bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 3

Шагах в двухстах от них виднелся трос, натянутый с земли под самые облака. Гладкомордые были совсем рядом; имелось лишних два-три мига, да и то если веревка сработает.

– Хватаемся выше и рвем ее!

Тварь прыгнула на Ведю.

– Прощай, моя жи-и-и-и-и-и-…..и-и-и-и-а-а-а-а-а-ох-ох-хло-хло… хлопать ушами не надо-о-о-о-а-а-а…..

Оборванная веревка перенесла Ведю и парня-«мохнатца» через стену. Твари остались по ту сторону стены.

Удивительно, но развив такую скорость, Ведя не почувствовал боли от удара о землю. Он проехался, перекувырнулся, но не испытывал никаких неприятных чувств, какие бывают при похожих трюках в нормальном мире.

Парень приземлился рядом. На его большом и в общем добродушном лице возникло легкое недоумение. Он посидел, попыхтел, потом стал трясти рукавами, словно хотел что-то из них вынуть. Но кроме бело-синей рубашки и таких же штанов, порванных сзади, у парня не было абсолютно ничего. Наверное, он был даже беднее Веди.

От полета у Веди во рту образовалась некая пробка, не позволявшая говорить. Челюсти свело и язык онемел. Ведя изо всех сил вертел головой – и наконец прорвало:

– Ах они такие-сякие хвосты подлые ни яблок ни выходов у них нет вот история где тут что найдешь героизм безмерен гладкомордые нас едва не… Ничего, посмеявшийся надо мной да наплачется над собой. А для чего Вы пошли в это жидкое заведение?

Парень не на шутку задумался:

–Зачем?… Я и не знаю, зачем… так просто… Просто мне скучно, скучно ужасно… не знаю что и делать… вот и ищу где не скучно… Так бы, конечно, не пошел.

– А позвольте Вас спросить… вернее, извините, я не разузнал вашего имени.

–А, имя… Меня звать… это как его… Сокол. Ну да, Сокол. Вспомнил – еще Авужго. Сокол Авужго.

– Очень приятно. А я Ведя Взмокин. Выходит, Вы нечасто пользуетесь своим именем?

– Да, правда нечасто, – согласился Сокол Авужго. – Где уж часто. Родни у меня особо нет… да и не помню я ее… да и кто нас будет звать по имени-то.

– У нас соколами называют летающих созданий, этаких птах с крыльями. А вы, случайно, не умеете летать?

– Не, не умею… может раньше умел, да все позабыл… я даже забыл где раньше-то жил. Забываю все, просто беда.

«Хорошая у меня история, – подумал Ведя.– я за весь поход встретил лишь одно приличное лицо, да и то забывающее все на свете. Может, предложить Соколавушке идти в компании? Ему бы точно пригодилась истинная гармония».

Сокол Авужго задумчиво чесал спину в нижней части. Внезапно он изогнулся, стал тыкать рукой под рубашку – тыкал-тыкал, потом что-то нащупал да как даст кулаком по штанам!

–Ой, запищали штаны, зачем так больно…я же ничего… я сам выйду.

Из-под Сокола вылетело существо – с двумя руками, ногами и хвостом полубаранкой. Существо было чуть ниже Авужгиного живота и по локоть Веде. Лицом оно напоминало лесную куницу, только уши были не стоячие, а полусогнутые.

– Еще одна рожа. – сказал Ведя.

Существо обиделось:

– Я не рожа – я Гониденек, в этом моя сущность, мое призвание, мои… да я что… я же в общем ничего.

– Понятно. Вы живете по карманам?

– Да, то есть нет… я хочу сказать у меня свои способности… ну и что, что они такие… а у кого сейчас есть способности?… я же ничего никому… есть другие намного хуже…

Гониденек говорил отрывисто – не то лаял, не то скрипел, голос у него был неровный, пискляво-хрипловатый. При этом Ведя заметил что, болтая, Гониденек, норовит залезть к нему внутрь шагоступов. Ведя щелкнул его по хвосту.

– Так вы местный или не местный?

– Да, я местный. Нет, я не местный. Я живу то там, то здесь, у меня нет места… –Гониденек тараторил, потирая хвост, и, видно, искал серьезных аргументов, чтоб не говорить. – А вас чуть твари не порвали.

– А у вас штаны промокли.

– Это не штаны – конфузливо ответил Гониденек, – просто волосы у меня на ногах растут немного… Да, промокли… Но это все из-за него! – он ткнул в Сокола. – Если б он так глупо не вертелся, я бы взял пиво без помех, но он вертелся, а пауки…

– Так это ты, стало быть, украл пиво! – закричал Сокол Авужго.– Сам украл, а на меня свалил?! Ах ты контрабандист, я счас тебя…

Он схватил Гониденека и стиснул так, что еще пару мгновений – и тот был лопнул. Но Ведя остановил Авужгу.

– Постойте, товарищ; это мы еще успеем. Так ты, значит, местный. Очень хорошо, замечательно. И наверное, знаешь устройство этого мира? Ну хоть в общих чертах? Знаешь о том, как тут что движется, превращается, что где растет. Нам бы это очень было интересно.

– Ничего я не знаю – затарахтел Гониденек, вертясь в воздухе (Сокол Авужго держал его за шиворот).– Я не знаю, я не слышу, я не думаю… зачем мне это – да мне это вообще неинтересно знать, где тут что растет, что превращается… Очень нужно превращаться… Очень нужно знать, как мир устроен! Да ни все ли равно как, если ничего не меняется… и я не против… зачем я буду что-то менять? Я что, свихнувшийся Зергер?

– А кто такой Зергер? – спросил Ведя.

Гониденек почувствовал, что сболтнул нечто лишнее.

– Да не знаю я Зергера, ничего не знаю; Господин Вор-Юн-Гак запретили мне знать про это…

Гониденек опять почувствовал, что сболтнул лишнее, даже слишком. Он хотел было вообще ничего не говорить, но Ведя Взмокин сжал гониденековский нос и стал вертеть его – настойчиво:

– А все-таки, кто такой Зергер? И кто такой этот ваш Вор-Юн-Гак? Забыли? Видно мысли у вас из головы в пятки перетекли. Надо их возвратить.

Сокол Авужго тряхнул Гониденека так, что у того уши в рот попали.

– Мне как бы это… не очень бы хотелось бы говорить про Зергера, потому что Зергер… Да вот он. Сами у него спрашивайте.

Он махнул хвостом в степь. Воздух в той области сильно сгущался и желтел как растекшееся масло; однако Зергера было видно – благодаря черному цвету одежды, которая, если не считать цвета, мало чем отличалась от взмокинской. Хотя Гониденек не переставая трясся и бормотал «конец, конец», Зергер не пугал своим видом. Тело его было гармоничное, высокое и очень худое, лицо – незнакомое, но располагающее. Зергер был чем-то похож на мудрого Коша; впрочем, и на Ведю Взмокина он тоже был похож, только не имел ушей и волос повсюду. Волосы у Зергера заметно росли лишь на верхней части головы, а лицо и руки были очень бледными, белыми будто снег. Наверное, это подчеркивало его особенность.

Ведя никогда не слышал про Зергера, но сразу же понял, что Зергер может делать нечто потрясающее.

Зергер создавал из старого новое. В одной руке он вертел маленький мешок, размером кулака в три, в другой – старый, полуистлевший кусок дерева. Зергер задумчиво поглядел на деревяшку и положил ее в мешок. Через пару мгновений он вынул оттуда кустик – зеленый-зеленый.

–Вот это здорово! –прошептал Ведя. – Вот это действительно явное воплощение созидательной деятельности! Очень выразительно, правда? – спросил он и потряс за хвост Гониденека. – Чувствуется творческий подход.

Зергер сотворил из коряги живой кустик, но, посмотрев по сторонам, спрятал его обратно в мешок, а потом вынул другой кустик, уже с клубнями. Его следовало бы посадить в землю, но сажать было некуда. Едва коснувшись земли, зелень гибла. Зергер превратил кустик в большой пук желтого и оранжевого мха, потом скомкал мох и сделал гриб – большой, крепкий гриб, морщинистый и твердый. Гриб упал на песок и застыл. Зергер задумался.

Ведя Взмокин опять набрался храбрости и подошел к Зергеру.

– Прошу меня извинить за возможное неудобство… тут мы встретили одного бегунка, который говорит, что вы знаете, как устроен этот нелепый мир. А нам это крайне важно.

Зергер живо повернулся:

– Как! Вы действительно считаете этот мир нелепым?

– Еще бы! Это не то слово; просто жуткий, гадкий и непонятный. Я тут совсем недавно, но могу сказать, что все здесь происходящее имеет какой-то отрицательный смысл. С рождением тут у них явно туго. Все как будто застыло.

– Какая удача встретить по-настоящему умное, думающее лицо! – сказал Зергер. – Признаться, я совсем отчаялся поговорить с кем-нибудь порядочным. Впрочем, вы же не отсюда… А как ваше имя? Вы творческий работник?

– Ведя Взмокин. А как вы догадались, что я творческий?

– У вас инструмент через плечо. Но зачем же вам понадобилось проникнуть в это совершенно гиблое место, в этот зла тлетворного рассадник?

– Вообще-то это секрет, но вам скажу открыто. Мне поручено очень важное задание… в этом мире.

– Точно – вставил Сокол Авужго. – Место здесь не того чтобы… Помереть от тоски можно!

– Скука – отвратительная вещь, – согласился Зергер, – мне это хорошо известно. Ведь я Зергер – Отец Смерти, но уверяю вас, к окружающему безобразию я не имею никакого отношения. Более того, я хотел бы сделать совсем иначе. Я лично считаю, что смерть – лишь промежуточный этап между жизнью и новой жизнью, между старым и новым. Умирая, старое не исчезает, оно становится новым, и нужно, чтобы новое было еще лучше, еще прекраснее старого. Смерть нужна… но не она должна лежать в основе мира, а созидание. А здесь, видите, как назло, в основе всего лежит смерть. Здесь нельзя ни родиться, ни умереть. Изменять что-либо запрещено – то есть можно меняться внешне, но внутри все остается прежним.

– И я слышал об этом – сказал Ведя, вспоминая слова Коша. – Но ведь Вы вроде что-то создавали, с помощью мешка этого самого…

– Увы – мои возможности здесь настолько ничтожны, что вполне можно говорить об их отсутствии. Они собраны в этом мешочке – насколько же он мал и жалок по сравнению даже с этой степью! Я вообще-то мог бы развить их до гораздо больших размеров, но… ведь любые явные изменения здесь находятся под бесконечной властью Вор-Юн-Гака! А он необыкновенно жадный и самолюбивый тип.

– Кажется, я начинаю понимать сокровенную сущность здешних правил. – сказал Ведя. – А я слышал, что тут хозяин какой-то Ничтов.

– Да, Ничтов – формальный хозяин и повелитель Вор-Юн-Гака, но Вор-Юн-Гак ему практически не подчиняется. Ведь Вор-Юн-Гак – Подлый, Хитрый Змей, мастер лжи и обольщения. Любит власть и богатство. (Кто их не любит, проворчал задавленный Гониденек). Здесь, в этом Мире он допускает изменения лишь когда это выгодно для его интересов. Обычно он не позволяет ничему меняться, и никто не умирает. Пока он сам не захочет. Но если будет нужно, то любой находящийся под властью Вор-Юн-Гака просто исчезнет, словно и не было, а все его внутренне богатство Вор-Юн-Гак возьмет себе. Дурачки из других миров едут сюда за бессмертием… олухи; ну да, они поживут, поживут, а потом исчезнут – если Вор-Юн-Гак захочет. Или превратит в какую-нибудь гадость. Вы их уже видели?

– Да, такие выразительные рожи попадаются нечасто. Мы тут еще изловили одну – по прозвищу Гониденек. Вы не знаете, кто он? Физиономия и поступки не позволяют заподозрить его в благородстве.

– Совершенно верно, – сказал Зергер и подошел к Гониденеку. Тот согнулся в сверх-покорной позе и обнюхивал зергеровские сапоги. – Таким типам благородство недоступно. Гониденек – мелкий проходимец, который долгое время крутился вокруг Змея Вор-Юн-Гака, выполнял подлые поручения. Но он сам – простенькое существо; все его пакости и желания ничтожны, а Вор-Юн-Гаку нравится только грандиозное. Гониденек тщеславен, но все его тщеславие направлено лишь на то, чтоб чего-нибудь стащить… куда ты лезешь?!

Пока Зергер говорил, Гониденек изловчился и захватил гриб, созданный из полена. И тут же съел.


Зергер ногой подбросил Гониденека вверх, а потом схватил его за уши:

– Ну, ты, жалкий потрох. Последний вариант живого сожрал!! Где я теперь найду что-то для творчества? Если тебя Вор-Юн-Гак недоуничтожил, так я могу это легко исправить. Жаль, мешочек слишком мал…

– Могу предложить вам яблоко – сказал Ведя, – добытое мною после долгих трудов в лесу. Не знаю точно, какое оно, но судя по всему живое.

Яблоко, вредный красный шар, так и не съеденный Ведей, упал в мешок Зергера. Мешочек сжался, потом раздулся, из него полился неяркий свет и вылетел сокол. Не такой как Авужго – настоящий сокол, мощный, стройный, медно-красного цвета.

Сокол сел, посмотрел на Зергера и подмигнул. Он посмотрел на Ведю и тоже подмигнул. Показал Авужге язык, потом взмахнул крыльями, едва не сбив Гониденека, и полетел.

– А он здесь сможет уцелеть? – спросил Ведя.

– Я думаю, сможет – сказал Зергер, и попытался улыбнуться. – Кажется, мы с вами сотворили нечто такое, перед чем не властен сам Хитрый Подлый Змей, нечто… жизнеутверждающее. А у вас больше нет ничего живого?

– Только одно яблоко осталось.

– Тогда лучше сбережем его. Правда, мне очень хочется отблагодарить Вас, Ведя, но даже не знаю как.

– Признаться, мне и не нужно ничего такого, – сказал Ведя, – вот только б отыскать Цветок Гармонии, а то у нас кругом сплошная негармония…

И он рассказал Зергеру про Цветок.

– Цветок Гармонии? – сказал Зергер. – Признаться, никогда не слышал о такой вещи; впрочем, это неудивительно – Вор-Юн-Гак никому не показывает ничего великого и замечательного, никаких таких вещей. И наверное, такой Цветок позволил бы мне не возиться с этим миром, но создать свой, замечательный, основанный на больших идеях…Очень вероятно, что Хитрый Подлый Змей прячет Цветок в этом мире. Но вот где именно?– я в общем знаю расположение его главного логова, только без подробностей. А вот…

– Гониденек! – сказал разом Ведя и Зергер.

Тот только что получил от Авужги затрещину и сидел надутый.

– Ну да, так и пустит вас Вор-Юн-Гак в Сказник-Щасевный… но я как всегда ничего не знаю!

Поздно – его уже начали трясти.

– Отведешь нас к Цветку?

– Да я не знаю, где он растет!

– Отведешь нас к Цветку?

– Да, я немного того… ну и что… все так делают… в разной степени…

– Отведешь нас к Цветку?

– Нет уж, мне еще хочется существовать в нормальном виде…

– Слушай, дружочек, – сказал Ведя, – а ведь ты, наверное, очень любишь Вор-Юн-Гака.

Гониденек задохнулся от возмущения.

– Кто? Я? Люблю Вор-Юн-Гака? Да вы знаете, кто он? Да он просто… да чтоб его… нет, конечно, господин Вор-Юн-Гак великий и могучий, но он меня… я его… А что я получу за это? Что я получу хорошего?

– Когда я, страшно сказать, возвращусь домой с победой, – сказал Ведя, – то в каждом году смогу дарить тебе по десять лучших плодов нашего урожая.

– Если ты попадешь в мой мир, – сказал Зергер – то я, так уж и быть, не стану уничтожать такого проходимца.

– А ты мне что дашь? – спросил Гониденек, глядя нахальными глазами на Сокола Авужгу.

– Да я уж не знаю… мне все равно… дам что есть…

– А что у тебя есть-то? – поинтересовался подозрительный Гониденек.

Зергер повертел мешком.

– Товарищ может дать тебе по шее. Причем неоднократно.

– Пошею? Ого! А это что? Что-нибудь мягонькое или, наоборот, вкусненькое? Что такое пошея? – пристал Гониденек к Соколу.

– Не беспокойся, Соколавушка тебе покажет – успопоил его Ведя. – Как только у него будет. Ну, что ж, товарищи, тогда пойдем.

– Пойдем. – сказал Зергер.

– Ну вообще-то это можно… – отозвался Гониденек.

– Пошли, конечно, – сказал Сокол Авужго, – а то скучно как-то.

И они пошли. Их было четверо – Ведя Взмокин, бодрый и неунывающий; Зергер – Отец Смерти, Сокол, хотя и Авужго, и незаподозренный в благородстве Гониденек.

Шли долго – степью, степью, потом через горы – вверх и вперед. Гор было множество; из черноты пропасти они тянулись, вытягивались вдаль, словно клыки во рту исполинского чудища. Пройти через пропасть можно было лишь по узеньким, обдуваемым насквозь скалистым перешейкам. За оскаленной бездной стояли другие горы – поистине мировые. Каждая из таких гор закрывала собой треть небосвода, а вершина ее уходила далеко за облака.

Зергер все высматривал заготовку для нового – гриб или кусок мха, однако все камни были голые.

– Мы правильно идем? – спрашивал Ведя.

– В общем да – отвечал Зергер, – только мы отважно движемся по самому сложному из путей. – И продолжал: – Когда у нас будет Цветок Гармонии, я создам мир с ослепительно алым небом, обязательно алым, похожим на пламя огня и вместе с тем дающим простор всему живому.

– Алый цвет, конечно, прекрасен, – говорил Ведя, – но по-моему, приятнее, когда небо синее или голубое. Красный напоминает чью-то кровь.

– Напоминает, конечно; но я же хочу сделать не красный, а алый цвет неба, это совсем другое дело. В алом есть что-то… обнадеживающее.

Они шли. Ведя и Зергер спорили об особенностях прекрасного мира. Авужго молчал и лишь подталкивал Гониденека.

– Иди, иди… катись-катись.

Гониденек шел не то чтобы вяло, но невесело; судя по всему, он слишком много знал про Вор-Юн-Гака и про его своеобразное гостеприимство. Попадаться к нему явно не хотелось. Он шел, недовольно вертел хвостом («хвостил»), и бормотал:

– Размажет всех по стенке… и виси так пока не отклеишься. А потом опять… Ужасно! И чего всем не сидится… Вечно всем что-то надо…

Гониденек хитрил, нарочно искал трудных путей, но Ведя, Зергер и Сокол Авужго их преодолевали. Время от времени он нарочно попадал в яму или в расщелину, застревал между камней. И кричал на весь мир:

– Ой, у меня нога зажата! Ах мой бедный хвост! Пропадаю, погибаю, ничего больше не хочу! (Чтоб я еще раз связался с высокими целями)…

Он надеялся, что его бросят, и он сбежит; но его почему-то не бросали. Наоборот, высвобождали, и подталкивали:

– Иди, иди, дружочек, не хвости!

Далеко залез Вор-Юн-Гак, просто так не дойдешь. Вот уже облака щекочут нос. Погода портилась; то и дело налетал вихрь, полный песка и камней; приходилось вжиматься в горную твердь. В таких случаях Гониденек пытался спрятаться чтоб не нашли, но странным образом его хвост всегда попадал в руки Веди или Зергера. Трудно быть успешным трусом. Однажды поднялся такой неистовый ветер, что срывало целые глыбы, и все вокруг изчезло, пропало в гудящем свисте. Гониденек подумал, что можно отступать. Он пополз, виляя телом как уж, и тут на него сел Авужго. Не специально – просто ветром Авужгу сорвало с места и бросило вдаль, прямо на Гониденека.

Он захотел улизнуть еще раз – но уже сам не смог, потому что испугался. Гониденека сковал такой необъяснимый и жуткий страх, что он не имел возможности даже хвостить. И неясно было, чего он теперь боится больше – то ли Хитрого Подлого Змея Вор-Юн-Гака, то ли своих спутников, еще более упорных, чем сам Вор-Юн-Гак. Гониденек не мог понять, зачем, рискуя всем, шагать в объятья опасности, при этом имея не связанные с личными интересами цели. Он не понимал, зачем Веде Взмокину нужны гармония и красота, и зачем Зергеру создавать новый прекрасный мир, если полно готовых миров, которыми можно пользоваться? Зачем Веде сочинять стихи и песни? Зачем создавать что-то для других? И почему Сокол Авужго покорно тащится за всеми, ведь ему, как будто, все равно? В общем, Гониденек ничего не понимал.

Он пробовал зайти с другой стороны – дождаться, когда все начнут друг с другом ссориться. Он был очень опытный и знал, что в ссорах тонет любое общее дело, даже самое грандиозное. Вот еще почему он выбирал пути посложнее. Но, несмотря на долгую и трудную дорогу, Ведя, Зергер и Авужго не ссорились, а сам Гониденек не умел ни ссориться, ни кляузничать, ни скандалить. Он вообще не умел быть поистине сердитым.

Подъем делался все круче, круче, а потом и вовсе стал вертикальным. Оказалось, что гора состояла как бы из двух частей. Внизу была собственно горная половина, а наверху, за облаками – гигантский пик из металла и камня, голый, гладкий, словно отполированный. Чуть в стороне блестели другие пики, высотой не меньше, чем горы под ними; местами между пиками имелись перемычки и связки, тоже огромные. Это были заводы Вор-Юн-Гака. А у самого края неба располагался его дворец.

– Ну и как же нам туда взлететь? – спросил Ведя Взмокин.

Гониденек покряхтел, покряхтел, надавил на один камешек и в скале, примыкающей к пику, открылся проход в тоннель – узкий, без лучика света, но пролезаемый – если Авужго встать на четвереньки.

– Вот так мы проберемся в кладовые… а оттуда есть пути вверх к садам, и к Сказнику Щасевному тоже… А кто первый пойдет? Он нам очень нужен, этот Цветок? Выходит, нельзя совсем без него обойтись?

– Не то чтоб совсем нельзя, – сказал Ведя, – просто я думал, с ним у нас в мире стало бы намного лучше… Я не говорю, что у нас совсем все плохо, но вообще-то… Нет, конечно, нельзя исключать, что тут все подлецы и что и вместо Цветка нам подсунут какую-нибудь гадость.

– Я тоже так думаю – сказал Зергер, – вполне могут подсунуть, и нет полной уверенности в том, что искать надо именно здесь.

– А тебе, Авужго, очень Цветочек нужен? – вкрадчиво спросил Гониденек.

– Мне что… мне он и вообще не нужен, я и не знал толком про такой. Просто интересно было – идем, идем…

–А-а! – обрадовался Гониденек. – Выходит, ну его, этот цветок дурацкий! Раз он никому не нужен… можно идти обратно.

Но Зергер очень ловко поддел ногой, и Гониденек кувыркнулся.

– Нет уж, дружочек, если уж пришли, так уж посмотрим на цель. Которую выбрали.

– Безусловно, – сказал Ведя, – не зря же мы шли, мужественно преодолевая все преграды.

– Точно, – отозвался Авужго, – вот уж что не зря, то не зря. Что я, дурак, зря ходить?

– Так кто первый пойдет? – прогавкал Гониденек.

– Вот ты и иди. Тебе, кажется, приходилось уже здесь работать?

И бедный Гониденек полез – назло всем своим убеждениям. Герои ползли следом.

Знает ли Вор-Юн-Гак, что в его логово идет компания? Может, и знает, да только не говорит: скрытность – одно из свойств Вор-Юн-Гака, сторона, которой он смотрит на всех, даже на самых преданных слуг. Он не верит до конца в их преданность и не открывается до конца никому. И любит подглядывать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента
Купить и скачать всю книгу
На страницу:
3 из 3