Леший. Рыцарь в зеленых доспехах

Первым делом после построения Алексей отправился в расположение, отыскал заведующего отделением и потребовал у него свой телефон. Найдя в тумбочке записанный на клочке бумаги номер, он решительно набрал его и лишь когда нажал кнопку вызова, задумался, а что же он, собственно говоря, вообще будет говорить?.. Подумать ему не дали. Пара коротких гудков, и усталый женский голос прорезал монотонные сигналы.

– Слушаю вас?..

– Здравствуйте… Я тут Манкуя нашел… – не придумал ничего, с чего еще можно начать разговор, Орлов. – Ну, как нашел. Друг…

– Кого? – переспросил голос.

– Манкуя… – не понял Леший. – Котенка…

– Может Мейн-Куна?

– Ой… – Алексей смутился. – Да.

– А где вы его нашли? И что значит нашли?

– Н-н-н-е важно. Я вам из-за границы звоню, мне наш кинолог ваш номер дал, сказал, вы по ним специалист…

– Да, у нас монопородный питомник Мейн-Кунов.

– Моно… чего питомник? – не понял Леший. – Ну… Эм… Ладно. В общем, в двух словах если: котенок болеет очень…

– Везите в ветеринарку, – не дала договорить девушка на том конце провода.

– У нас их тут нет…

– Как нет? Ну, ветврач может.

– Я в армии служу, здесь нет звериных врачей, только кинолог…

– А-а-а-а… Ну, а что с вашим котенком-то?

– Да понимаете… – Орлов задумался.

А что сказать? Что она должна понять? Говорить все как есть, из-за подписки о неразглашении Алексей не мог. Вот так сболтнешь что-нибудь, не подумав, потом геморроем не отделаешься.

– Подруга подобрала котенка, а теперь уехала, оставила мне. Он не ест, не пьет, скучает по ней.

– У кошек нет особой привязки к людям, больше к месту или к запахам, это вам не собака, но не исключаем, может, есть какие-то вещи подруги, которые вы могли бы дать котенку, чтобы он чувствовал себя в большей безопасности? Я бы добавила мятный спрей, палочки мататаби, чтобы немного снять стресс.

– ЭЭЭ… Чьи палочки?

– А вообще, у него может быть все, что угодно, от отравления и глистов до чумки, по телефону, понимаете, я поставить диагноз не могу, это должен делать ветврач…

– Да, я понимаю, – Леший потер шею, осознавая, как глупо выглядит со стороны. – Извините, что отвлек, просто не знаю, что делать. Он тоскует по ней сильно.

– Сколько дней он не ест и чем до этого кормили?

– Не знаю, ну консервы… рыбные… галеты… шоколад…

– Понятно… наверное, у него болит живот на фоне беспорядочного питания. Ему бы смекты или других сорбентов, и еще пробиотиков дать. Сможете?

– Нууу эээ… Попробую… Поищу.

– Вот, и наладить питание, сделайте жидкий фарш из куриных сердечек или говядины, и попробуйте накормить из шприца.

– У нас только консервы, найти свежее мясо очень сложно.

– Понятно, не до жиру, тогда из тушенки или мясной консервы выберите ему кусочки без жира. Но если он болеет, то может не начать кушать и будет обезвоживаться. Спросите у медиков своих, могут ли уколоть «Рингера» или физраствора от обезвоживания в холку подкожно и витамины В12 и В1 в мышцу…

– Кого уколоть? Куда? – нахмурился Леший. – Что поставить? Простите, я сейчас запишу, как вы говорили…

– В общем, попросите у медиков шприц и попоите малыша хотя бы водой, если есть сорбенты в медпункте, то хорошо бы и ими. Давайте это пробуйте, а утром мы созвонимся. Сможете по видеосвязи?

– Эм… – Леший задумался, отвел от уха свой кнопочный телефон, приложил обратно. – Наверное…

– Тогда утром. В вайбере или ватсапе?

– Эм-м-м-м. Наверное, – невпопад снова ответил снайпер, не понимая о чем вообще идет речь.

– Эм-м-м, – ответили уже ему. – Ладно, там решим.

– Хорошо, спасибо большое. А если вдруг он тоскует, то что можно сделать?

– Ну, тут что посоветую. Может игрушка есть его любимая какая-то? Что-то с запахом дома, или хозяина?.. – Леший посмотрел на косившего в его сторону заплаканным глазом Мырча.

– Нет, нету. Мы его на улице подобрали.

– Вообще бы по хорошему хозяину вернуть, – задумалась Лидия. – А насколько он маленький-то?

– Нууу… С ладошку.

– Что? – девушка на той стороне трубки аж чуть не вскрикнула. – Так это может совсем малыш? Его к мамке надо, на молоко? Я думала, вы уже про более взрослого говорите.

– Ну-у я даже не знаю, сколько ему на вид. У меня никогда не было животных…

– Может он совсем маленький и нужно вскармливание на специальной молочной смеси?..

– Боюсь, и с этим могут быть проблемы, – вздохнул Алексей. – Я же служу… А коровье молоко не пойдет? Или магазинное?

– Лучше козье тогда.

– Блин. Что ж тогда делать?.. Коз у нас тоже нет…

– Давайте часика через четыре созвонимся по видеосвязи, я посмотрю на малыша, попробую определить примерный возраст и вам помочь? У нас просто поздно уже, муж спит…

Орлов лишь сейчас понял, что у абонента может быть уже глубокая ночь. Он же даже не уточнил, где этот фили… мили… толог Лидия живет. Или как ее там.

– Хорошо, хорошо… буду ждать. Извините за звонок.

– Хорошо, до свидания… Пик-пик-пик.

Леший отключил телефон, вздохнул, почесал вспотевший затылок. Угораздило же. Взгляд упал на листочек, исписанный непонятными словами. Что это все? Кого колоть, чем поить, что вообще делать? А? Капец как, оказывается, сложно…

– Ну? И что мне с тобой делать? А? Шерстяной?

Рука сама погладила мохнатую голову котеныша. Тот вздохнул, ощутив прикосновение, но взгляд его по-прежнему оставался печальным.

– Вот где я тебе спецсмесь достану? Это тебе не масленка для винтовки… А Рингера этого где искать, кто он такой… И свалился же ты на мою голову. Что с тобой делать?..

– Мау, – закрыв глаза, вздохнул котеныш и уткнулся сопливым носом в одеяло. – Мау…

– Ладно, что-нибудь придумаем!

***

– Стойте! – окрикнул двух возившихся возле горящей бочки солдат какой-то офицер.

Ромка утер пот, опустил с лица платок. Едкий, грязный дым выедал глаза, но куда было деваться. Коль залетели, надо отрабатывать. Хорошо, хоть так, а не к стенке поставили.

К ним приближался какой-то капитан. Стоявший рядом Мишка выругался.

– Опять сейчас сортир чистить отправят, – пробухтел недавний виновник спонтанной попойки.

– Заткнись, – кинул ему Ромка, надеясь, что офицер их не расслышал, вдруг все еще обойдется?

– Личные вещи сожгли уже? – отдышавшись, спросил неизвестный, и солдаты болезненно скривились.

Отлынивать им явно никто не даст. Следят, контролируют…

– Нет еще, товарищ капитан! Плохо горит…

– Хорошо, – оборвал их подошедший. – Где они?

– Вон, – указал пальцем Мишка на лежащую неподалеку груду пакетов.

Офицер подошел к ним, осмотрел, выудил один, вскрыл, перетормошил. Затем второй, третий, четвертый… Друзья следили за действиями капитана с недоумением. Что-то потеряли? Забыли? Или может он там деньги ищет!? Ромка шлепнул себя по лбу. Вот дурак. Что ж они сами-то не догадались, теперь все капитанишка себе присвоит… А там же и мобильники могут быть, и еще что-то интересненькое…

– Вот, – тихо шепнул сам себе под нос офицер, выуживая из груды тряпок… Ромка с Мишкой обомлели… грязное женское белье.

Серый, потный лифчик в крови, трусы, носки, еще носки, майка, вторая, еще трусы, на этот раз кружевные… Каждую вещь офицер осматривал внимательно, даже, как показалось друзьям, с жадностью. Извращенец! – пришла одновременно мысль в обе головы. Как есть! Вон, фуууу!.. Ромку чуть не стошнило. Потную майку вытащил из пакета, понюхал…

– Это я заберу, – показал тряпку офицер и, убрав ее в карман, удалился.

– Мож на анализ ДНК все-таки понес? – попытался оправдать, не веря собственным глазам, действия извращенца Ромка.

– Хрена там. В пакет бы убрал и в перчатках был…

– Фу, – сплюнул тогда Мишка. – Даже тут «эти» есть…

***

– Ну, вот, – улыбнулся Алексей, выпрямляясь.

Раза с пятого, но Мырч был напоен из шприца разведенной «смектой», выменянной у начальницы медсанчасти на обещание долгой и бурной ночи. Звереныш плевался и активно сопротивлялся, но все же отвертеться от неприятной процедуры не удалось, и теперь он неудовлетворенно утирал перепачканную мордочку. Сам Орлов тоже знатно так перепачкался, пока смог совершить простое, вроде бы, действие. Ему даже удалось накормить зверька маленьким кусочком мяса, что в личном списке геройских поступков снайпера по праву могло теперь занять первое место.

– Ну-ка, посмотри…

Он аккуратно усадил Мырча в «гнездо», собранное из скрученного в валик и уложенного кольцом старого одеяла и постеленной поверх нее майки Гали. Котеныш принюхался, потыкался мордочкой из стороны в сторону и внезапно принялся драть майку, впиваясь в нее когтями, силясь разорвать.

– Эй! Ты что! – хотел было наругать Леший вандала за порчу с таким трудом найденной вещи, но зверь, внезапно гулко заурчав, потерся о грязную майку щекой, затем второй.

Мырч дернул облезлым хвостом, сделал почетный круг и улегся в самую середину импровизированного лежака.

– Эт че? – внезапно соскочил с кровати сосед, расслышав непонятный звук.

– Эт Мырч, – ухмыльнулся Леший.

– Хрена се у него урчала! – сосед подошел ближе. – Я думал артобстрел…

Котеныш продолжал тарахтеть и утробно урчать, не переставая тереться мордочкой о тряпку, на которой еще остался запах ее хозяйки.

– Ну вот, – тихонько погладил зверя по макушке Орлов, отмечая, что зверьку это явно нравится. – Вот теперь все хорошо будет.

***

Конец первой части.

Часть 2. «Заражение. Как все случилось».

Глава 7. «Домой».

Ночь, словно черная вода

Затопила города.

Мы несемся без оглядки

По дороге в никуда.

Эти люди не живы,

Их сердца уже не бьются.

Если это только сон…

Как проснуться?

(гр. Сатисфакция – «Между добром и злом»)

***

– Мря! – упало на грудную клетку что-то тяжелое, лохматое и горячее.

Леший, сдавленно охнув, сложился пополам, скидывая Норда, который принялся тут же, как только заскочил на хозяина, топтать его передними лапами и царапать одеяло когтями.

С последних событий прошло полгода. Половина тяжелого, напряженного года. Мырч, которого Леший перекрестил в Норда – подрос, вырос в настоящего Манкуя. Вредного, хитрого и здоровенного. Как Мырч стал Нордом? Да просто! Когда в их часть приехали зарубежные коллеги, а котеныш вместе с хозяином прошедшие мучительные и длительные процедуры притирания друг к друга по средствам кормления и лечения, набрал вес и размер, на диковенного кота пришли посмотреть заокеанские коллеги, которые сразу окрестили зверюга Northern Cat, что переводилось, как северный кот. На недоуменный взгляд Лешего, мол, «кактымоегодруганазвал, ануидисюдарожубитьбуду», показал какую-то книгу, где и вправду, на обложке красовался похожий на Мырча котяра, в паре с каким-то викингом. Ну, так и пошло среди иностранецв «Норд», да «Норд»… Ну а Леший что, покатал на языке новую кличку, которая лучше подходила к новому другу, решил перекрестить зверя, ведь они вместе там были, в тот день, вместе такой ад прошли, что в пору праздновать второй день рождения. Вот так малыш по кличке Мырч вырос в здоровяка по кличке Норд, полностью оправдывающего свое новое имя. Лохматый, лесного, как сказали умные животноведы, окраса, с огромными ушами и кистями, брутальной челюстной коробкой и шикарнейшим, богатым хвостом.

– Мря! – хрипло прокаркал зверь, негодуя грубому тычку.

– Мать твою, чуть ребра не сломал! – отгоняя сонный туман вновь простонал Алексей, протирая глаза.

Часы показывали пол второго ночи и это не могло не огорчить. Блудня лохматая опять где-то пол ночи колобродила по базе, гоняя окрестных змей, скорпионов и прочую живность, а теперь пришла спать… А спать морда лохматая, как не боролся Орлов с питомцев, просто так не хотела. Ей нужно было обязательно пол часа облизывать торчащие из под одеяла части тела хозяина с непременным покусыванием кончиков пальцев. Вот такая привычка у тогда еще Мырча завелась, когда он понемногу отошел от потери хозяйки, привыкнув к новому другу. Кот вырос, а привычка так и осталась. Сперва она была забавной. Мягкий, тонкий язычок котеныша облизывал грубые ладони снайпера, словно смывая с них пот, кровь и тяжесть службы. Затем тоненькие зубки делали приятный массаж подушечек пальцев… По результатам проверки службы безопасности от службы Лешего не отстранили, но как и обещал Олейников, на задания больше не брали и пальцы постепенно стали терять чувствительность спускового крючка. Вот котеныш, словно чувствуя хозяина, активно занимался массажем вышеуказанных частей тела… Но это было раньше, когда Мырч весил от силы две сотни грамм… А теперь серпы трех сантиметровых когтей легко пробивали даже самое толстое одеяло, огромные клыки легко могли прокусить, а то и вовсе наверное, откусить человеческий палец, и язык… Шершавый, словно нождачка, которым кот за один «лизь», казалось, снимает целый верхний слой кожи… И сколько Леший не боролся с котячьей привычкой, избавить от нее не выходило.

Норд, фыркнув на хозяина, одарив того капельцами жижи толи из носа. то ли из пасти, то ли с усов, принялся настойчиво мрякать, требуя своей порции ласки перед сном. Да, детское тоненькое «Мау» тоже мутировало в тяжелое, басовитое «Мря». Вообще, к удилению не только Лешего но и сослуживцев, обитавших в казарме, кот научился издавать очень много различных звуков, которые обычные кошки никогда не издают. Так в речевом запасе кота было его постоянное «Мря», похожее на детское «Уа», что-то похожее «к-к-к-к-к», когда кот видел птицу, на которую хотел напасть, несколько видев шипения и что-то похожее на чевлоеческое «Вован?» Причем именно такое, вопросительное. Интонаций в голосе кота было много и по ним Леший легко мог понять все, что зверь ему говорит, впрочем, как и зверь умел понимать человека и вот стоило сейчас Орлову уже начать материться за столь ранний подъем, как кот замер, к чему-то прислушиваясь и тут же, с силой оттолкнувшись от груди хозяина, который вновь при этом крякнул, умчался куда-то в угол. Слышали, как маленькие дети топают? Вот такой вот топот представьте посреди ночи… Ну, конечно, кому приятно будет, вот и соседи по койкам заскрипели пружинами «панцерок», недовольно засопели, заворчали. Котяра «продыгыдыкал» в угол комнаты, чем-то там оглушительно грохнул, судя по всему, врезался не то в стул, не то в стол, опрокинув с него что-то при этом а потом утробно заурчал.

– Мря! – шмякнул пушистый нарушитель тишины на сонное лицо хозяина что-то мягкое и мокрое.

Леший выругался, стирая со лба жижу.

– Да твою мать! Ну Норд!

Дохлая мышь, только что пойманная доблестным защитником людишек с хлюпаньем упала на пол.

– Мря! – гордо взгромоздилась зверюга на кровать и вновь принялась топтать хозяина, требуя похвалы.

Орлов засопел, выругался, перевернулся на бок, сграбастав кота рукой и, прижав к себе, дав наконец-то зверю на растерзание свою левую руку, принялся ждать, пока тот добросовестно выполнит свою лизательно-кустаельную работу. Так и жили… но сегодня все должно измениться. Сегодня вечером уходит очередной борт на родину. Очередной, но особенный. Сегодня Алексей отправится домой и больше никогда сюда не вернется. От этого было немного грустно и потому спать уже не хотелось. Уходила, завершалась, обрывалась целая эпоха его жизни. Большей части жизни. Как оно там, в «большом мире»? Нет, он, конечно, бывал там, каждые пол года или год, но одно дело на время, чисто отметиться в военкомате, пару месяцев посидеть в душной съемной квартирке и вновь вернуться сюда, где все для него привычнее и понятнее, нежели там, а другое дело остаться там, в чужом, по сути для него мире, навсегда. На-всег-да… Орлов вздохнул. Грустно звучит. Страшно. Навсегда это ведь до старости, до смерти. Какой она у него будет? Найдет ли он себе место там?.. Денег хватит на безбедное существование до конца жизни, за это можно не переживать. На счету нулей достаточно, плюс военная пенсия, бонусы за награды… Да и надо-то ему не так много, так что точно, на счет этого можно не переживать. Переживать стоит за другое. Ничего не делать он не умеет. Ну, сколько он дома просидит? Месяц? Два? А дальше? Это ведь не «навсегда» это всего на короткий промежуток времени. Надо же чем-то будет заниматься… Дом вот еще, кстати. Тоже вопрос. Снимать квартиру «навсегда» нельзя. Он станет старым, надо значит, что-то свое, а это самое, «свое» он даже не представляет, сколько сейчас стоит. Тут-то у него все казенное. И крыша над головой и кровать под жопой и даже столовая… Одежду только знай, покупай, снарягу, да новые смертоносные игрушки… Вот! А оружие куда девать? Тут оставить? Ведь на кровные покупал-выписывал-заказывал… Зеленый, склизкий зверь в горле издал оглушительное «ква». Нет, надо забрать, но как оно там, на «гражданке»? Тут-то носи хоть гранатомет с собой, а там, говорят, нельзя так… Даже, по слухам, простое ружье гладкоствольное чтобы иметь, гражданину надо кучу справок собрать. Да не! Бред какой-то. Лешего аж передернуло от мерзкого слова «справка». Ненавидел он документы, наверное, еще больше чем противника на поле боя. Когда ему говорят «надо вот такую форму, справку или бумажку», его аж до побеления эта ситуация доводит, а бюрократия уже и сюда добирается. Благо, что товарищи помогают, Олейников да начальник мед роты… Надо, кстати, зайти к ней попрощаться…

Круговорот мыслей, накинувшийся на Алексея, как только мозг понял, что спать больше не хочет, чуть было не задушил, благо что урчащий кот под боком спас, особо чувствительно прикусив подушечку пальца.

– Нордя! – слегка пристукнул по макушке кота Алексей, одернув ладонь. – Кончай давай.

– Мря! – боднул зверь хозяина и, поняв по интонации, что человек больше не в том состоянии, чтобы играться, поерзав на лопатках, словно человек, перевернулся на другой бок, прижавшись к Орлову спиной.

Пару раз ударив хвостом по одеялу, словно говоря, «Я обиделся, ты за это еще поплатишься», кот вздохнул и затих. Орлов тоже вздохнул, погладил широкую макушку кота, потер уши, от чего зверь сразу все забыл и простил. Очень уж он любил, когда ему уши трут. Даже, наверное, одну из жизней готов был отдать за то, чтобы ему вечно кто-то потирал огромные уши с длиннющими, густыми кисточками на концах.

Норд в итоге уснул, а Леший, проворочившись еще с пол часа, окончательно поняв, что сна от волнения и мыслей больше ни в одном глазу, принял решение вставать. За сегодня нужно многое было успеть сделать: подписать документы на убытие, собрать вещи и со всеми попрощаться. От первой мысли Алексея аж натурально передернуло, от второй в пот бросило, как только он представил тот список вещей, которые еще недособрал, а от третей стало чуточку грустно.

Одевшись и позавидовав умению лохматого друга засыпать на ровном месте хоть под пушечным обстрелом, Леший вышел из казармы. Свежий воздух слизал остатки сна. Бросив взгляд в сторону штаба, Орлов безошибочно выделил окна кабинета командира базы. Олейников не спал.

– Ну, с тебя тогда и начнем, – зевнув и поежившись утреней прохладе пробормотал снайпер, направившись к зданию.

***

– Все же окончательно? – вздохнул полковник, занеся руку с авторучкой над приказом.

– Окончательно, Петрович, – качнул головой Алексей. – Теперь уже точно все. Чувствую.

– Ну, как знаешь… – Командир размашисто расписался в бланке и пододвинул его капитану. – С этим утром, – он посмотрел на наручные часы, – через три часа, в комендатуру. На проходной покажешь… ну, ты помнишь, – Орлов кивнул, аккуратно убрал сложенный вчетверо листок в нагрудный карман. – Что ж… – полковник опустил тяжелый взгляд, уперся им в исцарапанную крышку стола. – Не знаю что сказать, Лех. С одной стороны, рад за тебя. Тут не сахар. С другой. Свыкся уже с рожей твоей. Бросаешь тут старика одного…

– Так давай со мной, Петрович?

– Куда? – Олейников растерянно посмотрел на подчиненного, потом, словно сообразив. О чем идет речь, широко улыбнулся. – Не, Лех. Я тут уже до конца. У нас не все так просто. Это ты контракт выждал и домой, на вольные хлеба. У нас такое только через рапорт, а это, сам понимаешь, не одно и то же.

– Ну, смотри, – Леший улыбнулся. – Не плачь потом, когда я тебе фотографии с пляжа отправлять буду…

– Ты главное одеться перед этим не забудь, а то действительно, заплачу. Пожалей сердце старика… Да и мужики не поймут… – посмеялись. – Ты лучше девок давай с пляжа фотографии присылай, на твою тушку я уже за двадцать лет насмотрелся…

– Ох Петрович, – ухмыльнулся Орлов, продолжая улыбаться. – Смари, бес в ребро и всякое такое. Я еще в полном расцвете сил…

– Ну, тебя, болбесина, – утер выступившие слезы Олейников. – Кончай со своими шуточками! Еще не списался, а уже как городской заговорил. Ишь!

– Да ладно, шучу-шучу. Но про «со мной», серьезно…

– Руку и сердце предлагаешь? – Олейников снова рассмеялся, впервые, наверное за пару лет искренне и открыто… – Странные у тебя ориентиры…

– Я про домой, Петрович, – печально вздохнул Леший. – Подумай. На кой оно тебе тут? Сам же говорил, не та страна, не те идеалы уже.

– Ну не просто у нас это, говорю ж…

– Да ладно тебе, – Леший не дал другу договорить. – Сам то в это веришь?

– Не знаю, – тяжело наконец-то выдохнул Олейников спустя почти полминуты размышлений. – Может ты и прав… Но сейчас пока никак. Есть еще дела. Может через годик и действительно, домой, на покой… Тогда уж и на пляж, к девочкам…

– Ага! – Орлов прищурился. – Какие тебе девочки?! Лет-то уже под сраку. Помнишь еще, что с ними делать-то? Или деменция уже…

– Ты тут не бреши! Такое не забывается. Не списывай старика в аутисты-то… Я еще огого!

– И давно это твое иго-го, огого-шило? – передразнил Алексей. – Еще годик и совсем дряхлым станешь…

– Ну, знач, судьба такая, – развел руками полковник. – Ты это… Чем заниматься то планируешь дома?

– Еще не решил.

Полковник потянулся к пачке стикеров, лежавших среди бумаг и офисного хлама, оторвал один и что-то коротко написал.

– Вот, – протянул он листочек с номером телефона Алексею. – Позвони, как созреешь. Скажи, от меня. Это центр подготовки в Железногорске. Ты лучший снайпер, отличный инструктор. Работа не пыльная будет, зарплатой не обидят…

– Не, Петрович, – скривился Леший, отложив листочек. – Я с армией все. Завязал.

– Понимаю, – прервал властным жестом полковник снайпера. – Но всяко может жизнь повернуться. Не выкидывай.

– Хорошо, – Орлов сунул стикер в тот же карман, куда и бланк, потом спохватился, что это все же документ, переложил липкую бумажку в другой. – Но я уж как-нибудь сам. Деньги есть, пенсия опять же… Не пропаду.

– Ну, смотри сам, – Олейников откинулся на спинку стула. – Наше дело предложить, ваше дело отказаться. Звони, пиши, рассказывай, как оно там, на большой земле, не забывай старика…

– Да уж не забуду, – поднялся Леший, понимая, что разговор подошел к концу. – Но и ты звони, номер знаешь…

Полковник тоже встал. Друзья замерли друг напротив друга в нерешительности.

– Ну, бывай, – первым протянул руку для рукопожатия командир базы.

– И ты, – ответил Орлов своей рукой.

Вот и все. Дверь за спиной Орлова закрылась, отсекая целую жизнь. Сейчас комендатура, подписи, бумажки, бланки и справка об убытии… Без даты возврата. Последняя…

***

Проторчав в комендатуре добрую, а точнее сказать злую половину дня, и наконец-то получив все необходимые бумажки, сдав точно такие же, в смысле, то же необходимые, без которых ну вот никак, ну хоть умри но «принеси и подпиши, да не там, ты что дурак!?», потеряв пару триллионов нервных клеток, Леший наконец-то вернулся обратно в часть. Настроение, если бы не мысль о том, что это в последний раз, что скоро он поднимется на борт самолета, который увезет его этого дурдома, непременно бы скатилось на ноль, а так, вроде и убивать пока хочется через одного. Причем быстро и безболезненно, а не вырывая кадык, глядя как этот очкарик с непрошибаемым, тупорылым лицом, который довел его до белого колена, требовавший с него справку формы «А2», захлебывается в собственной же крови…

– Командир! – окрикнул его кто-то.

Леший вывалился из сладких грез, даже машинально руками встряхнул, сбрызгивая с них остатки фантомной липкой крови очкарика. Алексей обернулся. К нему, приветливо махая рукой через платц, со стороны медсанчасти шел Физик. Точнее уже Бабай. Орлов сам еще не мог привыкнуть к новому имени подопечного, которое сам же ему в порыве чувств и дал.

– Привет, командир, – протянул руку Серега для приветствия.

– Привет, – искренне удивился Леший. – А ты чего здесь?

– Так все, – улыбнулся парень. – Выписали…

В диалоге возникла небольшая пауза. Серега стоял, улыбаясь, словно увидел что-то хорошее, светлое и доброе, а не человека, сделавшего его калекой. Орлов все никак не мог себя простить за тот промах. Выстрели он чуть правее, или вообще не выстрели, может, пацан бы остался нормальным. А так… На стеклянный, молочного цвета глаз смотреть было неприятно. Сколько всего Алексей повидал за годы службы, но эта рана была самой для него ужасной.