Моцарт, Волшебники и Рождество

– Почему твоя служанка не убирается? Ты что, опять её прогнал?!

– Выгнал взашей! Пусть не суёт свой нос куда не просят, дерзкая паршивка! – недовольно пробурчал Джузеппе.

– А это что такое?.. – изумлённо спросил Антонио, уставившись на плечо Джузеппе, в котором примостилась… большая чёрная ворона.

– Познакомьтесь – это Клара. Я выменял её у своры мальчишек и принёс домой. Она была ранена в крыло. Пришлось её вылечить. Очень умная птица…

Клара посмотрела на Антонио одним глазом и одобрительно каркнула. Но Сальери-старшего это не впечатлило.

– Мало тебе, что живёшь как в свинарнике, так ещё всякую гадость в дом тащишь! – не выдержал он.

После этих слов Клара заверещала и угрожающе замахала крыльями в сторону маэстро Сальери, как будто поняла, что речь зашла о ней.

– Спокойно, Клара, спокойно… Ты специально приехал с утра пораньше, чтобы читать мне нотации, на редкость любезный братец? – огрызнулся на брата Джузеппе.

– Нет, конечно, нет. Я к тебе по делу… – Сальери выложил на стол несколько слипшихся марципановых конфет, которые так кстати сошли за угощение, и настойчиво всучил брату свои остановившиеся часы: – Вот, отремонтируй их, да поживее! Мы с моим другом очень спешим!

Но Джузеппе, проигнорировав Антонио, вдруг неожиданно уставился на Моцарта:

– Маэстро Вольфганг Амадей?! Это вы?! Какое счастье, что вы посетили моё скромное жилище! Вот уж не думал, что когда-нибудь удостоюсь такой чести!..

– Ты знаком с моим другом Вольфгангом? – удивился Сальери.

– Да кто же его не знает! Это же сам Моцарт!

– Но откуда?! Кажется, я тебе про него ничего не рассказывал! – и Сальери прошептал Моцарту в ухо: – Мой брат окончательно рехнулся…

А Джузеппе тем временем согнал сонного кота с кресла:

– Присаживайтесь, маэстро! Сегодня самый великий день в моей жизни… Моцарт! Сам великий Вольфганг Амадей Моцарт пожаловал ко мне в гости!

Моцарт, которого темпераментный итальянец как-то даже немного затолкал в своё кресло, заёрзал и смущённо произнёс:

– Простите, господин Джузеппе, но вы меня с кем-то путаете!

– Вас невозможно с кем-либо спутать… я счастливчик… Мамочка моя… ты можешь мной гордиться… Маэстро, вы, конечно, не откажите мне в удовольствии позавтракать в вашей компании?

– Господин Моцарт очень спешит! – строго ответил Сальери-старший, но Джузеппе не обратил на его слова никакого внимания.

И Джузеппе куда-то засобирался. Он стянул с головы ночной колпак, надел панталоны, натянул парадный сюртук и оглянулся вокруг, словно ища глазами что-то очень важное:

– Где они?.. Мои Часы?.. А-а, вот, нашёл… – схватив лежащие на каминной полке серебряные карманные часы с резной крышкой, Джузеппе почему-то пошёл не на кухню, чтобы разжечь плиту и приготовить мало-мальски приличный завтрак для своих гостей… Вместо этого он спустился вниз по крутой лестнице в подвал дома, перед уходом бережно посадив ворону на спинку кресла.

Неожиданно послышались громкий скрежет и шум, из подвала вырвался и пронёсся по комнатам такой сильный ветер, что в доме всё застучало, захлопало и загремело так, как будто здесь зародился ураган местного значения, стрелки на всех часах завертелись с огромной скоростью, потом неожиданно всё стихло и…

Через некоторое время Джузеппе поднялся, неся в руках поднос, на котором стоял белый кофейник, источавший тонкий аромат свежесваренного кофе, в фарфоровом молочнике плескались нежнейшие сливки, на тарелочках красовались кусочки вишнёвого пирога, тонкие хрустящие вафли (кстати, одно из любимых лакомств Вольфганга Амадея) были пересыпаны засахаренными фруктами, отдельно был выложен омлет с поджаренными колбасками, украшенный зелёными веточками петрушки и укропа, а в центре подноса красовался экзотический фрукт апельсин. Да, не завтрак, а настоящий аппетитный шедевр венского кулинарного искусства…

– Ты что, кого-то ограбил?! Откуда у тебя это великолепие?! – удивился Сальери-старший.

Поднос в руках Джузеппе предательски задрожал (очевидно, от тяжести), но часовщик справился с волнением и ответил на шутку брата обаятельной улыбочкой:

– Мне повезло, милейший братец! Недавно я выполнил заказ одного очень богатого вельможи…

Антонио и Вольфгангу оставалось только ломать голову над тем, каким образом этот великолепный «натюрморт на подносе» (по выражению Моцарта) мог так быстро появиться в заброшенном домике странного часовщика…

Откуда-то был извлечён на свет божий низенький китайский столик, расписанный драконами («Полезная штука… я свистнул его у Людовика во время французской неразберихи…» – прокомментировал его появление Джузеппе), старый детский стул для Сальери-старшего и корпус от напольных сломанных часов, на который уселся сам хозяин дома, и пир начался.

– Ах, как вкусно! Еда, достойная самого императора! Маэстро, вы только попробуйте эти вафли с прослойками абрикосового мармелада! Это просто божественно!

Для развлечения дорогих гостей Джузеппе подвинул к ним поближе большой короб, накрытый красным бархатом. Джузеппе сдёрнул бархатное покрывало, и перед изумлёнными гостями предстало что-то вроде миниатюрного игрушечного театра с живописными декорациями и занавесом. По сцене бегали и давали представление маленькие артисты, каждый из которых был ростом не больше среднего пальца. Они пели, плясали и разыгрывали перед зрителями волшебную сказку. В этом мини-театре была даже оркестровая яма, где сидели и играли на разных крошечных инструментах маленькие оркестранты в белых паричках!

– Вот это чудо! – изумлённо воскликнул Моцарт.

– Жульничество… – скептически заметил Антонио. – Я видел нечто подобное в балагане заезжих циркачей…

– Я специально их оживил…– Джузеппе, казалось, игнорировал реплики старшего брата и общался исключительно с Моцартом. – Я большой поклонник вашей оперы… вашей «Волшебной флейты»… а эти куколки частенько разыгрывают её для меня…

– Но… это невозможно! Я только сочиняю её, и даже сюжет то и дело дорабатывается!.. Или… вы знакомы с автором либретто и директором театра Эмануэлем Шиканедером, и он разболтал вам наш секрет?

– Ни в коем случае! Просто я… как бы это сказать… знаю кое-что наперёд…

Между тем маленькие артисты перестали петь, сбежались к краю сцены и сами уставились на зрителей. Там были и хорошенький принц, и маленькая принцесса, и седовласый добрый старец, и могучий мавр, и даже мерзкое чудовище, но особенно выделялись две фигурки: смешной человечек в костюме из разноцветных пёрышек и надменная королева в чёрном блестящем платье с маленькой короной на голове. Её можно было бы назвать красавицей, если бы не злобный огонёк в её чёрных глазах и не презрительная гримаса на бледно-мраморном личике…

– Почтеннейшая публика, – голосом Карабаса-Барабаса забубнил Джузеппе, – позвольте вам представить Папагено, этого удачливого и трусоватого шалопая! Спой, дружочек! Порадуй нас своим искусством! Да не бойся ты!.. (Это было сказано вслед улепётывающему Папагено, который вознамерился было сбежать, и потому был схвачен двумя пальцами за шиворот и водворён обратно в центр сцены…) Это же сам маэстро Вольфганг Амадей Моцарт, твой создатель!

Смешной человечек низко поклонился и запел песенку о том, что он известный птицелов, он молод, весел и здоров, и как он рад тому, что все его знают и любят.

Джузеппе в умилении сложил руки на животе:

– Браво! Какой талант! Самородок!

– Забавный мотивчик! – промычал Антонио, не отрываясь от еды (он был большой любитель вкусно покушать за чужой счёт).

Моцарт с удивлением слушал маленького Папагено:

– Это что-то невообразимое!.. Я только на днях написал эту арию!

Джузеппе наклонился поближе к своим гостям, заговорщицки оглянулся и с громким присвистом зашептал:

– Я… не хотел никому рассказывать… Видите ли, это великая тайна! Но… здесь же все свои… ведь правда, маэстро Амадей?.. Мне удалось-таки… хоть ты в меня никогда и не верил, мой удачливый и высокомерный братец… как бы это вам объяснить… Можно сказать, я приручил само Время!

– Что ты несёшь, безумец?! – Антонио даже пролил кофе на свой камзол, так он разозлился. Сальери-старший с раздражением стал вытирать пятно кружевным платком, отчего оно только увеличилось в размерах…

– Ты мне не веришь?! Ты не веришь своему родному единоутробному брату?! Да я тебе сейчас докажу! Я всем сейчас докажу! Маэстро, пожалуйте за мной! Клара, лети в подвал!..

На ходу кивнув вороне и накинув на себя тёплый плащ, Джузеппе схватил Моцарта за рукав, небрежно кивнул головой в сторону старшего брата и нетерпеливо проковылял вниз по лестнице в подвал своего странного дома. Однако прежде он накрыл красным бархатом сцену-коробку: маленькие артисты могли разбежаться и нечаянно угодить в пасть пушистому разбойнику-коту.

Часовщик был так увлечен, что даже не заметил, как секундой ранее маленькая красавица ловко взмыла вверх и приземлилась прямо на плечо Сальери-старшего. Увидев это и заподозрив неладное, смешной птицелов быстро-быстро замахал руками-крыльями и следом за красоткой перелетел со сцены – прямиком в моцартовский карман…

Глава четвёртая. Комната волшебника

И вот уже Катя и Андрюша сидят рядом с бабушкой Варей на кухне, пьют тёплое молоко с печеньем и разговаривают по душам.

– Бабушка, скажи… Ты веришь в волшебство?

– Конечно. Я даже знаю одного настоящего волшебника, – бабушка вроде взрослая, а про волшебника говорит вполне серьёзно.

– Кто это?!. Кто?!. – Катя и Андрюша заволновались.

– А вот угадайте!

– Дай подумать! – Катя даже лоб наморщила от напряжения. Кажется, что рассматривает белую кружку в синюю горошину, а на самом деле размышляет: – Недавно мы с Андрюшей случайно оказались в дедушкином кабинете…

– Мы не хотели, ба, просто нам срочно понадобились цветные карандаши, – Андрюшка прекрасно знает, что дедушка не любит, когда кто-нибудь «шляется в его Пенатах» (по выражению дедушки), но любопытство, увы, сильнее…

– Так вот: мы заметили на самом верху старинного книжного шкафа… ну, ты знаешь, он стоит в дедушкином кабинете… потёртый скрипичный футляр…

– И вдруг мы услышали, как в футляре кто-то сопит, шуршит и смеётся.

– Батюшки! Никак мыши завелись! – бабушка даже всплеснула руками.

– Нет, нет, бабуля, это были не мыши! Сначала кто-то засмеялся таким тоненьким переливчатым смехом, а потом вдруг пискнул: «Осторожно! Дедушка идёт!»

– И хорошо, что он нас предупредил, а то бы мы с Катькой точно попались!

– Так вот почему дедушка недавно ворчал, что кто-то трогал его рукописи!

– Теперь, бабуль, ты в курсе. Только, пожалуйста, не выдавай нас дедушке, а? – голос у Андрюшки жалобный, но глаз, который смотрит в сторону Кати, горит геройским огнём: ловко они тогда спрятались в шкафу, а потом тихонько, стараясь не хихикать, пробирались к двери и кубарем летели вниз по лестнице!

– Ладно, не скажу. Только вы уж помогите деду дописать его новую сказку…

– Что, опять творческий кризис? – сочувствует Катерина.

– Прямо не знаю, чем ему подсобить?.. – вздыхает бабушка. – Я уже и печенье его любимое напекла, и чай мятный заварила…

– Не переживай, ба! – Андрюшка беспечно махнул рукой и потянулся за новой печенюшкой. – Стопудово сделаем! Легко и просто! Я понял – когда ты спрашивала про настоящего волшебника, ты, естественно, имела в виду ме…

– Мы постараемся, бабуленька… – Катя быстренько перебила самоуверенного братца и так заехала ему локтем в бок, что у того аж печенька из рук вылетела.

– Ничего себе приёмчик!.. Ты что, каратистка?!. – Андрюша недовольно зашипел Кате прямо в ухо. – Я чуть молоком не поперхнулся от твоего удара!

– А ты не хвастайся заранее! Когда поможешь по-настоящему, тогда и объявляй себя волшебником!

И Катя была абсолютно права, ведь настоящим волшебником в этой семье был, конечно, не Андрюшка, а их дедушка Павел Сергеевич Подвойский – знаменитый детский писатель, если кто не знает.

И бабушка Варя, Катя и Андрей отправились к волшебнику с важной миссией – помогать.

Впереди шла бабушка и несла поднос с мятным чаем и разными вкусностями, за нею следовали Катя и Андрей, а завершал процессию симпатичный бело-барашковый щенок Шумка – увязался за компанию «хвостиком».

Чтобы добраться до дедушкиного кабинета, надо подняться вверх по узкой деревянной лестнице. Писательский кабинет устроили под самой крышей дома, специально подальше от всех, чтобы дедушке никто не мешал работать.

Надо заметить, что Павел Сергеевич сегодня действительно был не в духе. С самого утра до позднего вечера он просидел у себя в кабинете, а написал «с гулькин нос» – практически пару строчек. Не пишется! Муза вдохновения спит богатырским сном и совсем не желает его посещать! А ведь ему скоро нести рукопись в редакцию. Безобразие, да и только!..

Бабушка Варя тихонечко постучала в дверь.

– Кого ещё принесла нелёгкая?! – послышался из-за двери недовольный дедушкин голос. – Встань передо мной, как лист перед травой!

– Пашенька, это я! Несу чай и твоё любимое печенье! – бабушка зашла первая, за ней следом проскользнули в кабинет внуки. Шумка протиснулся между ног и, виляя хвостиком, побежал целоваться с дедом.

– Варя, я же просил не беспокоить меня по пустякам!..

Дед капризничал. На самом деле он давно уже дожидался бабушку Варю, но стеснялся в этом признаться даже самому себе.

Из настенных часов в форме скворечника выглянула кукушка и уставилась на бабушку Варю.

– Родненькая, выручай! – шепнула одними губами в сторону кукушки бабушка.

Кукушка понятливо кивнула и прокуковала:

– Ку-ку, ку-ку! Время отдыхать! Время пить чай!

Катя с Андреем переглянулись. Да, много занятных вещичек было в кабинете у дедушки!

– Ну, если кукушка прокуковала… Тогда я, пожалуй, действительно немного расслаблюсь, а то заработался совсем… – дед с удовольствием надкусил двойное печенье с зефиркой посередине. – А это ещё что за публика?! Неужели те самые охламоны, которые снова пришли бардачить в дедушкиных бумагах?!

Конечно, Павел Сергеевич внуков заметил давно, но решил их повоспитывать, а посему как бы их игнорировал.

И хотя дед выглядел грозным и рассерженным, Катя и Андрей догадывались, что это всё из-за рукописи, которая «застряла» и не хочет никуда двигаться…

– Нет, дедушка, мы не охламоны, мы – твои соавторы!

– Вот как?! А не рановато ли в соавторы к деду?.. – дедушка в задумчивости с чашкой чая в руках рассматривал картину на стене – копию старинной гравюры «Полтавское сражение». Или «Бой при Ватерлоо». Или даже репродукцию картины Василия Сурикова «Переход Суворова через Альпы» (дедушка ещё не определился с тематикой). Но не загадки сюжета волновали волшебника. Мысль о недописанной рукописи не давала ему покоя.

– Не рановато, а в самый раз! – Андрюшка деловито мотался по комнате и при этом разглядывал и трогал всё, что попадалось под руку: большой напольный глобус, этажерку со старинной пишущей машинкой, подломанный стул и, наконец, упёрся взглядом в огромный книжный шкаф.

О, что это был за шкаф! Он один стоил целой сказки! Сделанный из тёмного дерева, украшенный резьбой с завитушками, а резьба-то всё искусная: дракончики, цветы-лилии, листья виноградные… А за стеклом множество книг выстроилось вразнобой, без всякого порядка (так деду удобнее!): толстых, тонких, потрёпанных и совсем новых… А рядом с книгами рамки с фотографиями, фарфоровые статуэтки, открытки, монеты, значки…

Две нижние полки отданы под рукописи. Это на них лежали Катя и Андрей, когда прятались от деда…

– Дедушка, а откуда у тебя этот шкаф? Интересно, что в нём запрятано? – и Андрюшка бесцеремонно полез в бездонные шкафские недра.

– Нет! Не смей!.. Брысь от моего шкафа! – дед быстро встал между шкафом и Андреем. – Это очень дорогой… моему сердцу антиквариат!..

Павел Сергеевич дрожащей рукой погладил шкаф по деревянным завитушкам и погрозил Андрею указательным пальцем.

– Ну что, проказники?! Рассказывайте, какие ещё мыслишки, кроме патологического желания раздолбать дедушкин шкаф, вас посетили?

– Мы подумали… – Катя выразительно посмотрела на Андрюшку и покрутила пальцем у виска: «Ты что, рехнулся?! Дедушка и так на взводе! Забыл, что ли, как мы тут в прошлый раз накосячили?!» И уже сладеньким голоском в сторону деда: – Дедулечка, а что у тебя спрятано в скрипичном футляре?

– Заметили-таки?! Да ничего особенного… Абсолютно пустой футляр… Хотя, когда мне его отдавали вместе со шкафом… говорили, что когда-то в этом футляре хранилась скрипка самого Вольфганга Амадея Моцарта!

– Деда, а что, если в этом футляре кто-нибудь живёт? Какой-нибудь маленький человечек?

– В футляре, говоришь? – дед сосредоточенно потёр рукой подбородок. – Как странно… Недавно мне вдруг подумалось… Я написал сказки про все вещи, которые находятся в этой комнате, а про скрипичный футляр не вспомнил ни разу…

– Точно! – бодро встрял в разговор Андрюша: – Напиши про человечка, который в нём живёт… Он любит шутить, смеяться и хихикать… а ещё он может творить разные фокусы: уменьшать живое и неживое, летать, разговаривать с птицами…

– И одет в странный костюмчик, как будто сшитый из пёрышек!..

– А ещё он постоянно помогает двум мелким лоботрясам вытворять всякие каверзы и проделки… – начал оживляться Павел Сергеевич.

Бабушка Варя облегчённо вздохнула: кажется, рукопись наконец-то «сдвинулась» и «пошла»…

– Дедушка, а раз ты настоящий волшебник, ты можешь, например, сделать так, чтобы пошёл сиреневый снег? Или оживить снеговика, которого мы вчера с Катькой слепили? – Андрюха, как всегда, в своём репертуаре. Ну, не может человек спокойно сидеть на месте и сказочки выдумывать!

– А кто вам сказал, что я способен на такое?!

– Бабушка!

– Бабушка немного преувеличивает… Хотя… один раз в году, в ночь перед Рождеством, на земле творятся самые настоящие чудеса… А историю с ожившим снеговиком вы, пожалуй, неплохо придумали… Уже поздно… Вот что, друзья мои соавторы, отправляйтесь-ка вы в свои постельки, вам пора на боковую, «баиньки»…

На самом деле Павлу Сергеевичу не терпелось приступить к рукописи, у него прямо руки чесались, так ему захотелось писать (дед был старомоден и писал сказки от руки, а не печатал на компьютере, как современные писатели…)

Но ему даже не нужно было никого выпроваживать. Все присутствующие переглянулись, перемигнулись и на цыпочках, включая щенка Шумку, вышли из кабинета.

Дед уселся за стол, достал чернильную ручку, заправил её чернилами, нахмурился и медленно, словно боясь кого-то спугнуть, начал выводить:

«Снеговик задумчиво почесал нос-морковку и сдвинул ведро на затылок… С неба летели огромные снежные хлопья. Удивительно, но они были…»

А в это время в детской комнате у окна стояли Катя и Андрей и смотрели на стоящую во дворе и светящуюся разноцветными огоньками ёлочку.

Неожиданно снег усилился, да ещё как! Вокруг ёлки летали уже не маленькие снежинки, а настоящие пушистые снежные шарики!

– Катька, смотри!.. – завопил Андрюшка.

– Это же… сиреневый снег!

– Самый что ни на есть сиреневый!

– Волшебство сбывается!..

С минуту дети смотрели как зачарованные. Но Андрюшке, как всегда, нужно действовать…

– Так, теперь следим за снеговиком!

– Вроде на месте…

– И снег вроде обыкновенный, белый…

– Думаешь, показалось? – Катя разочарованно вздохнула.

– Да не переживай ты так… Там фонарики отсвечивают, вот и почудилось, что сиреневый…

– Но я же сама видела…

– Уже поздно, Кать, пошли спать… Глаза прямо слипаются…

И дети поплелись от окна в комнату и улеглись в свои кровати.

А в это время во дворе кружились в нежном танце сиреневые снежинки… Вдруг внизу прямо под ёлочкой ожил и зашевелился снеговик.

– Баба снежная, Сугроб, Метёлкин… И как меня только не называли! А я, между прочим, поэт, стою здесь и стихи сочиняю… – и снеговик ледяным голосом задекламировал: – «Снег, белый, девственно чистый, летел, припадая каждой снежинкой к земле и мечтал воплотиться в высшую сущность – снеговика…» Слушай, брат Метёлкин, да у тебя же настоящий белый стих пошёл!..

И поэт Метёлкин, бурча под нос-морковку поэтические вирши, медленно побрёл из посёлка в сторону города, оставляя большие круглые следы на сиреневом снегу…

Глава пятая. Подвал или портал?

Надо заметить, что, пока братья Сальери и Моцарт спускались по узкой скрипящей лестнице в подвал дома (который находился что-то уж слишком глубоко), маленькая красавица не теряла времени даром. Она буквально впилась в ухо маэстро Антонио и что-то такое нашёптывала ему, отчего он кивал и говорил в ответ короткое «си» (что по-итальянски означало «да»), сначала удивлённо-вопросительно, а потом одобрительно, словно подтверждая и с чем-то соглашаясь.

Маленький смешной человечек постоянно пытался подслушать и разузнать, что же такое она говорила, но сделать это было не так уж и легко! Попробуй-ка незаметно выпрыгнуть из кармана вверх, когда люди спускаются вниз! Как он ни старался, до него долетали только обрывки фраз: «…маэстро, мы же с вами деловые люди… вы помогаете мне, а я вам… если вы хотите остаться в истории, вы должны… я хочу безраздельно властвовать в этой… (дальше неразборчиво…)»

Но вот, кажется, пришли, уф!.. Подвал представлял собой довольно мрачное зрелище. Тут было темно, холодно и сыро. И ещё совершенно тихо. Казалось, что любые звуки глохнут и замерзают на лету в этом промозглом склепе.

Огарок свечи в руке Джузеппе слабо освещал лица Вольфганга Амадея и Антонио, бросая причудливо-жуткие тени на каменные, поросшие мхом стены.

Джузеппе подвёл Моцарта и Сальери-старшего к старому массивному люку, который, казалось, от времени врос в скользкий от сырости пол.

– Вот он… Забытый Богом Портал… – благоговейно произнёс Джузеппе. – Я обнаружил его случайно… вот здесь, видите? Древние письмена!.. – и часовщик ткнул пальцем в какие-то знаки, выдолбленные на крышке люка. -Естественно, я попытался их расшифровать… и вот что мне открылось… Если настроить сорок часов секунда в секунду… можно одним движением часовой стрелки на Часах Времени перенастроить время таким образом… что разные времена сойдутся в одной точке… и мы окажемся в другом измерении…

Джузеппе говорил, по обыкновению, сбивчиво и скороговоркой… и, признаемся честно, Вольфганг Амадей слушал его довольно рассеянно, но Сальери-старший казался крайне заинтересованным…

– Знали бы вы, чего мне стоило создать мои драгоценные Часы Времени!.. Я обнаружил здесь, в подвале, один чертёжик… с приблизительной настройкой, конечно… плюс-минус пара веков… пришлось доработать… хотя на моих Часах настройка на место прибытия тоже страдает… Поэтому я частенько попадаю в разные переделки… Но это так, к слову…

– Ты хочешь сказать, – нетерпеливо перебил брата Антонио, – что тебе удалось пересечь само время?!

– Вот именно! – радостно воскликнул Джузеппе. – Я утверждаю, что могу побывать в будущем, причём иногда довольно далёком!

– А в прошлом? – вежливо поинтересовался Моцарт.

– Прошлое, к сожалению, закрыто. Что было, того не воротишь… Но будущее!.. Увлекательно и крайне интересно… и к тому же будущее можно менять…

– И сколько раз ты сумел там побывать? – допытывался Сальери-старший.

– Пока ещё немного, но я уже сделал для себя кое-какие выводы… Главное – надо позаботиться обо всём заранее! Поэтому я решил немедленно жениться и завязать с вредными привычками. И как результат – я проживу намного дольше!

– А что ты можешь мне рассказать о моём будущем? – вкрадчиво спросил Сальери-старший.

– В памяти потомков ты остался как великий…

–Конечно, композитор!..

– Не совсем… Для них ты прежде всего талантливый учитель и выдающийся наставник многих музыкальных гениев… К тому же почти все твои произведения, мой удачливый братец, увы, канули в лету… Что касается вас, маэстро Амадей… Поздравляю – вашу музыку любят, исполняют и знают, можно сказать, все!

И если реплики Джузеппе Моцарта только позабавили, но Сальери-старший даже зубами заскрипел от негодования!

«Как же так! – думал Сальери, – это я, я, Антонио Сальери, стал придворным композитором сначала нашего дорогого императора Иосифа II, а потом не менее дорогого Леопольда II! Я написал самые известные и часто исполняемые оперы, которые так любит императорская семья, а оперы Моцарта через две-три постановки сходят со сцены! Я один являюсь придворным капельмейстером его величества, а не этот мальчишка Амадей! Именно я вхож в королевский музыкальный кружок и музицирую на пару с самим императором! Мне заказали гимн ко дню коронации Леопольда! Я распоряжаюсь всем и вся… Мой авторитет непоколебим… или… всё не так благополучно, как мне кажется?.. А может, я зря волнуюсь?.. Стоит ли доверять словам этого кретина, который даже часы толком починить не может?..»