CUPHEAD. Гора проблем

Примерно в это время автобус наехал на ещё один ухаб, и все подскочили на местах, словно зёрнышки попкорна на горячей сковородке.

– Кстати, насчёт «звучит», – проговорила Чаша. – Звучит что-то этот автобус не очень.

– Да и выглядит не очень, – добавил Кружек.

– И пахнет не очень, – добавили все, у кого был нос.

Чашек тоже думал об этом же. Он не знал, почему, но думал, что автобус должен быть таким же потрясающим, как и всё остальное в лагере Вопплер-Крик. Но у этого автобуса шины были почти лысыми, бамперы шатались, рессоры проржавели, а пахло в нём как от горящей бейсбольной перчатки. Кроме того, с борта отвалилось несколько букв, так что надпись гласила, что едут они в лагерь опп ер-кри, что звучало как-то совсем уж несуразно. Ну, или же они на самом деле сели в другой автобус и на самом деле едут в ЛАГЕРЬ ОПП ЕР-КРИ.

Мотор звучно рыгнул, и весь автобус заполнило чёрным дымом.

«О, пожалуйста, пусть ЛАГЕРЬ ОПП ЕР-КРИ действительно существует», – подумал Чашек.

Когда дым рассеялся, друзья бросились к окну, чтобы глотнуть свежего воздуха. Оглянувшись назад, они увидели, как исчезает вдали их маленький городок. Они ехали по загородной дороге, и вместо домов и зданий видели цветы, лужайки и деревья. День стоял чудесный, и одного взгляда на прекрасные пейзажи Чернильных островов им хватило, чтобы снова обрадоваться, что они едут в лагерь.

– Знаете, этот автобус не так уж и плох, – сказала Чаша. – Надо только немного развлечься. Эй, слушайте, может быть, сыграем в «Глянь-ка, глянь-ка»?

Все пассажиры автобуса, как один, вскочили на ноги, затопали, захлопали в ладоши и радостно закричали. Нет лучшего способа убить время, чем выглянуть в окно и намёками попытаться рассказать остальным, что ты там видишь. Но едва Чаша открыла рот, чтобы сказать: «Глянь-ка, глянь-ка, я вижу что-то круглое как печенька», её перебил водитель, особенно громко прокашлявшись.

– Ну уж нет, барышня! – сказал Квинт и улыбнулся (такое впечатление, что впервые в жизни). – Правило номер девятнадцать!

Чашек, прищурившись, посмотрел на жёлтый лист. Да, в самом деле:

правило номер 19. никаких игр, особенно таких, в которых надо на что-то смотреть. перенапряжение глаз – это совсем не весело!

Все дружно застонали. Они уже начали думать, что долго сидеть в автобусе – не так и весело, как им поначалу казалось. Можно же попробовать хоть что-то? В окнах мелькали дорожные столбы; они пытались развлечь себя рисованием на лицах, пальчиковыми куклами, вязанием, выдуванием из стекла, чечёткой, высокой кухней, боулингом и даже реконструкцией великих морских сражений, но каждый раз Квинт поднимал руку, хмурился и строго показывал на жёлтый лист.

– Этот водитель становится настоящей занозой в специализированном устройстве для сидения, – сказал Чашек.

Кружек кивнул, потому что был совершенно с ним согласен. А вот Чаша просто ухмыльнулась.

– Оставьте его мне, – сказала она.

Подмигнув ребятам, она сползла со своего сиденья. Вдруг она появилась в дальнем конце автобуса, одетая в короткую курточку и маленькую плоскую шляпку.

– Телеграмма! – воскликнула она.

А потом снова исчезла. Через секунду Чаша появилась в другом ряду.

– Телеграмма!

А потом в следующем.

– Телеграмма!

За несколько секунд она успела выскочить из шести чемоданов, трёх ланчбоксов и даже бардачка. Квинт стрелял глазами с места на место, пытаясь найти её, но она всегда оказывалась чуть быстрее. А потом, когда он окончательно упустил её из виду, послышался громкий БАМ!

Чаша сидела на лобовом стекле. «Телеграмма!» – безмолвно произнесла она.

Квинт даже не заметил, как она уселась прямо на руль.

– Телеграмма для мистера Квинта, – сказала она.

– Мистера Квинта? О, да это же я!

Нельзя укорять водителя за то, что он так разволновался. Такие недружелюбные люди, как Квинт, редко получают хоть какую-то почту, не говоря уж о телеграммах. Он быстро расписался в ведомости, и Чаша, как настоящий профессионал, протянула ему аккуратно запечатанный конверт.

– О боже, о боже, о боже, о боже, о боже! – пропищал Квинт и потянулся к телеграмме.

И тут Чаша отдёрнула её.

– О-о-о-о-о, вы только посмотрите, – сказала она. – Как прискорбно. Я бы с большим удовольствием отдала её вам, но – чёрт побери! – это против правил!

И она сунула конверт обратно в карман.

– Подождите! – взмолился Квинт. – Здесь, должно быть, какая-то ошибка.

Но Чаша покачала головой и показала на важный жёлтый лист с тридцатью восемью важнейшими и серьёзнейшими правилами. Что такое? Вы думали, что важнейших и серьёзнейших правил было всего тридцать семь? Ну-с, поздравляю, вы совершенно правы. Их было всего тридцать семь, но когда Квинт посмотрел в список, он увидел, что в самом низу что-то приписали ярко-красным карандашом.

правило номер 38. никаких телеграмм!!!

Лицо Квинта стало цвета перезрелого помидора. Он что-то пробормотал. Потом заворчал. Потом ощетинился, ощерился и даже заколдобился.

– Правила, шмавила! – наконец сказал он и разорвал жёлтую бумагу на миллион кусочков. – А теперь дайте, дайте, дайте, дайте, дайте, дайте!

Чаша улыбнулась и протянула ему конверт. Квинт нетерпеливо вскрыл его, и, когда он это сделал…

– Привет!– Приве-е-е-ет!– Приве-е-е-е-е-е-ет!– Приве-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ет!

Из конверта выскочил ансамбль «Четыре Мела». Видите ли, четыре Мела – Мел, Мелвин, Мелрой и Мелберт – были очень знаменитым парикмахерским вокальным квартетом. Вы, скорее всего, о них слышали (а если нет, то вам надо больше времени проводить в музыкальных парикмахерских). И, поскольку это была поющая телеграмма, Мелы тут же во весь голос запели глупую дорожную песенку.

КВИНТ – величайший водитель АВТОБУСА,Водитель автобуса, водитель автобуса,КВИНТ – величайший водитель АВТОБУСАИз всех, что мы знаем.Он ВОРЧИТ на всех и хмурится ЗЛОБНО,Но всё ПОТОМУ, что дорога НЕРОВНАЯ…А ведь КВИИИИИИИИИИИНТ —величайший водитель АВТОБУСАИз всех, что мы знаем!Он бумажку на кусочки РАЗОРВАЛ,ПРАВИЛА ко всем чертям ПОСЛАЛ —В общем, КВИИИИИИИИИИНТ —величайший водитель АВТОБУСАИз всех, что мы знаем!Иногда он КРИЧИТ как НЕНОРМАЛЬНЫЙ,Но В ЦЕЛОМ он ДОБРЫЙ МАЛЫЙ —О, КВИИИИИИИИИИИИНТ —величайший водитель АВТОБУСАИз всех, что мы знаем!Он так на нас РАЗОЗЛИЛСЯ,ПОТОМУ что мы ВЕСЕЛИМСЯ —О, КВИИИИИИИИИИИИНТ —величайший водитель АВТОБУСАИз всех, что мы знаем!

Все пели во всё горло, а Квинт хмурился – вы просто не представляете, как злобно – и бурчал себе под нос ужасные ругательства. Но что он мог сделать? Теперь в автобусе не было правила, запрещавшего петь глупые дорожные песенки. И, собственно, вообще никаких правил не было.

ПРАВИЛА были такими СКУЧНЫМИ,Зато ТЕПЕРЬ-то всё БЛАГОПОЛУЧНО —О, КВИИИИИИИИИИИИИНТ —величайший водитель АВТОБУСАИз всех, что мы знаем!МЫ даже почти ПОЗАБЫЛИ,Что ПРОБЛЕМЫ у него с нами БЫЛИ —О, КВИИИИИИИИИИИИИНТ —величайший водитель АВТОБУСАИз всех, что мы знаем!

Песня ребят становилась всё громче и громче, и вскоре под их весёлые мелодии начали приплясывать и покачиваться и цветы, и деревья, и даже знаки «Стоп». Даже сама старушка-маршрутка не смогла сдержаться.

– Вррум! Вррум! Ча-ча-ча. Вррум! Вррум! Ча-ча-ча, – напевала она, неспешно плетясь по дороге.

И она пела и приплясывала, пока вдруг не остановилась как вкопанная.

Квинт что-то проворчал под нос и окинул недобрым взглядом пассажиров.

– Ну вот и всё, – сказал он. – Это всё вы виноваты с вашим пением. Как мы теперь заедем на холм Кровь-из-Носа?

Вопрос он задал весьма вовремя, потому что холм Кровь-из-Носа высился прямо перед ними. Чашек восторженно уставился на него. То был самый крутой, отвесный, пугающе высокий холм на всех Чернильных островах. Он был совершенно уверен, что старушке-автобусу и так было бы трудно на него забраться, а уж сейчас, когда она устала от танцев…

Квинт нажал на клаксон.

– Вперёд! Едем! – провозгласил он.

– Уф-уф… уф-уф… уф-уф, – запыхтела маршрутка, но не сдвинулась и на дюйм.

Чашек скорчил гримасу. Он никогда не пасовал перед трудностями, а сейчас ему кровь из носа надо добраться до лагеря Вопплер-Крик, и его ничто не остановит – даже холм Кровь-из-Носа.

– Старушку просто нужно немного подбодрить! – крикнул он. – Ребята, давайте поможем ей!

И хотите – верьте, хотите – нет, но все – вообще все, не только ребята, которые ехали в лагерь, но и «Четыре Мела» и даже Квинт – начали громко скандировать:

– Ты всё сможешь! Ты всё сможешь! Ты всё сможешь!

Это был настоящий боевой клич, который вдохновил бы даже самое робкое четырёхколёсное существо. И, словно по волшебству, старая маршрутка почувствовала прилив сил. Да ещё какой – от бампера до бампера! Она прищурила фары, стиснула решётку радиатора и с грохотом, лязгом и стуком покатилась вперёд.

Пассажиры очень обрадовались.

– Всё ты можешь! Всё по силам! Всё ты можешь! Всё по силам! – пели они.

Их слова заполнили бензобак, словно музыкальное топливо. Мотор ревел, шины дымились, а по лобовому стеклу ползли капельки пота, но могучий автобус продолжал подниматься!

– Ты почти смогла! Ты почти смогла! Ты почти смогла!

С каждой секундой они приближались к своей цели. Чашек высунул голову из окна и понял, что уже видит вершину холма! Пассажиры дружно захлопали, а потом…

– Ой-ой… ой-ой… ой-ой-ой! – пропыхтела маршрутка.

Они покатились обратно.

И, как вы понимаете, не просто покатились, а понеслись под гору на полной скорости. Автобус всё разгонялся и разгонялся, но отважные пассажиры продолжали петь:

– Мы разобьёмся! Мы разобьёмся! Мы разобьёмся!

И когда казалось, что хуже уже быть не может, стало ещё хуже. Визжа тормозами, крутясь и подпрыгивая, автобус слетел с дороги прямо в пропасть. Под крики пассажиров он летел вниз, вниз, вниз, а потом вдруг…

ПЛЮХ!

Они приземлились. Ну, если сказать точнее, они не приземлились. Скорее, воткнулись в землю – и именно поэтому автобус стоял прямо, словно свечка на праздничном торте.

– По-моему, мы упали в дыру, – проговорил Чашек.

Вполне логичный вывод – они явно в чём-то застряли, а в дыре, как вы сами понимаете, можно застрять куда надёжнее, чем в чём-либо другом.

Но Фляжка Хьюз, его одноклассник, хорошо разбиравшийся в геологии, покачал головой.

– Это не дыра, – сказал он, поправляя очки с толстыми линзами и туже закручивая пробку. – Это гейзер.

Он, конечно же, был прав. Это был гейзер, к тому же не просто гейзер, а Старый Плевака – самый плевучий гейзер в мире (по крайней мере, именно так говорилось на рекламных плакатах, мимо которых они проезжали. А сейчас они застряли прямо в его жерле. О, какая ужасная передряга! Они не только не могли ехать дальше (Квинт в ярости жал на газ, но автобус никуда не двигался) – им угрожала вполне реальная опасность.

Видите ли, несмотря на замечательную репутацию среди туристов, гейзеры совершенно не дружелюбны. Они отличаются крайне горячим нравом и в любой момент могут вскипеть. Скорее всего, вы слышали истории о том, как они шипят и пузырятся, а потом, стоит их хоть чуть-чуть спровоцировать, выбрасывают в воздух потоки пара и обжигающе горячей воды.

– Мы тут сваримся! – воскликнул Кружек.

Это заявление вызвало в вертикально стоящем транспортном средстве настоящий бунт.

Ребята бросились к водительскому месту и окружили Квинта.

– Это всё вы виноваты! – крикнула Джинджер. Обычно она была очень милой пряничной девочкой, но сейчас ей почему-то очень захотелось хоть кого-нибудь во всём обвинить. – Зачем вы разорвали эти правила? О, наши драгоценные, чудесные правила!

Сейчас, оглядываясь назад, все согласились, что правила на самом деле были очень честными и справедливыми, а Квинт, проявив потрясающую безответственность, приговорил их всех к смерти.

– Я?! – прорычал Квинт. – Эй, это не я же…

Он не закончил мысль. Продолжать казалось бессмысленным, потому что даже самый громкий и гневный его крик не мог соперничать с тем, что сейчас звучало снаружи автобуса.

Рокот – низкий, глубокий, ужасающий рокот. Чашек осторожно приоткрыл окно.

– Извините, м-м-м, Старый Плевака, сэр, – сказал он. – Мы, похоже, застряли на вашем лице.

Гейзер ничего не ответил, но земля затряслась, а рокот стал громче. Чашек схватился за раму.

– Но, так или иначе, – продолжил он, – раз уж вы, скорее всего, очень заняты, а нам надо спешить, вы не могли бы нас…

– ЧТО Я НЕ МОГ БЫ? – загрохотал гейзер.

Чашек сглотнул.

– Ну… подтолкнуть.

Сначала ничего не произошло. Потом земля снова затряслась, сильнее прежнего, и ребята услышали звук, который ни с чем не перепутаешь, – громкий смех.

– ХА! ХА! ХА! ХА! ХА! – захохотал Старый Плевака. – ПОДТОЛКНУТЬ ВАС, ЗНАЧИТ, А? КОНЕЧНО, Я ВАС ПОДТОЛКНУ!

И безо всякого предупреждения старый хвастун выпустил огромные клубы пара. Затем раздался громоподобный звук, и температура воздуха поднялась так быстро, что автобус, словно термометр, торчащий изо рта больного лихорадкой, стал ярко-красным. Следующая секунда показалась всем вечностью, но потом раздалось бульканье, за ним – хлопок, а потом – очень-очень-очень громкое ВУУУШ-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш!

Старый Плевака устроил извержение! Они тут же взлетели в воздух, словно большая прямоугольная ракета. Квинт, не переставая, давил на клаксон и напугал парочку птиц, которые совсем не ожидали увидеть в небе старый, побитый жизнью маршрутный автобус. Скрипучий снаряд всё поднимался и поднимался, и, когда уже казалось, что ребятам придётся провести лето, разводя костры на луне, автобус перевернулся и вошёл в крутое, ужасающее пике. Квинт вдавил в пол педаль тормоза, пассажиры закричали, а один особенно нервный чемодан и вовсе решил сбежать, воспользовавшись чьей-то ночной сорочкой в качестве парашюта, но в конце концов старое корыто с громом и грохотом приземлилось прямо на вершине холма Кровь-из-Носа.

Конечно же, как и полагается приличным туристам, ребята тут же продолжили песенку с того места, на котором остановились.

Он ВРЕЗАЛСЯ в гейзер НА ПОЛНОМ ХОДУ,Но МЫ всё равно НЕ ПОПАЛИ В БЕДУ,Ибо КВИИИИИИИИИИИИНТ —ВЕЛИ-ЧАЙ-ший водитель АВТОБУСАИз ВСЕХ, что мы ЗНАЕМ!

Квинт надул губы. Ему совершенно не нравилась эта песня. Но это было не важно – ребята вовсе не собирались прекращать петь, автобус всё так же весело покачивался под их пение, и всё у всех (кроме Квинта) было замечательно, пока они не доехали до большой деревянной арки с блестящей медной вывеской. Чашек прижался лицом к оконному стеклу и прочитал:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЛАГЕРЬ ВОППЛЕР-КРИК

4. Вот это и есть лагерь?

– Приехали! – закричали хором все ребята, встали со своих мест и исполнили традиционный танец прибытия в лагерь.

Конечно, больше всех волновался Чашек. Он пронёсся по потолку, потом по проходу, оставив за собой огненный след, и пробил заднюю стенку автобуса. Когда остальные ребята выглянули в большую дыру размером с Чашека, они увидели, что тот стоит на четвереньках и целует землю.

– Ах, Вопплер-Крик! – повторял он. – М-м-м-УА! М-м-м-УА! М-м-м-УА!

То была самая сладкая земля, что ему доводилось пробовать; закончив с приветствиями, он с улыбкой поднялся на ноги. А потом выплюнул червяка.

– Эй, ты чего удумал? – крикнул ему червяк, яростно хмурясь и очень грубо фыркнув, исчез в своей норе.

«О нет», – подумал Чашек. Он уж точно совсем не так хотел начать своё летнее приключение (а уж червяк-то как был недоволен!), но это было неважно. Он приехал в лагерь своей мечты, и всё стало просто замечательно. Сейчас он наконец-то повернётся и впервые увидит прославленный лагерь Вопплер-Крик своими глазами!

Он сделал глубокий вдох.

– Это… это… это…

– Это катастрофа, – проговорил Кружек.

И, к сожалению, он был прав.

Бедняга Чашек. Он стоял, не в силах сдвинуться с места, и разочарованно разглядывал пейзаж. Лагерь нисколько не напоминал его сны наяву. Не было здесь ни неоновых вывесок, ни многоэтажных домиков, ни хорошо воспитанных медведей, подающих ананасы на серебряных подносах. Его ждали заколоченные окна, сорняки ростом с хороший кукурузный стебель и мусор, который почему-то валялся везде, кроме собственно мусорного бака.

– Ух ты, настоящий город-призрак, – сказала Чаша. Не только потому, что лагерь действительно выглядел как настоящий город-призрак, но ещё и потому, что увидела настоящего призрака.

Он сидел на скамейке и читал утренний выпуск «Самых ужасных новостей» (это единственная газета, которую любят привидения). Не желая показаться невежливой, Чаша подошла и поздоровалась.

– Добрый день, – сказала она. – Мы просто…

– Вечер, – перебил призрак.

– Что, простите?

– Сейчас не день, а вечер, – ответил он и продолжил читать газету.

Чаша нахмурилась. Она уже позабыла, как могут раздражать привидения, – то скрипят половицами, то звенят цепями, то поправляют ошибки в речи. Бесит просто! Конечно же, Чаша знала о привидениях всё, ибо и сама отчасти принадлежала к миру духов, но это уже совсем другая история.

– Хорошо. Добрый веееееееечер, – сказала она, нарочито подчеркнув это слово. – В общем, мы только что приехали на автобусе, и нам хотелось бы что-нибудь узнать о лагере. Вы здесь живёте?

– Я привидение. Я нигде не живу, – сказал призрак.

Чаша закусила нижнюю губу.

– Я имею в виду не «живёте» в смысле «вы живой», – ответила она. – Просто подумала, что вы, может быть, знаете, куда нам сложить вещи. Мы приехали сюда на новую смену.

– На смену?!

Призрак побелел как полотно. А может быть, и нет – с привидениями это понять довольно сложно.

– Нет-нет-нет, это невозможно! – сказал он. – Этот лагерь занят, и делить его мы ни с кем не намерены.

– «Мы»? – смутилась Чаша.

– Конечно, мы, – ответил он. – Я здесь со своим отрядом. Мы фантом-скауты.

Если вы никогда не слышали о фантом-скаутах (а вы, скорее всего, не слышали), то это организация, которая зачем-то заставляет привидения больше бывать на природе. Зачем, Чаша так и не поняла – привидения ведь ненавидят солнечный свет, а свежий воздух им вообще не нужен, но раз уж они из-за этого хоть на время покидают город, она была совсем не против.

Но она была резко против того, что они захватили её лагерь.

– Это нечестно! – воскликнула она. – Мы с друзьями проделали такой долгий путь!

– Ну, значит, вам повезло как утопленникам, – ответил призрак. – Мы приехали первыми. К тому же у нас и путёвки есть. И ещё: правильно не «мы с друзьями», а «я и мои друзья». Это никак не связано с ситуацией в лагере, но меня как-то напрягает.

Ой-ой-ой. Ну всё. Чаша хмурилась, пока её глаза не сузились настолько, что стали шириной с прорези для монет, а лицо красным, как перец. Если какой-то призрак-всезнайка думает, что может ей указывать, как говорить и что говорить, и где ей проводить лето, он совершает большую ошибку.

Она устремила на бестактного бесплотного брюзгу свой самый свирепый взгляд.

– Слушай, раз уж ты такой вумный, как вутка, – проговорила она сквозь стиснутые зубы. – МЫ С ДРУЗЬЯМИ устали! МЫ С ДРУЗЬЯМИ голодны! МЫ С ДРУЗЬЯМИ ждали этого целый год, и МЫ С ДРУЗЬЯМИ будем жить здесь, в лагере Вопплер-Крик!

Батюшки-светы. Такого порыва чувств от Чаши никак нельзя было ждать – она очень гордилась тем, что никогда не грубит незнакомцам, даже привидениям, которые жутко раздражают. Но, посмотрев на бесплотную фигуру, Чаша заметила, что призрак вовсе не оскорблён её словами – более того, он, кажется, обрадовался.

– Ты сказала «Вопплер-Крик»? – спросил он.

Чаша удивлённо подняла бровь.

– Если и да, то что?

– То есть это не лагерь Жуттер-Крик?

– Жуттер-Крик? – переспросила она. – Нет, конечно.

– О, слава страху, и да будут велики глаза его! – воскликнул призрак, вскочил со скамейки и бросился к ближайшему домику. – Эй, друзья, хорошая новость! Мы попали не в тот лагерь!

И едва эти слова слетели с его уст, Чаша услышала громкий шум по ту сторону стены: визги, вопли и завывания. Привидения, конечно, всё время так делают, но очень редко эти крики бывают настолько радостными. Через мгновение духи всех форм и размеров вылетели из домика через трещины, щели и водосточные трубы, быстро-быстро собрали вещи и загрузились в призрачный автобус.

Да, кстати, на стоянке действительно был припаркован призрачный автобус.

– Надеюсь, вам понравится в этом лагере, – сказал призрак, забираясь в странную парящую над землёй машину. – Хотя меня лично сюда можно будет снова затащить только через мой труп.

И с этими словами бесплотные туристы поплыли вниз по дороге, к лагерю Жуттер-Крик, в который привидения хотят попасть, даже если это будет последним, что они сделают в загробной жизни. Автобус уже почти исчез вдали, но тут из окна высунулась маленькая улыбающаяся голова.

– А, вот ещё что! – крикнул призрак. – Опасайтесь проклятия горы!

Потом он весело помахал на прощание всему отряду – кроме Кружека, который забился в свой же рюкзак.

Чашек закатил глаза.

– Да не слушай ты этого глупого призрака, он просто пытается нас напугать, – сказал Чашек, вытаскивая брата за ноги. – Я же тебе говорил, это просто дурацкая байка. А теперь пойдём. Если мы хотим, чтобы наше лето было полно веселья и приключений, пора уже начинать!

Добрый, милый Чашек. Он всегда искал в ситуации что-нибудь хорошее, даже если найти это очень трудно. И несмотря ни на что он верил в слова Старины Чайника, что лагерь Вопплер-Крик – самый чудесный лагерь в мире. Нужно просто присмотреться повнимательнее, вот и всё. Хотя, что скрывать, было бы неплохо, если бы кто-нибудь рассказал, что здесь к чему и почему.

– Пс-с-с-с-с-ст, – раздался чей-то шёпот.

Чашек огляделся, но вокруг никого не было. Затем шёпот снова вернулся, и на этот раз Чашек с Кружеком поняли, что он доносится из обшарпанного домика, дверь которого приоткрыта где-то на дюйм. И из-за двери на них таращился глаз.

– Эй, вы, – шепнул глаз. – Привидения ушли?

– Да, только что ушли, – ответил Чашек.

Дверь вдруг распахнулась, и братья оказались лицом к лицу с большим и очень дружелюбным компасом.

– О, это замечательно, просто замечательно! – воскликнул компас. – Эти призраки просто ужасные. Всё время поправляли меня – мол, я говорю неправильно! Но теперь-то всё в порядке. Позвольте представиться. Я Север Нета́м, директор лагеря.

«Директор лагеря!» – подумал Чашек. Это всё меняет. Уж директор лагеря-то точно позаботится, чтобы они провели лучшее лето в своей жизни – для этого же директора и нужны! Обрадовавшись, он созвал остальных. Директор оглядел их, расхаживая туда-сюда, словно проводил инспекцию.

– Значит, это вы новый отряд? – громко спросил он. – О, какая замечательная группа! Я буду первым, кто поприветствует вас в лагере Вопплер-Крик, самом великолепном лагере на свете!

Вот это уже другое дело. Ребята дружно заулыбались – даже Чаша, которая раздумывала, почему же в этом самом великолепном в мире лагере так мало, ну, великолепия.

И она вновь посмотрела на обветшалые домики.

– М-м-м, директор, – неуверенно сказала она. – Поймите меня правильно, у вас тут замечательное место, но мне вот интересно… у вас не было недавно пожара? Или наводнения? Или землетрясения?

– Или проклятия? – добавил Кружек.

Чашек сморщился, словно проглотил горькую пилюлю.

– Ненадус проклятус, – пробормотал он.

Но Нетам лишь улыбнулся.

– А, ты про то, как здесь всё выглядит, – засмеялся он. – Пусть тебя это не обманет. Нам нравится такая суровая, спартанская атмосфера. Это усиливает чувство приключения! А все эти трещины, щели и выщербины? Они лишь придают этому месту характер!

– Ох, никогда в жизни не видела столько характера в одном месте, – протянула Чаша.

– Именно! – согласился Нетам. – А теперь пойдёмте за мной, я покажу вам лагерь.

И, словно мама-утка – утят, он повёл всю процессию по тропинке в сторону лесной чащи.

– М-м-м, директор, – сказал Талли-черепаха, – лагерь разве не там? – И кивнул в противоположную сторону – там, где стояли все домики, здания и прочие сооружения, из которых обычно состоят лагеря.