Одинокая волчица. Знак богини

Инесса Новицкая

Одинокая волчица. Знак богини

Пролог

Будто завороженная, Иллариона не могла отвести взгляд от огня.

В её жизни уже был подобный пожар.

Подобный – но в тоже время совершенно другой.

      Тогда, три месяца назад, огонь уничтожил её прошлое. Теперь же в языках пламени гибнет будущее. А она будто бы совершенно одна – забытая всеми, она словно стоит на темной, чем-то заросшей тропинке, которая нигде не начинается и никуда не ведет. А настоящее, и она сама на этой тропинке… всё кажется настолько хрупким, что она даже боится вздохнуть полной грудью.

Да и нет никакого желания дышать. Как нет и никакого желания жить. Ей впервые было так одиноко!

Она, пожалуй, впервые чувствовала себя действительно Одинокой волчицей.

Все, что окружало и окружает – и вещи, и люди – всё это так неестественно, так…нелепо. С какой надеждой они смотрят на неё!.. это ли не чья-то злая, жестокая шутка, насмешка жизни?

И этот посох в её руке! Зачем ей он?

Как же Лара его ненавидела!

Нет. Не надо так говорить, не надо так думать. Это неправда. А самой себе она лгать не могла.

А языки пламени всё взмывались в небесную высь, и девушка, будто завороженная, смотрела на них, не в силах оторвать взгляда или пошевелиться.

Слезы… они текли сами по себе, не спрашивая у неё разрешения.

А она…она их не вытирала Теперь, сейчас, какой в этом смысл?

Больно. Что-то внутри болит…

Ведь в её жизни уже был подобный пожар.

Подобный – но в тоже время другой.

Это было три месяца назад. Но сейчас казалось, что это было в другой жизни.

1 глава.

– Мам, а разве облака бывают темными? – маленькая девочка, сидящая на телеге, обратилась к своей матери. Лара только усмехнулась, взглянув на любопытную малышку. Сразу вспомнилась её собственная сестренка, такая же милая и смешная. Девушка взяла у мамы девочки горячий пирожок и отдала монетку. Поднесла выпечку к лицу, вдохнула аромат… домом пахнет. Её мама тоже печет такие, с капустой и удивительно мягким тестом, которое буквально тает во рту. Наверняка и сейчас занимается выпечкой. Ведь они знают, что она должна вот-вот вернуться.

– Что за глупости. Только тучи бывают темными.

– А это что? Это не похоже на тучи! – вдруг ткнула пальцем куда-то за спину Ларе девочка. Та с интересом обернулась… и тут же замерла.

– Великие духи… неужто горит что-то? – прошептала женщина за её спиной.

– Мама, а что горит? И почему горит? – продолжала задавать вопросы девочка, но ответов Лара уже не услышала. Она отбросила ставший уже ненужным пирожок и метнулась к лошади. Её странный по местным меркам костюм – вроде бы и платье, но с непонятными вырезами – не мешал ей сесть на лошадь и тут же сжать коленями её бока. И даже не попрощалась ни с девочкой, ни с женщиной, которая остановила телегу, чтобы продать странной путнице пирожок с капустой.

Она ехала так быстро, как могла, хотя уже знала. Просто чувствовала: она опоздала!..

Да. Опоздала.

Пожар почти закончился. Деревня, которую она увидела, когда выехала из широко раскинувшегося леса… уже не существовала. Даже сквозь черный дым, поднимающийся столбом, это было видно. Сохранились разве что отдаленные нежилые постройки, до них огонь, видимо, не дошел.

А центральная улица… сердце девушки дрогнуло. Там уже ничего не было – лишь груда обгоревших обломков, пепла, обрывков счастливой жизни.

Иллариона Ванн-Хейк, или просто Лара – медленно проехала по покрытой золой и пеплом дорожке между двумя рядами того, что раньше было жилыми домами. Лошадь хрипела и порывалась развернуться, но Ларе было не до её желаний. Повсюду – только развалины – словно указания на то, что здесь когда-то что-то находилось. Что когда-то здесь жили люди – хорошие и не очень, честные и вороватые, одинокие и большими семьями…

Нет. Не повсюду. Того дома, к которому она так стремилась – его просто нет. Не сохранились ничего. Дом семьи Ванн был стерт с лица земли – и следа не осталось. А ведь когда-то на этом обгоревшем пустыре был двухэтажный дом, с крыльцом и резными рамами на окнах. На подоконниках росли фиалки, а возле самого крыльца – яблоня, так прекрасно цветущая весной. И много цветов…а за домом начинался огород, благодаря которому её семья выживала в голодные зимы. А теперь ничего… даже следа не осталось. Только черный, обгоревший ствол яблони. А дом, а люди…

Она даже не помнила, как слезла с лошади. В глазах защипало – то ли от гари и пепла, буквально витающих в воздухе, то ли от слез.

11 лет назад этот дом и его обитатели – Юлиана, Оливер и Каролина Ванн – приняли десятилетнюю девочку, которая ничего не помнила о себе, кроме имени. Девочку, которая не имела ничего, кроме яхотов (это один из видов холодного оружия, который в настоящее время встречается довольно редко) и странного рисунка на плече.

Эти люди стали ей настоящими родителями, а Кара – любимой, самой родной сестренкой. Они воспитали Лару, научили всему, что могли сами. Девушка стала членом их семьи и была им за это очень благодарна. И хотя в её фамилии присутствует постфикс «Хейк», означающий, что она – приемная дочь семьи Ванн, Иллариона никогда не чувствовала себя ущербной.

Да, некоторые люди, когда она представлялась, морщились, будто от резкой зубной боли, и старались быстрее окончить разговор. Подумаешь! Она к этому уже привыкла. Мама ещё расстраивалась иногда, замечая такое отношение к старшей дочери, но Лара всегда говорила, что это неважно. Да и отец считал, что поступающие подобным образом люди не являются достойными личностями. И от прекращения общения с ними сама Иллариона ничего не теряла. И так, соглашаясь с отцом, думала она сама.

Но сейчас все это не важно. Девушка закашлялась, дышать было сложно. Тяжелый, полный гари воздух буквально замер на месте. Очень жарко – все вокруг застыло, и ветер в том числе: в ожидании и ужасе от уже произошедшего.

Здесь жила её семья. А теперь?.. никого. В огне никто не мог спастись… Девушка, все ещё надеясь на какое-нибудь чудо (хотя она никогда не верила в чудеса) несколько раз громко крикнула:

– Кто-нибудь жив? Мама! Кара!

Молчание. В отдалении послышался шум – обвалилась обгоревшая крыша одного из склада. А люди… людей не осталось. Они погибли…

Погибли. Никого. Смерть!

Иллариона снова закашлялась. По щеке потекла слеза. Она бы так и стояла посреди деревни, не взирая на то, что пожар не пощадил никого, что ничего не осталось, что даже дышать сложно…

Они погибли. Родители. Сестренка. Никого не осталось… Сердце билось как-то медленно, будто сомневаясь – стоит ли ещё. Жизнь остановилась…

Иллариона медленно повернулась и тихими шагами пошла обратно. По тому же пути, по которому когда-то бегала с Карой за водой к колодцу. Ничего не осталось. Ни колодца, ни травы, устилающей раньше дорожку. Копоть, пепел, смерть.

Дыхание то замирало, то учащалось, пытаясь сопротивляться гари, пеплу, витающему в воздухе. Девушка не знала, о чем думать, перед глазами почему-то не вставали ни образы, ни воспоминания – Лара ясно и четко видела обгоревшие стены, деревья, буквально ставшие углем. Действительность была жестока и неотступна, сурова – но в тоже время честна перед ней. Иллариона не обманывала сама себя никогда и сейчас тоже старалась оставаться разумной. Насколько это возможно.

Более того – Лара разозлилась. Боль и понимание этой невосполнимой утраты наполнили её сердце гневом. Наверное, если бы не злость, она бы уже расплакалась. Но это было только начало, и Иллариона не могла себе этого позволить. Она медленно вытащила яхоты.

Всё это не просто так –Лара чётко осознала это . Нападение на деревню. Это не случайно. Как и то, что до основания разрушен только её дом. Таких случайностей не бывает. Кто-то знает её, кто-то знает Правду о ней. Её тайну. И этот «кто-то» сейчас здесь.

Она резко развернулась. Где-то за обгоревшим домом, когда-то принадлежавшим семье Керц – одной из самых многодетных семей деревни – послышался легкий шорох – настолько легкий, что едва ли мог что-либо означать. На него можно было бы и вовсе не обращать, но … но это не про Лару.

Буквально в следующую секунду девушка яхотом отбила мчащуюся на неё стрелу. И сразу, не дожидаясь повторной стрелы, она бросилась в ту сторону, где и засела засада.

Да. Похоже, она оказалась права.

Это были хексары – бойцы одной из самых опасных и влиятельных группировок наемников – Ордена Черного Сопха.

Иллариона точно знала, что эти хексары – это один из самых низших слоев в этом ордене. Можно сказать, что они ещё даже не полноправные его члены. Из оружия у них тоже был выбор. Они чаще всего использовались как лучники, но, кроме своего естественного оружия, имели и мечи. Правда, Лара не понимала, зачем. Стреляют они неплохо, да… Но она знала, что они вовсе не великие мечники, ведь она по роду своей деятельности не раз сталкивалась с ними.

Сегодняшнюю стычку даже битвой нельзя было назвать – по крайней мере, так подумала сама Лара, не задумываясь отбивая те удары, которыми хексары хотели напугать её. Враги, кроме особой наглости и самомнения ничем не отличающиеся, в ближнем бою показывали не самые лучшие результаты.

Единственное, что немного раздражало её, так это их количество. Но даже это преимущество не спасло их. Не надо было связываться с ней. Не надо было приходить в её деревню, поджигать, убивать…

– Всем сложить оружие! – громкий голос прозвучал неожиданно, и даже сквозь застилавшую разум ярость Лара поняла, что это приказ их главного.

Вся вооруженная толпа послушалась и сделала три шага назад, склонив голову. Кто ещё мог стоять, разумеется.

Но не совсем вся. Иллариона Ванн-Хейк не спешила убрать яхоты. Она незамедлительно повернулась на голос, невольно восхитившись дисциплинированностью ордена. Один приказ – и мгновенное подчинение. Удивительно. Хотя, это же Черный сопх… и сам глава ордена, которого все с почтением называют магистром.

А видимо, его несколько разозлило то, что Иллариона не подчинилась его приказу. В его глазах словно вспыхнул огонь негодования и даже недоверия, как показалось девушке. Впрочем, Лара только усмехнулась про себя, не шевелясь, лишь внимательно прислушиваясь к звукам вокруг. Вдруг снова решат напасть?

В конце концов, она не обязана ему подчиняться. Она вообще никому не подчиняется. Разве что своим внутренним убеждениям.

– Имя! – зычно крикнул магистр, конкретно ни к кому не обращаясь.

«Вот она, вежливость сильных этого мира!» – подумала Лара. Девушка даже плечами не повела, хотя она чувствовала, что обращались именно к ней. Но… у неё аллергия на приказывающих ей людей. Выражается эта аллергия обычно показательной глухотой.

– Имя! – повторил магистр. Но теперь в его голосе проскальзывали другие нотки, которых раньше не было. Уловив их, Иллариона насмешливо уточнила:

– Это вы мне?

– Имена моих людей – по крайней мере тех, которые заслужили право иметь имя – мне известны. Я жду.

– Можете продолжать ждать, – язвительно разрешила девушка. – По-моему, это вы с вашими … хм, войнами, как они себя называют, должны представиться.

Магистр подошел ближе. Лара демонстративно покрутила в руке один из яхотов. У неё появилось навязчивое желание воткнуть его между ребер этого…ну, магистра.

Но пока она старалась с этим желанием совладать.

– Ты либо глупа, либо смела, – магистр пристально смотрел ей в глаза, будто заглядывая в её душу.

– Если это выбор, то я предпочитаю быть смелой, – она ответила ему прямым, резким взглядом. Страха у неё совсем не было. Вот ещё. Не дождется!

Магистр только усмехнулся:

– Разница не так велика, как это может показаться.

– Теперь жду я. – напомнила ему Иллариона.

Вести светские беседы с ним ей не хотелось. К тому же она их не любила. В смысле, высший свет и его беседы.

– Я магистр ордена Черного Сопха, Ферруан Девятый! – громогласно представился он. Хотя мог бы и не кричать так сильно, девушка ведь стоит близко, а остальные наверняка знают имя своего предводителя.

К тому же, Лара изначально поняла, кто перед нею стоит. И её предположение подтвердилось. Мало кто кроме него оденет ярко-алый плащ. Совершенно не приспособленное для скрытности одеяние.

И ещё меньшее количество …хм, слишком смелых людей (а разница между смелостью и глупостью и в самом деле практически призрачна) рискнут разрушить её дом. Даже таким людям обычно хочется жить.

Хотя бывают и исключения. И вот такие исключения сейчас стоят, не сводят с неё глаз…

Её размышления прервал голос мужчины:

– Можешь называть меня магистр Ферруан. Или просто Ферруан.

Похоже, что он понял, что Лара никогда не назовет его магистром. Ведь это равносильно тому, что она признает на себе его власть. А она … в общем, этого не будет!

– Иллариона Ванн-Хейк! – представилась она в ответ, с вызовом смотря на Ферруана. Тот отреагировал легким удивлением, но, как показалось Ларе, не потому, что её фамилия имеет постфикс. Видимо, он ожидал, что она представится иначе…

– Так это она? Мы не ошиблись? – спросил какой-то парень в костюме война. Вроде бы он не участвовал в сражении, вон, какой чистенький. Да и то, как он держит меч, сразу показывает, насколько он… «прекрасный» боец. Устроили, понимаете ли, маскарад!

– Возможно, – задумчиво протянул Ферруан. И спросил, обращаясь к Ларе – Это же те…Вас называют Одинокой Волчицей?

– Те…меня – передразнила она.

Наконец-то! Наконец-то он заговорил о том, что его действительно интересует! Ведь этот маскарад и был устроен только ради разговора с Волчицей. А эти, хексары – это только уловка. Просто уловка, чтобы задержать её здесь. Чтобы дать Ферруану шанс сейчас с ней поговаривать. Причем так, чтобы она сразу не поняла, что это значит.

Всё это было продумано. Нападение на деревню. Пожар. Смерть её близких. Засада. Даже её реакция – все это было тщательно распланировано. И от этого становится так обидно! И жутко. Ради этой встречи Черный Сопх уничтожил всех людей Приэля!

Вот интересно, что именно ему нужно от неё? Все-таки Одинокая Волчица не просто самонадеянная путешественница, а… наемница. Да, неплохая, даже вполне известная, не смотря на молодой возраст – по крайней мере, в империи Рейзем, что является одной из крупнейших в мире Акрон.

Но те, кто знает Одинокую Волчицу, знают также и об её принципах. Да, вот такая она странная и чудная. Возьмется не за каждое дело. И – не берет дела, связанные с предательством или подлостью. Не убивает без особой необходимости. У неё есть множество правил, с которыми лучше считаться.

С другой стороны, если она берется, то дело заранее можно считать завершенным успешно. Если в начале и были промахи, то в последние годы репутация Волчицы… в общем, даже такие же наемники её уважали.

При этом все, связанные с миром наемников и Орденов, знают, что она никогда не берется за дела, которые ей не нравятся.

И по странному стечению обстоятельств, ни одно дело, которое предлагал и мог предложить Орден Черного Сопха, ей категорически не нравится. Заранее. Особенно теперь.

Поэтому, чтобы не давать лишних надежд Ферруану, она сразу сказала:

– Нет.

– Что нет?

– Это мой ответ на любое ваше предложение.

Магистр расхохотался.

– Но ведь я ещё ничего не предложил!

– А мне все равно. Мне не нравится ваша манера вести переговоры, и тем более – методы знакомства.

– И чем же они Вам не нравятся?– он не прекращал хохотать, демонстрируя ей свои белые ровные зубы. Очевидно, он очень любит морковь и другие овощи, способствующие укреплению зубной эмали.

Девушка ответила презрительной улыбкой, ей было нечего терять, кроме своей жизни, на которую итак никто не покушался – попробовали бы! Поэтому она говорила открыто и честно, не скрывая своего отношения к окружающим её воинам.

–Мне как-то сложно поверить, что вы таким большим и даже, можно сказать, вооруженным составом просто решили заглянуть ко мне на огонек, и, пока ждали меня, не уследили за костерком и сожгли деревню. Что-то в этом вызывает у меня большие сомнения.

– Прошу, Волчица, избавьте меня от вашей язвительности!

Лара в глубине души была польщена. Если магистр Ордена Черного Сопха обращается к ней на «вы»…то, значит, она действительно завоевала уважение в мире наемников – всего за каких-то 7 лет, ведь на первое дело она отправилась в 14…

Но это не главное. Главное – то, что произошло. И то, что это только начало. Это Иллариона точно поняла. Осталось понять, чего именно начало и что ей теперь делать. Точнее, чего от неё ждут и что она будет делать. Это все-таки разные, хотя и обе неизвестные, вещи.

Тем временем Ферруан что-то достал из своей тоги.

– Этот кулончик Вам не знаком? – в руке у него была подвеска, ракушка на веревочке. Лара не могла обознаться – она точно знает, ведь она сама покупала её. Эта подвеска принадлежала…Каре Ванн, её младшей сестренке – да, не родной, но это ведь не главное!

Ферруан самодовольно кивнул, прочитав в глазах Илларионы намного больше, чем она могла бы сказать.

– Видимо, знаком. Ведь Каролина Ванн, кажется, Ваша сестра?

Лара не ответила, но продолжала смотреть ему прямо в глаза… Голос отказывался подчиняться- а взгляд прямо-таки полыхал огнем, и Ферруан прекрасно понял, что хочет услышать Волчица.

– Она жива и даже невредима. Хотя её будущее зависит от Вас.

Девушка вздохнула, надкусив губу. Как ловко! Да, не зря уважают Черный Сопх…И наконец решилась:

– Что? – деловито и одновременно обреченно спросила она.

Ферруан заговорил серьезно:

– Есть один артефакт. Его называют Свитком Феофана, хотя неизвестно, что он собой представляет. Мне он необходим.

– Где он, разумеется, тоже неизвестно, – кивнула девушка. – Иначе бы вы не стали связываться со мной.

– В очередной раз удивляюсь Вашей прозорливости.

– Сколько? – Лара сделала вид, что не слышит её лести. Ферруана же это только насмешило.

– Уважаемая Волчица, давайте разговор о материальном вознаграждении продолжим позже…

– Я имела в виду, сколько у меня времени. Ваши деньги мне не нужны, – гордо ответила Лара. Волчица, конечно, наемница, но не до такой степени! И сестра для неё дороже любых денег.

Правда, Ферруану этого не понять. Он равнодушным тоном ответил ей:

– Три месяца. Через три месяца мы совершим обмен – вы мне артефакт, я вам сестру… равноценно?

Иллариона не выдержала:

– Для вас магический предмет равноценен человеческой жизни?

– Нет, для меня он намного ценнее, – усмехнулся магистр. – Но у вас, кажется, другие расценки? Ведь все-таки вы – очень и очень необычная наемница.

Парень, стоящий рядом с ним в костюме воина, усмехнулся. Однако Ферруан такой насмешливости не приветствовал, поэтому повернулся, суровым взглядом посмотрев на него.

– Но тем не менее вам нужна именно я. Вы даже не испугались сжечь мою деревню, – задумчиво проговорила Лара. И ведь было о чем задуматься. Очень даже было…

– А чего нам бояться?.. Вашего гнева? Я об этом позаботился. И потом, вы же получали послания от нас. Не ответили. Не явились. Пришлось нам самим зайти… на огонек.

Иллариона ответила не сразу. Послания от ордена Черного Сопха… были, она помнила их. Абсолютно бессмысленные просьбы прийти на встречу. Никаких пояснений. Ничего удивительного, что она их проигнорировала.

А если бы она пришла… наверное, мама и папа были бы живы. И остальные. Великие Духи, ну как же так!

Лара дернула головой, возвращаясь к реальности. И наконец прервала молчание:

– А Кара?

– Она будет жить в моем передвижном замке. С ней будет всё в порядке. Я в этом заинтересован не меньше вашего.

      За подобный цинизм Лара и недолюбливала Черный Сопх. Хотя «недолюбливала» – это мягко сказано. Деньги, оружие и редкие артефакты для них важнее, чем жизнь человека, гнома, эльфа или оборотня. Просто – важнее.

Но одно она поняла точно – Каре действительно ничего не будет угрожать, пока она выполняет это задание. Она может это устроить. Взять с магистра слово… Видимо, этот Свиток особенно нужен ордену, раз магистр решил не просто задействовать Волчицу, но и подобным образом обезопасить себя. А значит, с Каролиной все будет хорошо. Насколько это в принципе возможно, насколько хорошо может быть пятнадцатилетней девочке в плену… Если бы Иллариона могла сделать что-нибудь, чтобы Кара избежала этой участи… но уже поздно.

Да, в этот раз она опоздала…

– Кормить мы будем её хорошо, – продолжал Ферруан, словно издеваясь над Ларой. – Мясо, фрукты, сладости…спать ей тоже будет где. Можно сказать, у неё даже будет компания. Так что не надо считать меня извергом.

– У неё аллергия. На апельсины, – вдруг, совершенно некстати, вспомнила Лара.

– Я и не собирался кормить её цитрусовыми. Не люблю их. Как она относится к бананам, положительно?

– Да.

– Значит, прорвемся. Знаете, Волчица, не могу и дня прожить без банана.

Лара только удивленно приподняла левую бровь. Зачем он ей это сказал? Ей слазить на пальму? Теперь это уже физически невозможно. Даже если заменить пальму на яблоню… пожар ничего не пожалел. Ничего и никого, кроме Кары… и в этом пожаре виновата она, Иллариона. И она должна сделать все, чтобы спасти хотя бы Каролину.

Девушка обречено вздохнула. Она ведь уже сделала свой выбор. Да и не может она по-другому.

– Хорошо. Я согласна. Ради сестры. Но вы должны обещать, что, когда я отдам вам Свиток, вы отпустите Кару. И что не будете ставить никаких новых условий. И что с ней все будет хорошо. Вы её не тронете. И никто из ваших людей. Вообще никто. Если вы дадите мне Слово…

– Я понимаю, – и магистр слегка откинул голову назад, устремив взгляд в небо. На фоне пожарища его алая тога смотрелась как символ, как знамение. Величественным, будто устремленным в высь голосом он произнес – Перед лицом Богов, духов и стоящих здесь людей, я, магистр Ферруан, даю слово Илларионе Ванн-Хейк, или Одинокой Волчице, что не причиню и не допущу причинения вреда её сестре… и отпущу её сестру, живую и невредимую, через три месяца, когда получу Свиток Феофана, и не буду изменять условий нашего договора.

Лара кивнула – она знала, что нарушить слово, данное перед лицом Богов, духов и людей, невозможно. И произнесла в свою очередь:

– Тогда я, Иллариона Ванн-Хейк, Одинокая Волчица, перед лицом Богов, духов и стоящих здесь людей даю слово Ферруану, что не позднее чем через три месяца я найду и отдам ему Свиток Феофана.

Она почувствовала легкий холодок, пробежавшийся по телу. Правое плечо немного саднило. Но она знала, что это потому, что она не до конца доверяет Ферруану. Он не сможет нарушить данное слово, да… но Лара все равно чувствует подвох.

Но главное для неё – спасти Кару. Кстати…

– Я хочу увидеть сестру, – прервала она молчание.

– Не уверен, что это хорошая идея.

Лара прищурилась.

– Или – я разговариваю с сестрой и иду за вашим свитком, чтоб его, или… – она покрутила в руке яхот.

– Не стоит ставить мне условий, Волчица, – тут же сказал Ферруан, вглядываясь в её лицо. Но девушка выдержала этот пристальный взгляд, даже не вздрогнув.

– Не стоит недооценивать меня.

Ферруан коротко кивнул.

– У вас будет несколько минут. У меня ещё есть дела.

Он щелкнул пальцами. И посередине главной улицы, где раньше стоял колодец и где по праздникам устраивали хороводы местные жители, явственно появился замок. Раньше Лара замечала некие солнечные блики, на которые не обращала внимания, а теперь вдруг поняла, что эти блики очень точно отражали контур этого замка.

Что говорить – именно таким и представляется убежище магистра Черного Сопха. Старинный замок, но не очень большой и неприятный. Казалось, он был каменный – хотя наверное, все дело в магии. Несколько невысоких башен, решетчатые окна, ненавистный ею серый цвет…

И Лара почувствовала вновь возрастающее недоверие и к замку, и к Ферруану.

– Приведи нашу гостью, Элиод! – сказал Ферруан тому юноше, который ранее спрашивал его: «Это она?», а потом усмехался. Ларе он казался каким-то неестественным. Хотя – какое ей до него дело? Особенно сейчас.

Главное, держать себя в руках.

Через несколько минут «воин» вышел, держа за руку девочку, которая и не выглядела на своим 15. Худенькая, хрупкая, со светлыми волосами, теперь выбивающимися из густой косы. Синее платье испачкано в саже. Карие глаза испуганно бегали по сторонам. Сердце Илларионы буквально разрывалось от боли – но она стояла, не шевелясь, боясь ещё больше испугать девочку.

– Ларочка! Ты вернулась! – радостно закричала Кара и, вырвав свою ладошку, побежала к сестре.

Лара забыла, что на них смотрит почти весь орден Черного Сопха. Она из-за всех сил обняла девочку – ей ведь всего 15! Сколько она всего пережила…