Испанец. Священные земли Инков

Испанец в нерешительности заерзал.

– Мне никогда не нравились колдовские дела, – сказал он. – И проделки шарлатанов… – Он сурово глянул на старика. – Если попытаешься меня обмануть, я покажу тебе, что моя «труба громов» может в два счета покончить с «сыном Грома».

– Угрожать смертью человеку моего возраста – это все равно, что мочиться в реку, – прозвучало в ответ. – И речному потоку ничего не прибудет, и мою печаль не приумножишь… – Он надолго замолчал, глядя на стену дождя, которая скрывала пейзаж по ту сторону входа в его пещеру, и наконец спросил: – Так хочешь или нет поговорить с другим Виракочей?

Андалузец долго смотрел на Чабчу Пуси: вид у того был как никогда отсутствующий и невозмутимый.

– Что скажешь? – спросил Молина.

– Не хочу ничего говорить.

– Почему?

– Никто не должен никому давать советов в подобном деле. Ты один несешь ответственность за свои поступки.

В тоне его голоса было что-то такое, от чего беспокойство Молины возросло, и он хотел было решительно отклонить предложение странного старика, однако любопытство вновь одержало верх, и, не желая упускать возможность спустя столько времени пообщаться с представителем своей расы, он слегка кивнул головой в знак согласия.

– Ладно! – сказал он. – Сделай так, чтобы я с ним поговорил, кто бы это ни был…

– Надо подождать, когда он уснет, – заметил старик. – Как только он уснет, его дух освободится и прилетит к нам.

Они стали ждать. Наступила ночь, дождь прекратился, теперь равнина оказалась во власти завывающего ветра, а внутри пещеры было слышно лишь легкое потрескивание огня; никто не осмеливался даже пошевелиться.

«Сын Грома» дремал. Он сидел абсолютно неподвижно, привалившись к стене, вблизи дымившегося костра, который отбрасывал тени на его изборожденное морщинами лицо, и был где-то очень далеко. И вот, уже ближе к рассвету, он встрепенулся, широко раскрыл рот, и из глубины его гортани раздался еле слышный голос, который прошептал на чистом кастильском языке:

– Кто ты такой?

Алонсо де Молина, который успел задремать, вдруг почувствовал, как какая-то ледяная рука сжала ему горло, прерывая дыхание, и он не мог проронить ни звука – лишь глядел, выпучив глаза, на этот беззубый неподвижный рот, из которого вновь раздался тот же вопрос:

– Кто ты такой? Почему ты меня ищешь?

– Я капитан Алонсо де Молина, – наконец сумел выдавить он. – А ты кто?

– Капитан!.. – повторил голос. – Капитан!.. Помогите мне!..

– Кто ты такой?

– Ради Бога!.. – вновь взмолился жалобный голос. – Помогите мне!..

– Но кто ты такой?..

– Гусман Боканегра… Разве вы меня не помните…

– Боканегра!.. – изумленно повторил андалузец. – Это невозможно! Ты же утонул в море…

Он вдруг провалился в глубокую пропасть, утратил понятие времени и пространства, перенесся в свои воспоминания и вновь вернулся к четкому сознанию окружающей реальности лишь тогда, когда солнце встало уже высоко, а Чабча Пуси тряс его за плечо:

– Просыпайся! – приговаривал курака. – Просыпайся же!.. Мы не можем терять целый день пути.

Испанец не сразу сообразил, где находится, и, обнаружив, что в пещере никого больше нет, спросил, указывая на место возле костра:

– Где он?

– Рано утром ушел в горы.

– А что это было?

– Видно, он что-то такое кинул в огонь, и это нас усыпило. Колдовские трюки.

– А ты слышал?

– Что?

– То, что он сказал… Он говорил на моем языке.

– Я ничего не слышал. Наверно, спал… А что он сказал?

– Он просил меня о помощи… Уверял, что он Гусман Боканегра и умолял меня помочь.

– А кто такой Гусман Боканегра?

– Один матрос… Когда мы плыли вдоль берега, то зашли далеко на юг, и только уже потом, на обратном пути, я решил сойти на берег в Тумбесе… Но за неделю до этого один полубезумный матрос, Гусман Боканегра, бросился ночью в воду. Это был печальный человек, меланхолик, и мы решили, что он покончил с собой.

– Может, он добрался до берега вплавь.

– Мы находились очень далеко. Невозможно себе представить, чтобы он смог выжить.

– Ты уверен, что это он разговаривал с тобой?

– Как я могу быть уверен?.. Не думаю, что я перебросился с ним и десятком слов. Это был крупный мужчина, с унылой физиономией и безумным взглядом; его угнетало отсутствие женщин. Бывало, он бился головой о переборку, а потом погружался в глубокую депрессию. Никто не выказал сожаления по поводу его исчезновения.

– Почему он просил тебя о помощи? – поинтересовался курака.

– Не имею никакого представления… А ты как думаешь?

– Я же тебе говорил, что не хочу высказываться по поводу этого дела, – сухо прозвучало в ответ. – Я с детства привык не доверять «детям Грома». Это странные люди, от них одни неприятности… Забудь это дело!

– А Гусман Боканегра?

– Он наверняка погиб в море.

– А как же он со мной разговаривал?

– Возможно, тебе приснилось, что он с тобой разговаривал, потому что он единственный человек твоей расы, возвращения которого ты не видел… – Он протянул андалузцу руку, чтобы помочь ему встать. – А теперь идем; Королевская дорога уже близко…

На андалузца еще в самом начале произвело впечатление это инженерное сооружение: дорога, на которой могли бы разъехаться, не задев друг друга, две большие повозки; огромные каменные плиты были подогнаны с математической точностью, образуя абсолютно ровное покрытие, если не считать удобных ступеней, которые кое-где помогали преодолеть перепады высот.

Он прикинул, с какой скоростью сможет передвигаться по этим замечательным дорогам, ведущим в самое сердце Империи, армия с кавалерией и быстрой пехотой, и пришел к выводу, что инки, увлекшись завоеваниями, совершенно забыли про оборону.

Уверенные в своем абсолютном превосходстве над народами, обитавшими за пределами широких границ, они и подумать не могли, что однажды к ним нагрянет, переплыв океан, сильный неприятель, а они таким образом обеспечили ему свободный доступ в страну, которая без этих дорог была бы абсолютно неприступной.

Никто не стал бы мечтать о покорении империи, в которой что ни река, пропасть или гора – то непреодолимая преграда, не будь такого бесценного подспорья, как эти дороги, которые на протяжении лет – а то и веков – преодолевали неисчислимые барьеры рельефа, лишенного чувства меры.

«Чувство превосходства, как правило, является главным врагом могущественного, – всегда уверял Писарро. – А самоуверенность – самая большая слабость сильного… Пускай твой враг тебя презирает, а ты сам предельно воспользуйся возможностью, которую рано или поздно он тебе предоставит…»

Если эстремадурец когда-нибудь сюда вернется, Королевская дорога наверняка станет той самой возможностью, которой хитрец сумеет воспользоваться, хотя маловероятно – если принять во внимание его возраст, а также физическое и материальное состояние, в котором андалузец его оставил, – что старому капитану хватит пороху начать новую авантюру.

Но ведь есть и другие: Орельяна[33], де Сото[34], Альмагро[35] или Альварадо. Лет им меньше лет, чем Писарро, а отваги – столько же; рано или поздно, кто-нибудь из них бросит якорь в Тумбесе, высадит войска и с неукротимой воинственностью, которая ему, Молине, так хорошо знакома, приступит к штурму сей огромной природной твердыни, ведь крепость без ворот – это не крепость, и бастион с такими фантастическими дорогами больше не может считаться неприступным.

Во второй половине дня они приблизились к своего рода крохотному оазису, расположенному на краю спокойного озерка, защищенного от северных ветров высокими стенами; посреди него высилось каменное здание, соединенное с берегом веревочным мостом.

– Это храм, посвященный Пачакамаку, «Тому, кто приводит в движение мир», – пояснил Чабча Пуси. – Когда бог злится и трясет головой, происходят землетрясения… Возможно, его задело, что по прибытии ты не засвидетельствовал ему своего почтения. Неплохо бы тебе нанести визит его жрецам и попросить у них содействия, чтобы благополучно продолжить наш путь.

– А они нас покормят?

– Это единственное, о чем ты думаешь? – воскликнул явно раздосадованный курака. – Неужели мои боги заслуживают так мало уважения, ведь ты мог убедиться, насколько они могущественны?..

– Никакое могущество не поможет, если я умру от голода… – шутливо ответил Молина. – Ладно, не сердись!.. Давай навестим твоего бога Пачакамака и попросим, чтобы он какое-то время не заставлял землю плясать…

Они начали переходить по веревочному мостику, но, дойдя до его середины, испанец, который шел первым, застыл от удивления. В дверях храма появились три человеческие фигуры, и, хотя это вроде как были трое мужчин или, скорее, трое красивых стройных юношей, они нацепили на себя такое количество перьев и бус да еще и расхаживали в женских одеяниях, что и правда являли собой нелепое, даже дикое зрелище.

– Содомиты! – воскликнул Алонсо де Молина и, попятившись, натолкнулся на кураку, из-за чего хилый мостик начал раскачиваться, угрожая опрокинуть их в воду. – Черт побери, это же содомиты!

Он попытался обойти Чабчу Пуси, стремясь как можно быстрее вернуться на берег, однако тот преградил ему дорогу, с силой вцепившись в перила.

– Они не собираются тебя насиловать… – сказал он. – Это жрецы, они очень гостеприимны, воспитаны и обучены скрашивать жизнь мужчин. Они умеют танцевать, петь, готовить пищу, рассказывать замечательные истории… – Он хмыкнул. – Помимо всего прочего.

– Дегенераты! – сквозь зубы процедил андалузец. – Вы просто сборище дегенератов: допускаете отношения с животными и между мужчинами… Знаешь, как поступил с содомитами капитан Бальбоа?.. Бросил их псам[36], которые в первую очередь отгрызли им то, чем они больше всего согрешили.

– Какое зверство!.. – поразился туземец. – По какому праву он позволил себе вмешаться в решения богов? Если Природа сотворила их такими, стало быть, у нее были на то причины, и ни один капитан не может их осуждать… Пошли! Я тебе обещаю настоящий пир.

Пир им, и правда, устроили, и тут испанец впервые осознал, до какой степени этот странный народ мог быть утонченным и культурным, потому что при общении с женоподобными жрецами возникала мысль, что они являют собой живой пример всего хорошего, что было накоплено за несколько столетий. Молодые люди могли поддержать беседу об астрономии, архитектуре, музыке, керамике, любви, географии и прежде всего истории, поскольку все они так и сыпали фактами, именами и самыми важными датами прошлого инков, начиная с того самого дня, когда Манко Капак основал город Куско и положил начало роду Детей Солнца.

Содомиты – временами казалось невероятным, что это не настоящие женщины, – вели себя абсолютно деликатно и естественно, как люди, которые считают себя настоящими женщинами. С самого первого мгновения они почувствовали такое же влечение к мужчине могучего телосложения, переступившему их порог, как любая из девушек, которых Алонсо де Молина встретил во время своего долгого путешествия по этой суровой стране. Страх, который поначалу, по-видимому, внушала им густая борода, грубый и громкий голос и тяжелые доспехи «человека-бога», вскоре уступил место плохо скрываемому желанию задержать взгляд на огромных руках, сильных плечах или выпуклости в паху, и между ними возникло шуточное соревнование за то, кому удастся привлечь к себе внимание чужестранца.

Угощений было столько и они были так превосходно приправлены, и сопровождались изумительной чичей, которая слегка ударяла в голову, что по завершении обильного обеда Алонсо де Молина не сдержался и громко выпустил ветры, из-за чего почтительные поклонники от неожиданности выронили все из рук, взглянули на него со смесью ужаса и недоверия, вспыхнули и поспешно покинули помещение, истерически вскрикивая.

Испанец с удивлением повернулся к Чабче Пуси.

– Что случилось? – поинтересовался он. – Подумаешь, пукнул.

Инка – было заметно, что он тоже чувствует себя несколько неудобно – развел руками, показывая, что ему нечего сказать, и в то же время сказал этим все.

– У нас… и особенно среди людей их класса, это считается худшим проявлением невоспитанности человека. И демонстрацией полного неуважения к тем, кто составляет тебе компанию. Член королевской семьи приказал бы забить тебя камнями.

– У меня получилось нечаянно.

– Полагаю, что это так… Но тебе следовало бы следить за собой. Особенно в их присутствии.

– Клянусь тебе, я это сделал без злого умысла и уж тем более не собирался выгонять за дверь, однако, принимая во внимание результат, это, несомненно, отличный способ защиты, если что…

– Они тебя никогда не побеспокоят, если ты сам не будешь искать их общества. Они прекрасно знают свое место и с детства были обучены во всем угождать мужчине.

Испанец долго глядел на него и в конце концов не удержался и высказал мысль, которая не давала ему покоя:

– Скажи-ка мне вот что… – начал он. – Они на самом деле родились такими или их вынудили такими стать?

– Некоторые рождаются… – нехотя признал курака. – Других такими делают… Ищут среди крестьянских детей самых красивых мальчиков и лет с четырех-пяти начинают готовить их к тому, чтобы они могли удовлетворять определенные желания некоторых членов королевской семьи… Когда они достигают полового созревания, правитель региона совершает обряд посвящения в день праздника бога, которому они будут служить.

– Даже если они этого не желают?

– Я вижу, что ты так и не отказался от вредной привычки беспокоиться о том, что отдельный человек может желать или не желать. Ты все еще не понял, что здесь имеет значение лишь воля Инки. Мы все – абсолютно все – послушны его закону, который происходит от Бога Солнца, и только он способен решать, что подходит каждому. Если он устанавливает, что какие-то определенные дети должны замещать женщин в некоторых делах, никто не подвергает это сомнению. Тем более сам избранный: ведь из жалкого крестьянина он становится привилегированным жрецом, пользующимся почетом и уважением.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Руис, Бартоломе (1482–1532) – испанский мореплаватель и конкистадор. Был кормчим у Христофора Колумба, позже принимал участие в завоевании Перу.

2

Писарро, Франсиско (1471/76–1541) – испанский конкистадор, завоеватель империи инков, уроженец города Трухильо в Эстремадуре.

3

Кортес, Эрнан (1485–1547) – испанский конкистадор, завоевавший империю ацтеков в Мексике.

4

Альварадо, Педро (1485–1541) – один из предводителей испанских конкистадоров, завоевавших Центральную Америку.

5

Нуньес де Бальбоа, Васко (1475–1519) – испанский конкистадор и первопроходец. Первым пересек Панамский перешеек и вышел к Тихому океану.

6

Курака – политический и административный глава провинции в инкской империи.

7

Акомайо – одна из провинций в регионе Куско.

8

Уаскар (1491–1532) – двенадцатый правитель империи инков (с 1527 по 1532 год).

9

Атауальпа (1500–1533) – последний правитель империи инков (1532–1533).

10

Тамбо – почтовая станция (кечуа).

11

Виракоча – бог-создатель мира в религии и мифологии многих андских народов.

12

Кварта – старинная мера длины, равна 21 см.

13

Уайна Капак (1476–1527) – одиннадцатый правитель империи инков (с 1493 по 1527 год), отец Уаскара и Атауальпы, а также инкского полководца Руминьяуи.

14

Новый Свет – название заатлантических земель, данное им первооткрывателями в противопоставление Старому Свету, то есть уже известным землям.

15

Манко Капак – первый правитель и основатель цивилизации инков, живший предположительно в начале XIII века.

16

Супай («тень» в переводе с кечуа) – в мифологии инков бог смерти, предводитель демонов и правитель подземного мира.

17

Часки – гонец, скороход (кечуа).

18

Кордильера – горная цепь, этот термин применяется обычно, когда заходит речь о горных хребтах – в частности о параллельных – Северной и Южной Америки.

19

Детрит – обломочный материал, состоящий из фрагментов раковин, скелетных частей животных или обрывков растений.

20

Чича – кукурузная водка.

21

По утверждению некоторых испанских летописцев (в частности конкистадора Хуана де Бетансоса, записавшего первую известную хронику Перу), мать Атауальпы была наследной принцессой Королевства Кито.

22

Руминьяуи (1490–1535) – военачальник империи инков.

23

Уанкабамба – одна из северных провинций Перу с одноименной столицей, расположенной в долине реки Уанкабамба, вдоль которой проходит Дорога инков, ведущая от Кито к Кахамарке.

24

Парамо – холодные, пустынные нагорья и гребни Анд.

25

Пуна – высокогорный ландшафтный пояс внутри плоскогорий и плато в Центральных Андах Южной Америки.

26

Педрариас Давила, или Педро Ариас де Авила (1440–1531), – испанский государственный и военный деятель, конкистадор. Губернатор Панамы (1514–1526) и Никарагуа (1527–1531).

27

Альферес – младшее офицерское звание в испанской армии.

28

Кублай-хан, или Хубилай (1215–1294), – монгольский хан, основатель государства Юань. Кублай-ханом назвал его Марко Поло.

29

Конкиста – испанская колонизация Америки.

30

Пачакамак – в инкской мифологии бог огня и землетрясений, создавший мир и существа, которые в нем обитают.

31

Терция, или испанское каре, – самое крупное формирование испанской армии в XVI веке (с 1505 г.) и одновременно – вид боевого построения. Могла вести сражение самостоятельно, в нее входил полный комплект необходимых для этого родов войск: пикинеры, мечники, аркебузиры и мушкетеры. Почти до середины XVII века считалась непобедимой. Формировались по территориальному признаку: так, Фламандская терция (одна из наиболее крупных) была расквартирована в Испанских Нидерландах.

32

Гуанако – животное семейства верблюдовых, предок одомашненной ламы.

33

Франсиско де Орельяна (1511–1546) – испанский путешественник и конкистадор, первооткрыватель Амазонки. Участвовал в завоевании Перу вместе с Франсиско Писарро.

34

Эрнандо де Сото (1495–1542) – испанский мореплаватель и конкистадор. Принимал участие в завоевании Перу вместе с Франсиско Писарро. Впоследствии возглавил первую завоевательную экспедицию к северу от Мексики.

35

Диего де Альмагро (1475–1538) – испанский путешественник и конкистадор, участник завоевания Перу. Считается первооткрывателем Чили.

36

Конкистадоры использовали военных собак во время сражений и для насильственных актов против местного населения. Известно, в частности, что Васко Нуньес де Бальбоа в бытность губернатором Дарьена использовал собак для запугивания индейцев.