Карабас

Я прожил до этого случая достаточно беззаботную жизнь, единственным неприятным пятном в моем еще не долгом существовании был мой отец, который сильно выпивал и нам с мамой от него порядком доставалось в часы его пьяных загулов. Я даже на дзюдо в школе начал ходить из-за этого, что втайне, мечтал, как- нибудь бросануть его об землю, чтобы он нас с мамой больше не мучал. Потом родители развелись ,и я о своем папаше больше никогда не слышал. Может он что-то, в конце-концов и осознал в дальнейшем, так как он выплатил все задолженности по алиментам года за два и вплоть до моего 18-тилетия платил их регулярно. Потом даже какие-то деньги нам приходили на мое обучение в Московской академии спорта, которую я закончил с отличием и по окончании спортивной карьеры смогу работать тренером или спортивным менеджером. Эти средства были конечно хорошим подспорьем, но ни мать ни я больше не хотели иметь с ним никаких дел помня о былых его заслугах .Не хочу сказать, что мы в чем-то нуждались все эти годы без отца. Моя мама уже лет пятнадцать работает бухгалтером в логистической компании , по-этому особенных финансовых проблем у нас нет, тем более я попав сперва в юношескую сборную , а затем и во взрослую, где мне платят неплохие деньги по контракту плюс командировочные и суточные в период сборов и соревнований. Ну и самый главный бонус это премиальные за места на чемпионатах.

Только я немного отвлекся от происходящего , громкие шаги по коридору и лязг замков вернул меня в реальность. Мне принесли обед в одноразовых прозрачных контейнерах состоявший из супа, пшенной каши с сосиской, черствой ржаной булочки и пакетика апельсинового сока. Конвоир сказал, что через час за мной приедет автозак и я отправлюсь в СИЗО Матросской тишины. Время пролетело почти незаметно, потом мне вернули ремень со шнурками и остальные вещи, включая телефон, на меня снова надели наручники и вывели через черный ход на улицу к стоявему там автозаку. Внутри него уже находилось несколько таких как я бедолаг. Немного погазовав , грузовик дернулся и поехал . Понимая, что ехать не долго, я достал свой телефон и с удовольствием отметив, что зарядки предостаточно начал звонить маме и Женьке. Поговорив с ними и немного успокоив, я сам успокоился пониманием того, что любимые люди не осуждают меня и будут делить со мной все тяготы происходящего. Потом я набрал моего тренера. Сергеич немного поорал на меня, потом тоже пожелал, чтобы все закончилось наилучшим для меня образом, и пообещал, если понадобится, то он напишет на меня хорошую характеристику. Я на всякий случай отключил мобильник, чтобы не расходовать заряд и запихал его в потайной карман моей куртки на рукаве.

Процедура приема в Матросскую тишину была крайне волнительной, ко мне для начала залезли во все отверстия, затем снова забрали ремень и личные вещи, телефон тоже , так как прощупали каждый сантиметр моей одежды, потом был первый допрос у следователя из прокуратуры, затем его сменил в кабинете назначенный мне адвокат. Минут двадцать он меня расспрашивал о произошедшем, потом поинтересовался моими спортивными достижениями, и составом людей на воле, к которым он может обращаться с моими просьбами. Затем этот плотный ухоженный гражданин в импортном костюме и очках в золотой оправе дал мне несколько практических советов по пребыванию в Матросской тишине. Основным было это не идти на никакие компромиссы со следователем, так как он чувствует давление на следствие со стороны родственников потерпевшего, не поддаваться ни на какие провокации сокамерников и вообще вести себя тихо и не высовываться так как дело, в общем-то не сложное и закон по большей части на моей стороне. Я поблагодарил его за эти слова и меня повели в камеру по длинному коридору . Когда тяжелая металлическая дверь отворилась, в лицо ударил сырой спертый воздух и запах из тут же слева расположенного отхожего места, прикрытого рваной занавеской. Вдоль стен в три яруса и четыре ряда с обеих сторон стояли кровати, по центру был длинный стол со стоявшими вокруг него деревянными табуретками. На кроватях сидя, лежа находились подследственные. Судя по количеству мест в камере, находилось более двадцати человек. Конвоир спросил у старшего по камере, где есть свободное место и он указал на кровать справа на втором ярусе. Я поздоровался , забросил свои вещи на кровать и сам полез чтобы немного отдохнуть.

–Откуда будешь, горемыка?– послышалось откуда-то напротив:

–Зашел, как фуцин, без уважения к старым бродягам, не представился, как нормальные люди делают, в общее ничего не положил, и спать улегся! – продолжал все тот же голос.

Я приподнялся на локтях и устремил свой взор на соседние двухъярусные нары . Прямо напротив меня на шконке сидел коренастый лысый мужчина лет пятидесяти в черной майке «алкоголице» и спортивных брюках с белыми лампасами. Все его плечи , руки и шея были забиты синими узорами и он больше напоминал пузатый керамический чайник умело расписанный под гжель.

Я слез вниз, инстинтивно набрав воздух в грудь, чтобы казаться шире и крупнее.

–Еще раз приветствую вас, уважаемые старые бродяги, я Михаил Тихонов, местный из центра Москвы. Нахожусь под следствием по делу № 000235678 , прохожу по ст. 114 УК РФ. Имущества и харчей при себе не имею, потому, до получения посылки с воли ни чем поделиться не могу. Меня с улицы взяли, так что как- то так,– просто сказал я, мысленно готовясь к ответу на провокацию.

Рядом с коренастым уже нарисовалось трое таких же персонажей, и они, оглядев меня с ног до головы уставились на своего босса, для вынесения вердикта по моей персоне.

– Коля Глобус смотрящий за этой хатой,– тихо сказал коренастый и представил своих приятелей:– а это Трофим, Якут, Картавый и Гуня , сядь, пусть не висять ,– и он указал мне на табуретку у стола.

–Ты здоровый такой, качаешься? – продолжал расспрашивать Коля Глобус.

– Да не особо, я спортсмен дзюдо, самбо,-сказал я

–У нас Гуня тоже спортсмен, кто ты, биатлонист?– спросил Глобус повернув голову к высокому прыщавому парню лет двадцати трех.

–Да,– ответил прыщавый

– А я в молодости боксом увлекался, даже город однажды выиграл. А потом пошло поехало, за грибами за орехами, малолетка, Свердловск, потом на промыслах двадцать лет, а потом сюда. В карты играешь?

–Нет, да и не на что, – ответил я пытаясь поскорей закончить этот разговор.

– Ничего, потом отдашь, если проиграешь, а вдруг повезет. Так и нас в долги загонишь,– продолжал коренастый и улыбнулся сверкнув золотым зубом.

– Нет, спасибо, я не по тем делам.

–Дела у прокурора, а мы тут так, балуемся, ладно. Вижу я,то ты не фуцин мутный, за тебя Важа Кахетия встрял, сегодня снизу по трубе прогнали. Сказали ты ровный паца, один против троих потянул в центре, на днях от него тебе жирный кешер придет. За прогон ребятам вниз подгон сделаешь, сюда в ощее доляну положишь и ответишь если попросят, что Коля Глобус принял тебя , как родного, вкурил Мишаня?

–Да, не вопрос, там еще мать должна что-то собрать, правда не знаю когда,– сказал я

–Лады, не парься, нам от хороших людей и слова доброго хватит, иди отдыхай, вечером покашляем, а то всех сейчас начнут по следакам дергать.

Я снова залез на свою шконку и успокоившись, что импровизированная прописка в хате, благодаря какому-то важному гражданину прошла без экцэссов, попытался заснуть. Но сон не шел, то и дело лязгали засовы и замки , дверь со скрипом открывалась и то одного , то другого подследственного вызывали на допрос. Только Колю с его дружками ни разу не вызвали. Потом я вспомнил, что златозубый метрдотель, про этого Важу говорил, типа он хозяин кафе, ну и хорошо, правда непонятно, как он узнал, что меня сюда привезут. Ладно, это не так уж и важно, главное удалось избежать всякой тюремной ерунды про которую рассказывали во дворе и ребята на тренировках у которых друзей или родственников арестовывали и сажали в СИЗО.

– Але, Мишаня харэ спать, хавку принесли- услышал я сквозь сон.

Я открыл глаза и увидел лысую голову Якута, который стоял рядом и тряс меня за плечо.

Баландер из осужденных в грязной белой поварской куртке и санитарской шапке на завязке быстро нашлепал в шлемки каши, разлил суп , положил в каждую алюминиевую миску по куску вонючего соленого огурца и выдав пять буханок хлеба выехал со своей тележкой в сопровождении конвоиров из камеры. На обед сегодня нам подали картофельный суп и перловую кашу с соленым огурцом. Чай как я понял, мы должны были пить свой. У меня, к сожалению, не было ни чая ни сахара, ни кипятильника и я было направился к умывальнику. Чтоб набрать воды из крана, как услышал голос смотрящего за хатой.

–Стоямба, с крана западло воду пить, иди я тебе чифирька налью!

Я протянул свою выданную коптером обобитую железную эмалированную кружку и Глобус набулькал мне черной жижи из электрического чайника. Такое ощущение, что они его не мыли. А все досыпали и досыпали чай и доливали воду, так как мне вместе с жидкостью налилось и пол кружки разлезшейся заварки. Мы по-очереди поели за большим столом и из дальнего угла пришли двое худых подследственных , которые стали переливать содержимое казенных шлемок в свои.

–Че зыришь, это пидовки опущенные, нам с ними зашквар вместе есть, у них шлемки и ложки дырявые,чтоб не запарафиниться сдуру. Взяли хавку и айда в свой петушиный угол! – проорал смотрящий манерным сокамерникам неопределенного пола:

–Иди сюда, малой, я тебе че-почем разжую

Я подошел в правый угол к его шконке, которая была рядом с батареей под окном с решеткой в нижнем ярусе. У Глобуса была персональная розетка ,к котрой через тройник была подключена лампа, маленький телек с проволочной антенной и лежал провод от электрочайника. На полочке прибитой к синей стене стояли иконки, книги и пачка журналов.

–Падай рядом,– пригласил Коля и я присел на край его шконки.

– Сейчас тут потише стало, все поделили и всех назначили, в девяностые по три жмура за ночь могли вынести, тут же как подследственные, так и осужденные на небольшие сроки сидят. Я например три сижу за хранение оружия, пацаны мои тоже кто за что от двух до четырех чалятся. По всей Матросской таких как моя хата , где порядок соблюдается и есть связь с волей еще шесть. В других чепуха всякая ждет судов и калдыри чудят по- всякому.

–А этих вы за что, если не секрет ?– спросил я и взглядом показал на двоих жующих у толчка доходяг.

– Да мы их не трогали, они сами как вошли так и признались, что петухи, ну геи в смысле. Кому приспичит – они обслужат. Мы им даже занавески повесили над шконками, но не советую, мало ли СПИД какой подцепишь. Это раньше когда статья была за мужеложство приходилось вычислять, прописки устраивать, прогоны на подозрительных ждать, прикинь, мало ли такой петушара смолчит , не признается , что на жопу не чистый и все, хана попил, поел с чужих шлемок и кружек, долбана за ним добили или руку пожали по незнанке и все , приехали, вся хата зашкварилась. Потом за этапом в зону прогон придет и всех на кукан , а потом под шконки в петушиный угол в опущенные. На них там вся грязная работа, полы да толчки пидорить, сырки и трусняк обосраный за блатными стирать, обслуживать после бани и тд и тп. Не дай Бог, короче такой доли.

–Ясно Коля, а как думаешь, мне много дадут если признают, что виновен?– спросил я: – и куда отправят если что?

–Да фиг его знает, года два дадут. Наверное, а отправят скорее всего в подмосковье, на зону. Тут не оставят, битком уже в крытке. Не сцы, Мишаня, я прогон хороший дам, а Важа зашлет грев на зону, паханы пристроят по человечески, ни пахать ни шнырить не будешь. Чисто санаторий ударников труда.

–Думаешь?

–Знаю. Ты думаешь, чего тебя ко мне отправили, чтоб ни распорядка, ни херней разной не напрягали, тут я распорядок и порядок устанавливаю.

–Понятно.

До вечера день прошел быстро, потом был ужин состоявший из пшенной каши и хлеба и я уже почти все и обо всех из камеры по немногу узнал. Подо мной и справа от меня были арестованные за экономические преступления. Слева зам префекта и пара торгашей, трое молодых за хулиганку. На той стороне у толчка на отдельной шконке гомосеки один за кражу задержан, второй «мужа» в живот из ревности пырнул, следом весь ряд блатные во главе с Глобусом и два толстых мужика, про них я еще не все знаю. А так от безделья все целый день только и рассказывают всякую мурню про себя или анекдоты да байки травят. Хреново, только, что душно от скученности и курящих много. Вонь стоит жуткая, а еще после ужина половина сходила на толчок, просто караул. Маленькая форточка в окне под потолком не успевала проветривать помещение. Хорошо дышалось только в районе шконки Глобуса и в торце стола. Потом нам вырубили свет и Коля включил телек и свою лампу. Сон накатил как-то незаметно и кажется я только сомкнул глаза , как по двери камеры чем –то ляпнули и прокричали:

–Подъем!

Я с неохотой открыл глаза и стал смотреть как оживала камера, все по одному пошли к толчку, Коля поставил греться чайник и повесив через плечо полотенце пошел к умывальнику. Вставать не хотелось, но увидев, как Якут с Картавым скинули со шконок молодых пацанов, за то что те после команды все еще лежали жопами к столу, я тоже слез и стал заправлять свою постель.

Принесли завтрак и я поедая жидкую сечку с хлебом запивая черной жижей из кружки с удовольствием вспоминал свой сон, в котором была Женька, мы даже с ней по-ходу трахались, так как я простулся с деревянным стояком и стоя за шторкой у толчка еле попадал в черный грязный старый унитаз. Часов в одиннадцать меня повели на допрос. Потом пришел адвокат и сказал, что меня завтра, возможно повезут в прокуратуру на очную ставку. Зайдя в камеру я заметил, что три места освободилось, о чем говорило отсутствие подушек одеял и простыней. Увезли на этап осужденных торгаша, префекта- коррупционера и петуха –ревнивца.

–Мишаня тануй, тебе кешера пришли, – скалясь сказал Глобус.

–А че там?– спросил я.

– Не знаю, мы ж не крысы по чужим шконкам шарить. Открывай смотри, судя по размеру правой торбы она от Кахетии, а вторая завязанная перевязанная от маманьки твоей.

Я очень обрадовался. Честно говоря, уже четыре дня зубы не чистил, а мама привезла и мыло и щетку с пастой и чай, бичпакеты, сало, лук, чеснок, конфеты, сок в пакетиках ,конверты, ручки, тетрадь общая, носки майки, спортивный костюм, тапки и еще много всего. Маму тот майор не плохо подковал, или может это адвокат этот ей сказал, что мне нужно сюда. В бумажных пакетах от Важи лежала, цурчхелла, бастурма, четыре толстых лаваша, три блока дорогих сигарет, зажигалки , четыре эротических журнала , мандарины, новый приемник с USB входом с наушниками и флешка к нему, с музыкой наверное и штук десять корексов из фольги с разной едой из ресторана.

–Глобус, можно тебя на сек, смотри че у меня тут!

–Че ты, все класс, балдей, пользуйся,– сказал Коля.

–А подгон, а вам ?– спросил я

–Короче, блок курева мне, блок Палычу смотрящему по СИЗО вниз, счас через окно организуем. То что пыхнуть может, счас схаваем, остальное все прячь под матрас в ноги и сало с луком на клетку на окно, там хоть троху холода.

–На , Глобус, – я вручил ему два блока « Парламента»и пару зажигалок.

–Спасибо, пригожий, давно не курил таких,– проговорил Глобус и похлопав меня по плечу пошел в свой угол: – черкани Палычу, что ты в поряде, напиши, как приняли, поблагодари за козырный прогон про тебя, понял меня?

–Да, хорошо

Я написал, все как сказал Глобус, и передал свое послание Гуне, тот положил в пакет блок сигарет, лаваш и несколько корексов с едой от Важи, полез по решетке к форточке. Трофим постучал по трубе три раза, а затем еще два, тоже полез к окну. Они вытолкали в узкую форточку пакет и на шпагате стали опускать в низ. По трубе постучали в ответ и подождав минуту стали тянуть обратно шпагат в камеру. Снизу пришел пустой пакет, Гуня заглянул внутрь и достав из него маленькую бумажку , повернулся к смотрящему и тихо прошептал:

–Коля , тут прогон от Палыча.

–Давай сюда, – где-то с минуту Глобус читал, послание, потом сказал:

–Приехали, закончилась тихая жизнь.

– А че такое?– поинтересовался я

– Сиди на жопе, ты не при делах,– ответил смотрящий по нашей хате.

Дверь лязгнула и в камеру въехал баландер с телегой, заставленной котлами и шлемками, мы отдали ему чистые миски с завтрака и он нашлепал нам в шлемки все то что было и вчера, только вместо вонючего огурца, положил по куску ржавой селедки. Я угостил его порцией ризотто и он довольный таким вниманием выкатился, гремя телегой из камеры. Мы сели за стол и быстро съели казенную хавку , потом с удовольствием приступили к поглощению Важиных гостинцев. Там была и пекинская утка, и пара шницелей с картофельным пюре, были салат Цезарь и заливные языки. К такому бы обеду еще бы и вина, но тс этим тут сложно. Толстый мужик лежа на своей шконке попросил у Глобуса дать ему кусочек шницеля. Тот спросил:

–А тебе можно, Егорыч? Ты ж диабетик?– и протянул ему кусочек жареного мяса в румяной панировке

– Можно, дай еще, а то хрен я тебе молока отолью к чаю,– пробубнел толстяк.

–Хватит , тут и так мало, Якут на подели на всех и раздай .

–И Снежанне?

– Да и ему там что нибудь, хоть и пидор, но человек же,– улыбнувшись прогоготал Глобус, потом повернулся ко мне и продолжил:

–Прикинь, Егорыч диабетик, так ему каждый день пакетик детского молока выдают. Нормально ты пухляк пристроился!

–Ты сахара больше жри и тебе дадут,– ответил Егорыч.

– А тот пухлый не будет есть? – спросил я и посмотрел на второго толстяка уже улегшегося на шконку и приготовившегося читать книгу.

–Это Прокурор, он вегетарианец. Мы его сразу придушить хотели, а потом Егорыч сказал, что он нам будет жалобы на пересуды или кассационные всякие писать. Так оставили. Тебя когда уже на красную зону погонят, хряк прокурорский? Вас там коррупционеров , наверное туча уже , некуда пихать. Уже полгода суд как прошел.

–Не знаю, – ответил мужик с нижней полки, одевая очки.

–А что тебе все же этот Палыч написал?– не унимался я , чувствуя хорошее к себе расположение довольно сурового к другим сокамерникам Глобуса.

–Пошли к тебе на пальму.

–Идем, -сказал я и мы залезли с Колей на мою шконку.

–Короче, вчера ночью в Кибитке на Поварской, сходняк был. Приехали местные воры и Краснодарские черныши из деловых, чето-терли, зарамсились, наши их стали давить авторитетом, так эти беспредельщики подаставали перья и ну всех резать. Пока охрана сообразила , пока стволы повытаскивали, те уже на пяту и свалили . Сашу Малого, и Тушкана наглухо вальнули, еще троих воров ранили крепко. Этих черных дебилов менты во Внуково приняли жестко. Пришел прогон от воров с воли, что если к нам привезут, разобраться с ними по-тихому. Впишешься, если что?– глядя мне в глаза, еле слышно прошептал коренастый Коля

– Скажешь,когда надо будет, – кивнул я

–Гуд.

Глава 3

Несколько недель прошли в рутинном режиме, в камеру то приводили новых, то уводили старых сидельцев, допросы, встречи с адвокатами. Старожилы кошмарили новеньких, те просили через адвокатов родню присылать хорошие передачи, чтобы Якут, Трофим и Гуня, оставили их в покое от постоянных прописок и издевательств порой доходивших до банального избиения , причем били через подушку, или сложенное тонкое тюремное одеяло, чтоб не оставлять следов. А по ночам непокорные подследственные выли от боли или от обиды на своих мучителей. Я перестал в это вмешиваться понимая, что это их жизнь и им больше не откуда ждать того , что они хотят. Потом , в какой-то момент выяснилось , что у Коли Глобуса есть маленький телефончик, который помещался в специально выпиленный в греческой деревянной иконке тайник. А зарядное устройство подходило от его электробритвы. Мне тихонько дали позвонить маме и Женьке. Их было очень жалко, так как они обе плакали навзрыд от беспомощности, но я как мог их успокоил и пообещал, что скоро буду на свободе , что на суде во всем разберутся и возможно освободят прямо после судебного заседания. Я сам в это верил слабо. Так как по словам моего адвоката папашка одноглазого Димы настроен очень серьезно и делает все возможное чтобы обеспечить срок не только мне. Но и его сволочным дружкам. Под влиянием которых все и случилось. Дни напролет я слушал приемник и музыку с 16-ти гиговой флэшки, которую мне любезно презентовал Важа Кахетия. Листал эротические журналы, но в последнее время все реже, так как сексуальное напряжение в отсутствии Женьки давало о себе знать и молодому бурлящему мужскими гормонами организму все тяжелее давалось вынужденное воздержание. Некоторые из задержанных и осужденных снимали напряжение такого рода сами за занавеской на толчке или отвернувшись к стене на своих шконках или раз в неделю, в душевой прибегали к услугам Снежанны, штатного петуха нашей хаты, который был всегда пожалуйста. Он иногда мог и сам предложить:

–Пацаны, кому миник?

Некоторые из новеньких охотно откликались, но , как и предупреждал Глобус, не дай Бог еще какую гадость подхватить. Да и не по этим я делам. Фу, аж сгадило, как подумал.

В один из дней, после обеда лязгнули засовы и в хату вошли два бородатых джигита, в сопровождении конвоиров и начальника смены. Они без слов заняли те свободные места, которые им приглянулись. На те, которые указал Глобус, они даже не глянули. Скинув вещи двоих подследственных , находившихся на дознании на пол, они переговариваясь на своем языке стали расстилать свои одеяла и простыни по шконкам.

–Але, музчины. Вы че борзые такие? Тут порядок есть! А ну заняли свободные пальмы, на этих люди живут!

–Я в рот имел твоих людей и тебя, ишак тоже, понял!– резко сказал старший из кавказцев.

Со своих шконок слезли Трофим и Картавый и стали рядом с Глобусом. На верхнем ярусе засуетились Якут и Гуня. Как я понял они полезли в свои тайники за наточенными накануне ложками рукоятки которых теперь больше напоминали шила.

Второй помоложе закончив со своими вещами, подошел вплотную к Глобусу и чуть ли не упираясь в лысую башку смотрящего за хатой своим лбом с монобровью громко произнес:

– Отвалыте шакалы, вэчэром прагон от Гочы и Лазара прыдот, там паймеш кто мы и што мы, понал мена ты?

Ноздри Глобуса раздулись, на шее запульсировала вена и схватив бородатого гостя за грудки Коля заорал:

–Ты сука черножопая меня Гочэй и Лазарем кошмарить удумал, да они укурки самозваные. Сами себя короновали в Турции у Мирзы на хазе. Ты в курсе , что Мирзу и Тофика Буйнакского , которые прогнали про это, на сходе раскоронавали и вальнули через полгода. Они скололись напрочь на бабло Гочи, что он за масти отвалил и сами бы как псы издохли! – Глобус набрал в легкие воздуха и продолжил:-

Для меня Гоча твой и Лазарь не авторитеты, я здесь для тебя теперь пахан, и Палыч с нижней хаты. Он за Матросской смотрит, как Палыч скажет , так и будет! Скажет вас как газету порвать -порвем, скажет дать лучшие нары – дадим. А пока вон на верх, иначе кишки на пол! Вы уроды конченные, что думали , прилетели с югов с чемоданами бабла можно наших воров потрошить, хер угадали. Сход не порешил, вам тем более не хер на них прыгать было. Я с Саней Малым в Черном беркуте тянул, а ты ему горло как барану перерезал! Стучи в трубу Трофим, решать с этими падлами будем!

От такого ответа у борзых кавказцев глаза вылезли на лоб и оба черныша шумно сглотнув поняли, что их сценарий больше не канает.

Трофим подошел к трубе и сделал стук, потом два и следом опять один, снизу стукнули два раза, следом пять подряд и снова два.

–Не решил еще Палыч по вам, чурбаны, ждет прогон! Бегом на верх и ждите падлы!

Бородатые собрали свои вещи и отнесли к указанным Глобусом нарам на втором ярусе, собрали с пола пожитки сокамерников находящихся на допросах и положив их на одну шконку. Расположившись на верху стали громко разговаривать на своем языке и ржать почти после каждой фразы, что несомненно всех и меня в том числе дико раздражало. Я посмотрел на Якута, который разлегся на своей шконке напротив меня. Он прикрыл на секунду глаза давая понять, что нужно ждать.

После ужина все, включая меня, напряженно ждали вестей снизу. Палыч должен был решить, как быть с кавказцеми, мы не знали есть ли их друзья в других хатах, по-этому все тихо лежали на своих шконках и изнемогали от ненависти к новичкам беспрестанно говорившим на своем и то и дело гогочущими над только им понятными шутками. Джигиты есть не стали и еду из их шлемок разделили между собой те, кто нуждался в добавке.

Через пару часов снаружи нам погасили свет. Но Глобус почему- то не стал включать свою лампу, а лег на спину и сделал вид, что спит. Я включил приемник и стал слушать какую-то постановку на литературном радио. Голос читающих текст был таким нудным ,что я не заметил, как заснул. Мне приснилась Женя, она была в белых джинсах, и белом пушистом свитере по горло, мы с ней сидели за столиком на летней площадке кафе и держа друг друга за руку о чем-то говорили. Мне вдруг стало так спокойно, как раньше, как будто и не было ни одноглазого Димы с его отцом, ни Глобуса, ни адвоката, ни этих самых Краснодарцев. Вдруг небо и все вокруг в одно мгновение стало красным, послышался какой-то стук и я проснулся. Не понимая, что происходит, я пытался привыкнуть к темноте. Как я понял, кто-то постучал снизу нам в пол и Коля со своей командой напрыгнули на кавказцев, глаза помаленьку стали ориентироваться в темноте, и я увидел, как Трофим с Картавым сидели поверх бородатых, а Якут и Глобус орудовали заточками оставляя на боках своих жертв кровавые пятна. Гуня стоял прислонившись к двери и слушал, нет ли кого снаружи. Я пришел в ужас от увиденного. Через мгновение раздался истошный воплб петуха Снежанны, который тоже привыкнув к темноте и рассмотрев происходящее не выдержал и заорал: