Откровения несуществующего

Вадим Павлович Чернышев

Откровения несуществующего

Брешь

«Бороться за свободу законным образом можно лишь в том случае, если ею уже обладаешь».

Тадеуш Котарбинский

Вступление

Раскопки шли четвертый месяц. Я изрядно устал от разгребания тонн земли и чистки бесконечных черепков. Впрочем, руководитель экспедиции меня предупреждал заранее, что археология – дело для людей скрупулезных и терпеливых. Наши очень ученые руководители говорили, что где-то в этих местах мы должны были найти древнюю стоянку человекоподобных существ, а заодно и генетический материал для исследований. Однако, вскрыв очередной слой грунта, мы, как это всегда бывает, нашли совсем не то, что искали, а то, что перевернуло всю нашу жизнь.

Моя лопата со стуком уперлась в металлический предмет, я, было, наивно подумал, что нашел клад. Тут же вокруг меня образовалась толпа добровольных помощников, и работа пошла веселее. То, что открылось нашим глазам, было совсем ни на что не похоже. Смахнув остатки пыли времен, то есть обыкновенного грунта, мы с удивлением увидели, что откопали небольшой блестящий эллипсоид со странными знаками на корпусе. Очистив от грязи поверхность, мы обнаружили углубление с кнопками сенсорного типа и что-то похожее на разъем питания! Письмена оказались древними руническими символами.

Все до единого участника экспедиции не восприняли всерьез эту находку и решили, что это дурная шутка. Пласт почвы, в котором был найден прибор, датировался миллионами лет до появления человека разумного на нашей планете. Этого просто не могло быть.

Я взял находку и отнес ее в свою палатку для изучения. Вечером, за чаем, ко мне присоединились мои коллеги. Покрутив эллипсоид в руках, и обсудив несколько версий происхождения сего предмета, мы решили подключить его к аккумулятору (поскольку старинных батареек мы в этот день не нашли) и проверить работоспособность артефакта.

Руководитель проекта всячески над нами подшучивал и обещал закопать в тот же культурный слой этого мерзавца, который устроил «сенсацию», – пусть, мол, у археологов будущего тоже будет работа. Настроение у начальника было хорошее, он предвкушал покупку джипа после завершения раскопок и все происходящее его откровенно веселило. Краем глаза он смотрел футбол и болел за свою любимую команду Электрогенератор тарахтел за стеной палатки, и ничто не предвещало сбоев телевизионной трансляции.

Мы намотали провода на разъемы блока питания и дотронулись до одной из кнопок. Эллипсоид заурчал и раскрылся. Изнутри выросла голографическая плоскость с текстом, как у планшета. Все вокруг замерли и уставились на нас. Руководитель экспедиции поперхнулся бутербродом и испуганно заморгал глазами.

По голографическому планшету пошел рябью текст на языке, которого никто и никогда не видел. Мы понимали, что этот предмет – не продукт нашей цивилизации. Руны, медленно текущие сверху вниз ни о чем нам не говорили.

Все стали тыкать пальцами наугад. Информационная система реагировала на каждое нажатие изменением параметров подачи данных, от подсветки до скорости передачи рун. Это безобразие продолжалось, пока ситуацию в свои руки не взял наш специалист криптолог. Отогнав всех от аппарата, он планомерно стал нажимать кнопки в понятной только ему последовательности. По изображению забегали курсоры и вспомогательные значки. Видимо, ему удалось зайти в меню. Его вела исключительно интуиция, которой у нас и быть не могло, поскольку он был единственным специалистом в области древней письменности. Как же мы удивились, когда в верхней строке появились знакомые ему символы. Это означало «прикоснись». В углу засверкал круг, диаметром сантиметров пятнадцать. Криптолог протянул руку, положил ее на светящееся пятно и замер. В эту минуту показалось, что не наш коллега смотрит на монитор диковинного прибора, а наоборот, монитор смотрит на него. Спустя минуту, он спокойно убрал руку Прибор отключился. Наверно, сел аккумулятор. Подключение нового источника питания не заставило себя долго ждать и уже через двадцать минут мы уставились на голографический текст. Он был на знакомом всем языке. Думаю, прибор считал его из памяти нашего полиглота и загрузил информацию в понятном нам формате. Криптолог установил видеокамеру и стал снимать происходящее. Как я потом понял, это была часть рассказа о событиях давно минувших дней, задолго до появления нашей цивилизации на планете. Источником информации была вселенская библиотека Разума, не больше, не меньше. Видимо, кто-то скачивал отдельные фрагменты событий, описанные несколькими людьми, и собирал их в единое целое. Аппарат сделал машинный перевод с учетом лексики и типа мышления нашего коллеги, и вот что мы увидели.

Глава 1

Ноосфера. Сектор: Глотия. Запись 22.15

Источник: Лоран Балоу, основной

Это утро было одним из тех, когда не хочется просыпаться, когда отказываешься верить, что сейчас наваждение кончится, и реальность накроет тебя своим монолитом, раздавит твои грезы и оставит одни обязанности. Именно так бывает на распутье. Те немногие, идущие выверенной дорогой стабильности, с прекрасным видом из окна на светлое и гарантированное будущее, почему-то в конце пути откровенно удивляются глупости своего положения и тому, в какой яме они оказались. Наверное, после перехода за грань жизни их лица выглядят еще удивленней, просто мы этого не видим.

На этот раз очередной зигзаг судьбы застал Лорана Балоу в постели, цепляющегося за ускользающий сон, как утопающий за соломинку. Ему снился боевой звездолет, на котором юный капитан отправлялся на очередное задание по разведке территорий в секторе ненавистных пронианцев. Тварь из правительства в сопровождении сановников проговаривала напутствие, а толпа глазела на блестящую обшивку корабля и ждала бесплатного угощения по поводу отправки экспедиции.

С тех пор как планета Глотия получила независимость от Пронин и претендовала на протекторат Конфедерации жирных миров, отношения между двумя видами населения портились строго согласно графику Генеральной Твари. Умному человеку было бы грех не воспользоваться таким положением, и вместо того чтобы зарабатывать гроши на созидании лучшего общества, неленивые кинулись делать барыши на поисках отличий одной толпы от другой. А уж потом стало престижно вредить, взрывать и талантливо пакостить, и все за счет населения. Особо удачливые даже создали элиту. Она была отвратительна, но еще хуже были принципы ее построения. Мало того что будущий руководитель должен был родиться на северо-западных рудниках, так еще и пройти сложную мутацию сознания.

Сейчас никто толком не объяснит, как на Глотии появился вирус, превращающий одних людей в Тварей, а других в челядь. Официальная точка зрения гласила, что вирус, поразивший всю вселенную, воздействует на умы и делит людей на управленцев, ученых, военных и остальные категории населения, в том числе рабов. Именно эта зараза определяет твое будущее. Люди слишком поздно поняли, что новый порядок с приходом Тварей к власти перерос в хаос и стали просто подражать их поведению, чтобы выжить. Все попытки излечить планету от болезни сознания заканчивались переворотами, к власти приходили все те же, но с другими лозунгами. Теория вселенского заболевания оправдывала все провалы внутренней политики правительства, и делали вертикаль власти незыблемой.

Грубое название управляющего сословия на Глотии получилось из-за нелепого случая во времена первого захвата власти, уже после обретения независимости. Новоиспеченные «лидеры нации» собрались на свой первый съезд с целью формирования руководства и управленческого аппарата. Во время выступления кем-то (сейчас уже точно никто не помнит) была выдвинута «Концепция божественного провидения», ставшая затем официальным учением «свободной» Глотии, и даже приведено документальное подтверждение существования ее исторических корней. Трактовка была проста и безапелляционна: раз уж вирус поразил цивилизацию, значит, это задумка Всевышнего – упорядочить мир по Его разумению. Кастовость легла в основу миропорядка, а «смотрящими» за всем происходящим от сего дня и до скончания веков назначаются они, Творения Божьи, и т. д. Но во время озвучивания этого «гениального» теологического учения главный «смотрящий» за счастьем по неграмотности сделал пророческую ошибку и назвал свое сословие не Творениями, а Тварями Божьими. Недоумение скоро прошло, пресс-секретари заявили, что так было задумано и всей планете объяснили, что ничего плохого в этом слове нет, так надо и все тут. Нация с этим согласилась и расползлась по норам наслаждаться свободой от любых решений и дурных мыслей. К слову, на планете Прония руководство имело другое неблагозвучное название, но мы их называли по-свойски, как и наших, только приставки немного отличались – бывшие братья все-таки.

Но все вышесказанное мало волновало Лорана. Юноша только что закончил с отличием школу, сдал экзамены и был зачислен в Академию звездных пилотов имени какого-то национального героя, о котором толком никто ничего не знал. К счастью для молодого человека, с ним летел учиться его лучший школьный друг – Торн Декер. Когда-то их отцы были соратниками в борьбе за независимость Глотии от Пронин, но потом, во время очередного путча, их обвинили в заговоре, и им пришлось бежать из Галактики. Но сыновьям беглецов повезло – очередные Твари, пришедшие к власти на Глотии, не только реабилитировали героев и позволили вернуться, но даже назначили им пенсию и подарили население небольшого городка в качестве рабов. Об этом даже писали в еженедельнике «Гуманность».

Яркие лучи второго солнца и манящий аромат завтрака наконец-то подняли Лорана с постели. Буйство силы в юном теле и полное отсутствие дисциплины в голове толкало его как можно быстрей покинуть отчий дом и на ближайшем телепорте махнуть на другой конец планеты к новым приключениям во имя Отечества. Характером юноша пошел в свою мать, ему было не наплевать на окружающих, но на все у него была своя точка зрения. Внешне он был похож на своего деда, такой же высокий, крепкий и светловолосый. Широкая кость и голубые глаза производили неизгладимое впечатление на женский пол и давали Лорану кучу преференций в амурных делах. Адская смесь идеализма и веры в правоту государства, делали выбор будущей профессии максимально удачным в его понимании. Идиллию завтрака нарушил звонок в дверь.

Неугомонный Торн всю ночь «прощался» с бывшими одноклассницами. Его лицо сияло от предвкушения перемен в жизни, когда он появился на пороге. Жгучий брюнет с тонкими чертами лица, он иногда напоминал приморского ловеласа. Его одежда всегда была идеальна. Циничное отношение к проблемам более слабых порождалось четкостью авантюрных мыслей и ежесекундной готовностью к действию. В общем, тот еще перец.

– Ты не одет?! – воскликнул Торн и перешагнул магнитный определитель опасности на входе в дом Лорана.

– А куда спешить?! – оставался невозмутимым Лоран.

– Как куда, мы же договорились с ребятами в последний раз устроить разгром в кафе «Болей за наших», напротив стадиона.

– И не жалко тебе отцовских денег и труда этих несчастных официантов? Вспомни, тот погром, который мы устроили в прошлый раз, кажется, даже кто-то пострадал.

– Совершенно точно, чуть не оторвали руку какому-то приезжему. Но мы же с ним честно расплатились, руку «починили», он еще и доволен остался. Жизнь прекрасна, наши отцы герои, даже Твари нас не трогают, так что можем и пошалить немножко. Ну, пошли…

– Знаешь Торн, мне иногда кажется, противно это все и так быть не должно, жизнь построена слишком нелогично. Я сейчас не говорю, что надо жить, как в жирных мирах, понимаю, Твари нас ведут верным путем, своим, собственным… Но как-то все коряво вокруг!

– Лоран, ты меня пугаешь. Опять какую-то дрянь читал на ночь? Смотри, статью «Кто не с нами, тот против нас» никто не отменял, у Тварей везде свои уши, и с каждым годом этих ушей становится больше, кто-то же за них голосует, – рассмеялся Декер младший.

– Ладно, думать будем в Академии, что ты там говорил о разгроме? Пошли, а то без нас начнут. Только давай сегодня без девок!

– Да я только «за», ты сам начинаешь цепляться за каждую юбку после второй кружки пива, – парировал Торн.

– Обещаю, сегодня я кремень! – поднял руку вверх Балоу.

Город утопал в благоухании цветущих деревьев. Пение птиц и запах свежескошенной травы на аккуратных газонах вселяли в сердце юношей радость. Горожане, потупив глаза, спешили по своим делам. Детекторы поведения не сообщали об уклонившихся от работы рабов, все было идеально спокойным.

Злополучное кафе, как назло, было закрыто на ремонт, и друзья всей компанией в составе пяти человек переместились в ближайшую забегаловку под несуразным названием «Патриот». Наверняка у того кто придумал так назвать это злачное заведение любовь к Родине явно ассоциировалась с пивной вонью и кучей оборванцев по углам. Трое, присоединившихся к Лорану и Торну, были их одноклассниками и отпетыми бездельниками. Их не ждали ни в одном из высших учебных заведений планеты, и судьба ребят зависела от распределяющего клерка в местном Бюро генетических реформ, отвечающем за максимальное использование способностей каждого человека в этом секторе Глотии. Впрочем, здоровила по имени Грог строил собственные планы на свое будущее, надеясь на удачную иммиграцию.

Парни удобно устроились на веранде, так как это было единственное место в пивнушке, где свежий воздух преобладал над спертым «патриотическим» угаром. К тому же открывающийся взору вид и отсутствие шума от голографических передатчиков, транслирующих спортивные соревнования все тридцать два часа в сутки, позволили компании быстро забыть упущенную возможность в очередной раз погонять персонал «Болей за наших».

– Торн, Лоран, всегда хотел спросить, а почему ваши отцы вернулись? По-моему, это глупо – возвращаться на Глотию из жирных миров, даже на эту пенсию и с кучей сброда в управлении, – вдруг сказал Грог.

– Я бы никогда не вернулся в это унылое болото, – добавил он и выпил большой глоток темного, как его мысли, пива.

– Не знаю, отец мне никогда об этом не рассказывал. Как-то сказал, что так было надо и на этом все, – сказал задумчиво Торн.

– Я тоже спросил своего и у нас получился напротив, длинный разговор, – сказал захмелевший Лоран и продолжил, – Отец спросил меня тогда, почему Твари не отправляют своих детей в военные академии? Я не знал что ответить. Тогда отец начал издалека. Он хотел, чтобы я сам все понял и сделал свой выбор. Он поинтересовался, знаю ли я, как получаются Твари, почему они такие и что я о них думаю? Ну, я, как любой современный подросток, стал ему рассказывать о миропорядке на нашей планете, типа исторически так сложилось, что благодаря Тварям, каждый знает свое место, и без них невозможно сделать карьеру, общество распадется и экономике наступит конец. Отец улыбнулся и спросил меня, знаю ли я, что в жирных мирах Тварей нет, и вирус давно побежден? Вот тут я впал в ступор. Как же они тогда живут? Все мои убеждения враз рухнули, как карточный домик. Как же наши традиции, тысячелетия устоявшегося пути, за что мы сражаемся, в конце концов? Контрольным выстрелом в мой мозг было утверждение отца, что в жирных мирах нет рабства, и люди сами выбирают свое будущее. После этого я стал засыпать его вопросами каждый день на протяжении последнего года. Меня интересовало все. Официально, первое заражение вирусом было не случайно. В ходе Великого противостояния между Пронианской империей и Конфедерацией жирных миров население империи совершенно потеряло иммунитет к деградации и в погоне за неминуемой победой над всемирным злом пропустило вирусный удар. Как оказалось, вирус поражает не всех, а лишь определенные слои населения. До сих пор ученые не смогли дать ответ, почему именно данные регионы и слои общества подвержены деградации и мутациям. Но результаты превзошли все ожидания тогда еще враждовавшей с нами Конфедерации. В мгновение ока огромное количество людей превратилось в Тварей. Поначалу никто не обратил внимание на отличия их поведения от общепринятого, а потом оказалось поздно. Привыкшие сбиваться, как псы, в стаи, Твари подмяли под свой контроль все ресурсы и рычаги управления. Измененное, мутировавшее сознание Тварей, не гнушалось ни убийствами, ни грабежом, но самое мерзкое их детище – это построенная ими система ценностей, возведенная в ранг веры. Отец же мне говорил совершенно противоположное. Все это – полная…

– Лоран, остановись! Нас могут услышать, и тогда нашей карьере конец, – зашептал испуганно Торн, – ты с ума сошел, такое плести, пиво ударило тебе в голову.

– Да, Лоран, тебя несет. Откуда ты знаешь, что твой отец прав, никто из нас никогда не был даже на другой стороне нашей планеты, не говоря уже о жирных мирах, куда никого не пускают из планет бывшей империи и из Темного Содружества, – сказал один из друзей и оглянулся на проходившего мимо официанта.

– А вам самим никогда не приходило в голову спросить себя, почему люди находятся в таком унизительном положении на своей собственной планете? И что это за независимость, где в рабстве большая часть населения? Мы же не Прония с ее вековыми устоями рабства. Почему нами правят неизвестно откуда взявшиеся Твари и их отпрыски? – вспылил Лоран.

– Если ты такой умный, то почему сам не откажешься от своих рабов и не сделаешь их жизнь лучше? – спросил Лорана Грог.

– Это невозможно, – ответил за него Торн, – по закону если раб хочет лучшей жизни, то он автоматически переходит в распоряжение правительства и переводится на райские работы пятого континента. Хозяин платит при этом штраф в размере стоимости раба на счет «Комитета общего дела». Еще никто из райскихработ не возвращался, поэтому рабы при опросе пишут, что режимом довольны и голосуют все как один за Тварей. Единственное, чего можно добиться, – это отказа от обязательных оптовых поставок рабов в армию и на альтернативный труд на планеты Темного Содружества.

– А кстати, никак не возьму в толк, почему правительство не прекратит незаконную продажу рабов на планеты Темного Содружества, это же элементарно сделать, – спросил Лоран.

– А ты у своего папаши спроси, он у тебя все знает, – съязвил Грог и допил очередной кубок пива, – я слышал на планетах Темного Содружества каннибализм и скотоложство официально разрешены, а еще они своим женщинам при рождении удаляют отдел мозга, отвечающий за развитие мышления, чтобы потом ими было легко управлять.

– И это меня вы называете пьяным, – захохотал Лоран, – да ты просто невменяемый, рассказываешь здесь страшилки какие-то. Они такие же люди, как и мы, зачем им весь этот ужас. Судя по их передачам, они вообще человеколюбивые и добрые люди.

– Судя по нашим передачам, мы самая свободная планета в Галактике, – вставил фразу сосед справа, – херня все это.

– Слушай, а этот вирус через поколения передается? Твой отец ничего не говорил? – спросил Торн Лорана.

– Думаю, передается только поведение, – улыбнулся Лоран в ответ.

– Ты так и не ответил, почему твой отец вернулся на Глотию? – настаивал Грог.

– Он как-то сказал, что не доделал то, что начал, поэтому вернулся, – сказал Лоран и посмотрел на яркое, чистое небо, где искрились два солнца.

Допив пиво и попрощавшись, компания разъехалась по домам готовиться ко дню завтрашнему. Мысли, мысли, мысли… А ну их, эти мысли.

Толпившиеся у телепорта родственники откровенно раздражали. Каждый считал своим долгом сказать хоть несколько напутственных слов, в результате получались какофония, суета и сумбур. А хотелось праздника.

Будущие кадеты Академии, представители этого сектора Глотии, были собраны, построены в одну шеренгу и представляли собой жалкое разношерстное сборище худощавых подростков с героическими выражениями лица и полными котомками маминых пирожков. Царивший в глазах абитуриентов ужас расставания с родным домом, с лихвой компенсировался рассказами сопровождающего офицера о прелестях военной жизни и бесконечном море поклонниц стальных парней, в которых они превратятся в ближайшее время.

Заиграл гимн Глотии, все вытянулись по струнке, а особо рьяные даже открывали невпопад рот, делая вид, что знают текст. После голографического обращения Генеральной Твари к будущим защитникам Родины и упоминания о грозящей опасности со стороны ненавистной Пронин и ее союзников, офицер-координатор включил телепорт и приказал вчерашним мальчишкам сделать шаг в свое будущее. Так началась моя взрослая жизнь. Ведь Лоран Балоу – это Я.

Глава 2

Ноосфера. Сектор: Глотия. Запись 22.16

Источник: Лоран Балоу, основной

Это было не первое мое перемещение, и я спокойно перенес то неприятное ощущение, когда ты сначала распадаешься на молекулы, а потом тебя собирают по частям, как пазлы. Кроме того, в этот момент ловишь себя на мысли, что иметь тело вообще не обязательно. На другом конце планеты было раннее утро, шел мерзкий дождик. Вообще климат в этой части Глотии отличался своим непостоянством, как и местные жители. И хотя мы являлись частью единой политической системы, не было большего удовольствия для аборигенов, чем напакостить приезжим, особенно кадетам Академии, или как они нас называли, – кожаным затылкам.

Дорога от телепорта до Академии проходила через весь город и из окна антигравитационного скутера я, не без радости, отметил, что архитектура строений довольно оригинальная, люди выглядят вполне современными и на дорогах много дорогих машин, особенно производства Конфедерации жирных миров. Я никогда не понимал, почему мы так много всего закупаем, а не делаем сами? Почему, при всей нашей независимости, наша валюта считалась мусором, а их, такая же, по сути, – надежным платежным средством во всех мирах? Почему выходцы из ненавистной нам Пронин владеют чуть ли не половиной нашей экономики? И где та спесь Генеральной Твари, когда к нам прилетают послы Конфедерации? Ни на один из этих вопросов я не знал ответа. Но, в конце концов, я же будущий пилот, а не финансист или политик. Слава Богу, я не Тварь, мое дело защищать родную планету и устоявшийся порядок. А все остальное меня просто не волновало… пока.

Ворота Академии были излишне вычурными. Контрольно-пропускной пункт отдавал сыростью и безысходностью. Статуя основателя Академии гордо возвышалась над аркой входа, указывая путь в небеса, и надменно улыбалась посетителям. Все кричало о полной бездарности архитекторов этого комплекса и несостоятельности идеи покорения мира нашими войсками. Ведомый жаждой знаний и новых впечатлений, я твердо сделал шаг внутрь комплекса и очутился на закрытой территории в общем потоке кадетов и абитуриентов, шагающих в казармы.

Внутри помещения, куда меня распределили с Торном, царил полный хаос. Какой-то кадет старшекурсник приказал, чтобы мы выбирали кровати, а его друг подбодрил нас своей улыбкой и «ласковыми» словами, дескать, «вешайтесь молокососы». Вешаться мы не пошли, зато нашли себе кровати и необходимую мебель для временного расположения в казармах. То, что мы бесправные первокурсники секретом не было, но чтобы настолько! Для нас это явилось открытием. Развеяло наши последние надежды на человеколюбие армейских порядков первое же построение, когда мы узрели своего сержанта.

Вообще о сержантах надо поговорить отдельно. Первое впечатление о людях такого рода всегда обманчиво. Сначала тебе почему-то кажется, что перед тобой абсолютно безмозглое, вечно орущее, лишенное инстинкта самосохранения существо, которое только и стремится, чтобы твой мозг взорвался от логически несовместимой информации из его рта. Но, со временем, ты понимаешь, что сержантские нашивки действительно получают люди харизматичные, неординарные и, главное, преданные своему делу. Именно таким был наш сержант Салли. Свои мысли он излагал четко, уставным языком с примесью специфического армейского юмора и всегда громко. Он появился перед строем внезапно, как ураган, казалось, что ниоткуда, и быстро ввел нас в курс дела. Довольно кратко и в ярких тонах он описал глубину нашего ничтожества и ущербности в его глазах и тут же пообещал все исправить и даже нарисовал радужную перспективу для тех, кто останется жив и не уползет из Академии на оставшихся конечностях. По окончании инструктажа он приказал всем подстричься наголо и стереть с наших рож ухмылочки, так как это не к лицу будущим воинам.

Уже вечером этого же дня моя лысая, как бильярдный шар, голова заняла свое место в строю сто двадцать второй учебной группы двенадцатого дивизиона. Начался учебный процесс и моя служба. Если говорить об армии на Глотии, то это именно тот случай, когда нельзя описать явление кратко, в силу того, что краткое описание – удел вещей обладающих сутью. В нашей армии суть отсутствовала. Лозунг «Защищай Отечество!» был настолько чужд доблестным Вооруженным Силам Глотии, что все попытки офицера по этике и политике, капитана Шрака привить нам хоть отдаленную любовь к родной планете наталкивались на всеобщее непонимание и откровенную неприязнь. Каждый день приносил нам сплошные курьезы и еще больше вопросов как к капитану, так и к себе лично. Надо было видеть лица кадетов, половина которых была родом с Пронин, когда Шрак до хрипоты доказывал, что пронианцы просто на генетическом уровне хотят поработить глотианцев и святая обязанность всех нас стереть Пронию с лица Галактики. Читая нам мораль на пронианском языке, капитан всячески его хаял, являя чудеса «изысканной» речи при попытке перейти на глотианский, чем вызывал судорожный смех коренных жителей. Особенно удручал «Час верности», эдакие еженедельные сборы подразделений, где высший командный состав рассказывал о новых достижениях Тварей в борьбе за наше благополучие. Теперь только я начал понимать, почему армию с недавних пор начали называть элитарной. Если бы существовал конкурс профессионального подхалимажа перед Тварями, то наше командование сидело бы в жюри.