Сборник мистики. Включая биографию автора + эссе о книгах

– Или скоро нас покинет. Работу другую присмотрел. Вот и мыкается. То отгулы, то больничный, то смены переставил.

– Хитрый вариант.

Это эмоциональное давление давило на меня. Мне казалось, что я вот-вот взорвусь. Но я выдержал. Рабочий день окончился, и мне пришлось возвращаться в свою квартиру. Я делал это с неохотой, потому что не знал, что меня ждет дома. Покой – или превращение в волка. В квартире меня ждало тоже унылое однообразие. Не заправленный диван. Грязный бокал из-под утреннего кофе. Отвернутое от меня отражение зеркала, все также смирно стояло, облокотившись об угол шкафа. Я пошел и сел на не заправленный диван. Встав и достав футляр из-под часов, я взял в руки волчий клык. – Мой шнурок остался там, значит я туда вернусь. Повесив клык на цепочку, которую оставила моя матушка при переезде за город, я встал в полный рост. Мне безумно хотелось одеть клык на себя, совершить превращение спрыгнуть с балкона и бежать в лес. Вопрос, – куда спрятать ключи? Заставил меня задержать этот процесс. Тихо открыв входную дверь я с опаской осмотрел нашу площадку. Тишина. Тихо, словно лиса я положил ключ под коврик, и также тихо закрыл дверь. Оставалось бесшумно повернуть дверной замок. Напрягая мышцы пальцев я, затаив дыхание аккуратно проворачивал ручку замка. Тишина. На лестничной площадке не было слышно признаков жизни. – Получилось. Оставалось подготовить себя к ночной прогулке. Я одел джинсы и свитер, обул кроссовки, считая, что этого достаточно, я замкнул кулон и выпрыгнул в окно уже в форме черно-серого волка, с серо-зелеными глазами.

Ноги несли меня сами, я не прилагал особых усилий для пробежки по ночному лесу. Минусовая температура подбадривала мои лапы. Листва не прилипала, а вместе с ней и грязь. Холодный воздух бодрил, разгоняя сон, я не чувствовал холода, и голода тоже, несмотря на то, что не успел поужинать. Мое зрение стало настолько четким, словно я одел цифровой бинокль ночного видения. Я слышал каждый звук, видел каждое движение, хотя этой ночью в лесу было спокойно. Я всматривался в темноту, в ожидании увидеть свою белую подругу, в темноте она выглядела особенно великолепно. Но, почему-то меня больше интересовал не ее приход, а как попасть туда, в прошлое. Как она это делала? Как она нас двоих туда переносила? Как возвращала обратно? Что значил этот магический круг?

– В твоей голове опять много вопросов.

– Ты здесь! Радостно прокричал я.

– Как видишь? В миг лес переменился. Мы оказались в прошлом. Волчица наскочила на меня и оборвала цепочку пытаясь снять клык.

– Зачем? Прокричал я. Цепочка оборвалась. Клык остался в руке. – Где она? Это цепочка моей матери.

– А у тебя в руке клык моего врага. Отдай его мне. С этими словами она взяла в зубы блестящую цепочку и стиснув их вопросительно смотрела на меня.

– Я все равно ее у тебя отниму. Волчица лишь вильнула хвостом и убежала. Я остался один держа в руке клык. – Шнурок плюс цепочка, не слишком ли много потерь? Я осматривал местность, и к своему удивлению понял, что я ориентируюсь. Мое место пребывания зависело от того где и когда волчица переносила меня из настоящего в прошлое. Чаще всего это происходило у «Святовского» озера, я узнал это место сразу, не зависимо от давности времени. Если это происходило на опушке, то мы оказывались в старых дебрях, похожих на сказочный лес на картинке. Если это происходило в моей квартире возле зеркала, то я оказывался в селении возле костра. Меня словно осенило. – Мне нужно вернуться в квартиру. Но как это сделать? В прошлый раз я всего лишь проснулся в своей кровати. Как же мне вернуться в этот раз? Водя глазами по дремучему полутемному лесу, я понял, что наступает рассвет. Не равномерное времяисчисление шло мне на руку, рассвет спасет меня. Он уже столько раз выручал меня, хотя и подводил не меньше. Я бежал за своей лохматой четвероногой спутницей и не заметил, как солнце коснулось земли. Будучи в образе человека, мне не пришлось ждать превращения, но я успел заметить, как женщина встала с колен и обтряхивала руки от земли, я снова не успел рассмотреть ее лица, но я заметил пышную фигуру, и не менее пышную белую косу. Прошлое исчезло. Наступило настоящее. Я стоял на поляне среди сосен в одном свитере. Минусовая температура давала о себе знать. Я планировал вернуться в квартиру до рассвета в образе волка, и не одел бушлат, считая, что он будет мне мешать. Мне ничего не оставалось как идти пешком к трассе. Я ускорил шаг, и решил сократить путь, зная куда идти. Шум машин подбадривал меня, говоря о том, что идти осталось не много. Перебежав через дорогу, мне не пришлось махать рукой, маршрутка остановилась сама, стоя на обочине терпеливо ожидая пассажира.

– Вы теперь по ночам в лес ходите? Не выдержав спросил любопытный водитель. Я тоже его узнал, так как не всегда ездил в лес на своей машине. Я впервые понял, что я знаменитость, и меня знает вся округа, включая водителя маршрутки.

– Да, вот решил на пробежку выбраться.

– Странные вы лесные люди. Новый год на носу, а вы в одном свитере в такую рань по лесу бегаете.

– Тоже верно. Это я маханул. Больше так не буду. На мое счастье, в заднем кармане джинс, лежало две сотни, конечно они измялись от моего активного хождения по лесу, но мне было чем расплатиться с водителем.

19 декабря, утро. Войдя в подъезд, я обрадовался теплу и достал из-под коврика заветный ключик. Жильцы еще спали, а если кто и не спал, они не смогли увидеть моего тайника. Раннее утро в квартире встретило меня своим теплом. Мне совсем не хотелось идти на работу, но мне пришлось это сделать. Коллектив стал меня раздражать. Наверное, я не заметил, как превратился в агрессивного одиночку. Эта лесная депрессия изменила меня до неузнаваемости. Я отвечал на вопросы поверхностно, не вникая в суть. Моя голова была занята магией. Мне хотелось быть как она, моя белая волчица. Уметь исчезать, когда это нужно, уметь переноситься из прошлого в настоящее и обратно. Как она это делала? Я получил частичный ответ на свой вопрос, она его случайно проболтала, – у тебя в руке клык моего врага. Это значило, что мой клык имеет силу. Хотя, как могло быть по-другому, если я превращаюсь в волка. – «Клык моего врага». Значит этому клыку столько же лет, сколько и ее. Как я мог этого не заметить. Нужно начать с клыка. Хотя, когда всем этим заниматься, если я работаю целыми днями. В глубине души мне уже давно не хотелось работать, это началось с появления волчицы, она затмила собой мой разум. Точнее не она, а оборотничество. Я пытался взять выходной, но мне это не удалось, я получил отказ. Руководствуясь эмоциями, и ставя на первый план личные интересы я пошел на крайность, я уволился с работы. Мое увольнение подвергло в шок весь коллектив. Увольнение под Новый год – это значит, лишиться кадра, перестроить смены, найти замену. Руководство не хотело меня отпускать, видя, что я не в себе. Но я настоял на своем. Мне хотелось до конца разобраться в этом деле, а работа мне просто мешала. Отработав до конца смены, я понимал, что больше не вернусь, но я не испытывал грусти или обиды. Я испытывал чувство облегчения.

ГЛАВА 5

Придя домой, я включил свет во всех комнатах. Зеркала были завешаны везде, в ванной, в прихожей, в комнате зеркало стояло перевернутое. Оно стояло так как я его поставил, когда мы сидели с Мишей. Я уже не испытывал такого страха как раньше, но все же я боялся, что отключат свет, или он просто потухнет. Положив свой клык в коробочку, я почему-то не думал о нем, меня больше беспокоили шнурок и цепочка оставленные в прошлом. – Как их оттуда забрать? Зеркало! Через зеркало! Я развернул зеркало к себе, лицевой стороной. Как я и предполагал на нем ни царапинки. Иногда меня интересовал вопрос, – видел ли Миша что ни будь в этом отражении? Наверное, нет. Тешил я себя ответом. Или видел, но скрывает. Почему он так сухо со мной распрощался?

В своем отражении я видел себя. Чтобы перенестись туда нужно одеть клык. – А что если без него? Волчица же находилась без клыка целые сутки, или даже больше. Да кто же она? В конце концов. Мне хотелось действовать, именно действовать, и действовать в одиночку. Я анализировал полученную информацию, и вспомнил слова своего Московского друга.

– Превращение в оборотня происходит в схватке с волком.

– Но я же не участвовал в схватке с волком. Как я мог стать оборотнем? Одев на себя волчий клык? Тут что-то не так. Я дождался утра чтобы позвонить продавцу оберегов.

– Что у тебя случилось в такую рань?

– Привет, ты мне скажи, чтобы стать оборотнем для этого обязательно убивать волка?

– Честно. Ты застал меня врасплох. Я тебе могу лишь одно сказать, оборотни – это мистика, магия. Это колдовство.

– Вот, спасибо. Вот теперь ты ответил на мой вопрос. Положив трубку, я охватил лицо руками. – Как я не додумался. Она ведьма. Эта волчица. Она колдунья. Поэтому у нее все получается. Это – женщина колдунья. Меня объял страх. Куда я влип. Поразмыслив над случившимся, я решил покориться судьбе и сделать как говорит она, отрезать себя от их мира. Зачем мне их мир? Это же было так давно. Но взамен она должна мне отдать мой шнурок и цепочку. Дождавшись ночи, я одел клык на новый шнурок и шагнул в двенадцатый век.

К моему счастью я очутился на том же месте, где я в прошлый раз потерял свой шнурок. Вечернее время суток, сумерки, конечно я не смог ничего найти в такой темноте. Я запомнил эту местность с прошлого раза и приблизительно знал, как и куда ориентироваться. Высохший сор выше человеческого роста. Примятая трава, и где-то здесь должен был валяться мой шнурок. Хотя по факту он был мне не нужен, это был всего лишь повод вернуться. Я трогал свой клык на шее уже волчьей лапой, и слышал лай собак и крики людей, – волок, волок! Мое сердце учащенно забилось, и в тоже время постигло глубокое разочарование, потому что меня не пришла встречать моя волчица. Я не видел ее. Я не мог понять в каком я сейчас нахожусь времени, до нападения или после. Мне хотелось все увидеть от и до, в то время, когда произошло нападение татар. Ночное время, кое где горели костры, кое где стояли разгромленные хижины. Но самое главное не было ее моей волчицы. Я крался как хищник по спящему селению, хотя я и был в образе хищника. Собаки хорошо выполняли свою работу, но боялись приблизиться ко мне, и мне ничего не оставалось как убежать в темноту. Голоса людей стихли, лай собак продолжался. Я не знал, что мне делать дальше. Ждать утра, или возвращаться в свою квартиру. Я понял, что без нее мне здесь делать нечего.

И все же любопытство перевесило, набравшись смелости я побежал в лес. Темный дикий лес на мое удивление дружелюбно встречал как я думал незваного гостя, я не ошибся, меня там ждали. Деревья как мне казалось сами расступались передо мной уступая дорогу. Я бежал наугад, руководствуясь интуицией, мне не было страшно, я был храбр, сам не зная по чему. Мой быстрый бег унес меня далеко, и мне казалось я знал куда я бегу. Болотная топь под лапами создавала не приятные ощущения. Возможно именно эту топь так яро описывают в истории родного края, моего родного города Тамбова. Я приблизительно понимал где я нахожусь, даже несмотря на то, что я находился в двенадцатом веке в ночное время. Настолько хорошо я знал лес. Сейчас от этой топи не осталось и следа, лес высох, трасса за асфальтирована. То и это время, настолько разные вещи. Во время моего ночного путешествия мне казалось, что лесная дорожка сама вела меня, только куда и зачем я не знал.

Именно этой ночью мне понравилось быть волком. Меня все боялись. Я был силен. Я был хищником. Покажись я на глаза этим людям в образе человека, да еще и в своих вещах двадцать первого века, меня бы давно убили. Образ волка пришелся как нельзя кстати, и движимый волчьими инстинктами я бежал быстрее ветра. Я ясно видел в темноте, я слышал каждый надломившийся сучок, каждый шорох. И вот, тусклый огонь костра показался вдали. Я сразу его узнал, это был тот же аккуратный огонь, разводимый с помощью колдовства моей волчицей. Я замедлил бег. Осторожность пришла ко мне сама. Бесшумно наступая на сырую листву, я всматривался в языки пламени. Я знал, что это она. Сомнений не было, а мое нутро меня никогда не подводило.

Расстояние десять метров. Я все отчетливо видел. У костра сидел старец, он надевал женщине на шею кулон. Это был тот самый кулон, клык волка. Слов я не смог разобрать, но они были короткие, не понятные, на не понятном языке. Вероятнее всего это был старославянский язык. Благодаря остроте зрения я смог рассмотреть его от головы до пят, и конечно, первое, на, что я обратил внимание – это цвет глаз. Они были серо-зеленые цвета. – Похоже цвет глаз – это их родословная. У них у всех серо-зеленые. Серо-зеленые глаза… Я запнулся. Мой язык вывалился из моей волчьей пасти. Такие глаза только у меня, в моей семье. У моих родителей цвет не столь насыщенный. И форма у нас с ней одинаковая. Я понял, что это не спроста. Меня и мою волчицу связывает нечто большее. Я продолжал бесшумно подкрадываться к ночному костру. Белокурая девушка одевала на себя шкуру волка. По ходу волк здесь оккультное животное. Не смея подкрадываться ближе, я продолжал наблюдать за происходящим. Группа людей из десяти человек продолжала сидеть у костра. Возможно остальные погибли, защищая свои земли или ушли с остальным селением. Я замер. Лес был настолько дремучим, что просто было невозможно определить время. Даже если бы уже наступил рассвет я бы его не заметил сквозь высокие сосны и ели. Положив голову на передние лапы и смотря на огонь, я провалился в сон. Проснулся я от холода. Мое человеческое тело трясло от холода. Голода я не чувствовал по крайней мере пока что. Рассвет давно закончился, и по моим подсчетам наступал полдень. – Как я мог так долго спать? Да еще в таком холоде? В таком виде? Пламя костра потухло, моей блондинистой подруги и след простыл вместе с ее семейством. – Как так? Как она могла меня оставить одного? И вообще знает ли она о моем присутствии? Я встал на ноги, на этот раз мне было не привычно в образе человека. Мне хотелось вытянуть передние лапы вперед и потянуться. Язык во рту лежал не удобно, мне хотелось его высунуть, и даже несмотря на то, что меня никто не видит я не позволил себе этого сделать. – Куда же мне идти? Где ее искать? И вообще, что мне делать целый день до вечера в образе человека. Мне катастрофически не хватало моей шкуры волка.

Дневной лес не был столь гостеприимен по сравнению с ночным. На этот раз могучие сосны и ели не расступались передо мной, а наоборот кололи своими лапами. Болотная топь издавала не приятный запах, странно, почему ночью я этого не чувствовал. Я не знал куда идти, и пошел туда, где ночью горело пламя. К моему удивлению, от костра не осталось и следа, даже пепла. – Возможно они просто заметают следы. Подумал я, и стал осматриваться. – В каком же направлении они двигаются. Скорее всего юго-западном. Мое предчувствие меня не подвело. След детской ноги рассеял мои сомнения. Хоть отпечаток ноги был единственным, я был уверен, что двигаюсь в правильном направлении.

Мое блуждание по лесу в двенадцатом веке среди бела дня заставило меня трястись от страха в прямом смысле этого слова. Я так боялся наткнуться хоть на одну живую душу. Я в своих вещах с незнанием языка, с гладко выбритой кожей лица и аккуратно уложенными волосами выглядел как демон среди этих болотных мест. Мне было страшно. Если бы меня нашли и поймали, то явно сожгли бы на костре. Мы бы не нашли общего языка. Хотя нам бы нашлось, о чем поговорить. Я прислушивался к каждому шороху, к каждому упавшему листочку, и мой слух меня не подводил. По моим подсчетам я уже ушел так далеко, от селения, что уже и сам не мог понять где я нахожусь. На мое счастье я не встретил ни одной живой души. Это шло мне на руку. Я шел медленно и бесшумно, сжимая в ладони свой висевший на шее клык. Для меня на данный момент это было единственной защитой. Я мысленно ругал свою волчицу. – Как она могла меня оставить? Почему она не дала о себе знать? Наступал вечер, начинало холодать. И к моему сожалению во мне проснулось чувство голода. Я с нетерпением ждал превращения в хищника, чтобы поймать хоть кого-то, например, зайчика или утку на болоте. Я не представлял себе, что мне, когда ни будь придется охотиться на зайца. И тут я вспомнил высказывание – «голодный как волк». Я только сейчас понял, как не сладко живется волку. Пока сам не оказался в его шкуре.

Стемнело. Мое тело покрылось шерстью. Я не заметил, как это произошло, я продолжал идти уже на двух лапах, и думать о ней. – Неужели они смогли так далеко уйти? Тем более с ребенком. Моя интуиция, а вместе с ней и обоняние увеличились в разы. Я пытался уловить хоть какие-то признаки еды, но к моему сожалению ничего подобного не пробегало. По моим подсчетам я находился здесь уже вторые сутки, точнее вторую ночь. Мне было интересно, спохватился ли кто ни будь там в настоящем о моем загадочном исчезновении. На всякий случай я решил валить все на не существующую девушку. Так будет легче врать. Я устал идти на двух задних лапах и встал на четыре. Почувствовав облегчение, я стал принюхиваться, пытаясь уловить человеческий запах. Хотя самих людей я не видел, но я уже знал, что это они. Первое, что я чувствовал – это запах ребенка. Конечно, может я и сходил с ума, но мне казалось, что мы друг друга слышим, я и этот мальчик. Запах его плоти, крови, не раздражал, не вызывал аппетит, он скорее манил, привлекал как ответственности, заставлял останавливаться, вызывал инстинкты. Мне хотелось играть с этим ребенком, даже хотя бы в образе волка, вилять хвостом, пинать лапой мячик. Учуяв детский запах, я бесшумно побежал в этом направлении. – Где ты моя волчица? Почему я не могу уловить твой запах? Темная ночь, густой лес, холода я не чувствовал, а вот голод донимал меня. Запах ребенка не привлекал меня как пища, а вот треск костра раздражал желудок. Конечно чувство голода в волчьей шкуре заметно ощутимее чем в человеческой, но прожив сорок лет жизни в образе человека, мне все же больше хотелось домашней пищи нежели сырого мяса. Однако голод настолько меня достал, что пришлось сырого мяса птицы, и на мое удивление свежая кровь пришлась мне по вкусу. Я не хотел себе в этом признаваться, но волчьи инстинкты п владели мной без моего согласия. И вот наконец я добрался до цели. Новое селение. Почему я не уловил запахи этих людей? Их было не много. Около десяти человек. Ребенок был всего один, и он держался своей матери, не отходил от нее ни на шаг, держась за край юбки. Увидев свою волчицу мое сердце дрогнуло. Она до сих пор на меня не взглянула, и это меня задевало.

Сама же волчица в человеческом обличие как я и предполагал была высокой блондинкой, не худая и не толстая. Она была видной, солидной, молодой для наших дней девушкой. Самой выдающейся чертой ее внешности были глаза, широкая переносица, продольный разрез, впалые зрачки и серо-зеленый цвет. Густая коса была туго заплетена, и напоминала конский конкурсный хвост. По их меркам она уже была женщиной, хотя ей не было и двадцати лет. Ее древнеславянский наряд привлекал мое внимание, мой взгляд был прикован только к ней. Длинное льняное платье, расшитое узорами, все это отошло на второй план, мой взгляд приковала меховая жилетка из шкуры молодого волка. Моя волчица носила шкуру себе подобного.

– Она и вправду из благородного рода. На мои мысли никто не отозвался, и я продолжал любоваться красотой девушки. Мне хотелось узнать ее имя, и я улавливал каждое слово, произнесенное на исковерканном для наших дней языке.

Завешанные шкурами и тряпками хижины напоминали цыганский табор. – Как они будут зимовать? Скорее всего выроют землянки. Костры горели в полную мощь. – По ходу здесь они чувствуют себя в безопасности. Крепкая мужская рука схватила мою деву-воин и прижала к себе.

– Всемира! Как долго тебе не быть.

– Всемира! Вот как ее зовут. Прекрасное имя. Кто это? Неужели муж? Кровь вскипела в моих жилах, и я завыл. Я выл так, словно я лишился семьи. Но к моему глубокому изумлению меня никто не слышал. Я прекратил вой. – Как? Неужели меня никто не слышит? Неужели я невидим. Но ведь они меня видели жители того селения. Они же испугались меня. Так, что же произошло.

– Как видишь нас уцелело не мнаго.

– Ах, эти набеги. Как бы нам уцелеть?

– Мнаго ли погибло наших?

– Лучше этаго не видеть.

В моих жилах кипела кровь. Ревность душила меня, мне хотелось разорвать этого мужа на части. Я сделал прыжок чтобы очутиться у костра и заявить о себе, но к моему великому удивлению я понял, что я прозрачный, и лишь клык, висящий на моей шее смог заметить один из них.

– Всемира! Он здесь.

– Кто?

– Ворог.

– Я никаго не вижу.

– Волчий клык, он был здесь, только что.

– Не может быть.

Старый ночной лес растворился, и я очутился вместе с ней в своей квартире. – Ты, что творишь. Я хочу сказать, что для нашего времени она говорила отчетливо на современном языке. Ни слова, ни буквы по-древнеславянски.

– Я просто хочу увидеть все своими глазами.

– Тебе нельзя там быть.

– Но почему?

– Этого я сама не знаю. Я просто хочу тебя защитить и все.

– Ты должна знать. Ты не можешь не знать. Передо мной стояла волчица, в моей квартире, уже в моей спальне, в человеческом обличие, и я разговаривал с ней на равных, будто мы были знакомы целую вечность. Может так оно и было, и мы были знакомы не вечность, а восемь столетий.

– Я не могу, не хочу, сказать тебе всего. Тебе просто нужно отдать мне клык, который висит у тебя на шее, и больше не появляться в моей жизни. Ее голос был тверд как камень, глаза как лед, а сама она была просто фантастична. Таких женщин не бывает. Я стоял перед ней на задних лапах как шалудивый пес, и разговаривал на человеческом языке.

– Но я уже появился. Я уже не могу просто так исчезнуть.

– Это моя оплошность. Я уронила клык свой клык в тот день.

– А я поднял, и это не случайность. И этот клык не случайность. Я указал лапой на свою подвеску. Всемира сделала попытку сорвать его с моей шеи, но я дал отпор толкнув ее лапой. Девушка сделала шаг вперед и оказалась за зеркалом. – Всемира! Прокричал я. В отражении было хорошо видно растворяющуюся в тумане девушку с толстой косой. Она оглянулась два раза, в серых глазах отражалась обида. Я бился лапами об свое отражение пытаясь попасть туда, в прошлое, но мне это не удавалось. Мой волчий нос обслюнявил стекло, зеркало шаталось, и я боялся его разбить. – Всемира, провыл я в порыве досады. В моей квартире был столь необычный и желанный гость, а я стоял перед ней в образе волка. Мне так хотелось вернуть эти мгновенья обратно, конечно это было невозможно, и я сел как человек в шкуре волка на свой как всегда не заправленный диван, нервно виляя хвостом как пес. – Что мне делать? Я должен, я обязан, туда попасть. Разгадка близка, и я разгадаю ее. Я откинулся на спину и закрыл глаза.

22 декабря, утро. Рассвет. Мое тело колотило от холода. Я открыл глаза. Поняв где я нахожусь, мне стало тепло на душе, несмотря на то, что мое тело трясло от холода. Свисшие на пол ноги немного затекли. Я взял одеяло и завернувшись в него предался забвениям. Ведь все не так плохо, как мне кажется. Я был там, я увидел больше чем предполагал. Я узнал ее имя. И самое главное, она была здесь, в моей квартире в образе человека. Об этом можно было только мечтать. – Всемира! Ее зовут Всемира. Я повторял ее имя, как ключ к спасению вселенной. Как я понял, я продремал всего лишь пару часов, и замерз от холода, так как у меня было открыто окно. Я продолжил свою сладкую дрему уже в нормальной позе, вытянув ноги, под теплым одеялом.

Полдень. Я проснулся от повернувшегося дверного ключа. – Так, что тут у нас?!

– Мама! Только не это. Подумал я. Что мне делать?

– Ты что тут творишь? Я все знаю. Ты уволился с работы.

– Мама, не начинай. Не уволился, а взял паузу.

– Теперь это так называется. Где она?

– Кто?

– Твоя пассия. Я хочу с ней поговорить с глазу на глаз. Это она на тебя так дурно влияет. Уйти с работы под новый год. Развести в квартире такой бардак. Тут ее речь затихла, и мама подошла ко мне в плотную. – А это еще что такое?

– Мама.

– Слушай, ты и впрямь не здоров. Посмотри на свою комнату. Я обвел глазами комнату. По всюду лежали скомканные вещи, включая постельное белье. На столе и на полу стояла грязная посуда. Оторванное от шкафа зеркало стояло, облокотившись о шкаф, и казалось вот-вот упадет.

– И она это все видела. Я ударил себя кулаком в лоб. И посмотрев на кулак, чтобы удостовериться, что это не волчья лапа, я поправил на себе одежду.

– И давно ты спишь одетый? И кто она? Она вообще нормальная.

– Мама, ты ее не видела.

– Зато я вижу тебя, и состояние твоей квартиры. Ты зачем уволился с работы?

– От куда ты знаешь?

– Тамбов маленький город.

– Это точно. Точно, Миша. Это он сказал, а еще друг называется.

– Допустим Миша. Что ты собираешься делать?