Морской курорт

– Почему?

– Потому что так физика устроена в нашем мире.

– Может уже нормально скажешь?

– Да в этих потемках ни черта не видно.

– Ты в кого-то въехал?

– Не в кого-то, а в сраного оленя. Я фигею с них, я думал это просто шутки, что их часто сбивают, а они реально прям под машину бросаются, суицидники чертовы.

– Олень?

– Ну да, олень, махина такая с рогами. Он нам весь перед разворотил.

– А со мной что?

– Я не врач, Марк… может ты после своей больничке такой хилый, а может ударился сильно. Это явно вопрос не ко мне. Сейчас врачи приедут и у них спросишь.

– Мы много проехали?

– Ну да, порядком, но я вот даже не знаю, насколько задержимся тут. Тачку нужно серьезно чинить, но ждать мы этого точно не будем, тем более с таким сраным механиком.

– Вызовешь новую?

– Ну да, не ждать же нам, пока эту починят. Подгонят новую и поедем дальше, подумаешь, не первый раз такая хрень. Ну ладно, Марки, я рад. Что ты пришел в себя, полежи тут чуток, я пойду все же решу проблему с ремонтом и тачку нам вызову, лады?

– Ага.

– Ну и топец!

Топец? Какого хрена это значит? Всегда бесили его идиотские словечки. Откуда он их только берет? Сколько его помню, всегда выдавал какую-то чушь. Постоянно, как ляпнет что-то и потом еще долго отходишь. Но стоит отметить, что меня это немного отвлекло от того, что у меня болит абсолютно все, даже моргать больно. Видимо, я и правда хорошенько влетел в торпеду. Вот только непонятно, почему до сих пор нет скорой помощи, почему они не вызвали ее сразу. Ведь прошло порядком времени, мы уже не посреди шоссе, а в каком-то автосервисе. А если машина и правда в нерабочем виде, то нас отбуксировали сюда. Ох, чертовы вопросы, от них только сильнее начинает болеть голова.

– Он вон там лежит. Он, кажется, сильно ударился, потому что дважды отключался.

Дважды? То есть я еще и какой-то раз не помню? Ох, все веселее и веселее.

– Здравствуйте.

– Вечер добрый, доктор.

– Как вы себя чувствуете.

– Ровно так же, как и выгляжу, очень и очень хреново.

– Ну еще бы… носилки несите сюда и капельницу.

– Еще бы? Вы о чем?

– Еще спрашиваете? Не шевелитесь. Подготовьте шприц и тест.

– А что такое? Вы его увезете? Зачем носилки?

– Вы смеетесь сейчас?

– Нет, нам ехать нужно.

– Ну если нужно, то можете ехать, но вот ваш друг далеко уехать не сможет.

– Почему?

– На грудь его смотрели?

– Будь он симпатичной девчонкой, то только бы туда и смотрел, а так зачем мне туда смотреть?

– Ну хотя бы потому что она у него вся в крови.

– Ну да, я тоже весь в крови, в машину олень влетел, всех нас своими мозгами обрызгал.

– Это его кровь.

– Чего?

– Того, он спереди сидел?

– Ну да, а что?

– А то, что в нем сейчас столько стекла, что впору вместо окна использовать. Чудо, что он от кровопотери еще не умер. Но если вам надо ехать, то, конечно же, задерживать не буду.

– Вы серьезно?

– Сами посмотрите.

– Твою ж!

Встревать в разговор уже нет сил, слова просто не выходят из меня. Самое странное то, что я совершенно не чувствую того, что во мне какое-то стекло и что я теряю кровь. У меня просто странная слабость по всему телу, будто я упал плашмя на бетонный мост. Слова врача и Кена слышны отчетливо, но будто кроме них ничего и не существует. Никаких других звуков, как в пустой комнате.

– Так, как вас зовут?

– Марк.

– Хорошо, Марк, сейчас мы вас переложим на носилки. Будет больно.

– Аааах, ты ж!

– Тише, тише, сейчас мы вас поместим в машину и там вколем обезболивающие.

– А почему до этого нельзя было?

– Чтобы вы не отключились раньше времени. Лучше, если вы будете всегда в сознании.

Хоть эта хрень и на колесах, но я почему-то чувствую каждый их шаг, будто они по мне шагают своими ботинками с очень плотной и тяжелой подошвой. Всегда забавляла одежда простых и честных рабочих, что она недалеко ушла от той же самой военной экипировки. Плотная, но легкая ткань, большая тяжелая обувь, десятки килограммов экипировки сверху. Если это не подсознательная подготовка к тому, чтобы в любой момент пойти маршировать с винтовкой в какую-нибудь восточную страну, то я даже не знаю.

– Марк, слышишь меня? Не отключайся.

– Я тут, просто задумался.

– Ох, дружище, именно этого делать сейчас не стоит. Сначала задумался, потому просто закрыл глаза, чтобы удобнее думать было, а потом думают уже за тебя и о тебе каждое двадцать седьмое число, когда случайно встречаются родственники. Так что давай-ка ты свои размышления отложишь и просто поболтаешь со мной. А лучше все размышления вслух, пожалуйста. Услышал?

– Да, господин врач. Кстати…

– Кларк.

– Кларк?

– Кларк.

– Интересно.

– Что именно?

– Меня мама так хотела назвать?

– Почему передумала?

– Потому что умерла.

– Хреново это.

– Не стоит.

– Чего не стоит?

– Обычно говорят, что соболезнуют или что очень жаль.

– А, ты про это. Не, мне плевать, я же чужой человек. Не знаю ни тебя, ни твою мать не знал.

– Согласен полностью. Примерно так и отвечаю всем.

– Только не говори сейчас, что между нами очень много общего и всякое такое.

– Даже в мыслях не было.

– Врешь.

– Ну есть немного.

– За то долгое время работы на скорой помощи, я повидал таких, которые в, якобы, их самый тяжелый момент начинают во всем видеть знаки и влияние руки судьбы.

– Это не самый.

– Не самый?

– Не самый.

– Что не самый?

– Ну ты сказал, что люди обычно в самый тяжелый момент своей жизни начинают вот этой херней заниматься. Так вот, это мой не самый тяжелый момент.

– Правда? Скажу тебе честно, что я не уверен, что мы тебя довезем.

– Даже, если ты начнешь меня сейчас душить или избивать капельницей, все равно не самый.

– Серьезно? Что же в твоей жизни такого случилось?

– Ну если исключить ту часть, где я год с лишним провел в окружении наркоманов и психов за железными воротами, то даже тогда наберется десяток историй покруче, чем этот дрянной пит стоп. Дело в том, что я из очень состоятельной семьи, а отцу было на меня плевать, вот и приходилось себя как-то занимать, в то время, как всех других детей, папаши учили кататься на велосипеде и пользоваться презервативами.

– Ну и какая история самая жесткая?

– Периодически в моей жизни появлялся один человек, который полностью переворачивает мою жизнь и выводит тусовки и возможность получение кайфа на совершенно иной уровень. Как-то мне приходилось выживать в пустыни три недели, потому что в мой самолет попал бульдозер.

– Кхм… прости что?

– Самый обыкновенный бульдозер, желтый такой.

– Ты серьезно?

– Ну да. Если ты хочешь узнать, откуда он взялся в небе…

– Да неее, ты что, тут все итак понятно.

– Над нами пролетал самолет, который перевозил строительную технику. И вот у них случилась там авария, после чего пошел дождь из фургонов, тягачей, тракторов и так далее. Один из бульдозеров влетел в наш самолет, и мы рухнули в пустыню.

– Интересно узнать, как ты там выживал.

– Да выбирать особо не приходилось. По правилам перевозки, всю технику транспортировали без топлива, поэтому она была максимально бесполезна, кроме как укрытие от солнца и ветра.

– А чем же питался ты там?

– К моему счастью на дожде из тачек авария на том борту не закончилась и в итоге он и сам упал. Когда в моем самолете уже нечего было есть, пришлось идти в сторону крушения второго.

– И там была еда?

– Ну почти.

– Это как?

– Еды на грузовом самолете не оказалось, но к моему спасению там было много работн…

– Эй, Кларк! У нас колесо пробило!

– Вот же черт! Что с запаской?

– Запаску мы утром поставили, в сервис только вечером.

– Ну что ты будешь делать. Как же нам везет сегодня.

– Я свяжусь с диспетчером и вызову нам подмогу.

– Что, не доеду я?

– Доедешь, Марк, не дрейфь. Если не везет нам, это не значит, что тебе тоже. Твое время еще придет, но не сегодня.

– Звучит весьма судьбоносно.

– Звучит весьма по шаблону. Сейчас я тебе свою кровь солью, у нас она одна.

– Я все оплачу потом.

– Если выживешь, конечно.

– Ну да, если выживу, естественно.

Занятно, что мы и правда чем-то отдаленно похожи. Внешность его описать сейчас сложно, потому что я почти ни черта не вижу, только мутные пятна и проблески света повсюду. Но голос, некая манера речи, то как он голосом играет. За время пребывания среди психов после бурных отрывов, я нашел себе такое развлечение, как изучение повадков и манеры речи. Поэтому уже знаю, на что нужно обращать внимание и как это все исследовать. Хотя, если вдруг я действительно тут подохну, то этот мой навык совершенно бесполезен… хотя, даже, если я выживу, то он все равно бесполезен.

– У тебя когда-нибудь умирали люди в машине?

– На вызове, ты имеешь в виду?

– Ну вообще да, но теперь стало интересно и о случаях, где ты просто катался по делам и у тебя кто-то откинулся в машине.

– Умирали.

– Много?

– Много.

– А как часто?

– Часто.

– Когда был последний раз?

– Сегодня… утром.

– Ты такой плохой врач?

– Я такой невезучий врач.

– А почему так случилось?

– Почему я невезуч? Или почему умер?

– Вот, второе. Умер почему?

– Потому что машина очень старая.

– А, это то, про что говорил водила?

– Да.

– Подмога очень долго ехала? Меня тоже ждет это? Ты же говорил, что ваше невезение на меня не распространяется.

– Так уж случилось, что утром в машине не оказалось никого с такой же группой крови, как у того парня. Поэтому я тебе не соврал.

– Даа, тогда мне и правда повезло. Я бы не дождался?

– Ты бы уже давно не смог такие длинные предложения произносить.

Какое-то странное ощущение внутри… возможно, это из-за переливания или это и ощущают те, кто вот-вот скоро откинется. В любом случае я первый раз испытываю такое сильное чувство, которое совсем не хочу испытывать. Даже учитывая то, что я никак не могу найти собственный смысл для своего бытия, я бы хотел сейчас продолжить его искать, а не загнуться в этой старой тачке где-то, непонятно где.

– Кларк, ты офигеешь, они будут через минут пять у нас уже!

– Серьезно? Почему так быстро?

– Говорят, что они были по другому вызову рядом тут!

– Хорошо, я подготовлю все к передачи пока.

– Мое везение в деле?

– Не иначе. Обычно такого не случается.

– А почему так?

– Потому что всем насрать на нас.

– Средства не выделяются?

– А ты выделил? Или кто, по-твоему, их должен выделить? Если ты из состоятельной семьи, как ты сказала, то, мне кажется, у тебя не должно возникнуть таких вопросов.

– Ну да, что-то сглупил. Значит ты меня сейчас передашь другим?

– Ой, Марк, только не грусти. Надеюсь, номер просить не будешь.

– Знал бы ты мою фамилию, то сам бы попросил номерок.

– Марк, далеко не все происходит так, как ты себе это представляешь. У всех людей свой взгляд на абсолютно все, предугадать каждый не возможно.

– Ну статистика показывает другое.

– Хахаха, статистика? А знаешь, чтобы произошло, если бы ты узнал мою фамилию?

– Что же?

– Нихрена бы не произошло, а я сегодня тебе жизнь спас, и далеко не фамилией, Марк. Вот надави рукой тут, я затяну и сейчас мы с тобой распрощаемся.

7. Местным вход воспрещен

– Это что еще за хрен?

– За ответ на этот вопрос мне не заплатят, пусть все делают свою работу, так ведь?

– Ты опять начинаешь?

– Нет, доктор, я через пару часов заканчиваю, а вот ваша смена еще не скоро закончится.

Вашу мать, куда я попал? Только внутрибольничных дрязг мне не хватало. Конечно классно, что я доехал до сюда и что мне помогут, но очень не хочется попадать в сериальчик про больничку с дрянными любовными линиями.

– Имя?

– Мое?

– Фамилия?

– Чего?

– Ну заполнять новый бланк я точно не буду. Страховая карта с собой?

– Подвезут позже.

– Как классно, а в китайский ресторанчик заедут?

– Что?

– Сейчас мне с тобой что делать? Могу тебя в курилку оттолкнуть.

– Ты это сейчас серьезно?

– Мужик, если ты думаешь, что мне на тебя не насрать, то ты глубоко заблуждаешься. Знаешь сколько вас тут? Я могу тебя просто толкнуть в комнату со швабрами, а в бланке написать, что ты откинулся во время операции.

– Слышь, дерьма кусок, я очень сомневаюсь, что в этой дыре найдется еще один такой же пациент, как я, да даже приближенно к тому, что из себя представляю я.

– Сейчас ты представляешь ровным счетом нихрена. Если хочешь надавить своей многочисленной родней, то будь уверен, они поверят любой херне, которую я напишу в бланке.

– Значит так, то, что ты уже безработный до конца своих дней, это уже факт, просто закрой свою пасть и прими это. То, что такой денежный мешок случайно попал сюда, мог стать твоим счастливым билетом из этой дыры, но это стал твой последний день. Если ты еще хоть одно слово в мою сторону произнесешь, то к вечеру ты уже будешь спешить на встречу к своим родственникам в картонной коробке. А предварительно, я лично раздроблю каждую твою кость. А сейчас метнулся за лучшим врачом и направил меня в индивидуальную палату с кондиционером, а если у вас его нет, то есть тридцать минут, чтобы его заказать сюда, к врачу это тоже относится. И через две минуты, я хочу видеть в своей личной палате главного этой херни, что вы называете больница.

– Да кто ты такой?!

– Что тут происходит?! Почему ты орешь на пациентов?

– Потому что этот дебил мне угрожает.

– А ничего, что у него из груди кровь хлещет? Ты чем занят? Карту заполняешь? Дебил здесь только ты! Пошел к черту отсюда! Двух санитаров сюда срочно!

Как странно, я так давно не ставил людей на место, что я даже усомнился, что в этот раз все пройдет гладко. Особенно, учитывая то, в каком состоянии я нахожусь. Но также замечу, что я в тот момент, когда в разговор включилась эта девушка, забыл о том, что все тело охвачено жуткой болью. Последний раз я так осекался перед словами девушки, когда был в одной германской деревушке. Тамошние женщины веками передавали секрет того, как ставить мужиков на место.

– Хочу принести свои извинения за это. В нашем учреждении очень мало хороших сотрудников, но они есть, вы не подумайте ничего такого. Просто всех хороших сотрудников перенимает клиника в городе.

– Ну еще бы, им то нужно имидж держать, а не людей спасать. А за меня не переживайте, я держал ситуацию под контролем.

– Еще раз хочу перед вами извинится, но вы не против, если теперь я возьму вашу ситуацию под контроль, если, конечно, у вас нет хорошего медицинского образования и практики проведения операции самому себе, находясь в критическом состоянии.

– Я весь ваш.

– Отлично, я рада, что у нас получилось найти общий язык. Очень не хотелось бы, чтобы у вас сложилось неприятное впечатление об этом месте.

– Что вы, как такое может случиться? Мою ситуацию берет под свой контроль очаровательная девушка с мягким, но заметным акцентом. А еще и два смуглых парня везут меня по такому… ну ладно, коридор совершенно обычный, даже немного гнетущий. Но все остальное, просто превосходно. Если у вас еще кофе варят и можно еду заказать в палату, то я вам высшую оценку поставлю, если скажете где ставить.

– Как хорошо, что вы такой общительный.

– Ох, я вам стал надоедать?

– Неет, дело вовсе не в этом.

– А в чем же?

– А в том, что вам сделали уже первичное вливание крови, смею даже предположить, какой врач вас вез в скорой.

– Я не первый котенок, которого он снял с дерева?

– Если под "деревом" вы подразумеваете "тот свет", то да, он часто геройствует.

– Поэтому в команде только он и водитель? Я думал больше должно быть людей. Но видимо, он и один неплохо справляется, да?

– Ох, если бы это было поэтому, но причина куда печальнее…

– Людей не хватает?

– Именно. Ну что, мы уже приехали. Располагайтесь, так сказать, кофе предлагать сейчас не буду, лучше после операции, когда из вас удалят все лишние предметы.

– Мой отец всегда говорил, что лишними могут быть только слова, а вот вещи никогда.

– Думается мне, что он нажил таким образом состояние?

– Одно из.

– Одно из? А вы занятный… хотела бы узнать ваше имя, но к сожалению, вам уже пора под наркоз.

– А Кларк говорил, что нельзя, чтобы я отключался.

– Правильно он говорил, но это для того, чтобы вас доставить сюда в сознании, а вы уже тут. А во время операции лучше, если вы будете спать.

– Значит добрых мне снов?

– Значит добрых вам снов.

Хочется заметить, что теперь я пересмотрел свое мнение, которое выдвинул в первые секунды пребывания. С такой приятной героиней я бы остался в этом сериальчике на пару сезонов. Когда я ехал в машине с Кеном, я думал, что мне просто показалось, но кажется за столь долгое время без тусовок, я от них отвык. И это также относится к общению с противоположным полом. Раньше я бы общался бы с ней как с животным, если бы вообще взглянул на такую, с первого взгляда, невзрачную особу. А сейчас я веду с ней милую беседу и, более того, я прям открыто флиртовал с ней. Последний раз я флиртовал с девушкой, наверное, в школе и то это была учительница. А тут я четко понимаю, что я предпочел бы остаться в больнице на некоторое время, чтобы получше узнать ее, чтобы, так сказать, развить эту любовную линию по полной. Возможно, я даже сольюсь с поездки, правда Кен меня захочет прибить.

– О, вы вернулись?

– Да, операцию буду я проводить.

– Какая хорошая новость.

– А еще придется без наркоза.

– Одни приятные новости.

– Есть еще одна, но она точно не приятная.

– Вы уже меня покорили, так что вряд ли что-то поменяет ситуацию.

– Я не хирург… у меня была практика, но очень давно.

– Ага… ну… как бы… мы с вами знакомы всего ничего, я вам, конечно, доверяю, не прям конечно осколки из сердца доставать, но более важно то, что выбор невелик, верно?

– Верно.

– А что с хирургами?

– Двое сейчас на операции, как только закончат, сразу придут сюда.

– Смею предположить, что есть третий, да?

– Да, на него лампа сейчас упала, он без сознания.

– Ну Кларк сказал, что я везучий, значит и сейчас повезет.

– Ну если сказал, значит повезет. Что я врать что ли буду?

– Ого, вспомнишь звезды, вот…

– Так, Марк, в машине болтать было нужно, а сейчас давай говорить будем мы, договорились? Ну вот и славно. Маску сейчас вот эту надену, к тебе через нее будет поступать газ, который снизит боль, чтобы мы могли произвести операцию. Но больно все равно будет, чтобы я мог следить за твоей реакцией. Поэтому слушай наши голоса, не крутись, если я буду спрашивать что-то, то ты будешь отвечать, но не словами или кивками, а двумя жестами. Смотри на мою руку. Пальцы в кольцо, это да, знак мира, это нет. Понятно? Руку поднимать не надо, вот как лежит, так и показывай. Задавая вопрос, я буду смотреть на руку и следить за твоей реакцией. Периодически буду проверять, что ты в сознании, понял меня? Покажи рукой… супер. Значит работаем. А ты особо не задумывайся, но и за каждым моим действием не следи, а то слишком будешь концентрироваться на боли и напрягаться.

Ну мне явно везет, раз так сложилось, что все хирурги заняты и, вроде как, все должно было пойти через одно место. Эта девушка, конечно, очень приятная на вид и в общении, но учитывая, что она сама сказала об отсутствии опыта в операциях, означает, что она сама не уверена, что справилась бы. Но и тут все прошло хорошо, ведь появился тот, в ком, я почему-то стал уверен. Хотя почему почему-то? Этот парень, когда пробило колесо, а я должен был откинуться, просто взял и начал вливать в меня свою кровь. Влил небось дофига, а после приехал и сразу же пришел проводить операцию, хоть и не должен был. Кажется, надо почаще спускаться со своего золотого пьедестала к народу и смотреть на хороших людей, может и сам стану лучше.

– Так, Марк, ты тут? Супер. Мы уже начали, чувствуешь боль? Нет, понял. Снизь подачу немного.

Как бы мне не хотелось послушать, о чем они будут говорить во время операции, но по какой-то причине у меня это не выходит. Будто сам Кларк решает за меня, когда я могу слушать их, а когда нет. Ведь только, когда он смотрит мне в глаза, я слышу происходящие вокруг, а в остальное время, мир будто отключается, и я погружаюсь в себя. Но, возможно, это к лучшему, чтобы я не напрягался сам и их не отвлекал. Занятно то, что даже в фильмах чувствуешь больше во время того, как там показывают напряженную операцию. Быть может, это так наркоз действует, поэтому меня так расслабило. Я раньше, конечно, упарывался всем подряд, но явно отвык от такого эффекта полной расслабленности.

– Марк, ты тут? Хорошо. Уже пол дела сделано, скоро отдохнешь.

Хотел бы я ему ответить, что я в общем и целом не чувствую себя уставшим, но не буду ему мешать. Хотя по ощущениям, если бы я даже очень захотел что-то сказать, то не смог бы этого сделать, но не буду проверять. Да и вообще, после той аварии, все как в тумане, все расплывается, нечеткие образы. Скорее всего, это последствия столкновения… ну и того, что у меня в груди, по словам Кларка, целая стеклянная витрина. Еще время так непонятно течет, то ли слишком быстро, то ли наоборот, как-то медленно. А еще, я заметил то, что для своего плачевного состояния я слишком ясно рассуждаю и разговариваю.

– Марк, а ну-ка не отключаться. Я же слежу за тобой. Хотел в тихую сбежать от нас? А вот и не выйдет у тебя это. Рукой покажи, что слышишь меня. Слышишь? Марк, рука! Марк!

8. Невыносимый везунчик

– Ну что, везунчик, как ты?

– Я хорошо, спасибо, Кларк. Ты как?

– Ну я чуть расщедрился, когда переливал тебе кровь, мне бы полежать после, а я на операцию пошел. Теперь вот на коляске катаюсь по отделению. Выходной, конечно, классно, но мне его никто не оплатит.

– Оплатит, не переживай.

– Да что ты, кто же? Ты что ли?

– Я что ли. Ты же меня спас.

– Ой, а кто это у нас такой щедрый стал.

– Почему ты думаешь, что стал?

– Я, конечно, большую часть провел в этой дыре и общался лишь с простыми людьми, но имею хорошее представление о таких, как ты.

– Как-то грубо прозвучало.

– Только не говори, что ты обиделся.

– Ничуть, все верно сказал. Я бы о тебе также бы подумал.

– Да и подумал, чего уж таить.

– Ну да, да.

– Там это, к тебе пришли твои друзья, очень шумные, хочу заметить, так что было бы славно, если бы ты их угомонил. И да, тебе сейчас…

– Нельзя никуда ехать, верно?

– Верно. А ты, я погляжу, и сам не очень хочешь, да?

– Ну ты же говоришь, что нельзя, а я тебе доверяю.

– Или дело в другом… кхм, другой. Поправляйся, я вечерком загляну, может даже не один, если хорошо вести себя будешь.

Вот уж не думал, что со мной кто-то так будет разговаривать кроме Кена, но почему-то Кларку я такое позволяю. Более того, мне даже нравится такая манера общения от него. Мне много кто спасал жизнь и откачивал после многочисленных передозов, но никому я не был так же благодарен, как Кларку. Что-то в этом парне есть такое, что лично меня тянет к нему. Как и к той девушке, имя которой я до сих пор не узнал. Но Кларк уже далеко укатил, поэтому тогда позже узнаю.

– Ну наконец, боже, сколько можно уж было! Не больница, а дыра сраная. Марки, ты прикинь, эти сволочи не хотели меня к тебе пропускать. Мы уже тут незнамо сколько торчим. Давай собирайся, поехали, я тебя в нормальное место отвезу. Хватит того чуда, что ты еще жив.

– Во-первых, хорош уже орать, тут кроме меня еще люди есть. Во-вторых…

– Стоп, чего?! Ты настолько сильно ударился? Другие люди? С каких пор тебе не насрать на других.

– Орать заканчивай, а во-вторых, я останусь тут.

– Ты прикалываешься сейчас? Что за бзики у тебя? Марки, помнишь, что нам ехать надо?

– Можешь ехать, если тебе так надо.

– Марки…

– Если ты так рвешься, то поезжай, а из меня только что твою лобовуху достали, потому что ты дебил недоделанный упоролся травкой и был слишком занят трещанием с модельками.

– Так, нахрен, этого гребаного оленя на меня не вешай. Эта туша сама вылетела на дорогу по среди ночи, я тебе что гонщик, чтобы так быстро реагировать?

– Да насрать кто ты, факт в том, что я сейчас лежу тут после операции. А ты был так занят тачкой, что даже не проверил, все ли со мной окей. Был слишком увлечен щеголяньем перед механиком. Ну что, выяснили, кто из вас круче?