Это лето должно было стать для меня особенным. Несмотря на обилие работы (я прилагал массу усилий, чтобы начальство заметило мои старания), в глубине души я сохранял удивительное предчувствие чего-то необыкновенного. Прекрасное вот-вот должно было произойти со мной, и я, не зная, в чем именно это будет выражаться, ежедневно готовился к этой встрече. Начищал ботинки до блеска, гладил сам себе рубашки а, садясь за руль старенькой «Таврии», трижды трогал пальцем пузико божка- хотейчика, задорно кивавшего мне с приборной панели. Все это было похоже на некий ритуал, который давал мне возможность сохранять в течение всего дня максимальное спокойствие и ждать своего важного момента.

Но это удивительное пришло в мою жизнь совершенно не так, как я того бы пожелал.

…Утренний труп сохранил на лице выражение скорее удивления, нежели испуга. От него пока еще не разило умопомрачительным зловонием, из-за чего в метре от скончавшегося бедолаги можно было легко заметить устойчивый флер алкоголя. Криминалисты буднично оценили масштаб поражения: голова пробита, основание черепа треснуло, скорее всего, в результате падения и удара о бордюр. Как говорится, шел пьяный, поскользнулся, упал, очнулся на том свете. Бренное же тело, обвалившееся грузным мешком между кустов сантолины, слегка погрызли собаки – на шее и лице трупа обнаружены следы зубов.

Меня и всех остальных озадачило другое. Из левого глаза мертвеца почему-то торчал обыкновенный медицинский катетер, а неподалеку от трупа валялась небольшая дыхательная трубочка, в которую явно затягивали каким-то образом кровь убитого. «Интересно, но явно лишнее, лучше бы этого всего не было», – лениво подумал я, мысленно записал дело в «висяки» и отправился в офис завтракать.

На завтрак я выбрал блинчики со сгущенкой и кофе. Сладенькая жижица до того непропорционально растеклась по тарелке, что мне пришлось короткими мазками приводить ее в состояние сколько-нибудь ровной фигуры. Когда на белизне столовского фаянса появился идеальный по размерам бежевый ромб, я немедленно окунул в него ровный рулет блина и в три укуса прикончил завтрак, словно опасаясь, что анархия сгущенки на тарелке возьмет верх над рукотворной геометрией ромба. С кофе было проще – пенка ровными, как военные на параде, волнами отправилась в мой желудок вслед за блинами.

Кроме трупа пьяницы с катетером в пустой глазнице – обычные дела следователя, то есть куча будничной бытовухи: четыре пьяные драки, одна из которых завершилась летально, тяжкие телесные, потом еще наркотики и одно смертельное ДТП, от которого следователь Хабибулин (это я) мгновенно «открестился», отправив дело по подведомственности.

Далее все утро я строчил отчеты, потом выпил еще немного «четкого» кофе с коллегами и зашел в «покойницкую», где исследовали тела.

– На экспертизу содержимое катетера отправила. Там явно присутствуют следы посторонней ДНК. На трубке тоже отпечатки пальцев и слюна, – доложила, стоя навытяжку, новенькая судмедэксперт. Я оценил упругую грудь, мятежно рвущуюся из-под медицинского халата.

– Давно вы у нас работаете? – поинтересовался я.

– Второй день. На стажировке, – по-пионерски звонко отрапортовала девушка, и вдруг добавила.– Я люблю Вас.

– Чтооо?! – Я помотал головой, не веря своим ушам.

– Я Любовь Васильевна, – повторила своим нежным ротиком стажер. – Если справлюсь, буду у вас работать.

– Ааа, – я уставился на труп, чтобы не смотреть на живую и дышащую ароматами безупречную фигуру Любови. Боже, ну зачем она тут. Смуту что ли наводить среди голодных как волки мужиков?

– Его собаки погрызли, – холодно прокомментировал я, глядя на порванные щеки и шею трупа. – Развелось шавок тут. Уже до центра Москвы добрались. Надо в очистку написать.

– Ну собаки же не виноваты, что их выбрасывают на улицу, – заступилась за неизвестных псов Любовь Васильевна. – Это людей надо сажать за то, что так поступают с животными.

«Ну почему все красивые бабы, вроде моей бывшей, сходят с ума по всяким блохастым бездомышам? – поморщился я. – Это же отвратительно».

– Интересно, какой была бы Ваша реакция, если бы Вашего знакомого так вот поели. Насколько он пьяный был?

– Почти троечка.

– Нда, хорошо нажрался. Так, и что за личность?

Любовь повернулась ко мне спиной и изящно наклонилась за папкой документов. Кольца на пальце нет, смекнул во мне следователь, получив папку прямо из руки красавицы, для чего слегка задержал ее ладонь в своей.

– Может Вы мне сами мне все-все расскажете? – с надеждой вырвалось у меня. Да, иногда во мне включался ловелас.

Девушка как-то странно посмотрела на меня и сообщила, что у нее слишком много работы. Понятно, много нас таких тут ходит…

В кабинете я включил кондиционер и обмяк, постепенно приходя в себя от июльской московской жары.

Есть у меня один небольшой пунктик, который делает меня мной. Мне почти жизненно важно, чтобы стопка бумаг на моем столе не превышала в высоту 5 см. Если пачка документов толще, ее необходимо разделить на две части, положив одну из них параллельно второй, и так несколько раз. Позже я стараюсь обрабатывать каждый такой столбик за 2-3 часа рабочего времени, но считаю день удачным даже в том случае, если мне удалось изучить за день хотя бы две таких стопки. Для измерения этой высоты я всегда держу в ящике стола линейку.

Сегодня на столе лежало несколько заявлений и писем с документами. Всего 4 сантиметра, годится! Изучив их все, я открыл папку, от которой немного пахло духами прелестной Любови.

«Павел Степанович Синицын, 1969 года рождения, дважды судим, за изнасилование и разбой. Пьяница и дебошир. Нигде не работает». Такой себе портретик вырисовывается, даже лень возиться, туда и дорога, как говорится. Прямо руки чешутся дело закрыть и забыть, но этот чертов катетер! Да еще и с чужой ДНК. Я вздохнул и перешел к допросам свидетелей по другим делам.

Вечером Любовь Васильевна сама принесла результаты ДНК. Потожировые отложения и частицы крови принадлежат одному человеку, женщине, вторая группа – положительная. Еще в катетере- остатки хвактусалина, препарата для повышения свертываемости крови. В любом случае, подумал я, смерть наступила в результате падения, а не из-за катетера. Хотя, конечно, драка была. Скорее всего, приставал к какой-нибудь медсестричке, которая шла со смены, вот и получил свое. Твердо решив не усложнять призрачной медсестричке жизнь, я все же поручил проверить камеры слежения, допросить свидетелей, потом подумал и снова вздохнул: «Надо будет это дело закрывать – как можно скорее».

***

Холостяцкая квартира следователя уже полгода не знала женской руки. До этого тут порхала одна – в халатике с цветочками, упрямая и гибкая, как молодая березка. Не выдержала сурового ментовского характера , требований и занудства, сбежала. Ладно бы совсем ушла. Но нет, коварно оставила на попечение толстую злую кошку Сашу, которая была уже слишком стара, чтобы ее перевоспитать, но слишком пушиста, чтобы вот так взять и выкинуть на помойку. Хотя, если честно, выбросить очень хотелось, и я не пожалел бы, но в глубине моей души еще теплилась надежда: вдруг Она вернется за кошкой, которая, конечно, просто предлог, а, вернувшись, останется? Наверняка же просто решила испытать меня на прочность и заботу. Приходилось терпеть пушистую тварь, у которой был отвратительный характер старой девы. Но дни и месяцы шли, тапки теряли вид, а Ее все не было…

В этот раз я пришел домой уже в половине одиннадцатого, закрыл брезгливо нос, покачал головой – обои кошка опять подрала – и, насыпав Саше корма, а себе арахиса, открыл бутылку пива и стал смотреть телевизор. Сперва был какой-то сериал про ментов, потом фантастический боевик, новости.

Я задремал где-то на середине «ментов», поэтому в мой сон по очереди врывались следователь Каменская, чудовище с огнеметом и Киселев. Я спасал планету, а потом повышал для инопланетян тарифы. Вообще-то я в последнее время умышленно засыпал со включенным телевизором. Мне было непросто уснуть – голова моя словно бы продолжала работать даже во время самой глубокой фазы сна. Я всегда держал под контролем ситуацию. Если вы не знакомы с симптомами, которые врачи называют обсессивно-компульсивное расстройство, вам этого не понять. Например, я не смог бы уснуть, если бы вспомнил, что закрыл свой рабочий кабинет на три, а не на четыре оборота ключа. Зато для моей работы болезнь что надо – все подмечаю, запоминаю, «развидеть» не могу потом долго-долго.

Вот и сегодня, глаза закрываю, а там опять этот дурак с катетером в глазнице…

В этот вечер благодаря пиву и посредственному кинематографу холостяк Хабибулин спал прямо на диване, не раздеваясь. И снился ему не Синицын, а женщина в белом халатике, которая нежно шептала…

– Хабибулин, через четверть часа срочно быть на заправке, едем осматривать трупы. ЧП. Тройное убийство. Международным скандалом может завершиться!

Я поморгал, отметил, что на часах всего-то 2:20. Поспал часа два. Кошка Саша сделала ботинки следователя непригодными к ношению, за что получила нагоняй и была заперта в ванной комнате. Я напялил спросонья то, что первое выпало из шкафа, обул беговые кроссовки и вышел на улицу, забыв выключить размеренно бормочущий телевизор.

Как во мне уживались эти двое, я не мог даже и представить. Один был рассеянный склеротик, который забывал порой самые важные вещи. Другой – абсолютный параноик, аккуратист и педант. Я их назвал согласно своей сложной фамилии: Хаби – разгильдяй и доверчивый пьяница, похожий на хоббита, и Буля – без пяти минут Старший Следователь, настоящий бульдог, мимо него муха не пролетит.

Машина не завелась. Опять. Аккумулятор старой «Таврии», видимо, почил навеки. Хаби равнодушно отрыгнул вечерним пивом и выключил зажигание. Булин немного подумал, отвесил Хаби подзатыльник и решил совместить необходимое с ненавистным, отправившись на место встречи здоровой трусцой. Всего-то два квартала.

Пробежки я не любил, но исполнял регулярно. Когда-то это стало способом сохранить здоровье, так как парень с моей внешностью «скрипача» должен был с детства уметь убегать от гопников. Потом бег стал моим нелюбимым хобби. Когда бежишь, приходится волей-неволей думать. А когда к спорту привыкаешь, то думаешь уже не о боли в печени и спертом дыхании, а о каких-то более-менее длинных вещах, например, успешно распутываешь преступление. Во время пробежек я часто находил верные решения. Единственное, что мне мешало в забеге думать – охочие до спортсменов собаки. Их я с детства панически боялся и ненавидел. А они меня просто преследовали. Вот и сейчас из подворотни на меня выскочил нереальных размеров пес. Или даже волк. От неожиданности я чуть не поскользнулся и едва не упал, с трудом удержав равновесие. Да уж, в очистку сообщить следует, и немедленно – эти твари совсем обнаглели. Благо, пес проскочил мимо, не обратив на меня внимания.

Местом преступления оказалась обыкновенная девятиэтажка, на восьмом этаже которой расположился подпольный притон. Девушки – проститутки – стояли в подъезде и привычно закрывали руками лица от камер криминального оператора. Они все были едва одеты и очень напуганы.

Внутри притон оказался обычной четырехкомнатной квартирой, но с блекджеком и шлюхами, как говорится. Единственное, что удивило во мне следователя – восковая бледность живых свидетелей трагедии. Все они просто отказывались говорить членораздельно.

– Имеем два трупа иностранных граждан, – доложил криминалист, который уже посыпал дактилоскопическим порошком полы и подоконники. – Скорее всего, дело передадут международникам. Так что особо не разгоняйся, все равно все материалы у нас заберут. Случай из ряда вон. Очень жестокое убийство!

Мой внутренний Хаби с облегчением вздохнул, подумав, что чем раньше передадут, тем лучше – и так мороки хватает, а тут опять «висяком» пахнет, подсказала интуиция. Вскоре пришли серьезные парни из комитета и нас попросили вернуться к другим своим обязанностям – дело передали в Управление.

Я и криминалист Васильев уже практически покинули помещение, когда вновь прибывшие следователи перевернули один из трупов. В глазнице убитого торчал штопор, а его горло превратилось в кровавое месиво из трахеи и рваных мышц. Я немного задержался, чтобы взглянуть на второго и третьего – их глотки были тоже растерзаны самым жутким образом.

Спускаясь по лестнице, мы с коллегой обсудили это странное совпадение.

– Я такое видел, когда на севере служил, – почесывая лоб, сообщил Михаил. – Такое может волк только, да, очень характерно для волков. На полу следы лап кого-то крупного, из семейства собачьих.

– Да может они и притащили в бордель волка, – сказал я, – извращенцы же. Решили нервы пощекотать. А он вырвался и наказал всех. Честно говоря, не особо их всех жаль.

– Согласен, – вздохнул Васильев. –Откуда только такие берутся.

– Меня вот что интересует, – сказал я. – У вчерашнего трупа из глаза торчал катетер, у этого – штопор. Совпадение?

– Ну если считаешь нужным, сообщи им. Но я думаю, совпадение все же.

– А укусы собак? Тоже совпадение?

– Слушай, я бы не стал все в одно мешать. Ты же хотел то дело закрывать вроде. Или желаешь все же заморочиться?

Я кивнул. Лучше успеть поспать еще часа два, чем создавать себе проблемы. Но моя голова мне не подчиняется. Внезапно я вспомнил пса, который несся навстречу. Я был готов поклясться, что у этой твари все его ужасные клыки были в крови, однако, это могло быть тоже обычным совпадением. Или мне просто показалось, уж очень я их боюсь . Дома я так и не сумел нормально уснуть.

Утром в мой кабинет внезапно пришла волнующая судмедэксперт. Она сообщила, что на теле погибшего Синицына были укусы собаки небольшой породы. «А над теми троими явно поработал волк, или минимум ротвейлер», – подумал я.

Записи с камер наблюдения почти ничего не дали – они были установлены только на перекрестке. Вот проехала реанимация, потом, качаясь, прошел Павел в 23:30 навстречу своему роковому бордюру… Не допрашивать же врачей скорой. Хотя катетер. И трубка. Или допросить?

Вечером я все же прогулялся в клинику, из которой выехала реанимационная машина и пообщался с персоналом. Никто ничего не заметил, никакого пьяного Синицына, никаких собак и вообще, но катетер и трубка оказались клинические. Врачи пообещали поднять записи посмотреть партию – может, номер изделия, приблизительно кому и куда определяли. Я вновь захотел закрыть это дело, но внутренний Буля опять этого не позволил.

На выходе из клиники я заметил бывшего коллегу и однокурсника – нынче частного детектива Юрченко, и страшно обрадовался встрече. Мы договорились увидеться немного позже и выпить пива.

Шерше ля фам

Утром получил из клиники ответ – катетеры были использованы, вся партия, по назначению. Я еще немного поморочил голову, но все же решил пока не закрывать дело Синицына. В голове всплывали странные совпадения – катетер, штопор. Укусы собак. Огромный волк, несущийся навстречу. Мне стало любопытно.

Спустя пару дней позвонил Святослав, тот самый, бывший однокурсник. Он был полон предвкушений пятничного вечера. Надо сказать, что я все свои силы и таланты перекинул к тому времени на фронт Любови Васильевны. У меня даже получилось в нею пообедать, но, перейдя в разговоре на «ты» и «Люба», мой незадачливый Хаби тут же получил холодный отпор. Не женщина, кремень.

Вечером внезапно дело Синицына получило новый поворот. Оказывается, хвактусалин давали нескольким пациентам, из них три женщины, две с группой крови «вторая положительная». Это Арина Медная и Светлана Ходыко. Медная умерла, а Ходыко выписали. Я сходил к Ходыко. Дверь открыла тощая женщина средних лет. Она совершенно отрицала факт своего нахождения на улице в момент смерти Синицына. Да и соседки по палате могли это подтвердить.

Значит, следовало узнать, от чего умерла Медная. Оказалось – отравление неизвестным веществом, а вот тело уже кремировали. Как оперативно. Дальше – больше. Я узнал, что Медная, оказывается, дочь олигарха. Она внезапно скончалась от потери крови, вызванной или неизученным пока новым вирусом, или отравлением. То есть, получается, что она не могла быть рядом с Синицыным момент его смерти – как раз в это время бедняжка отдавала Богу душу.

***

Вечером мы с Юрченко в кабаке лениво потягивали ром и вспоминали былое.

–Как теперь живут частные детективы? – спросил я.

– Сложно, – вздохнув, ответил Славик. – Ничего нельзя, все запрещают. Раньше было проще. Слежки, камеры – все в прошлом. Сейчас только кошек и собак ищу. Иногда неверных жен да мужей. Вот одно дельце большое вдруг появилось – смерть Арины Медной. Дочери олигарха. Ее отец попросил меня расследовать это дело. Он считает, что ее убили.

– Так, – я напрягся, стараясь не выдавать охвативший меня интерес к данной ситуации. – А почему он так считает? Есть основания?

Славик внимательно посмотрел на меня. Когда два мента дружат, один из них всегда под подозрением у второго. Даже если второй уже пару лет как уволился из органов.

– Да есть основания… – задумчиво протянул он, словно раздумывая, стоит ли выдавать мне ценнейшую информацию вот так, бесплатно, за стаканом рома. Как бывший следак он хотел бы помочь коллеге, но как коммерсант уже явно прикидывал, за сколько он сможет мне эту информацию продать. И тут же, как бы случайно, взял да и перевел разговор на совершенно постороннюю тему, спрятав алчно посверкивающие глаза за очками.

Удача мне все же улыбнулась. Минут через десять Славик потянулся за бумажником и случайно вытащил из кармана стопку фотографий. На них были изображены пропавшие кошки и собаки. Рука дрогнула, фотографии разлетелись по всему столу. Я стал помогать товарищу собирать их, и вдруг увидел на одной из них свою кошку Сашу.

– Славик, – удивленно сказал я. – Мне кажется, или это моя кошка?

– Вряд ли, – сказал Славик. – Это Роза, старая и очень дорогая кыся, хозяин ее потерял в Тюмени.

–Давай так. У меня дома живет копия этой твоей тети Розы. Если ты ее заберешь и выдашь за Розу, я тебя в обе щеки расцелую.

– А она и правда копия? – спросил пьяненький Славик.

– Вообще не отличишь. Но если дед ее не признает, скажешь, что ошибся. Забери этого беса, очень тебя прошу!

На том и порешили. Не поверите, но Саша с легкостью сошла за Розу, а ее хозяин, ничего не подозревающий старичок из Тюмени, выложил Славику крупную сумму за находку своей любимицы. Юрченко так обрадовался, что дал мне электронный адрес Арины Медной и даже слил ее взломанный аккаунт. Почему он это сделал? Во-первых, он понял, что я уже вцепился в это дело мертвой хваткой. Во-вторых, он меня в глубине души, конечно, любил. А в-третьих, сам Медный взял да и отошел в мир иной, оставив аппараты жизнеобеспечения плаксиво и монотонно пищать о бессилии всех миллиардов мира перед простой человеческой сутью (а Юрченко страдать от не полученного гонорара).

Мы снова сдружились со Славиком, совсем как в институте. Тем печальнее было мне узнать о том, что спустя несколько дней после нашего разговора и обмена данными его убили – выстрелом в голову, прямо за чашкой чая, в его любимом кафе. Убийца был ретроградом-профессионалом: мотоцикл ИЖ, старый, хоть и без номеров, и обрез охотничьего ружья в качестве оружия. Я лично исползал на коленях каждый миллиметр того места, откуда стрелял киллер, собрал всю пыль в следах протектора шин, практически слизал возможный и невозможный порох. Я даже воздух вдыхал так, чтобы почуять мерзавца – мне словно бы хотелось получить информацию об убийстве товарища через обоняние. За день я отправил сотню запросов по владельцам мотоциклов. Отработал больше половины из них, как вдруг одной бессонной ночью ясно осознал, что загадка смерти Славика кроется в этом странном деле с олигархом Медным, и с тем странным трупом с катетером в глазу.

Из-за этого я стал считать это дело своим личным хобби. В ближайшее свободное время я в нетерпении погрузился в переписку юной покойницы. Сперва я открыл личный альбом Арины, и неожиданно для себя залюбовался – такая красавица. Она была очень милой девушкой, стройной и высокой. Как же все-таки жаль, когда такие прекрасные создания покидают этот мир. Немного хищный профиль, нос с горбинкой, который с лихвой компенсируют большие зеленые глаза и четкие, хоть и светлые, брови. Романтичная и дерзкая одновременно. Особенно я проникся красотой ее губ – античных, аккуратно сложенных бантиком, подчеркнутых ямочкой на подбородке. Какая редкость в наше время, когда каждая вторая считает своим долгом стать хоть немного похожей на верблюда, и накачивает свою несчастную физиономию дозами силикона. А здесь – скульптурно красивое от природы лицо. Фигура на мой вкус у Арины была все же слишком поджарой – я любил сочных женщин, но ведь девчонке было всего восемнадцать, она еще могла не оформиться как следует. Бедняжка, думал я, ведь эта девочка могла совсем скоро стать одной из самых успешных женщин мира. Вот бы я мог спасти ее, а она бы отблагодарила меня когда-нибудь, приземлившись откуда-то с неба на мои ментовские колени!.. Да, черт возьми, этот Хаби – жуткий бабник! Не зря его незнакомый папашка – горец с армянским акцентом, а бабка по маминой линии наполовину итальянка.

Закончив мысленно оплакивать покойницу, я погрузился в ее переписку. Самое последнее письмо, которое попало в прочитанные, было следующее – некая мадам из разряда шаманов-целителей приглашала нашу девочку к себе для снятия порчи. Арина не производила впечатления ведомой на всяких гадалок дурочки, но вдруг все же решила пойти на поводу у этой шарлатанки? Надо бы наведаться к этой «Аюрведе Марии». Я позвонил ей как клиент по указанному номеру и договорился о визите.

…Мария Аюрведа оказалась безработной Светланой Тумко, проживающей в Одинцово. Чтобы выяснить этот факт, мне пришлось немного пробежаться за этой мадам, которая пришла на встречу с клиентом, но никак не ожидала увидеть у него корочку следователя. Несмотря на слабую физическую подготовку, Светлана-Мария сумела оказать мне достойный метафизический отпор в участке, куда я ее насильно притащил для беседы относительно погибшей Арины. Разговор вышел занимательным, но бестолковым.

– Почему Вы отправили Арине сообщение о скорой смерти? – спросил я напрямую, когда понял, что собеседница любой мой вопрос готова размазать в кашу. – Через пару дней она и правда скончалась. Вы шантажировали ее?

– Не ищите живого между мертвыми, уважаемый, – холодно ответила мадам. – А я не буду говорить с вами без адвоката.

Подкованные нынче шарлатаны.

– Я могу сделать Вас подозреваемой по делу, и тогда у Вас будет и адвокат, и постоянное место жительства на ближайшие пару месяцев. Хотите по закону? – я разозлился на эту вертлявую дамочку. – Незаконная предпринимательская деятельность. Мошенничество. Вымогательство. Выбирайте, что будет первым пунктом.

– Пунктики это твой конек, – непреклонно завила Светлана-Мария. – Если не прекратишь издеваться над невинными, их будет еще больше. Как и фобий.

Понятно. Изучила порядок на моем столе, поняла, что имеет дело с ОКРщиком. Я разозлился. Придется установить слежку по номеру телефона.

– Ладно, – я посмотрел на часы и вздохнул, сколько времени впустую. – Оставьте номер телефона, и я Вас отпущу.

– Я не пользуюсь мобильным телефоном, – нахально заявила шарлатанка.

– Не пользуетесь, – я зло рассмеялся. – А вот Арине почему-то давали номер.

Я немедленно набрал его в надежде, что упрямая ведунья где-то зазвонит, но номер был благоразумно отключен.

– Да, не пользуюсь. Мобильная связь негативно влияет на головной мозг. Через телефонный звонок в голову может подселиться любой дух. У меня конечно есть мобильный. Но я включаю его в очень редких случаях.

– А по стационарному телефону дух не пристанет? – спросил я, издеваясь над этой яркой представительницей эко-цыганщины.

Светлана-Мария сжала губы и упрямо промолчала.

– Поймите, Мария, или Светлана, как Вас там. Мне абсолютно все равно, то есть пока, – я выделил интонацией это слово, – все равно, чем Вы там занимаетесь и как именно лечите доверчивых своих пациентов. Меня интересует только одно – что случилось с Ариной и почему Вы ей написали про порчу за два дня до трагедии. Если будете молчать, то скоро станете моей главной подозреваемой!

Мадам вздохнула, словно имея дело с идиотом. Потом устало попросила ноутбук.

– Вот, – она открыла свою страничку в социальной сети. – Изучайте.

Я беззастенчиво стал изучать переписку шаманки. Похоже, подобными заявлениями она просто набивала клиентуру. Что же, это я и сам мог проверить, попросив айтишников дать доступ к аккаунту «ведьмы».

– Можно мне воды? – внезапно миролюбиво спросила Светлана-Мария. Выпив стакан, налитый моею рукой, она прикрыла глаза и погрузилась в транс. Я украдкой наблюдал за ней. Ее лицо стало спокойным, глаза закрылись. Откуда-то из утробы тихо прозвучали такие низкие интонации, как будто она была мужчиной, точнее, сразу двумя мужчинами, которые говорили между собой на неизвестном языке. Если это был спектакль, то очень правдоподобный. Я слегка потрепал ее по щекам блокнотом, чтобы привести в чувства.

1 2 >

На страницу:

Перейти

1 из 2