Полная версия
Реальная геополитика. Особенности реализации геополитических замыслов
В книге Данилевского недоумевающий иностранец говорит автору: «Взгляните на карту, разве мы можем не чувствовать, что Россия давит на нас своею массой, как нависшая туча, как какой-то грозный кошмар?». Нелегко было понять этот страх подданному Российской империи, поскольку в ходе всей предшествующей истории именно его отечество испытывало череду нашествий с Запада. Но, в отличие от публицистики Данилевского, доклад Маккиндера претендовал стать изложением геополитической теории. В ней Маккиндер даже старался найти формулу, «устанавливающую в какой-то степени причинно-следственную связь между географией и Всемирной историей». А поскольку теория Маккиндера была ориентирована на подготовленную к восприятию подобных идей аудиторию, то и получила широкий резонанс на Западе.
Действительно, пока русские осваивали Сибирь и приполярные области, никто в Европе против этого не возражал. Внешнеполитические интересы Москвы и Лондона в XVI—XVII веках нигде не пересекались: пока британцы строили свою морскую империю, русские продвигались всё дальше на восток, осваивая таёжные пространства. Но в конце XVII столетия от голода и неурожаев, случившихся в северных районах Руси, русские люди стали бежать на юг, где образовались и росли казачьи общины. На Нижней Волге, на Яике и на Дону казацкое население росло особенно быстро. В период Смутного времени на Руси британцы даже обсуждали идею занятия и колонизации обезлюдевших русских северных земель. Однако Смута вскоре окончилась, и оба государства вновь стали торговыми партнерами – вплоть до выхода русских к Чёрному морю, Кавказу и Туркестану. Это геополитическое движение российского государства привлекло пристальное внимание британцев.
К середине XIX века, когда обе империи уже соперничали за контроль над Средней Азией, британской пропагандой был создан образ злобного медведя как символа враждебной России, а Маккиндер в своём докладе делал настораживавшие утверждения: «Русское господство в Хартлэнде <…> продвигалось к воротам Индии мобильной силой её казацкой конницы». Маккиндера не смущало, что между Россией и Индией высились труднопроходимые для кавалерии горные хребты, а также располагались такие суверенные государства как Персия и Афганистан. Важно было запугать британское общественное мнение.
И это несмотря на то, что задолго до доклада Маккиндера были опубликованы труды видного русского военного юриста и историка – генерала Терентьева М. А. (1837 – 1909 г.г.). Он объяснял продвижение России в Среднюю Азию «погоней за спокойствием», которое постоянно нарушалось «набегами диких племён из степи». Кроме того, в своей книге «Россия и Англия в борьбе за рынки» Терентьев раскрывал неблаговидную роль британцев в тайном вооружении туркменских племён. Поэтому строительство российских крепостей в степи было лучшим способом оградить центральную часть империи от разбойных набегов южных соседей. В те годы казахи захватывали русских поселенцев даже близ Оренбурга, а туркмены – на побережье Каспийского моря – рыбаков и их семьи, после чего пленных продавали в рабство на рынках Туркестана.
Однако британские стратеги хорошо помнили исторический прецедент, который и порождал их опасения о сохранности своих индийских владений. Он возник, когда в конце XVIII века британцы втянули Россию в войну с республиканской Францией. Британия была заинтересована в том, чтобы отвести от себя возможный удар армии Наполеона Бонапарта. Это было в традициях Лондона – воевать чужими руками до того момента, когда можно вмешаться и пожинать лавры победителя.
Но после побед над французами, которые одерживали фельдмаршал Суворов в Северной Италии и адмирал Ушаков на Средиземном море, Лондон обеспокоился военными успехами России и занял антирусскую позицию. Кроме того, в 1800 году британцы захватили остров Мальту, защитником которого руководители Мальтийского ордена ещё в конце XVIII столетия провозгласили русского монарха. Поэтому неизбежно началось сближение позиций Франции и России. В этом процессе Наполеон быстро достиг успехов, играя на чувствах императора Павла, который изменил своё прежнее отношение к недавним союзникам – британцам.
Император Павел даже согласился на предложение Бонапарта участвовать в походе на Индию совместным экспедиционным корпусом французских и русских войск. Причём Павел опередил Бонапарта и отправил отряд донских казаков, численностью более 20 тысяч сабель с конной артиллерией, через Оренбург «прямо в Индию». На это его подтолкнуло резкое обострение русско-британских отношений. Британцы, узнав о плане Павла, всерьез озаботились сдерживанием России на её южных рубежах. Британские дипломаты зачастили в Турцию, Персию и Афганистан, подталкивая их правителей к войне с русскими.
Мало того, в конце 1800 года произошло покушение на жизнь Бонапарта, а через несколько месяцев – и трагическая гибель императора Павла. В организации заговора против российского императора участвовал, как принято считать, британский посланник в Петербурге Чарльз Уитворт. Лондон слишком дорожил своей индийской «жемчужиной», особенно после того как североамериканские штаты вышли из-под власти британской короны. Поэтому современники тех событий не сомневались в том, что покушение на Бонапарта и гибель императора Павла были следствием замысла их совместной военной экспедиции в Индию.
Лондону удалось сорвать этот поход, поскольку взошедший на российский престол император Александр возвратил казаков из киргизских степей. Позднее, после подписания в 1807 году мирного российско-французского договора, Российская империя присоединилась к континентальной блокаде Великобритании. Лондон стал всячески подталкивать Персидскую и Османскую империи к войне с Россией. Добившись смены направления внешней политики Персии, британцы в 1809 году заключили с ней договор, по которому отправили оружие и военных советников персидскому шаху, вступавшему в конфликт с Россией. После этого шахское правительство стало координировать свою внешнюю политику с британским послом.
Британские офицеры-инструкторы оставались в персидской армии вплоть до русско-персидской войны 1812 года, когда персы вторглись на Кавказ. Они, однако, потерпели сокрушительное поражение на берегах Аракса в битве при Асландузе. Эту битву, в которой погибли и несколько британцев, считают первым из сражений в ходе, так называемой, Большой игры. Такое образное название в геополитической литературе получило соперничество двух империй, которое длилось десятилетиями на различных участках огромного пространства от Кавказского побережья Черного моря до Тибета. По мирному договору Персия признала вхождение в состав Российской империи значительной части Закавказья. Кроме того, Россия получила исключительное право держать военный флот на Каспийском море.
Парадоксально, что в самом начале «Большой игры», когда Россия уже сражалась с Бонапартом, она вновь обрела британцев в качестве союзников. Тем не менее, официальный британский наблюдатель при русской армии во время вторжения Наполеона – генерал Уилсон, по возвращении в Лондон опубликовал книгу «Описание военной и политической мощи России». В этой книге Уилсон утверждал, что русские, воодушевлённые своей победой над французами, планируют выполнить завещание Петра I и завоевать весь мир. Первой мишенью, дескать, будет Стамбул, а затем придёт и черёд Индии.
Тем временем, к 1822 году принятием «Устава о сибирских киргизах» завершилось присоединение казахских степей к России. Южнее находились Бухарское, Хивинское и Кокандское ханства, где царили средневековые нравы, и откуда совершались набеги не только на казахские аилы, но и на русские военные посты. Но помимо генерала Уилсона у Маккиндера с его взглядами на Россию появлялись всё новые предшественники. Один из них – британский полковник Джордж де Ласи Эванс, который в 1828 году издал книгу «О замыслах России». В ней он тоже заверял, будто русские планируют вскоре напасть на Индию. Позже – в 1829 году, он выпустил ещё один труд – «Об осуществимости вторжения в Британскую Индию», где старался представить вероятное русское вторжение в Индию лёгким предприятием, особенно для тех, кто не знал местных условий. Более детальное исследование, в котором выделялись потенциальные маршруты русского вторжения в Индию через горные проходы, издал ещё один британский аналитик – Конолли в 1834 году.
После окончания русско-турецкой войны 1828 – 1829 годов по Адрианопольскому миру к России переходило всё восточное побережье Чёрного моря. Турция также предоставляла право русским торговым судам свободно проходить через Босфор и Дарданеллы. Первый секретарь британского посольства в Константинополе Дэвид Уркварт, назначенный на эту должность в 1835 году, ещё за год до этого опубликовал книгу, в которой утверждал, что Россия намеревается захватить Константинополь, Турцию и аннексировать Персию. Это, по мнению Уркварта, было всего лишь прелюдией к завоеванию Индии, и единственным препятствием к этому он считал разжигание антирусского мятежа в Черкесии.
Британский посол того времени в Тегеране Джон Макнилл, которого не без оснований подозревали в натравливании толпы на посольство России в 1829 году, которое привело к гибели российского посла Александра Грибоедова, тоже издал книгу – «Продвижение и настоящее положение России на Востоке» (1836 г.). В ней он показал российские территориальные приобретения за последние полтора века, подчёркивая, что со времени вступления на престол царя Петра I границы России приблизились к Стамбулу на пятьсот миль, а к Тегерану – на тысячу. Макнилл предостерегал, что следующими мишенями России станут Османская и Персидская империи, которые будут не в силах противостоять.
Глава британской разведки в Индии Чарльз Макгрегор опубликовал в 1884 году книгу «Оборона Индии», которая призывала британцев встать на защиту индийских владений от «почти неизбежного» российского вторжения. Автор предупреждал, что приход русских войск поддержат многие индийцы, особенно из числа мусульман, которые «ненавидят англичан и имеют в России множество единоверцев, занимающих высокое положение». Подводя итог, Макгрегор убеждал читателя: «Я уверен, что индийский вопрос не может быть окончательно решен, пока Россия не будет изгнана из Туркестана и с Кавказа».
Но только к 1885 году основанием крепости Кушка, ставшей на крайнем южном рубеже империи, было завершено присоединение среднеазиатских земель к российскому государству. Сюда Россия пришла только после установления полного доминирования Великобритании в Индии, когда возникла опасность прорыва британцев в Среднюю Азию и Закавказье. Геополитический враг России мог выйти в стратегически важные зоны имперского пограничья, откуда он получал возможность контролировать не только Черноморский и Каспийский регионы, но даже Южное Поволжье и Южный Урал. Окопавшись в Закавказье и в Средней Азии, британцы могли разорвать связь европейской части России с Дальним Востоком. Поэтому Санкт-Петербург был вынужден включить все новые южные провинции в состав российской империи.
Таким образом, геополитическая концепция Маккиндера развивалась в русле давней британской стратегии. Она заключалась в противодействии усилению любой континентальной державы. Так, ещё со времён правления французского короля Людовика XIV, Лондон препятствовал гегемонистским устремлениям Парижа и успешно противодействовал этому с помощью различных коалиций европейских стран. Классический план британской внешней политики всегда содержал в себе идею поддержания тлеющих конфликтов между соперничающими государствами, помогая тому, которое было слабее. Этот геополитический принцип, известный ещё со времён античной Римской империи, позволял британцам предотвращать чрезмерное усиление любого из соперников.
Поощряя основные центры силы заниматься склоками внутри Европы, Лондон снижал конкуренцию по части колониальной экспансии на других континентах. Британское Адмиралтейство полагало, что лучший способ предотвратить создание мощного океанского флота у своего конкурента – заставить его концентрировать ресурсы государства на сухопутных войнах. Именно это позволило британцам создать свою огромную империю, «над которой никогда не заходит солнце». В то же время, будучи островным государством, Туманный Альбион всегда оставался вне зоны боевых действий, участвуя в них только на чужой территории.
Так, с помощью виртуозных интриг, сталкивая лбами своих потенциальных соперников, британцы могли доминировать в мире, который был ослаблен конфликтами. Неудивительно, что начиная от эпохи военных побед царя Петра, Россия тоже заняла прочное место среди основных угроз такому «балансу сил». После Полтавской битвы Россия явно вышла за пределы, отведённые ей в британской концепции. В том числе и поэтому, столетием позже по наущению Лондона Наполеон вторгся в Россию. Если бы не случилась эта грандиозная авантюра, то, по мнению русского географа Петра Петровича Семёнова-Тян-Шанского (1827 – 1914 г.г.), французский император смог бы всё Средиземное море «взять в кольцо» и «удержать в зоне своего влияния». Этого Лондон допустить не мог, и в России грянула тяжелейшая Отечественная война.
Потери России в борьбе с Наполеоном в ходе этой войны оцениваются в количестве до одного миллиона человек. Однако после её завершения и в результате победоносного Заграничного похода русской армии был взят Париж. Современный британский историк Доминик Ливен считает, что решение императора Александра преследовать Наполеона за Рейном не было дальновидным, поскольку «избавившись от врага на западе Европы, Великобритания на весь XIX век развязала себе руки для борьбы с российской экспансией на Балканах и в Азии». Мало того, в результате реставрации французской короны, о чём так пеклись британцы, монархом стал Людовик XVIII, который сразу забыл, что только благодаря русской армии смог оказаться на французском престоле. Состоялся успешный замысел Лондона – сделать французским монархом человека, который с неприязнью относился к России.
Когда с окончанием наполеоновских войн Россия стала основным соперником Великобритании в Евразии, британцы начали тщательно организованную кампанию русофобии, которая должна была подготовить всех западноевропейцев к участию в борьбе против России. Её кульминацией стала Крымская война. Незадолго до этого британский министр иностранных дел, а позднее и премьер-министр – лорд Генри Джон Пальмерстон, заявил, что «как ни неприятны были бы теперь отношения с Францией, мы должны их поддерживать, ибо на заднем дворе угрожает Россия, которая хочет связать Европу и Восточную Азию, а мы одни не можем этому противостоять».
Этому заявлению предшествовало обострение спора между православными и католиками по поводу храма Гроба Господня в Святых местах, которое случилось в начале 1850-х годов. Тогда эта местность была под властью Османской империи. Иерусалимские православные состояли в ту пору под патронатом России, а местные католики – под патронатом Франции. Этот спор христиан турецкий султан под нажимом Парижа разрешил в пользу католиков. Санкт-Петербург выражал резкий протест, но незадолго до этих событий Наполеон III провозгласил себя императором Франции, и для укрепления авторитета ему нужны были не только корона и мантия, но и победы. Лучшего повода взять над Россией реванш за 1812 год он не видел. В свою очередь целью вступления британцев в войну против России было уничтожение русского флота и его главной базы на юге – Севастополя.
Пальмерстон проводил политику сдерживания России путём создания антироссийской коалиции, якобы «для защиты несчастной Османской империи». Именно этот политик запомнился тем, что произнес в британской палате общин крылатую фразу: «У нас нет неизменных союзников, у нас нет вечных врагов. У нас есть лишь постоянные интересы». Благодаря этому к окончанию первой половины XIX века 19 миллионов британцев господствовали над 196 миллионами жителей заморских владений, эксплуатируя их и подавляя любую попытку сопротивления. При этом Лондон постоянно обвинял Россию «в притеснениях поляков», которые на самом деле никогда не испытывали такого гнета, какому подвергались африканцы, индийцы или аборигены Австралии со стороны британцев. Под разговоры о «русском экспансионизме» Лондон разжигал борьбу народов Северного Кавказа – прежде всего черкесов, против России, обещая им оружие и боеприпасы.
Поэтому Крымская война стала противостоянием России военному блоку, ядром которого были Великобритания и Франция и в который входили также Османская империя и Сардинское королевство. Усилия этого блока поддерживали Пруссия и Швеция, официально нейтральные по отношению к России. Австрия в боевых действиях не участвовала, но после ухода русской армии с началом боевых действий из придунайских княжеств – Молдавии и Валахии, заняла их, обеспечив тем самым безопасность турецких владений на Дунае. Разъясняя цели этой войны, Пальмерстон утверждал, что «для наилучшего и наиболее действенного обеспечения безопасности мирного будущего Европы следует отделить от России некоторые из пограничных территорий, приобретенных ею за последнее время, – Грузию, Черкесию, Крым, Бессарабию, Польшу и Финляндию». Он аргументировал это тем, что «Россия всё равно сможет оставаться огромной державой, но уже не будет иметь такого подавляющего преимущества в случае нападения на своих соседей».
После того, как англо-французский флот вошёл в Чёрное море в январе 1854 года немецкий политический деятель и философ Фридрих Энгельс (1820 – 1895 г.г.) набросал в своей статье «Европейская война» подробный план действий союзников. Он прогнозировал: «Без сомнения, союзный флот способен разрушить Севастополь и уничтожить русский черноморский флот; союзники в состоянии занять и удержать Крым, оккупировать Одессу, блокировать Азовское море и развязать руки горцам Кавказа. Нет ничего легче, если действовать быстро и энергично». На воплощение этого плана в жизнь Энгельс отводил месяц. После завершения операции на Чёрном море Энгельс предлагал отправить флот на Балтику и бомбардировать Кронштадт. «Необходимо любой ценой добиться союза со Швецией, если понадобится, припугнуть Данию, развязать восстание в Финляндии путём высадки достаточного количества войск и обещания, что мир будет заключён только при условии воссоединения этой области со Швецией… Во что превратилась бы Россия без Одессы, Кронштадта, Риги и Севастополя, если бы Финляндия была освобождена, а неприятельская армия расположилась у ворот столицы и все русские реки и гавани оказались блокированными?». По сути, это был детализированный план Лондона, усилиями которого была развязана война.
Тактику боевых действий союзников определило давнее поражение Наполеона, показавшее, что воевать с Россией на её огромной территории в открытой сухопутной войне бесперспективно. Поэтому театры боевых действий были привязаны к российским морским окраинам. Транспортировать войска, вооружение и припасы по морю было проще, чем по русскому бездорожью. Таким образом, театры войны, названной по месту наиболее ожесточённых боёв Крымской, располагались весьма широко – по всему окоёму Хартлэнда.
На его западной окраине союзники дважды отправляли крупные эскадры в Балтийское море. Но всё что им удалось – захватить Аландские острова и бомбардировать Свеаборг. На севере, в Белом море англичане безуспешно пытались высадить десант на Соловецкие острова, а на Камчатке союзники потерпели поражение в боях под Петропавловском. На юге, помимо сражений в Крыму, в Азовском море британская флотилия обстреливала Бердянск и Мариуполь, но проиграла бой береговым укреплениям Таганрога. На Кавказе русская армия взяла стратегически важную турецкую крепость Карс.
К концу 1855 года, ввиду безрезультатности военных действий в Крыму, начались мирные переговоры. Севастополь русским войскам пришлось оставить, затопив оставшиеся корабли Черноморского флота. Противник тоже был измотан, и продолжать наступление не мог. По условиям мирного Парижского договора 1856 года Россия осталась в прежних границах, но лишилась права защищать своё черноморское побережье посредством военно-морского флота и прибрежных крепостей. Севастополь и другие занятые союзниками города в Крыму были возвращены России в обмен на Карс – «ворота в Персию и Индию», так оценивали его в Лондоне. В итоге союзники своих целей не достигли ни на одном театре военных действий, кроме придунайских княжеств. На их основе в 1858 году было образовано независимое государство, ставшее основой будущей Румынии.
Оказавшись по результатам войны в затруднительном положении, Россия была вынуждена прибегнуть к займам в европейских банках. Именно для их погашения позднее, в эпоху правления императора Александра II, была продана Аляска. Однако через пятнадцать лет Парижский договор был расторгнут, и Россия получила возможность заново создать Черноморский флот. При этом она сохраняла статус одной из пяти великих европейских держав и продолжала противостоять Великобритании в Средней Азии. Чтобы изменить эту геополитическую ситуацию, Лондон озаботился созданием континентального противовеса России. Им должна была стать Германская империя, возникшая на основе объединения германских земель вокруг Пруссии.
Тем временем русско-турецкая война 1877 – 1878 г.г. на Балканах показала, что Россия полностью оправилась от поражения в Крыму. Теперь Османская империя была на грани разгрома, а русские войска стояли под Константинополем. Но поскольку Россия вплотную приблизилась к проливам из Чёрного в Средиземное море, беспокойство Лондона достигло предела, и в начале 1878 года британский флот был послан в Дарданеллы. Кроме того, британцы готовились захватить Кипр, если опасность прорыва русских в Средиземное море станет слишком реальной. Потребовалось вмешательство англо-французской дипломатии, чтобы спасти турецкую столицу от угрозы взятия русскими войсками. Из этого Лондон сумел извлечь для себя максимум выгод. Благодарная Турция уступила ему Кипр, который стал ещё одной важной базой британского военно-морского флота в Средиземноморье.
В эти годы Россия завершила присоединение среднеазиатских земель. Войска генерала Скобелева в 1880 году взяли крепость Геок-Тепе, а четырьмя годами позже в состав России добровольно вошёл туркменский город Мерв (ныне – Мары). После этого, находясь в центре Евразии, Российская империя стала защищена с южного направления горными системами и пустынями. Но с самого начала своего возникновения Россия боролась за выход в Балтийское и Черное моря, несмотря даже на то, что они, будучи относительно замкнутыми акваториями, не могли полностью решить проблемы страны. И только судоходные реки, идущие от морских портов вглубь суши, позволяли достичь важных природных или промышленных ресурсов внутри континентальной части государства. Крупные судоходные реки России не текли ни в один из океанов мира, кроме Северного Ледовитого, и они были оторваны его льдами от мировых морских маршрутов. Таким образом, в северо-восточной части Евразии образовалось огромное пространство, недоступное для чуждой морской силы.
Однако, соперничество в «Большой игре» усилилось после того, как Великобритания нанесла поражение Китаю в ходе Опиумных войн (1840—1842 и 1856—1860 г.г.) и установила своё привилегированное присутствие на восточном побережье Евразии. К этому времени Россия стала обретать особое геополитическое значение путём строительства трансконтинентальных железных дорог – Транссибирской и Китайско-Восточной (КВЖД), которые позволяли перебрасывать ресурсы с одного конца Евразии на другой быстрее морских судов. Такая железнодорожная экспансия России вплоть до Тихого океана породила опасения Лондона о том, что русские могут обратить вспять добытые британской короной военно-экономические преимущества.
Было очевидно, что новые технологии сухопутного транспорта угрожают завоеваниям ведущей морской державы, несмотря на рост её мобильности за счёт использования Суэцкого канала и паровых судовых двигателей. В частности, Маккиндер отмечал: «Сегодня трансконтинентальные железные дороги меняют условия игры для сухопутной державы, и нигде они не могут быть более действенными, чем в замкнутом пространстве Евразии».
Однако России был крайне необходим незамерзающий круглогодичный порт на Дальнем Востоке. Им стал Порт-Артур, взятый у Китая в аренду на 49 лет. Указывая на это событие, Лондон стал внушать японцам, что Российская империя намеревается напасть на них. Поэтому Япония в начале ХХ века становится стратегическим партнёром Великобритании. Ей открываются обширные военные кредиты, а на британских верфях для неё строятся броненосцы. В результате в 1904 году Япония, без объявления войны, атаковала русскую эскадру на внешнем рейде Порт-Артура, началась неуспешная для России война с Японией, и реализовать важный российский геополитический проект на Дальнем Востоке не удалось.
«Большая игра» закончилась только в 1907 году. Тогда Санкт-Петербург и Лондон заключили договор, согласно которому Персия делилась на сферы влияния между российской и британской империями. При этом протекторат над Афганистаном доставался британцам, а Тибет признавался независимым от влияния обеих империй. Тем не менее, по мнению Маккиндера, произошло изменение равновесия сил в мире в пользу, как он выражался «центрального государства» вследствие его экспансии к границам Евразии. Это, по мнению британского геополитика, «позволило использовать огромные континентальные ресурсы для строительства военно-морского флота, что открывает перспективы создания мировой империи. Эта гипотеза могла бы осуществиться в случае союза Германии с Россией».