Любой ценой. Том I

В обеденный перерыв на меня вместо благодарности обрушилась критика, и не будь я глубоко равнодушна к общественному порицанию, у меня бы непременно испортился аппетит. В ответ на все претензии я ограничивалась емкой формулировкой «рабочие моменты» и всем видом давала понять, что «наступила на горло собственной песне» исключительно во благо компании, да и вообще, раз вы такие умные, сами попробуйте впарить кому-нибудь свадебное путешествие на Лазурный берег по заоблачной цене, и потом уже читайте мне свои нотации! Или молча продавайте в рассрочку свои Турции, Египты и Таиланды, и потом месяцами ждите, пока вернувшаяся из отпуска клиентура изволит полностью расплатиться, а я посмотрю, кого из нас начальство решит премировать к Новому Году. Если бы не риск спровоцировать неконтролируемую зависть, я бы обязательно поделилась с коллегами своим планами на праздничные выходные, но из соображений здравого смысла некоторые вещи я предпочитала без нужды не афишировать. Основной костяк нашего коллектива составляли достаточно небедные люди, а доступ к горящим турам позволял сотрудникам турфирмы регулярно путешествовать без чрезмерных затрат, но, наверное, лишь я могла сегодня наугад ткнуть пальцем в любую точку на глобусе, а уже завтра подниматься на борт авиалайнера.

Не обремененная ни семьей, ни ипотекой, я без колебаний срывалась в командировки, постоянно летала на профильные тренинги по всему земному шару, непрерывно повышала квалификацию, а количество международных сертификатов о прохождении обучающих семинаров семимильными шагами приближалось к двадцати. Я не очень одобряла практику вывешивания над столом многочисленных рамочек, но руководство придерживалось диаметрально противоположной позиции, и стена у меня за спиной постепенно превратилась в «зал славы». Какие-то курсы финансировал работодатель, за что-то я без сожалений платила из своего кармана – незаметно эти поездки стали моей страстью, и стоило мне слишком долго засидеться в столице, у меня резко падал уровень гормона удовольствия. Активно колесить по миру я начала только после развода: мой бывший муж был мало того, что скуп и прижимист, так еще и невероятно тяжел на подъем. Затем последовал длинный период апатичного безразличия, и я могла неделями не выходить из дома. Смена работы помогла мне раскрыть дремлющие таланты, и я с изумлением осознала, что найти свое призвание никогда не поздно, а если с головой окунуться в омут свежих, ранее неизведанных ощущений и смело идти навстречу трудностям, то добиться успеха реально даже с нуля, как это и произошло в моем случае. На контрасте с остальными сотрудниками я производила впечатление антропоморфного робота, внешне вроде бы выглядящего обычным человеком, но внутри представляющего собой набор микросхем: мне никто не звонил из дома и не отвлекал бытовыми проблемами, мне не надо было забирать ребенка из школы или бежать за продуктами, меня не донимали родственники, а прибавку к окладу я требовала не по причине приобретения кредитного жилья, а в качестве оценки своего ударного труда на ниве процветания родной компании. Начальство меня одновременно любило и побаивалось: любило за безотказность, преданность делу и неутомимое стремление к саморазвитию, но опасалось не столько за эмоциональную холодность, сколько в связи с провалившейся попыткой нащупать мои слабости и в соответствии с ними подобрать эффективные рычаги давления. Постепенно выяснилось, что необходимости на меня давить по большому счету-то и нет, и я сама по себе идеальный работник, а если я не завожу друзей, неохотно хожу на корпоративы и не генерирую поводов для сплетен, так это скорее мои плюсы, чем минусы. Главное, я приносила компании деньги, и деньги весьма немалые, а чем я занималась за пределами офиса и как усмиряла своих буйных тараканов, применительно к моей трудовой деятельности значения не имело.

И всё же я интуитивно старалась не перегибать палку и лишний раз не злить коллег. Чтобы меня не принимали за «синий чулок» или, что еще веселей, за убежденную лесбиянку, я честно рассказывала о своем неудачном браке, закончившемся крушением воздушных замков, и открытым текстом говорила о горьком разочаровании в самом институте семьи. С целью доказать всем сомневающимся, что я живая женщина из плоти и крови, а не созданный в секретных правительственных лабораториях андроид, я не сильно скрывала свои быстротечные романы, хотя и строго следовала правилу «в своем болоте жаб не давят», категорически не позволяя себе отвечать на ухаживания сослуживцев. Не каждому понятный образ жизни был и оставался моей прерогативой, я никому его не навязывала, но и менять его тоже не собиралась, хотя и прекрасно знала, что злые языки частенько шипят мне вслед. На тренингах меня научили разруливать конфликты в зачаточном состоянии, и на работе я успешно пользовалась полученными навыками. Да, я была чужаком, инородным телом в организме, но я превратить меня в изгоя и отщепенца коллегам так и не удалось, равно как и выжить из компании. Наши коммуникации лежали строго в рабочей плоскости, и когда за обедом у нас с менеджерами зашел разговор об Агапове, я спокойно посоветовала оскорбленным в лучших чувствах фанатам и фанаткам «Хитмена» отделять зерна от плевел, а мух от котлет. Для пущей убедительности я еще и прозрачно намекнула, что опен-спейс не оправдывает откровенное подслушивание, и действительно культурный человек никогда бы не посмел признаться в нарушении зоны приличий. После сей недвусмысленной ремарки я допивала свой кофе под недовольное цоканье и обиженное сопение, и, хотя, положа руку на сердце, мне тоже не нравились уничижительные характеристики, которыми наш VIP-клиент щедро одаривал Агапова, жертвовать премией и новогодними каникулами на Мадейре во имя гармоничных взаимоотношений в коллективе я ни при каком раскладе не намеревалась.

Но, как ни крути, отголоски разговора с Сергеем Олеговичем, весь день будоражили мой разум, и дома я всё-таки заставила себя пересмотреть бой «Агапов – Рамирес» от первого удара гонга до последнего. Невысокий, коренастый «Эль Гато», конечно, боксировал вторым номером, но и на мальчика для битья пуэрториканец ничуть не походил. Даже когда «Хитмен» зажимал Рамиреса в угол ринга, тому удавалось уклоняться от прямого попадания по корпусу, и все двенадцать раундов «Эль Гато» прочно стоял на ногах, что для соперников Агапова, судя по всему, было редкостью. Да, на победителя схватки рыжий пуэрториканский кот все равно не тянул, и в целом я бы отдала победу Яну, но оглушительного преимущества «Хитмена» я в этом бою не увидела. В силу катастрофического недостатка знаний я не могла дать оценку продемонстрированной в ходе поединка технике, но закравшиеся мне в душу сомнения получили дополнительную подпитку. Рамирес не просто лишил Агапова заветного нолика в графе «Ничьи», за воплями об украденной победе поклонники «Хитмена» не увидели кое-чего еще: прервав беспроигрышную серию боев несокрушимого чемпиона, «Эль Гато» вынудил Яна искать реванша вместо того, чтобы воплощать в жизнь честолюбивые мечты о гегемонии в среднем весе.

ГЛАВА VII

Агапов позвонил мне спустя полмесяца после знакового поединка с Рамиресом. Я была подписана на страницу «Хитмена» в соцсети, но никогда специально не отслеживала его перемещения, и каждый такой визит в столицу неизменно становился для меня приятным сюрпризом. После долгой разлуки я была искренне рада услышать в трубке голос Яна, и даже вынужденно признавала, что успела изрядно соскучиться по нашим встречам. Мы договорились пересечься в пятницу вечером, и я основательно подготовилась к приему гостя, не упустив ни одного нюанса от легкого ужина с традиционным шампанским до эротичного комплекта нижнего белья, скрытого под невесомым кружевным пеньюаром. Моя минималистичная, со стороны как будто и вовсе нежилая берлога плохо подходила для романтических свиданий, и Агапов, пожалуй, был единственным, ради кого я старалась привнести в эту откровенно неприветливую атмосферу слабый элемент домашнего уюта: наполняла воздух сладковатым дымком ароматических палочек, вынимала из серванта хрустальные фужеры на гнутых ножках, расставляла на столе эксклюзивную дизайнерскую посуду, пару лет назад привезенную из Франции во время очередного приступа сентиментальности, и вешала в ванной второе полотенце. Меня привлекала возможность ненадолго почувствовать себя женщиной – красивой, желанной, заботливой, без необходимости рисковать личной свободой и связывать себя ненужными обязательствами, и я с нетерпением ждала звонка в дверь именно ради этих забытых ощущений, порождающих в моей душе сложную гамму волнительных эмоций. Каждая встреча с Яном окунала меня в водоворот страстей, и позволяла зарядиться энергией для будущих свершений, но при этом мы оба строго соблюдали очерченные с самого начала границы, и я могла быть уверена, что наши отношения не при каких обстоятельствах не выйдут за установленные рамки. Мы были в равной мере заинтересованы хранить нашу общую тайну, и я гарантированно знала, что в один прекрасный день Агапову вдруг не взбредет в голову заявиться ко мне с чемоданом и предпринять заведомо провальную попытку «навеки поселиться» в моей скромной обители, как это сделал один из моих любовников, глупо попавшийся на измене и незамедлительно выставленный за порог оскорбленной супругой. Не менее ничтожной выглядела и вероятность того, что великий и ужасный «Хитмен» предложит мне провести уик-энд на родительской даче и оказать потенциальным свекрам посильную помощь в уборке урожая, а ответ на категорический отказ принимать участие в садово-огородных работах, выдаст сакральную фразу о незавидных котировках «старой, ленивой и меркантильной бабы» на переполненном юными нимфами рынке невест. Оба примера занимали почетное место в моей копилке самых идиотских поводов для расставания, и я по сей день толком не определилась, смешно это было или печально, но всячески страховаться от повторения подобных ситуаций я отныне не забывала и заранее предупреждала каждого претендента на доступ к телу, что кроме секса ловить со мной нечего. С Яном данный сценарий развития событий отпадал сам собой, и я высоко ценила внезапный подарок судьбы, не иначе как ниспосланный мне милосердными небесами в качестве компенсации за предыдущие неудачи на личном фронте. Больше всего я боялась, что информация о неверности «Хитмена» дойдет до его жены, и Тая примчится из Европы, чтобы оттаскать за волосы коварную разлучницу, причем, перспективы ожесточенных разборок меня особо не страшили, а вот неминуемо последующий за ними разрыв с Агаповым меня совсем не вдохновлял, и я была по-своему благодарна этой мудрой женщине за ее бездействие, хотя и не сомневалась в ее осведомленности.

Теоретически наша с Яном связь, возможно, и причиняла Таисии ущерб, но касался он только ее уязвленного самолюбия, так как я почти ничего не стоила ее мужу финансово. Даже за ничью с Рамиресом гонорар «Хитмена» составил рекордную по меркам профессионального бокса сумму, и вряд ли предназначавшиеся мне ювелирные украшения пробили существенную брешь в семейном бюджете. В масштабе совокупных доходов Агапова периодические траты на презенты для любовницы составляли каплю в море и, если помимо меня Ян не осыпал драгоценностями еще дюжину жадных пассий, а у меня воображения не хватало представить, откуда он возьмет для этого время, Тая могла вообще не беспокоиться за нажитое в браке имущество. Принимая от «Хитмена» бархатную коробочку, я машинально прикидывала, во сколько приблизительно обошлось ее содержимое и с ошарашенным восхищением понимала, что таких дорогих «побрякушек» мне больше никто не преподносил, и сама бы я никогда не разорилась на бесконечно красивую, но объективно бесполезную вещь. Мне всегда хотелось точно выяснить, кто выбирал тот золотой браслет-змейку, так изящно обвивающий мое тонкое запястье, кому принадлежала идея приобрести элегантную подвеску с бриллиантовой вставкой, идеально вписавшуюся в офисный дресс-код и ставшую моим повседневным спутником, кто остановил взгляд на миниатюрных серьгах-пуссетах, органично дополняющих любой стилистический ансамбль… Делегировал ли Ян право выбора продавцу или природа иронично наделила звезду мирового бокса эстетическим вкусом? Как бы там ни было, инициатива исходила непосредственно от Агапова, и мне бы в жизни не пришло на ум выдвигать ему материальные требования, да и оснований для зашкаливающей наглости я не видела: наши встречи доставляли удовольствие нам обоим, и дополнительно вкладываться в эти и без того вполне самодостаточные отношения просто не было смысла.

Многолетняя привычка к спортивной дисциплине положительным образом сказывалась и на поведении Яна вне тренировочного лагеря. Агапова отличала удивительная пунктуальность и если он обещал приехать к восьми, то его шаги на лестничной клетке раздавались точно в оговоренное время, и мне ни разу не пришлось томиться в ожидании и дважды разогревать в духовке безнадежно остывший ужин, а таких вечно опаздывающих товарищей я могла припомнить воз и маленькую тележку. Я по наивности полагала, что слегка задерживаться простительно лишь дамам, но, как оказалось, сильный пол не только успешно опровергал укоренившиеся в моем сознании клише, но и довольно плохо понимал разницу между «немного припоздниться» и «пропасть без вести, не отвечая на звонки, чтобы глухой ночью начать тарабанить в дверь и не униматься до озвучивания прямой угрозы вызвать полицию». С какого перепуга я должна была изображать из себя заточенную в башне принцессу, только и мечтающую сбросить веревочную лестницу рыцарю на белом коне, если у меня и так хватало, чем занять вечер, и на черта мне, спрашивается, сдался такой рыцарь, который даже предупредить о возникновении у него неотложных дел не способен?

Ян не разочаровал меня и на этот раз, и я снова убедилась, что по нему можно было смело сверять часы. Мы обнялись в прихожей, обменялись долгим поцелуем и, пока Агапов разувался, я определила на вешалку его куртку и жестом поманила гостя на кухню, где собиралась предоставить ему честь торжественно открыть запотевшую бутылку шампанского, но к моему изумлению Ян отрицательно помотал головой, взъерошил ладонью примятые вязаной шапочкой волосы и рассеянно опустился на стул. На лице «Хитмена» красноречиво желтели не успевшие до конца рассосаться гематомы и рассеянно блуждало задумчивое выражение, и мне невольно показалось, что ноги занесли его ко мне на чистом автопилоте, и теперь он с трудом собирается с мыслями в попытке сообразить, с какой целью я развернула перед ним «скатерть-самобранку».

– Шампанское откроем? – осторожно потормошила Агапова за плечо я, но он так красноречиво скривился от боли, что я резко отдернула руку, присела рядом и, пристально вглядываясь в усталые, потухшие глаза, спросила, – у тебя всё нормально?

– А ты как думаешь? – адресовал мне встречный вопрос Ян, и к своему стыду я не сразу нашлась с ответом, а когда уже открыла рот, чтобы выдать порцию банальностей, Агапов мягко приложил палец к моим губам, – не надо, Мика, я здесь не для того, чтобы ты меня пожалела. Я не нуждаюсь в сочувствии, тем более, что бой с Эль Гато я выиграл, и весь мир это видел.

– Но выиграл не настолько убедительно, чтобы твое преимущество на ринге не оставило судьям ни единого шанса объявить ничью, и это тебя угнетает! – резюмировала я, – ты должен был побеждать Рамиреса нокаутом, тогда бы никто не смог подтасовать результаты поединка, но всё пошло не по плану. Могу я спросить почему так случилось, или лучше мы не будет касаться этой темы и наконец приступим к ужину, пока он совсем не остыл?

– А я смотрю, ты держишь руку на пульсе, – хмуро усмехнулся «Хитмен», явно не ожидавший, что я ни с того, и с сего начну сыпать аналитическими выкладками, и я уже вознамерилась было извиниться за вопиющую беспардонность, как мой гость вдруг вскинул голову и с отчетливо читаемым замешательством вполголоса произнес, – мне и правда надо с кем-то поговорить, и, похоже я напрасно, не рассматривал тебя в качестве подходящего собеседника. Но захочешь ли ты меня слушать или, как обычно, просто поможешь мне снять напряжение?

ГЛАВА XVIII

В какой-то момент я внезапно осознала, до какой степени нелепо сейчас выглядят мои голые ноги, выпрыгивающая из глубокого декольте грудь и просвечивающие сквозь ажурную сетку гипюра трусики, после чего меня обуяло непреодолимое желание сменить чересчур фривольный наряд на что-нибудь более пристойное. Я инстинктивно одернула распахнувшийся уже до полного неприличия пеньюар, отбросила с лица специальное накрученные перед свиданием «голливудские локоны» и, всем своим резко посерьезневшим видом дав Агапову почувствовать, что культурно-развлекательная программа временно откладывается, полностью обратилась в слух. Ян понимающе усмехнулся и неожиданно провел тыльной стороной ладони по моей щеке. Мимолетное прикосновение вышло у него настолько естественным и трогательным, что у меня предательски екнуло сердце, а это уже был чрезвычайно плохой симптом. Однажды я строжайшим образом запретила себе ставить знак равенства между физическим влечением и духовной близостью, и за долгие годы в статусе свободной женщины я не могла припомнить ни одного эпизода, когда бы это правило было нарушено.

На самого деле ситуация, по всем признакам, складывалась довольно неординарная. Создавая свой собственный кодекс взаимодействия с мужчинами, я опиралась исключительно на горький опыт прошлого, но судьба, увы не наделила меня даром провидения, и непредсказуемое появление в моей жизни легендарного чемпиона великолепно вписывалось в критерии форс-мажоров. Наверное, мне просто необходимо было твердо уяснить для себя, что «Хитмен» – это «Хитмен» и причесывать его под одну гребенку с предшественниками явно не следует, а значит, определенных привилегий мой звездный гость несомненно достоин, и ничто не мешает мне с чистой совестью пойти на «послабление режима».

По губам Агапова скользнула легкая улыбка: по-моему, он догадался, как сложно мне даются всякого рода «телячьи нежности», и в его темно-карих, почти черных глазах я заметила искреннюю благодарность. Похоже, Ян был признателен мне даже не столько за готовность выслушать, сколько за то, что я не отстранилась в ответ на прикосновение его руки, и я снова испугалась за целостность своей доныне непрошибаемой брони. Впрочем, чему я, в сущности, удивлялась – до недавних дней «Хитмен» тоже считался неуязвимым для соперников по рингу, так что, как говорится, селяви.

– Мы очень ждали объединительный бой с «Эль Гато», – нарушил затянувшееся молчание Агапов, – я и вся моя команда – тренерский штаб, промоутер, мы много работали для того, чтобы этот поединок состоялся. Не знаю, ты в курсе или нет, но в предыдущем бою с Роном Хартли я впервые в профессиональной карьере прошел дистанцию в двенадцать раундов, и сразу начались разговоры, что «Хитмен» уже не тот, что с возрастом я сильно сдал, что публика стремительно теряет ко мне интерес, и поэтому мне срочно нужен «большой бой» по системе «Pay per view» и обязательно с раскрученным соперником наподобие Рауля Рамиреса. Переговоры с промоушном «Эль Гато» получились очень непростыми, и всё, как обычно, уперлось в деньги. Рамирес – дойная корова «Gloria Boxing», американской промоутерской компании, которая инвестирует огромные средства в его продвижение и конечно же жаждет получить отдачу от вложений. Пуэрториканцы, мексиканцы и все те, кого в Штатах принято называть «Hispanic», считают Рамиреса своим кумиром, у себя на родине он пользуется бешеной популярностью… Короче, представители «Эль Гато» выставили нам неприемлемые условия. Менеджеры «Gloria Boxing» отказывались признавать меня «Стороной А» и настаивали на распределении гонораров по схеме 70/30 в пользу Рамиреса, а потом еще и потребовали, чтобы я спустился до 155 фунтов, хотя это их подопечный должен был ради боя со мной подняться из велтеров в средний вес. Переговоры практически зашли в тупик, никто не собирался уступать, и я уже свыкся с мыслью, что поединка не будет, и промоутер найдет мне на осень другого оппонента, но у нашего боя с «Эль Гато» был слишком высокий финансовый потенциал, и решающую роль в достижения соглашения сыграла жадность. Рамирес поднялся до миддлвейта, а я внял совету Сэма Броуди и снизил планку по гонорару. Промоутер убедил меня, что в Америке основной движущей силой продаж билетов и трансляций является именно «Эль Гато», а я в любом случае заработаю рекордную для себя сумму и не останусь в накладе. Мое мнение, что «Gloria Boxing» продавила Броуди, но тут нужно понимать, что бокс – это не только спорт, но и бизнес, и я вынужден был проглотить эту горькую пилюлю. Мне необходимо было избавляться от репутации «мешкобоя» и грозы ноунеймов, а, как я тебе уже сказал, в майском поединке с Роном Хартли я был опасно близок к ничейному результату, и это явно не прибавило мне очков. Одним словом, вопрос с Рамиресом решился положительно, я уехал в лагерь и приступил к подготовке. Рутинные тренировки, физика, спарринги… Том Гарсия, мой тренер, сам выходец из мексиканских эмигрантов, и он настраивал меня показать «Эль Гато» бой в мексиканском стиле, чтобы Рамирес лег на канвас максимум в пятом раунде. Я тоже нацеливался вырубить его как можно быстрее или на худой конец прижать к канатам и забить в мясо. Если не принимать в расчет браваду «Эль Гато» и громкие заявления его промоушна, в этой схватке я был фаворитом. Нет, никто не говорил, что это чистой воды мисматч, «Эль Гато» – андердог, и мое поражение от Рамиреса стало бы апсетом года, но коэффициенты букмекеров прямо указывали, кто из нас здесь настоящая «Side A». Но проблемы у меня начались еще до того, как я вышел на ринг. Раньше я вообще не ощущал трудностей со сгонкой веса, я потому и не поднимался, скажем, до 168 фунтов, что мне было комфортно в своем дивизионе, я планировал собрать все пояса в миддле, и у меня это успешно получалось. Я всегда нормально набирал в перерыве между боями, а потом сгонялся перед взвешиванием, это было для меня стандартной процедурой, я никогда особо не заморачивался по поводу веса, а тут вдруг началась какая-то чертовщина. Правильное питание, сауна, манипуляции с потреблением воды и натрия – все это помогало, но очень медленно, и мне пришлось прибегнуть к экстремальному способу. Давай я тебе в общих чертах объясню, как происходит сгонка у профи: за несколько часов до взвешивания ты ложишься в солевую ванну, где из тебя выжимается до десяти литров жидкости, и ты выходишь оттуда ослабленным до такой степени, что потом встаешь на весы едва ли не в предсмертном состоянии и еле держишься на ногах. Присмотрись для интереса, как выглядят боксеры на взвешивании – иногда кажется, что они вот-вот рухнут от изнеможения. Но у меня не было другого выхода, я согнался, взвесился и улегся под капельницу с физраствором, чтобы восполнить дефицит воды, минералов и витаминов. «Эль Гато», наоборот, набрал мышечную массу, но при этом выглядел очень сухим, да и с ног он не валился. Я был по-прежнему уверен, что одолею его за счет преимущества в росте и силе удара – мой тренер называл Рамиреса «раскабаневшим велтером», а такого противника было можно и нужно побеждать нокаутом. Но мои тридцать пять лет и двадцать семь «Эль Гато» стали решающим фактором. Уже на ринге до меня дошло, что Рамирес вовсе не велтер, он природный средневес, и все прошлые годы специально сгонялся до 155, скорее всего пользуясь точно теми же адскими методами, а сейчас у него отпала необходимость себя истязать, и в миддлвейте он раскроется в полную мощь. Соваться с таким ростом в супермиддл я бы ему не рекомендовал, но в 160 фунтах Рамирес чувствовал себя превосходно, и очень странно, что на взвешивании меня не насторожил его цветущий вид в то время, как я буквально умирал от обезвоживания. Даже не знаю, что сказать тебе про сам бой… В первой половине «Эль Гато» включил «велосипед» и не вступал со мной в размены, но у него были хорошие контратаки, я слишком много напропускал. В начале шестого раунда у Рамиреса зашел жесткий апперкот, я понял, что дело плохо, и, если я сейчас не выложусь, «Эль Гато» получит победу по очкам. Я уже не думал о защите, просто пёр на него, как танк, лупил его джебами и боковыми, пока не загнал в клинч. Я надеялся, что Рамирес вот-вот выдохнется, и я его уложу, но у него всё еще оставался запал на спурты, а в девятом раунде он меня потряс. Я только каким-то чудом устоял после пропущенного оверхенда, и к счастью, рефери не заметил, что меня тряхануло, иначе бой мог бы быть остановлен. К последним раундам мы оба устали и вымотались, но концовка осталась за мной – пусть я продолжал пропускать панчи, но они не причиняли мне вреда, зато «Эль Гато» постоянно отступал, и трибуны это видели. В финальном раунде Рамирес внезапно прибавил в скорости, и я, как ни старался, не смог его достать, но знаешь, что самое страшное, Мика? За миг до удара гонга я думал не о том, что мне не хватило времени дожать «Эль Гато»! Я возносил хвалу небесам за то, что у «Эль Гато» не хватило времени дожать меня. Да, две трети боя были моими, пусть и на тоненького, но я выиграл! Судьи отняли у меня победу, однако, ты была права, когда сказала, что я сам позволил им это сделать. Все четыре пояса и сейчас при мне, и ноль в графе «поражения» все еще на месте, но я скажу тебе честно – начиная с Рона Хартли что-то идет не так. Я старею, Мика, выхожу в тираж, а те два по-настоящему больших боя, которые должны были стать вершиной моей карьеры, я провел на весьма посредственном уровне.