«искали Итаку»

Евгения Мореева

«искали Итаку»

Посвящается моей бабушке Зое Ивановне Телюкиной – это она сохранила во мне маленькой желание писать стихи.

Эта книга появилась во многом благодаря серьёзному и бережному отношению бабушки к моим поэтическим опытам. Однажды она, безусловный авторитет, помогла семилетней Жене осознать ценность того, что эта девочка писала в столбик и в рифму.

Это бабушка поддерживала меня как поэта, когда мне было меньше лет и во мне было меньше понимания, что такое поэзия и почему рождаются стихи. Это бабушка мне говорила «пиши, если хочется – мы успеем сделать уроки…»

И я успевала – и уроки, и стихи.

© Мореева Е.Д., 2021

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2021

Взросление

Кого напоминают стихи Жени Мореевой? Потому что стихи любого начинающего напоминают стихи кого-нибудь из предшественников.

Но эти стихи напоминают не кого, а что – японскую поэзию.

И не столько потому, что явлены миру в сопровождении рисунков (как известно, именно у японцев текст и рисунок неотделимы), сколько потому, что только японцы увидели «глаза рыб», которые «полны слезами», а наш автор видит в том числе «золотые глаза квартир».

Иосиф Бродский в своей Нобелевской лекции сказал, что поэзия – видовая цель человечества.

Что это значит?

Уж конечно не то, что когда-нибудь все люди станут писать стихи. А, думается, то, что когда-нибудь все люди будут чувствовать-видеть, слышать – как поэты.

Наш автор это умеет уже сейчас.

Можно было бы попенять, что эти стихи не о «времени и о себе», как мы привыкли. Но между тем из них абсолютно ясно и где они написаны, и когда.

И кем.

Ведь что такое «Искали Итаку», как не «искали себя». Росли. Взрослели.

«Взросление» – на мой взгляд, лучшее стихотворение книги.

Ключевое.

тук-тук – выходи, отдавай своё детство, не вредничай,

не плачь, мы навек, мы навек забираем его.внезапная смерть его схватит огромными пальцами,а ты оставайся, живи и не знай ничего.жестокий гонец отберёт, если станешь капризничать,и будет больней – он же выдерет с мясом, он незаплачет потом и не станет жалеть тебя, маленький,такие приходят ко всем, как однажды ко мне:я спал в обустроенном мире, на радостной плоскости,гонец постучал, а наутро мой мир посерел —так детство ушло, и я долго рыдал от бессилия —но всё залечило соитие духов и тел.теперь отдавай свое детство, тук-тук, без трагедии,малыш, отниматель жесток, ты его не гневи.терять тяжело, но взамен, невзначай, на прощаниеоставит гонец тебе искру недетской любви.

Наш автор способен увидеть «четвероногую вилку и её одноногого мужа» и не по-детски, то есть во-взрослому, их полюбить.

Нужно ли что-нибудь ещё для достижения своей видовой цели?

Инна Кабыш

поэт, педагог

Камни

(стихотворение вне циклов)

по реке на лодке плывёт человек.рыбы за лодкой плывут по реке,снегводянится на тёплой руке.мхом заросли берега. и камнейне счесть.за лесными холмами живут старики,им выпала честьтриста лет грустить у реки.они смотрели, как плыли однаждыстранники:было живое, дышало —сталокамнями.страхи и слухиоб этом понынебродят по их губам:«на лодках плылиискали Итаку,а приплыли к суровым богам».

искали Итаку —

мечтой плескалась,

думали: дом.

забыли: гробы.

руками снимали, душили усталость.

им снег целовал лбы.

но до Итаки доплыть не сумели:

окаменели.

поэтому здесь безопасно плыть,

если хочешь стать валуном.

человек

на лодке плывёт по реке,

и вода шумит под веслом.

О книге

Книга стихов выстроена в логике поиска «Итаки» – гипотетического места, нарисованного сознанием ищущего. «Итака» – это дом духа.

Только там «Одиссей» может в полной мере прочувствовать радость существования.

Как говорил мне поэт Андрей Родионов, «иди туда, где страшно, и защищай то, что тебе дорого»: на пути к гармонии, воплощением которой является «Итака», встречаются другие «острова», на которых жизнь предстаёт очень разной. Без понимания и осознания её всяческих проявлений невозможно достичь «Итаки», потому что путь из гомеровского физически-эмпирического понятия в этой книге превращается в путь познания чувств, которыми дышит мир вокруг, которыми живёт человек.

Эта книга – путешествие.

острова – циклы

● «икебана» – короткие стихи, маленькие волны, цветы и камни, затишье, начало пути

● «nebula» – туманное, чувства дышат, и много кислорода

● «а помнишь?» – остров воспоминаний, детского и полузабытого: папа, мама, рай, яблоко

на этом острове – стихотворение «Память», я очень ценю внимательное к нему отношение поэта Вадима Евгеньевича Пугача, моего мастера в образовательном центре «Сириус», научившего меня с критической точки зрения смотреть на собственные тексты. я благодарна Вадиму Евгеньевичу, Римме Вадимовне Раппопорт и ребятам из ЛитО «Сириуса» (поэтам Владиславе Мицуковой (благодаря которой появились многие стихи, я обозначила их инициалами В М), Алексею Дежину, Дарье Пановой, Ульяне Румянцевой, Диане Гулиной, Александре Ханукаевой и другим) за то, что присматриваются к моим стихам, чувствуют их и находят о них слова.

«Память» посвящена Серафиме Зотовой (С З), прекрасной, уникальной девушке – химику и творцу, человеку искусства. с Симочкой связано в моей памяти много хорошего, воспоминания говорят, что наша с ней дружба и правда «древнее тепло», самое настоящее

● «лён, лес» – нежность (лён) и разное (лес)

● «север и юг» – физически ощутимые температуры южных и северных островов

● «мессенджеры (современность)» – многие из этих стихотворений родились благодаря студии Андрея Родионова и Екатерины Троепольской. они отражают время Одиссея XXI века

● «Итака» – радость, свет и принятие. дом духа, где хорошо.

здесь живёт гармония.

хочу сказать большое спасибо моим наставникам, которые отнеслись ко мне с пониманием и принятием, – Ивану Сергеевичу Гусеву, Веронике Аркадьевне Долиной, Валентину Дубовскому, Инне Александровне Кабыш, Наталье Николаевне Климовой, Светлане Сабировне Куличенко, Ирине Александровне Неустроевой, Владимиру Владимировичу Сперантову, Алессандре Торрес и другим светлым, поддерживающим людям. я очень-очень благодарна судьбе за то, что мой путь к Итаке свёл меня с ними.

два стихотворения с этого острова появились после общения с современным молодым поэтом Егором Зерновым, чьим искусством я восхищаюсь, я обозначила их инициалами Е З.

ещё одно (К К) – посвящено моей радостной и гармоничной подруге, писательнице Кристине Ким.

на этом острове – счастье

икебана

* * *а вместо мозгов —Бог.

* * *чай зелёный, зоркий зельемприворотным.…ты со мной бродить не бойся:я не ведьма.забегай ко мне на чай – зима морозна,чай готовлю по старинному рецепту…* * *помни меня. Фасмер сказал, что речь —это вещь. так возьми мою вещь.лампочки, сны. Фахтенбер рёк, что естьплоть без плоти.…улицы льнут. Фанта кричит, вырываясь звёздами,оставляя луну на асфальте.* * *ты помнишь два весёлых глазаглядящие из тьмы времён?первичность формы…* * *а потом я, юный, пошёл для тебя в горы,нашёл орла и победил его* * *это так; но, если дело касается глаз,сложно бежать* * *гроздьями блики горят на стене,нитью теней разветвляются пальцы.я оказалась в грядущем, вовне —рай для скитальца

* * *в пол поклонюсь и прильну губамик горлу бутыли* * *дикие лошади отличаются от домашних только тем,что не ходят по кругу* * *будешь желанным гостему чёрных деревьев.друг, приходи на рассветек серому морю —сядем на камни с тобою и станемна одном языке говорить.* * *…свалилась на тело южная ночьс огромными звёздами.проглотила руки, ноги, голову…* * *

мы выключаем свет и замыкаем двери на один или два замочка – каждый забивается в свою норку, в конурку, чтобы не достали ни чудовища, ни мысли. чувства… в чёрной комнате остаются только чувства, пронизывающие, как дождливый летний ветер. тень наслаждается соитием с темнотой, и никто из двуногих не хочет с тобой говорить, ты не пологий, у тебя в голове —; таращатся четвероногая вилка и её одноногий муж.

* * *глиняное тело упивается солнцем,обожжённое лицо смуглой девочкис разукрашенными щекамиулыбается широкой улыбкой* * *и сёстры с матисcовскими глазамишепчутся не по-людски, как кобры —сирены с посаженными голосами,сказки недобры.

* * *нет – волшебной шопеновской нежности!вместо обещанногошопена-шамана,нашёптывающего и баюкающего,маршировать шостаковичу!* * *и в популяции стремительно растуттолько голые камни* * *под синим небом пестреютшариками апельсиновнаранховые холмы

nebula

плаваниенебо отбелено на славу, мистер пропер был быдоволен:стёрлась даже линия горизонта,вода касается волос, нежно проводит по нимпрозрачными руками,элементы разрозненны – встать бы, собрать быв цельное,да только потерялись движения.тело уже на выталкивающей воде держится,говорят, потоп это страшно, но я чувствую,что сорок днейпромелькнут незаметно: потоп – это отдых,из обаяния которого случайные люди не выбираются.но раз не мне и не вам было даровано эксклюзивноеправопостроить многоэтажный сверхмощный, динамичный,шикарный, высокотехнологичныйпаром, чтобы переболеть потопоми выжить,будем плыть по воде как хотим, дадим себе волю —я на спине плыву,вы плывёте на катамаранах, на остатках от крыш,на спасательных кругах, на стволах вырванныхс корнями деревьев,рядом, захлёбываясь, рыбы выныривают из бурлящей воды,вокруг нас разрозненные части мира,встать бы, собрать бы,но, говорят, по водетолько один умел ходить,да и тотбыл ли на нас похожим?

4 21

Nebulaдыхание новой жизни… так легко заблудитьсяв кромешном тумане,когда ты второй руки не видишь, отводя от первой.пахнут цветы сирени, так легко заблудитьсяв этом городе,где так много воды, так много тумана и малолюдских голосов.возвращаясь домой, смотришь в зеркало на два глаза,распахиваешь окно, судорожно снимаешь с себяпальто,и трепещущие руки наливаются туманным эхом,опускаясь в нерешительности на стол.нога, отрываясь от земли, прислоняется к ветру,вода, отодранная от неба, струится на удивлениеплавно,голова, ориентируясь на ощупь, слегка ударяетсяобо что-то мягкое,отшатываясь в беспокойстве, продолжает блуждание.рука, протянутая к кисти незрелой рябины, ощущаетлистья,фигура моего тела протекает с водой, навеяннойтучей, вброд,клетки чего-то между мембран и сердца волнуютсяо приближающемся Боге,и тело по мановению чего-то мягкого в туманеробко плывёт.

5 20

* * *ужин. в белых тарелках —белая рыба и рис.лиловый вечер лёг на соломенную крышу.скатерть на круглом столекак с картины.в кувшине вода родниковая…родник у реки, где деревья, камни и мох.зажмурься от этого счастья,спокойно смирисьсо своимпоражением.

5 21

Свет и след

1

След от моей руки на снегуЗанесло новым снегом.Свет от моей руки на снегуЗанесло новым светом.След от моей тоски на снегуЗанесло новым светом.Свет от моей тоски на светуЗанесло новым светом.След от моих тоски и руки на снегу, на светуЗанесло новым

2

Новым светом снега наливаются,Новые сны на месте старого следа.Новым снегом рассыпается свет,Новые сны на старом свету

3 21

имя (говорит Америка)духота как дух кислоты с урока по химии —максимально абстрактная,химичка талдычила, что «всё в мире временно,зато химия – на все времена!!!»я был прикован специальной энергией к тихомуповедению, привыкший слушаться, весь из себяпай-мальчик,но полгода назад узнал, что в ослепительномлоске мира есть разные имена.и теперь я бросаюсь на них и ими —олимпийский чемпион по бросанию имён в проходимцев.даже архетипичный немой экран кричит мне:«Хьюстон, ты украл мое детство!!!»он зовёт меня Хьюстоном, потому что это чистоамериканское имя.вот проходит безымянная бэйби, ловлю ароматдухов,ладан распыляет священник в католической церкви,снег отдаёт зимой, той самой нежной (из «***»[1](вчерашних стихов)),седой охранник возмущается тем, что я несу чушь,веду себя отвратительно, как все тинейджеры,я отвечаю, что «мэн, ну ты и зануда»,обезоруживаю звоном высоковольтного смеха —охрипший охранник орёт: «Хьюстон, ты мне портишьлирическое настроение!!! вали отсюда!!!» —он называет меня Хьюстоном, только потому, чтоя похож на пацана с соседнего цеха,но никто не знает моего настоящего имени.снова воспоминания. на химии элементы кулуарноустроились в извилинах мозга с обозначениями —рассаживаются по местам, ложатся друг на друга —живут своей жизнью – перемешиваются как хотят,они играют со мной, а химичка страшно расширяетгубы и старается не раздражаться:«что это за кислота, Хью?! мы же её только чтообсудили!!!» – бро, словом, добро пожаловать в ад.это химичка без имени. в стерилизованнойамериканской памяти,где, конечно, «в раю аншлаг» и всё такое,Джастин Бибер завывает попсу, секси бэйбис пластилиновыми глазками,многие звёзды, фигурировавшие в моей жизни,не заслужили имён на специальной аллее славы.а я так и не понял, что такое случилось с моимименем и почему я его до сих пор не знаю,хорошо понимая, как меня зовут??

12 20

* * *пуховые поляны, ветер,на пирсе грустит подросток,тихая тоскаполощется на пруду,растворяется в воздухе…серая вода.небо лежит на зелёных деревьях.– нет,ничего не случилось

5 21

Чудо

1

если вода то дно черноземное и онакажется тёмной прохладной преснойдушит жадную жаждуты видишь живую воду вода ожилапосмотри ожила и крадётся к тебе ко мне

2

не уйти не уйтиведь всюдуводане уйтиводакажетсяэто Земля возвращаетсяк первоначальномусостоянию где водабезземельнаяпотому не уйтиводане уйти не уйтиводауплывём уплывёмя забылачто ты не умеешьвыживать наводецепляться за волныудерживать равновесиехотя всю жизнь ловил рыбуи молился у моряотпусти мою рукуна плавуне удержит– встань и идикак Лазарьговорю тебеплачувода прибываетне веряшепчу тебеотчаянно настойчиво– встань и идипо воде

3

и тывнимаешь словам моимв тебе оживает мужскоенапрягаешь мускулыподнимаешь своё тяжёлое телона поверхность воды…идёшь

6 21

совестьсовесть голодную выцежу из сознания сброшу брошубез памятитлеть где-то там в переулке пещерообразном почтипервобытном в самом центрераскалённой москвыв плюс тридцать один гиперсолнечныммаемстанупытаться блаженствовать жить выживатьдоманет никого только комнаты вещи и время воркуетминутные стрелки секундные тик тик тактак так никто не скажетникто не придёт издеваться над этой идиллиейничей голос не обезобразит голое пространстводомаза окнами пейзаждеревья монотонно расстелились по улице ничегоне ждутбезмятежный безымянный размякший ветер ходитпроверяет своё хозяйство семейство все ли на местесолнце заходит не заходит ни один человек в этотдомно совесть зачем ты снова пришла ко мнея же оставила тебя в переулке в аномальномайской райской горячей москверасплавься хотя бы на время кайфуй без менябез тела без лишних проблем нагнетать диктоватьуказыватьотпуск возьмичего ты тревожишься боишься оставить меняне бойсятак жарко пейзаж прогрелся дай мне воды водычетыре стихии а лучше воздухавесь воздух мой это не как у мандельштамаможно не воровать нет вины ничего не ворованноевсё моё можно брать коммунизм я это чувствуюне навязывай мне свои сверхморально-нравственныеценности поросшие рваными страхамине распоряжайся моей свободой тебе никто не дариля тебя готова прогнать мне даже почти не жалконо лучше сама уходиэтот дом пустой из серии никого не будет в домекроме сумерека знаешь зачем я здесь– от тебяпрячусь.

5 21

Хризантемаодинокая хризантемав тонкой вазе.рядом —ночьполощется в чёрном окне.скоро придётбелосолнечный день.молочные рукипримет молочный воздух.будешь резвиться на воле,чувствовать сладость юности —помни:осталась в домеу выбеленного окнавечная хризантема.

5 21

* * *ветер слегка докасается до ладони,доказано, что он отбеливает тела,развевается оранжевое покрывало на соседнембалконе,сосредоточенные люди забурились в квартиры делатьдела.пролетает пушок, отвалившийся от тяжёлого облака,я просматриваю в сети посты, обращённые в эфир.ты написал ещё одно стихотворение, и я понялас опозданием,что я люблю тебя заочной любовью, в которуюпогружается мир.ты об этом не знаешь и никогда не узнаешь:я всё продумала,мы никогда не встретимся,а если так и случится, что я увижу тебя живого,то я буду размышлять о Бродском, об остановкев пустыне, безумии игумена,а о любви как о сакральной тайне не проронюни слова.потому что к пророкам обращаются как к посланникамБога,я когда-то (если жизнь нас сведёт) войду в твоюквартиру, где ты забуришься делать дела,и мы будем говорить о величии и восторге тангои боссановы,ты, может быть, пригласишь меня танцевать,и тогда я отвечу, что с тобой бы пошла.а потом, когда ноги устанут от танца, запросятостановиться,ты возьмёшь мою руку в саду, где будет темно(туда убегают с баламолодые влюблённые прятаться от очевидца),и откроешь, смеясь, то, что я от тебя скрывала.

5 20

депрессия

А Ф

когда поглощает холод и мрак депрессии,молишься о ремиссии,зовёшь её, как иноки зовут богов,но всё-таки плачешь, плачешь,просыпаясь голодной, страшной ночью.эта ночь хочет поглотить тебя,вспыхнувшая лампочка освещает,освящаеттвой страх, твоё отчаяние,лампочка напоминает о возможностизавтрашнего солнца.и ты немного успокаиваешься,засыпаешь опять…___во сне —серое небо.

5 21

потокзахлёбываясь, рыбы барахтаются.теснятся в коридоре одинокого,единственно верного потока.(этот поток среди синих волночерчен брызгами воды и пеной),его не спутаешь с дном морским.у рыб глаза огромные, раскрытые широко.рыбы не говорят, но задыхаютсямолча и мужественно.строгие взгляды рыб из потокаловлю, будучи водолазом.из всех этих рыб нет ни однойпо-настоящему суровой и строгой:они все притворяются суровыми и строгими.глаза любой отдельно взятой рыбы лишены строгости —они полны синего отчаяния.отчаяние вечно полощется где-то рядомс рыбами, обречёнными на плаваниев потоке(очерченном брызгами водыи пеной).

4 21

Вьюночкивьюночки расползаются по моей душе.веночек из вьюночков ты сегодня принёс…колокольчики звенят на синем этаже,на последнем этаже ты родился из роз.ты отдал мне колокольчики и колокола,ты принёс мне горстку радости и море вьюнков…я с тобою слишком нежной, как цветочек, былаи пила я лепестковое с твоих родников…ты пришёл ко мне с подарочком, мой маленький друг,чтоб по клеточкам, по камушкам изучить не дыша,чтоб покачивалось медленно соцветие рук,чтобы очень была ласковой, лелея, душа…

6 20

Еваи воскресло всё то, на что мы уж махнули руками,ведь казалось, что всё у нас отнято было навек,мы рыдали вдвоём, и мы шли по дороге веками,мимо мира неоновых звёзд и наклеенных рек.столько зим пронеслось, но мы всё ещё шли по дорогеоттого, что за сладость плода мы лишились всего,но открылись глаза, и мы вспомнили скорбно о Боге,и мы стали мудры, и смирились мы с волей Его.нам Господь говорил, чтоб мы были как малые дети,завещал нам любить и оставил нас в мире одних,чтобы мы позабыли о прежде священном запрете,о сияющем лете, о том, как смешных и нагихнас приветствовал Бог в самодельном Своем ареале,как плоды наливались, как травы росли до небес,как журчали ручьи, как прекрасные песни звучали,как печали не знали, как плод мне протягивал бес…нас изгнали, и мы побрели по земле плодороднойв край, где почва суха, где крошится от зноя она.не тоскуй, дорогой, что свершили мы грехпервородный,ведь Господь мне сказал, что отпущена наша вина.

12 20

Сфера

В Я

сегодняшний горизонт, выравнивающий шаги,на зелёном пустыре, обросшем дикими собакамидингои не динго и кровожадными тиранособакамии бродячими псами, у которых нет еды,голодающими как чернокожие африканские дети,сегодняшнюю бесконечную цепь дерево-трава-деревьяя беру в загорелые руки и вздымаю как сферу,подаренную мне тобою.

6 20

Хатыньтихое место. память, застывшая на века.здесь позванивает колокол. только едва колышетветерязык колокола на маленькой колокольне.прерывисто,горько,негромкоколокол позванивает,здешних зовёт…новые листья шумят у покинутой колокольни,колокол вторит воздуху

4 21

* * *«…а ещё я люблю Вас», – усмехнуласьюная гимназистка,«да-да,да,честное слово», —

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«***» – типичное «название» стихотворения без названия; при чтении вслух вместо «***» отстукивать 3 раза.