, а пассажиров на рейсе официально не числилось. Но Лёха с Жабом уже привыкли, что в последнее время с ними постоянно происходят различные нехорошие вещи, и теперь они постоянно и отовсюду ждали неприятностей.

Лишь когда комедианты оказались в центре зала ожидания, Ковалёв, всё ещё не поднимая головы, наконец-то сказал:

– Вроде долетели.

Жаб согласно кивнул и спросил:

– Как будем покидать порт?

– Одну минутку, господа! – вступил в разговор адвокат. – У меня есть замечательный план! Сейчас я получу одно важное подтверждение и озвучу его!

Носок уткнулся в планшет, а Лёха спросил:

– Может, пожрём пока?

– Нет! – Жаб быстро пресёк разговор на опасную тему. – Пожрали уже один раз на Шорке.

– Ты мне теперь это всю жизнь будешь вспоминать? Между прочим, как я уже не раз говорил, на том же Шорке можно было и не убивать троих придурков! И всё могло быть иначе.

– Господа! Не надо ругаться! – Носок попытался предотвратить ссору. – Как будто вы не понимаете, что иначе быть не могло в любом случае уже с самого первого вашего разговора с кальмарами! Стало быть, зачем вы ругаетесь?

– Да не ругаемся мы, а спорим, – примирительно сказал Лёха. – Лучше скажи, что тебе должны подтвердить?

– Уже подтвердили! Только что. Квартиру в районе Площади Жёлтой Звезды. Очень хороший вариант: две спальни, гостиная. И недорого. Я буду спать в гостиной, стало быть, вы можете не беспокоиться, что спален всего две.

– Да не парься ты, я сам могу спать в гостиной. Да хоть в ванной, – решил похвастать своей непритязательностью Ковалёв, но тут же спохватился и быстро добавил: – Ну, или Жаб может. Но раз уж ты сам первый вызвался, то лучше ты спи в гостиной.

– Конечно, – согласился Носок и посмотрел в планшет. – А через две минуты и такси подъедет. Так что через полчасика будем на месте.

– Что-то ты нас прямо завалил хорошими новостями, – сказал на это Лёха. – Только поедешь ты пока один.

– Один? – переспросил адвокат, удивившись.

– Да. Потому как, если выйти из здания мы ещё сможем, не засветив лица на камеры, то при посадке в такси этого не избежать. Если мы не покажем лиц, нас никуда не повезут. Вроде ты должен знать о таких вещах.

– Я знаю, но забыл. И что теперь делать?