Люблю ее, прости!

– Хочется надеяться, что скоро все закончится – пробормотала Алиса.

Надо взять себя в руки. Ни в коем случае нельзя выглядеть несчастной! Она, моя давняя подруга, которая обрела личное счастье – тут же стала, практически, злейшим врагом.

Все ее подруги имели одну общую черту. Каждая из них не была красива, и при этом всегда выражала готовность прибежать по первому зову Алисы. Ей не приходилось ни перед кем унижаться. А только выбирать, с кем общаться больше, а с кем меньше.

Она довольно быстро в детстве сообразила, что для лидерской позиции самое главное – это держать непроницаемый барьер между собой и своими подругами. Пусть другие становятся подчиненными, а она во всех играх была босс.

Но, что же сейчас такое творится. С внешностью у меня все в порядке, настойчиво убеждала себя Алиса. Иначе Никита сбежал бы гораздо раньше. Лидерские качества остались. Только вот живот.

Растущий живот и постоянное недомогание превращало ее все сильнее в никчемную больную и ворчливую тетку.

«Беременность украшает только розовых пони. Всем остальным женщинам она вредит». – подумала Алиса.

И тут к ней пришло сообщение с незнакомого номера. «Я согласен. Сегодня сниму нам квартиру».

Вот это да! Это же мой слабак. Это его номер. Надо снова сохранить, зря удалила. Вот уж чего Алиса не ожидала, что он согласится так быстро.

Она уже запланировала что делать, если он не будет выходить на связь все три дня, что ему были даны. Целый план продумала. Для начала – сказать своей матери, что отец ребенка в животе от ее постоянного партнера, друга детства. Затем послать разъяренную мать к его отцу, и, уже потом кинуться к бывшему возлюбленному, с просьбой не выдавать, так как Никита родителям вообще не знаком. И они тогда не будут считать ее, прости господи, самой, что ни на есть, гулящей. Город маленький, уж прикрыть он меня должен, просто обязан.

Ну и хорошо. Может и сам соврет родителям, что это его ребенок. Так будет даже надежнее.

Алиса выпрямилась, поправила прическу и решительно направилась в аудиторию. Она даже не стала утруждать себя и раздумывать, почему этот человек решил ей помочь. Прошедший армию и переживший смерть любимой матери, «бывший» молодой мужчина сегодня может стать ей опорой. Интересно, он сможет взять на себя вообще всю ответственность за нее?

Она стала собирать вещи. Пришло сообщение, что через тридцать минут заедет за ней. «Бери только самое необходимое. Остальное позже».

Довольно сухо. Но что она ожидала?

Алиса даже подумала, что сейчас ее будет ждать какая-нибудь некрасивая сцена там, наедине, в съемной квартире.

Глава 7.

– Большое спасибо, что приехал, – пролепетала Алиса, жестом приглашая войти и поглядывая в лицо, чтобы понять злое оно или доброе.

– Ты готова?

Он не входил. Нахмурившись, смотрел на нее.

– Прошу… – сказала Аля. – Если бы ты на минуту зашел, я бы показала, что нужно будет отнести в машину.… Я поведу, ты же отпустил такси?

– Нет. Забыл, что ты с машиной.

– Это единственное что у меня есть, но ночевать в машине очень холодно, и совсем неудобно…

Алиса сделала такое несчастное лицо, как будто уже не раз замерзала, ночуя в своей машине. Пусть он посочувствует, представит как ей тяжело и одиноко, брошенной на произвол судьбы.

Не говоря ни слова, он прошел мимо нее в квартиру.

Алиса поспешно показала на сумки.

– Хорошо, остальное потом. Белье я купил, все для душа тоже. Что ты ешь сейчас?

– Только полезные продукты! – Заверила Алиса.

– Странно, если ты хотела избавиться от ребенка. И что это за продукты?

– Какая разница. Я же не хочу избавиться от себя. Я ем фрукты. И пиццу ем. Но немного. А еще, мне очень нужны лимоны. Они мне помогают от…

Алиса замолчала.

Что это за разговор будет, если она начнет о своем токсикозе. Лучше не отпугивать. Может еще чего сложится.

– Они ехали, так же молча. Перед новым домом с засыпанной оранжевой листвой детской площадкой он взглянул на нее. Алиса с благодарностью ответила скромным взглядом.

Вот они уже открывают дверь, и только теперь осознание безопасности охватило ее.

Алиса прислонилась спиной к двери. Как же здесь хорошо. Как чисто. Пахнет какими–то цветами.

Теперь, когда услышал ее призыв о помощи и откликнулся, привез ее в безопасное место и не выглядит сердитым, она ощутила спокойствие и расслабилась.

Сделав глубокий вздох, Алиса посмотрела на своего спасителя. Но взгляд перестал фокусироваться на его лице, перед глазами все расплывалось.

– Спасибо, – проговорила она. Тут колени подогнулись, и Алиса медленно начала сползать вниз.

Он успел подхватить девушку, прежде чем она окончательно рухнула на пол. Без усилий он поднял Алису на руки и прижал к себе. Она закрыла глаза и полностью отдалась ощущению теплоты его тела, безопасности и покоя.

Куда он ее понес, и что говорил, Алиса не слушала. Кажется, спрашивал о чем-то. Он опустил ее на что-то мягкое. Его руки разжались, и Алиса провалилась в сон. Или это был обморок. Однако даже в таком состоянии она была рада его появлению в своей жизни.

– Не уходите! – услышала какой–то серьезный мужской голос. Алиса попыталась подняться.

– Лежи! Не двигайся, – скомандовал он резким тоном. Потом, уже мягче, добавил:

– Сейчас тебя еще раз осмотрит врач.

– Задумчивый мужчина в белом халате, видимо врач скорой помощи, вернулся в комнату и подошел к Алисе.

– Давай, милая, еще раз вас послушаю. Голова не кружится? Что-нибудь болит? Что–то принимали?

– Нет, не кружится. Не принимала. Кажется, ничего не болит.

– Ну и хорошо! Я же говорю, что просто спит. Учится, беременна, не выспалась. Бывает. Ну что ее сейчас в больницу везти – положат ведь не меньше, чем на три недели.

Врач померил давление и проговорил:

– Сейчас все нормально. Сердце бьется ровно, второе сердце тоже. Живот не в тонусе.

– У меня токсикоз. Все время тошнит. – аккуратно пропищала Алиса.

– На твоем сроке это уже не очень хорошо. Завтра иди на прием, сдай анализы вне очередные. Когда у тебя назначено?

– А это влияет на ребенка? То есть, что у меня на таком сроке еще токсикоз?

– Да, может и повлиять. Поэтому давай завтра к врачу. Сейчас выпишу тебе бумажку, и с ней иди без записи.

Алиса уже получала такую «бумажку» – выписку со скорой, но не торопилась на прием. Лучше потерпеть, чем ложиться, лечиться или что там еще. Чем ей было хуже, тем больше было надежды, что «медицинские показания» избавят ее от бремени.

Тем не менее, она пообещала, что завтра же будет на консультации и сдаст необходимые анализы.

Он проводил врача и пронзительно посмотрел на Алису. Так же как его отец. Глаза такие же проницательные стали. Такие же синие. Взрослый. Боже он стал совсем другим…

– Ты же не специально доводишь себя до обмороков, Алиса. – Медленно и четко проговорил он.

Алиса уже хотела заверить его, что нет, не специально… Но, тут же поняла, что ее слова уже не будут ничего значить. Он знает. Знает все. Нет смысла отпираться.

– Знаешь, я действительно не хочу этого ребенка. Он не мой. Он ничей. Никому не нужен. Зачем мучить его? Я лучше помучаю себя и не дам ему родиться.

Он стоял в дверях. На лице его не было и тени улыбки. Аля сжалась.

Несколько секунд он молчал, пристально вглядываясь в ее глаза. Какой–то голос внутри Алисы настойчиво говорил, что нужно что–то сделать, предложить заключить мир, сказать что-нибудь, что смягчит его взгляд, но она в каком–то отупении молчала, не в силах шевельнуть своими сухими губами.

– Ты еще хуже, чем я думал. – Медленно произнесенные слова и тон, какими они были сказаны, вдруг настолько сильно задели за душу Алису, что она разрыдалась.

Слезы неудержимыми потоками хлынули из ее глаз, и она не могла их остановить. Ей хотелось сказать, что в том, что он о ней думает, не ее вина, но горло просто перехватило от рыданий.

Он обнял ее. Алиса рыдала, уткнувшись ему в теплое плечо.

– Я не хотел… Честно, Аль!.. Я просто… хотел сказать, что нельзя так. Ведь ребенок – он живой. Он человек, такой же, как и мы. Я никогда не думал, что ты жестокая…

– Нет, – всхлипывала она. – Я была жестокой! Он сделал меня жестокой!

– А сейчас? Алис, скажи, что это не так?

Алиса почувствовала, что не вынесет, если он посчитает ее жестокой, бессердечной. Ей казалось, что это окончательно отнимет у нее ощущение своей женственности, красоты. Она произнесла горькие слова:

– Он не хотел, чтобы я родила ему ребенка. – Предательство Никиты было еще так свежо в памяти, что она выпалила: – Он женится на ней! Ради денег!

– Он изменил тебе с другой? – Удивление в его голосе пролило бальзам на ее раненые чувства, она испытала настоящую гордость.

– С какой–то дурацкой, старой б–блондинкой. – Дрожащие губы не вполне еще слушались.

– Ну, я уверен, он и ее тоже бросит. – В его голосе звучала усмешка. Ведь легко можно найти и побогаче. Город большой, и успешных женщин здесь много.

– Да, – согласилась Алиса.

Она тоже так думала. Вкусив одну богатую даму, Ник получит от нее все, что сможет, и будет искать еще более выгодную сделку.

– Значит это к лучшему! Ты бы не захотела иметь ребенка от него, если бы знала как он поступит? Такому человеку нельзя было доверять.

– Да. – Она печально кивнула. Похоже, я узнала его, только когда мне понадобилась какая–то забота. А ему – деньги.

– Ты рассказала мне не все. Как давно ты изводишь себя?

– Два месяца уже. Два месяца мне жутко плохо, хотя все уже должно было прекратиться. По сроку.

– Прости меня. Но я не буду тебя в этом поддерживать. Хочешь ты ребенка или нет – он уже есть. И лучшее, что можно сделать – сохранить его здоровым и родить. Так поступают женщины, у которых есть разум. Ты же не психопатка?

– Нет, конечно! Я просто запуталась.

Она обрадовалась, что смогла это ему сказать совершенно искренне!

– Ну все. Успокойся, Аль. Ничего страшного, такое бывает. Просто сейчас еще можно исправить ошибки. Пойти другой дорогой.

Он был таким добрым, понимающим! От его успокаивающих поглаживаний в Алисе рождалось чувство, что ее страшный сон о прерывании неизвестно где и неизвестно у кого – это просто сон. А сейчас ее защищают, любят. Она впитывала тепло его тела.

Алиса положила голову на его грудь и поцеловала через одежду. А он погладил ее по волосам.

Как же одиноко ей было последние месяцы! Никому она была не нужна…

Глава 8.

Они сидели и молчали. Алиса чувствовала, что он ее простил. Вот простил и всё. А еще она чувствовала, как устала за последние дни, месяцы. Устала от слежки за любовницей, претензий подруги, насмешек однокурсников и перешептываний за спиной.

Все это приводило в неистовый гнев, а сейчас она чувствовала спокойствие и опустошение. Как будто с ее плеч просто сняли какое–то адское существо, изгнали беса. И теперь она ужасно устала.

Он читал мысли, это точно. Предложил как ребенку: «может быть тебе пора умыться и лечь спать?»

– И зубки почистить?

– И зубки.

Алиса вздохнула, поднялась и поплелась в ванную.

Там было все в упаковке. «Он просто заехал и купил все, чем пользуется сам, только в розовых флаконах» – подумала Алиса. Даже щетка была розовая.

Она засмеялась. Потом смеясь, зажала рот, чтобы он ее не услышал. Подумает, что сошла с ума. То рыдает, то хохочет… Алиса смеялась до слез. И понимала, что она смеется, чуть ли не впервые после того, как узнала о своей беременности.

Счастливо улыбаясь от этих мыслей, она разделась, и так же впервые спокойно взглянула на растущий не по дням, а по часам живот. Если бы кто–то сейчас сказал, что ее фигура уже не идеальна, она бы не поверила.

Алиса посмотрела на себя сбоку и погладила живот. Как гладят незнакомую кошку. Очень осторожно.

Потом одела пижамку и еще раз повернулась к зеркалу. Ну… в пижаме почти незаметно, что поправилась, только сбоку. Можно идти спать.

Алиса осторожно вышла в комнату. Не хотелось бы еще раз свалиться в обморок.

Он окидывает Алису внимательным взглядом. Кажется, его глаза задерживаются в районе живота. Взгляд останавливается всего на на пару секунд, он отворачивается в сторону.

Какая-то предательская часть Алисы любопытна и хочет знать – «Что он действительно чувствует, думая о моей беременности от другого?»

…Многие бывшие и рядом бы не встали с такой, как она. Но он же не только бывшая любовь, он еще и друг детства! К тому же не знает, что Алиса и раньше уезжала, якобы, к подруге на выходные. А сама ночи напролет проводила с помешанным на спорте и протеиновых батончиках Никитой. Таким дерзким и нахальным. Он не трогал, а «хватал». Не просил, а «брал» все, что хочет.

И это было удобно. Потом несколько месяцев совместной жизни, и беременность.… А все потому, что Ник не хотел ждать и терпеть. Алиса забыла выпить таблетку? Да забудь! Все нормально!

Вот и нормально.

Алисины размышления остановил его строгий голос. «Ложись, что ты стоишь.»

Постель была готова. По-армейски застелена. Ровно, гладко и чисто.

– Я подожду еще немного здесь, пока ты спишь. Вдруг опять плохо станет.

Решительно ушел на кухню и закрыл за собой дверь.

Алиса послушно легла. Ей опять показалось, что не сказали, а скомандовали? Впрочем, какая разница. Она действительно устала, и ей было необычайно хорошо здесь.

Сон наступил мгновенно, поэтому, когда в солнечные лучи стали греть ее лицо, и она проснулась, показалось, что прошла всего минута.

– Дома никого не было. Лежали ключи и записка «Мой номер ты знаешь. Иди к врачу.»

Ушел. Похоже, ушел не сразу, а только под утро, чайник был еще теплый.

«Ну ладно. Придет же вечером. Или позвонит. Хотя… может быть, у него уже кто–то появился?.. Нет, нет никого.

Боже, как я устала от ревности, да и не могу ее испытывать еще и к нему.» Алиса попыталась выбросить мысли из головы и начала выполнять его «приказ».

Медкарты у нее с собой не было, поэтому она быстро выпила чашку чая, «жаль, что без лимона». Съела булочку, одела удобную толстовку, еле–еле застегнула джинсы с высокой талией и, захлопнув дверь, быстро сбежала вниз по лестнице. Паспорт был с собой.

Я пойду в платную. Не буду ждать очереди.

Врач оказалась платной, но очень строгой.

– Вы что? Вообще на учет не встали? Девушка, сейчас не восемнадцатый век. В полях не рожают. Давайте оформляйтесь. Я вас осмотрю, но с вашей стороны это почти преступление! Вы должны встать на учет до двенадцати недель, а у вас уже полных двадцать восемь!

– Я знаю. Просто институт… И я не очень хорошо себя чувствую.

– Вот поэтому я и говорю, что это преступление. Вы хотите родить здорового малыша?

Алиса потупила глаза. И повторила, как заведенная.

– Я знаю, я все знаю. Я виновата. Можете мне что–то дать от токсикоза?

– Я могу, конечно, дать. Я вас положу. В больницу на обследование и снятие симптомов.

– Зачем???

– Потому, что за один визит мы ничего не посмотрим, и токсикоз таблеточкой волшебной не лечится. Иначе все бы беременные спокойно пили ее по утрам и бегали счастливыми!

Врач стала быстро–быстро записывать что–то на ее новой карте. Затем взяла трубку и позвонила.

– Машенька? Привет дорогая. Мне тут девочку нужно одну сегодня положить. Да, да, на сохранение. У нее поздний токсикоз. Да, третий триместр. Ты моя хорошая! Ну тогда я сейчас ее отправлю!

Строгая врач посмотрела на Алису и сказала:

– Если тебе дорога твоя жизнь, я уж не говорю про ребенка, сейчас же идешь в больничный корпус, в приемный покой. Говоришь, что ты «экстренная» и бесплатно ложишься сегодня же. Тебе выдадут халат, все остальное есть в палате. Позвонишь, попросишь, чтобы тебе привезли остальные вещи.

Добавила, протягивая листок в руке: «Твой прием оплачен, все остальное сделаешь в отделении. Вот направление».

– Спасибо… прошептала Алиса.

– И не бойся, пока все хорошо. Надо сохранить!

– Я знаю. Я только боюсь в больницу идти…

– Я уже договорилась, иди, тебя ждут.

Алиса закрыла дверь кабинета и на ватных ногах пошла к выходу.

На улице поднялся ветерок, а влажный воздух был таким насыщенным ароматами осенней листвы, что у Алисы закружилась голова. Она глубоко дышала и чувствовала, как не может надышаться. Как будто ее сейчас закроют в клетке, где нет такого свежего воздуха, а пахнет спиртом и больными людьми…

Страх перед больницей был у Алисы с детства.

Когда умирал ее любимый дед, Алисе было всего шесть. И она запомнила этот ужасный запах, и желтое худое лицо.

Совсем не то, смеющееся, с густой бородой и щекотливыми усами. Прищуренные, с постоянными смешинками глаза у деда просто впали в глазницы. Он стонал и сжимал руками простыню. Кругом были трубочки.

Алиса слышала чьи-то голоса: «Уведите ребенка. Зачем ему это видеть! Вот будет полегче, тогда и придете с ребенком».

Но было уже поздно. Они больше никогда туда не пришли.

Деду «полегче» не стало.

А Алиса боялась смотреть даже на окна той больницы, когда они с родителями проходили мимо. Очень долго боялась. Ей снилось, что дед печально стоит и смотрит на нее из окна. Поэтому, каждый раз, она старалась не видеть эти тоскливые окна местной городской больницы.

Алисе было жалко деда до сих пор. На старых фотографиях вместе с Алисой дед был веселым. И Алиса тоже. Они были очень довольны друг другом. Жизнь ее в семье так изменилась с уходом деда. Уже никто, так внимательно, по-доброму не рассматривал ее. И не хвалил за всякую ерунду.

Взяв в руки телефон, она написала одно предложение «меня положили на сохранение». Потом добавила адрес. И пошла в клетку, где уже не было такого свежего воздуха, но так было нужно.

Глава 9.

Увидев в телефоне ее сообщение, я уже готов был потерять голову от волнения. Необходимо было срочно позвонить и сказать, что все будет хорошо. За ночь я осознал, что Алька, сейчас, подобно утопающему, которая схватила первую протянутую руку. И надо ее вытаскивать.

Почувствовал этот в тот момент, когда Алиса звала меня в дом, чтобы забрать вещи.

Ее взгляд говорил о волнении, что и я сейчас передумаю. Брошу ее, развернусь и уйду. Оставлю тонуть дальше.

Все-таки, отец не прав. Эта моя «бывшая» всего лишь человек, который пытается жить взрослой жизнью, непохожей на жизнь своей семьи. Поэтому хитрит, пытается выделиться, уехать подальше сразу, как представилась возможность.

У меня была армия, у Алисы институт. Куча соблазнов, большой город. Подруги постарше....

Может быть, она и меня так легко бросила, потому, что я ее связывал с прошлым.

Интересно, Алиса сейчас позвонила матери, что находится в больнице? Она вообще им сказала? Скорее всего, нет. Там, дома никто и ничего не знает. И никто от нее не отказывался.

Как говорила моя хозяйка, (хорошо снимать квартиру умной женщины), Алиса – это тот человек, который сказал, что бездомный, и ни друзей, ни семьи не имеет. Ну и ладно, пусть пока мной пользуется.

Дождавшись перерыва, я позвонил.

Алиса всхлипывала «не могу говорить».

– Скажи что случилось! Быстро!

– Она сказала, что моя жизнь под угрозой, и меня положииили…

Я не хочу, не хочу тут мучиться! Я тут умру! Я хочу выбраться отсюда.

– Незнакомый женский голос где–то вдалеке сказал – «С кем ты говоришь? Дай трубку»

– Алло?

– Кто это? Что происходит?

– У нас тут истерика. Привели в палату, а она начала рыдать и говорить про то, что дед у нее умер, и она тоже отправится к небесам.

Молодой человек, успокойте свою жену. Вам можно приехать сейчас, хотя посещение с 16:00. Но вам можно. Тут беременные лежат, им спокойствие нужно, уже вон переполошились.

– А можно как-то вам самим успокоить? Я сразу приехать не могу.

– Можно, но не желательно! Тут срок такой, что только пустырничком лучше успокаиваться. А она вон капельницу увидела, и в слезы. Давайте я ей снова трубочку дам, поговорите, ласковые слова скажите.

– Алиса. Слышишь меня? Ты не умрешь. Ты вообще никогда не плакала. Я вчера первый раз видел, как ты плачешь. Забыла, что ты мне обещала? Там же не больница, там люди ложатся не умирать.

Слова было трудно подбирать. Стоя на улице перед офисом, я пытался сказать что–то вразумительное, а в трубке были сплошные рыдания.

– Слушай, если тебе так плохо, просто проверься, и я тебя заберу.

– А мне сказали две недели!

– Ну не две, может быть одну, а может меньше. Я узнавал. У нас сотрудница одна беременна.

Врать я не любил, но выхода, похоже, не было.

– А ты точно приедешь?

– Ну да, куда я от тебя теперь денусь.

– А тапочки привезешь? (всхлип)

Я улыбнулся, кажется, Алиска пришла в себя.

– Какие еще тебе тапочки. Новые, что ли?

– Да…! Розовые!

По голосу уже было слышно, что рыдания прекратились.

– Ну, знаешь, ведешь себя как пятилетка.

– Ты же не бросишь меня?

Да, я прав. Алиса действительно тонула. Боялась, что и я руку ее отпущу. Инстинктивно схватила первое, что попалось, чтобы просто выбраться. Первую, даже не руку, а ветку дерева над водой. А как только выберется на твердую почву, пойдет дальше. И ветка эта спасительная будет уже не нужна.

– Я тебя не брошу, друзей в беде не бросают.

Всё! Расставил точки над «и». Теперь главное не переходить границы дружбы. Алиса – его друг. И ничего больше.

– Спасибо тебе. Можно попросить? Привези мне, пожалуйста, вещи и …я хочу яблок. Просто уже так долго ничего не хотела, а сейчас…

– Привезу. И вещи и яблоки. Буду в 7 не раньше. Все, пока. Больше не истери, ты взрослая девочка, правда?

– Угу.

– Делай все, что тебе говорят и быстрее выпишут.

…

Алиса успокоилась. Боже, как же на нее всегда действовал этот парень. Просто как ее вторая половина, которая разумна, спокойна, все по полочкам.

Любая истерика Алисы тут же проходила, когда он начинал так с ней говорить.

В детстве, как она помнила, когда Алису кто–то возмущал, и она начинала буйствовать – достаточно было одного спокойного слова, и ей уже не хотелось кричать и беситься.

А ведь он прав! Я почти никогда не плакала! Я раньше только смеялась и улыбалась. Иногда была стервозной, или злилась. Но плакать не хотелось.

Только что он там сказал, друзей не бросают в беде? Значит так? «Друг» ее вполне сейчас устраивал. Друг, с которым приятно целоваться и обниматься. Но переходить на более близкие отношения не хочется. Сейчас не хочется.

Алиса всегда чувствовала, что близости мешает именно то, что они когда–то были друзьями. Он был больше братом, чем парнем, и… слишком хорошо ее знал.

Только теперь, когда полное длительное расставание изменило их обоих до неузнаваемости, Алиса испытывала несколько другие чувства. Иногда он был все такой же «свой», а иногда просто как незнакомец.

Например, пока они не виделись и не общались, она считала его дураком, и жутко злилась, что за все время от него не было ни одного звонка.

Хоть бы вид сделал, что ему жаль наши отношения, или поборолся бы за нее. Ведь он знал, где живет Наташка и она вместе с ней. Алиса ему говорила.

Или нет?

Алиса тут вдруг осознала: «всего два раза отказалась с ним встретиться, сославшись на поездку и подруг – и он уже оставил все попытки».

Наверное, у него на работе девицы более доступные!

Надо, во что бы то ни стало, выяснить как он на самом деле жил эти полгода. В армии–то девиц не было, а здесь? Скучал ли вообще, почему не звонил…

Вернулась медсестра: «Успокоилась, наконец? Пойдем. Обслужим тебя вне очереди, чтобы не устроила скандал. Сначала УЗИ!»

Алиса покорно побрела за медсестрой, ширкая огромными одноразовыми тапочками, похожими на бумажные стельки.

Глава 10.

Алиса лежала одна в палате, когда раздался звонок. Звонил уже знакомый номер.

– Я все привез, пропуск мне дали. Поднимаюсь?

– Да! Я уже в порядке. Ты прав, не так уж тут и страшно. Я тебя встречу в коридорчике, где диваны.

Алиса быстро вскочила с кровати и принялась прихорашиваться. Боже, ну и страшный у нее вид. Глаза покраснели, волосы растрепаны. Хорошо, косметика была с собой.

Алиса подвела стрелки и быстро нанесла румяна.

Она уже поняла, что зря устроила все это в больнице. Теперь медсестры смотрели с осторожностью, не выкинет ли она еще что-нибудь. Слава богу, смена уже пришла другая, и другие девчонки заходили проведать из соседних палат. Все было нормально.

Все пузатые, веселые. Такое чувство, что гордятся своими животами и выпячивают, чтобы побольше казались.

Алиса тоже уже не прятала живот. Как будто, это – трофей.

В холле были парочки. Некоторые с детьми. Взволнованные глаза.

Одна девушка плакала на плече у парня. Она была самая расстроенная из всех.