– Давным-давно, когда в Синегории не было династий, один из жрецов сумел попасть в Гадарию. Он был первым, кому это удалось. Там его магия почти полностью исчезла. Он был арестован, признан колдуном и осужден на смертную казнь. Но одна местная женщина сжалилась над ним и помогла бежать. Он вернулся в Синегорию, но перед этим даровал всему потомству этой женщины вечную и великую силу любви. Самую малость, которой он мог поделиться с чужестранкой. Это было все, что у него осталось от магии. Любовь никому не нужна, она не стоит и гроша, но в Гадарии она непомерно ценится.

Эса надулся, как мыльный пузырь, и выплюнул из своего чрева зеленый кристалл величиной с грецкий орех.

– При помощи этого кристалла одна из вас сможет попасть в Гадарию. Для этого нужно верхнюю грань кристалла повернуть с востока на юг. Я помогу вам навсегда удержать власть в своих руках, но за это вы должны будете исполнить мое желание.

Чара трусливо подобрала кристалл, засиявший на ее ладони яркой небесной звездой. Эса продолжал сотрясать своим голосом пещеру:

– Слушайте меня внимательно. В Гадарии вы попадете в город под названием Красные Крыши. В одном из домов на Кипарисной улице живет мальчишка. Он является последним и единственным носителем древней волшебной любви. Стоит его любовь замешать на магии Варанов, и она спасет вас от всех бед. Каждый, кто выпьет магический напиток, станет любить вас больше собственной матери. И все его потомки будут продолжать любить вас и ваших потомков до скончания времен. Вам больше не нужны будут войны, вам не потребуется магия. Ваша власть станет безграничной. Все будут подчиняться вам по закону любви, беспрекословно. Но запомните, мальчишка должен попасть в Синегорию по своей собственной воле. Он должен сам отдать вам свою любовь. Иначе напиток не будет действовать.

Оракул что-то еще говорил, плевался и клокотал. А Чара, несмотря на головные спазмы, уже плела паутину в своих мечтах и едва не выронила из рук зеленый кристалл. Мира же внимательно слушала и запоминала каждое слово Оракула, стараясь ничего не упустить.

– В последнее время ко мне пришли страшные видения, – продолжал Эса. – Я вижу, как чистые воды стекают с гор. Вижу, как они подтачивают мои корни. Вижу, как умирает мое естество. И перед моим взором все время девчонка с длинными каштановыми волосами. Она хочет моей смерти. Она убивает меня! Вы непременно должны избавиться от нее, уничтожить, развеять ее ничтожное тело на всех ветрах!

– Скажи, где ее найти? – спросила Чара, потирая ладони.

– Я лишь вижу ее.… И вы, увидев, узнаете ее… Она будет недалеко от мальчишки… Она все время рядом с ним.… Найдите и убейте ее! Иначе, я использую всю магию этого мира, чтобы навсегда стереть династию Варанов из памяти этого мира!

В сестер полетели ошметки глины и мха. После чего Эса затих и медленно исчез под землей, или скорее врос в нее, растворился во множестве камней и грязи.

Сестры в смешанных чувствах покинули пещеру. Но теперь-то они знали, что им делать. И делать как можно скорей.

Чара сгорала от нетерпения попасть в Гадарию немедленно, она и слушать не хотела Миру, которая предлагала все хорошенько обдумать.

– Я заполучу этого мальчишку и уничтожу девчонку, а ты приготовишь волшебный напиток. Как раз к торжествам по случаю коронации нашей династии все будет готово. А после того, как мы наведем порядок здесь, в Синегории, мы посмотрим, что делать с Гадарией. Как тебе такой план?

Она громко засмеялась.

– Верно, – ответила Мира. – Почему только Эса не рассказал нам этого раньше?

– Илма сказала, что эти разговоры начались у него совсем недавно. Не думай ни о чем, сестра. Это неважно. Главное, что теперь у нас есть прекрасная возможность стать настоящими властелинами всей Синегории.

Им было радостно это осознавать. Настолько, что Чара немедленно объявила смертный приговор нескольким десяткам осужденным, томившимся в темницах Зелибора.

ГЛАВА ПЯТАЯ

в которой канарейка Пики отправляется в Гадарию с письмом и заклинанием

Канарейка Пики на всех парах неслась к резиденции принца Ярека, не останавливаясь для отдыха ни на секунду. Ловцы замка, еще издалека заметив ее, догадались, что она несет очень важные сведения. Один из них ловко подставил ей свое плечо и тут же, без излишних расспросов, побежал в покои принца.

Донесение оказалось очень важным. Не зря ведь канарейки считались в Белогорье лучшими разведчиками, и потому имели множество привилегий.

Пики поведала принцу Яреку и его дяде герцогу Борилу весь разговор, который ей удалось услышать у Варанов, слово в слово, от начала и до конца. У нее была прекрасная память, и она никогда ничего не забывала.

Выслушав канарейку, принц и его дядя, многозначительно переглянулись. Некоторое время удивление и страх от услышанного мешали всяким мыслям. Коварству Варанов не было предела, об этом было известно, но то, что замышляли королевы, было во стократ опасней.

Принц был молод и горяч, он вскочил с кресла и начал расхаживать по комнате, стиснув зубы до боли и сжимая кулаки. Его бледное лицо, исхудавшее за последние дни до неузнаваемости, но не лишенное былой привлекательности, выражало растерянность. Что-то паническое появилось в его глазах, и это после, казалось бы, удачной битвы.

Герцог Борил – верный и мудрый помощник – молча следил за принцем, пытаясь найти слова успокоения, но не находил.

– Если мы не сможем их остановить, – пробурчал царевич себе под нос, – то о победе можно будет не мечтать.

– В этом есть один положительный момент, – успокоил его дядя.

– Какой? – спросил принц.

– По крайней мере, в ближайшее время они не будут нас атаковать. Что дает нам шанс собраться с силами и приготовиться к новой битве.

– К чему все это, если нас возьмут голыми руками, а лучше сказать любовью. Даже не верится… Никогда не думал, что любовь станет оружием против нас.

– Но, может быть, можно что-то придумать? – пропищала Пики, удрученная тем, что принесла столь нерадостное известие.

Кондоры совсем забыли о ней. В ее голосе они услышали надежду не только Пики, но и всего Белогорья. Что станет с единственным свободным королевством?

– Насколько мне известно, желание попасть в Гадарию возникали у многих, – произнес князь Борил, повернувшись к принцу. – Об этом мечтал и твой прадед. Этого нет в хрониках, потому что летописцам был отдан приказ, не писать об этом. О подробностях этой истории ничего неизвестно, но возможно это натолкнет нас на верный путь.

– Гадария, – равнодушно произнес Ярек, сел в кресло, откинувшись на спинку, и закрыл глаза. – Что же это за страна?

– Там нет магии. Животные не умеют говорить, а люди в основном отдыхают. Это все что мне известно.

– Если бы можно было туда попасть, – в голосе принца сохранилось отчаяние. – Но возможно моему прадеду это удалось?

– Вероятно, – ответил Борил, – но секрет этот утрачен. Хотя…

Он запнулся, и глаза его засветились надеждой.

– Продолжай! – воскликнул принц.

– Возможно, что архивариус отыщет нам записи твоего прадеда, ведь он все хранил в подземной библиотеке. Может быть, нам повезет, и мы найдем ключ к Гадарии?

Поиски начались незамедлительно.

Бедный архивариус был так напуган срочным вызовом к принцу, что начал заикаться. Ярек и Борил с трудом его успокоили. Им пришлось дважды объяснять архивариусу, что они от него хотят, только после этого тот окончательно пришел в себя и сообразил, в чем дело.

Вместе с десятью помощниками, специально выделенными для этой цели, и в присутствии принца и его дяди, архивариус обнаружил древнее заклинание, при помощи которого прадеду Яреку когда-то удалось попасть в Гадарию. На это ушел весь день.

Заклинание хранилось в самой нижней комнате подземной библиотеки, где собирались наиболее древние манускрипты. Оно лежало между страниц толстой заплесневелой местами изъеденной крысами книге, оказавшейся дневником прадеда Ярека.

Казалось, путь к спасению был найден. На лице принца даже появился румянец, отчего Борил пришел в неописуемый восторг гораздо больший, чем от найденного заклинания. Но разочарование наступило столь же быстро.

Заклинание не работало. Магическая сила истощилась и не могла переместить кого-нибудь не только в Гадарию, но даже в соседнюю комнату. Борил срочно вызвал всех, оставшихся в живых, магов, и поставил перед ними невыполнимую задачу, придумать что угодно, лишь бы заклинание заработало.

Трудно воссоздавать то, что является древней историей. Еще трудней найти магическую силу, которой сам не обладаешь. Но магам, пожелавшим проявить себя на благо Белогорья, все же удалось совершить чудо. Они заставили заклинание работать, правда не в полной мере. Попасть в Гадарию мог лишь кто-то совсем маленький, например, канарейка.

Но и этого было вполне достаточно для того, чтобы предупредить детей о грозившей им опасности, равно как и об опасности, грозившей всей Гадарии. Существовала, правда, одна трудность – никто не знал языка, на котором говорили в Гадарии. Не помогли в этом ни старые книги, ни дневник прадеда, ни все книгочеи Белогорья.

– Придется писать письмо на синегорском языке, – решил герцог Борил. – Будем надеяться, что им удастся его прочесть. Должен же быть в Гадарии хоть один маг, способный разобраться с несколькими незнакомыми фразами.

– Другого пути нет, – согласился с ним принц. – Пожалуй, это все, что мы можем сделать.

– На всякую дерзость Варанов, нам все реже удается отвечать с достоинством, – печально сказал Борил. – Если наше письмо не поможет, то… остается надеяться только на чудо.

– Милый дядя, ты продолжаешь верить в чудеса?

Кивком головы Борил дал понять, что не лишен этого достоинства, тем более в глубине души он был уверен, что их спасение действительно зависело только от чуда. Даже если девочка с каштановыми волосами, неизвестно по какой причине оказавшаяся врагом Оракула Эсы, попадет к ним в Синегорию, разве сможет она одолеть Варанов одна, без армии и без магии!

Пики была другого мнения, и она это заслужила. Вместе с письмом, состоявшим всего из нескольких коротких фраз, написанных на очень тонкой коже небольшого формата, и заклинанием она отправилась в Гадарию.

Пики попрощалась со всеми канарейками, состоявшими на службе у Ярека, но ни словом не обмолвилась о задании, которое ей было поручено. А ведь этого ей так хотелось, потому что навряд ли ей суждено было вернуться.

Кондоры торопились, поскольку опередить Чару означало опередить саму историю и спасти все Белогорье.

Принц Ярек боялся, что с заклинанием произойдет сбой, но маги оказались на высоте.

– Теперь можно быть уверенными, что письмо будет доставлено, – сказал герцог Борил.

– Вот только будет ли оно прочитано? – грустно вздохнул принц Ярек.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

в которой Кузнецовы ломают голову над странным письмом

К полудню легкий прохладный ветерок пригнал маленькое белое облачко, казавшееся совсем одиноким на огромном голубом небосводе. На море был штиль и «Кукла» равномерно покачивалась из стороны в сторону.

Берег остался с правой стороны, и Александр Петрович, отец Ильи, внимательно его рассматривал. Заказ был выполнен. Оставалось еще достаточно времени, чтобы спокойно отдохнуть – понырять в свое удовольствие и сделать несколько подводных снимков.

– Ну что, Илья, начнем погружение? – сказал Кузнецов-старший, заправляя фотокамеру.

– Начнем, – Илья помог отцу надеть акваланг, напевая при этом одну из своих любимых песенок.

Его глаза радостно сверкали, ведь когда-нибудь и он сможет заняться подводной фотографией. Илья прошел с отцом на корму, помог ему спуститься, а потом долго смотрел на воду, переливавшуюся миллионами солнечных зайчиков.

Круги растаяли, и он довольный застыл в ожидании. Илья даже забыл про маленькую плитку шоколада, которая лежала у него в правом кармане, и быстро плавилась от жары.

Прошло минут тридцать, прежде чем Александр Петрович появился над водой. Забравшись в лодку, он скинул акваланг, аккуратно положил камеру и весело посмотрел на сына.

– Похоже, нам повезло, – сказал он, – это напоминает настоящую подводную сказку, снимать придется днем и ночью. А какие там краски!

Они подняли якорь и двинулись к берегу.

Неожиданно над лодкой пролетела маленькая птичка, едва не задев парус.

– Откуда здесь канарейка? – удивился Александр Петрович, наблюдая, как птичка устремляется к берегу.

В тот же миг погода резко изменилась. Неожиданно налетел ветер, над морем нависли огромные мохнатые тучи, непонятно откуда появившиеся, а в воздухе запахло неприятностями.

С большим трудом «Кукла» пришвартовалась к пристани, а уже через минуту хлынул проливной дождь. Промокшие Кузнецовы наспех собрали все необходимые вещи и, весело покрикивая, побежали к дому.

У самой калитки Александр Петрович остановился.

– Смотри, опять канарейка! – сказал он.

На заборе действительно сидела канарейка и смотрела прямо на Кузнецова-младшего, по-видимому, она и не думала улетать.

– Там что-то лежит, – сказал Илья, указывая на почтовый ящик.

– Не может быть. Утром ящик был пуст.

Александр Петрович в недоумении откинул железную дверцу, прикрываясь курткой от дождя, и достал небольшой конверт черного цвета, на котором не было указано ни адреса отправителя, ни адреса получателя.

– Какой-то странный конверт, – Александр Петрович повертел его в руках. – Может быть он адресован не нам? Бежим в дом, а то совсем промокнем.

Дома они мигом переоделись в сухую одежду и расположились в гостиной за столом. Две пары любопытных глаз с опасением разглядывали черный конверт, никто не мог проронить ни слова. В воздухе повисла тайна.

Наконец, Александр Петрович не выдержал:

– Может быть, посмотрим, что там внутри?

– Ну конечно! – воскликнул Илья. – Надо обязательно посмотреть, что там внутри!

Необычное происшествие – вот чего у них давно не было. Жаль, если там окажется какая-нибудь ерунда, вроде нового соседского рецепта морковного салата или рекомендации по выращиванию нового сорта рододендронов.

Александр Петрович несколько раз поднимал конверт к лампе, висевшей над столом, пытаясь разглядеть его внутренности, вертел его в руках, а затем решительным движением ножа распорол конверт и быстро извлек из него две записки – одну побольше, другую поменьше.

Обе они были написаны на очень мелком непонятном им языке, символы были слишком странные, но красивые, а знаки пунктуации совершенно отсутствовали.

На одной из записок, та, что поменьше, было написано:

На второй – подобной абракадабры было раз в десять больше.

Несколько минут Кузнецовы по очереди рассматривали послания, вертели их в руках, нюхали, и даже пробовали на зуб. С конвертом они проделали то же самое.

– У тебя есть какие-нибудь мысли? – спросил Александр Петрович. – По мне так, чушь какая-то.

Илья не знал, что сказать.

– По всей видимости, это не подделка, – добавил отец через минуту.

Когда-то он преподавал естественные науки в колледже и поэтому имел право на подобные выводы.

Илья для своего возраста вряд ли имел право на подобные глубокие суждения, но его слова были более конкретны:

– Надо провести анализ.

– А, по-моему, это просто чья-то шутка, – откидываясь на спинку стула, произнес Александр Петрович.

– Не похоже, – не согласился с ним Илья. – И к тому же вместо бумаги какой-то непонятный материал. И конверт тоже необычный.

Не успел он договорить, как в гостиную влетела канарейка, та самая, что уже дважды встречалась им за сегодняшний день. Она опустилась рядом с конвертом и принялась без остановки что-то насвистывать, вертя головой во все стороны.

– Она как будто хочет нам что-то сказать, – произнес Александр Петрович.

Вдруг канарейка неожиданно и очень ловко подцепила одно из посланий и бросила его прямо ему в ладонь. Затем села на раму открытого окна, повернулась к столу, не переставая при этом все время что-то насвистывать, и через несколько секунд выпорхнула на улицу.

– Откуда в нашем городе канарейки? – спросил Илья. – Опять очень странно.

– Еще как странно, – поддержал его отец. – Пожалуй, нужно все, как следует разузнать. Чтобы мы не думали обо всем этом, начать нужно с самого простого – выяснить все об этих посланиях – место, дату написания, перевод. Для этого нам понадобится специалист. Поиском этого специалиста я займусь немедленно.

Он говорил очень серьезно. И так же серьезно посмотрел в окно, за которым не переставая лил дождь.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

в которой профессор Нечитайло весьма заинтригован

Ближе к вечеру оба послания лежали на столе профессора местного археологического института Нечитайло. Его порекомендовали Кузнецову-старшему как одного из лучших знатоков древностей.

Выглядел он по профессорски. Рыжие волосы на голове были взлохмачены в замысловатый узор, одежда повторяла все цвета радуги. Единственное, что было идеальным в профессорской экипировке, так это ярко-черный отполированный платок, аккуратно выглядывающий из нагрудного кармана.

Двигался профессор отстраненно, все время что-то нашептывал под нос и постоянно поправлял широкие очки в роговой оправе.

В течение нескольких минут Нечитайло жадно разглядывал послания, потом снял очки и сказал:

– Похоже, что это очень древние вещицы. Текст написан на неизвестном мне языке, но не беда. Дайте мне день на изучение, и все тайное станет явным.

Он не отводил глаз от посланий.

– И сколько же примерно им лет? – спросил Александр Петрович.

– Думаю, этот вопрос не самый важный в данном случае, – ответил Нечитайло. – Скорее нас должен интересовать смысл текста. И дело здесь даже не в понимании языка, смысл более объемное понятие.

– Это все очень интересно, профессор, – перебил его Кузнецов-старший, – но что мне делать с этими пергаментами? Может просто выбросить их? Или хотите, забирайте себе.

– Во-первых, это не пергамент. Скорее это кожа какого-то древнего животного. Во-вторых, ваше невежество меня оскорбляет. И, в-третьих, разве вам не интересен сам поиск ключа к разгадке смысла, ведь это скорее философия, нежели физика. Надо думать, прежде чем говорить глупости.

– Не обижайтесь, профессор, – успокоил его Александр Петрович, – у меня пониженное чувство ответственности. Иногда это мешает.

– Ничего страшного, – пробурчал Нечитайло, – мне часто приходится сталкиваться с невежеством. Но дело даже не в этом. Меня беспокоит несколько другая сторона вопроса. Смею вас уверить, что подобная вещь никогда не окажется в плохих руках. Следовательно, напрашивается вопрос, как она к вам попала?

Кузнецов-старший все ему подробно рассказал.

– Уважаемый профессор, – подытожил он свой рассказ, – давайте будем откровенны. Хотелось бы знать, что собой представляют эти вещицы, и что в них написано. Если вы поможете нам в этом, мы будем очень благодарны и готовы оплатить ваш труд.

Но профессор его не слушал. Он вскочил из-за стола и забегал по комнате взад-вперед, что-то нашептывая себе под нос. Он был очень взволнован. Удивительно, как ему удавалось не свалить на пол ничего из множества предметов, заполнявших комнату: баночек, скляночек, книг, бумаг и других необъяснимых предметов. У Александра Петровича это вызвало улыбку.

– Вы согласны, нам помочь? – переспросил он.

– Безусловно, безусловно, и еще раз, безусловно, – ответил Нечитайло.

Его черные лакированные башмаки извергали громкую канонаду от беспрерывной и хаотичной ходьбы.

– Ну что ж, – поднялся со стула Александр Петрович, – я доверяю вам это письмо, и жду вашего звонка.

– Непременно, непременно, – бубнил себе под нос профессор и указал ему на дверь. – Ни о чем не беспокойтесь.… Пока не беспокойтесь…

Когда Александр Петрович вышел на улицу, ему показалось, что его как будто обокрали.

Он зашел к соседям, Милевским, чтобы забрать Илью.

– Надеюсь, ты ничего не разболтал своей подруге? – Александр Петрович подозрительно посмотрел на сына.

Илья ничего не рассказал Насте. Он только сообщил ей, что у него есть тайна, разгадка которой скоро отыщется. Настя не любила тайн и не стала приставать к нему с вопросами, чем невероятно удивила Илью. Он по-доброму позавидовал ее железной воле.

День закончился. Лежа в кровати, Илья подумал о завтрашнем дне. Но он и представить не мог, в какую историю ему предстояло попасть.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

в которой завеса тайны приоткрывается и кое-кому становится не по себе

На следующий день еще до полудня профессор Нечитайло позвонил по телефону Кузнецову-старшему и приглушенным голосом сообщил:

– Я буду у вас через несколько минут.

Александр Петрович с удивлением посмотрел сначала на трубку, из которой доносились прерывистые гудки, а потом на сына.

– Он как ребенок, ему бы только в шпионов играть.

На улице опять шел дождь, небо затянуло свинцовыми тучами и стало не по-летнему прохладно.

– С погодой что-то не ладное, – сказал Александр Петрович, выглядывая в окно, – не припомню, чтобы в августе дождь лил два дня подряд.

Он разжег камин. Илья придвинул стул и устроился рядом с отцом. В тишине слышалось только потрескивание дров и монотонная дробь дождя. Кузнецовы притаились в ожидании профессора.

Наконец, во дворе раздался скрип калитки и через минуту показался профессор, весь промокший, бледный и растерянный.

– Не пугайте нас, профессор, – сказал Александр Петрович, – у вас такой вид будто началось землетрясение.

– Вы и представить себе не можете, что произошло, – шепотом произнес профессор, поглядывая по сторонам.

Он заметил на столе чашку с чаем и принялся жадно из нее отхлебывать, благо, что чай был почти холодный.

– Профессор, – достаточно зло произнес Александр Петрович, – не могли бы вы рассказать все по порядку и спокойно.

– Какое тут спокойствие, – он отставил чашку и сел в кресло. – Ладно, все по порядку…

Казалось, что даже дождь и поленья прислушались к разговору. Нечитайло положил обе руки на стол.

– Все очень странно, но вполне объяснимо. Мне пока не удалось полностью расшифровать послания. Но кое-что стало понятно. Завеса, надо сказать, приподнята. В посланиях говорится об опасности, угрожающей вашему сыну и еще некоей девочке. И опасность идет из страны, которой нет ни на одной географической карте. Это волшебная страна, но там все вполне реально.

– Что за чушь вы несете, профессор? – Александр Петрович рассмеялся. – Вас рекомендовали мне как серьезного специалиста в своей области. Но, видимо, зря мы к вам обратились. Вы что, сумасшедший?

– Представьте себе, нет, – профессор даже не обиделся и голос его не изменился. – Я понимаю ваше недоумение, но таковы факты. К тому же это вполне сообразуется с теми данными, которыми я обладаю. У меня большой жизненный опыт, и поверьте мне, я не стал бы молоть чепуху, тем более, если это касается детей.

Он посмотрел Александру Петровичу прямо в глаза с такой решимостью, что тому пришлось заставить себя слушать.

Профессор глубоко вздохнул и продолжал:

– Есть одна деталь, доказывающая мои слова. Язык, на котором написаны послания, очень древний, к тому же он не имеет отношение ни к одной из ветвей известных мне древних языков. Поверьте, я кое-что в этом понимаю. Но самое интересное, что предметы, на которые эти послания нанесены, изготовлены всего несколько десятков лет назад! На первый взгляд может показаться, что это удачная подделка, но третий факт ставит все на свои места. Чернила, которыми написано одно из посланий, не на много моложе самого языка. Они почти ровесники! Понимаете?

– Нет! – в один голос воскликнули Кузнецовы.

– Это факт. Вы получили послание из мира, которого как бы нет, но который существует и настолько же реален, как и мы с вами!

– Вот это да! – удивился Илья. – И мы сможем туда попасть?

– По крайней мере, этого нельзя исключить, – ответил профессор. – Но, вероятно, ничего хорошего в этом путешествии не предвидится.

– Ничего не понимаю, – расхаживал по комнате Александр Петрович, – какие-то затерянные миры, тайные послания, древние языки и чернила. Зачем все это?

<1 2 3 >

На страницу:

Перейти

2 из 3