Қанды Өзен

Аким города Жанаозен Балтабаев Рашид Исмагулович не находил себе места в последнее время и его ночами мучала бессонница. Как ставленник местной исполнительной власти он должен был что-то предпринимать с затянувшейся забастовкой нефтяников, и ждал указания сверху. Он как градоначальник, который представлял в городе региональный орган исполнительной власти в лице президента и правительства республики Казахстан несколько раз пытался поговорить с бастующими на площади по-хорошему, чтобы они покинули площадь, но у него это не получалось, они стояли на своём. Другая сторона конфликта – компания «Озенмунайгаз», хоть и находилась на территории его города, но рычаги влияния на эту компанию он не имел, так как все решения, в том числе и повышение зарплаты, принимались в столице – Астане. Как простой человек он понимал, что требования нефтяников обоснованы и им надо было поднять зарплату и удовлетворить их требования, но как аким, который подотчётен вышестоящему руководству и как винтик государственной махины, не мог ничего сделать и предпринять. Письменные доклады акиму Мангистауской области он посылал регулярно, но решения на вверху пока что не принимались никакие. Оставалось лишь ждать и надеяться, что всё это разрешится скоро и на эту проблему обратят внимание на самом верху. Балтабаеву возрастом был старше 50 лет. Всю свою жизнь, после демобилизации с армии он работал сперва при закате советской власти партийным деятелем при КПСС, а уже с обретением независимости Казахстана, как и все советские служащие того времени, перешёл на государственную службу, уже в казахстанский чиновничий аппарат, из которых, последние 3 года занимал пост акима города Жанаозен. И тогда, и сейчас, простым людям он нередко говорил одно, а делал совсем другое. И это двоемыслие, и противоречие, распространённое среди государственных служащих, приобрело у него форму заурядного лицемерия, той поразительной непоследовательности, когда чиновник стоит перед необходимостью постоянно противоречить самому себе, жить «двойной жизнью». На его супругу был оформлен легальный бизнес – два мебельных магазина, а на подставных лиц были зарегистрированы автомобильные бензиновые и газовые заправки по городу, продукция для которых поставлялось из маленьких нефтяных заводиков. Об этом знал начальник полиции Жанаозен Мырзабаев, и за его молчание он отстёгивал ему проценты с продаж. Он лично выходил на площадь и обещал бастующим, что их требования исполнят постепенно, чтобы они ушли и покинули площадь, хотя в душе понимал, что он ничего не решит. Лицемерное двоемыслие вело к отчуждению органов власти от населения, обострению социальных конфликтов, разрушению правосознания и утрате веры в возможность правомерного разрешения жизненных ситуаций. В известной мере этот феномен являлся наследием административно-командной системы, стремления её к фасадному благополучию «потёмкинских деревень», прикрывающему социальное неблагополучие. Балтабаев был типичный чиновник-бюрократ, который ничего в жизни не мог и не умел, кроме работы на государственной службе. Ложное сознание собственной незаменимости, на котором базировалось его стремление любыми средствами сохранить своё кресло. Неспособность найти новое место в жизни и утрату жизненных ориентиров вне госслужбы его пугало. Один из охранительных стереотипов, который он приобрёл за почти тридцатилетнюю работу на госслужбе было очковтирательство, приукрашивание истинного положения дел, ради того, чтобы минимум сохранить свою должность, а максимум повысили по должности. Место акима маленького провинциального городка его уже не устраивало и Балтабаеву уже хотелось занять место акима областного уровня. Его функционерское мышление требовало отключение гражданских чувств и нравственных принципов при выполнении служебных обязанностей. Да, ему было жалко нефтяников в душе, но на людях он этого не показывал. В своих действиях он руководствовал лишь формальными указаниями и карьерными соображениями. Его сознание породило в себе снятие с себя ответственности, готовность бездумно выполнять любые распоряжения вышестоящих, независимо от их законности, моральности и даже от личного к ним отношения. Это был бич всех современных чиновников независимого Казахстана, который они унаследовали ещё с советских времён, когда в результате отбора и само отбора выдвиженцев на высокие аппаратные посты приходили люди серые и безынициативные, которые не могли самостоятельно принимать решения на местах, а ждали лишь указания сверху. Такими людьми было легче управлять, и это было выгодно лишь одному человеку – президенту, который выстроил в стране властную «пирамиду», и словно пастух следил сверху за все большим «стадом». Балтабаев хорошо понимал и знал, что ничего не мог поделать. Выйдя из здания акимата, он направился к служебной машине и сев в неё велел водителю отвезти его домой на обед.

На площадь приходили новые люди, сменяя поочерёдно тех, кому нужно было пойти домой – помыться или по своим делам. За исключением десятка нефтяников, которые днём и ночью находились на площади круглосуточно, многие сменяли друг друга днём. Среди этих десяти человек ночевавших на площади в импровизированных палатках был Марат-ага и Хабибулла, так как они оба были сокращены с работы из-за забастовок. Арман находился на площади до вечера, но сегодня его супруга Айжан попросила его дома посидеть с младшей дочерью, которая заболела и не пошла сегодня в детсад, а ей нужно было сходить на работу, так как старшие дети были в школе. Пообщавшись со всеми, он пошёл домой. Приближались праздничные дни – День независимости 16 декабря, а за ними и Новый год. С каждым годом, взрослея, приближение Нового года не чувствовалось ему вовсе. Что в Туркменистане, откуда он был родом, что здесь в Жанаозене, редко выпадал снег зимой, а если и выпадал, то сразу же таял. Новогодние воспоминания детства у каждого свои. Объединяет их одно – ностальгия по счастью, которое всегда было неизменным атрибутом этого праздника, по искренней вере в чудо, удивлению и восторгу, от которых захватывало дух. Артур помнил, что за две недели вперёд украшал с отцом искусственную ёлку, которая хранилась в тумбе собранной, и вместе её собирали, а мама занималась другими делами. Под ёлочку родители клали сладкие подарки. В те годы мало что было в магазинах, поэтому самый долгожданный подарок для них, детей, был пакет с конфетами. У него дома до сих пор сохранилась эта искусственная ёлка, и даже ёлочные игрушки той поры – стеклянные украшения из детства: шар в виде кокоса, маленькая фигурка царевича, Снегурка и сосульки. Вот только родителей не было рядом с ним, так как они скончались, ещё живя в Туркменистане. Их детство теперь принято называть советским. И оно было именно таким, потому что выпало нашему детству быть в ту самую советскую эпоху, когда были все равны и уверенны в своём будущем. Сейчас же у Армана была неуверенность в завтрашнем дне, и он не знал, что ждёт его завтра, не говоря уже о последующих годах. Но несмотря ни на что, он хотел сделать для своих детей приближение Нового года волшебным и незабываемым, как это делали для него в детстве его родители. И он мечтал о том, чтобы хотя бы у его детей было беззаботное будущее, уверенность в будущем и стабильная высокооплачиваемая работа. Зайдя по пути в дом в маленький магазин у дома, он купил сладостей для своих детей, ведь самая младшая его доченька всегда ждала его с презентами, дожидаясь его прихода возле двери, как только он отпирал дверь своим ключом входную дверь. Вот и на этот раз, как только он вошёл домой, его малышка Айлин несмотря на то что больна, выбежала ему навстречу. Арман схватил её на ходу, прижал к себе её всем телом и поцеловал её в лоб. Прикоснувшись к ней, он почувствовал повышенную температуру её тела. – Врача вызывала на дом? – спросил Арман у супруги Айжан, когда она вышла ему навстречу. – Да, она приходила, – ответила Айжан, – прописала жаропонижающие препараты, только недавно ей дала. Если она будет потеть, то смени ей одежду на сухую обязательно. – Хорошо! – ответил Арман, передав ей на руки доченьку, снял с себя верхнюю одежду и переоделся в домашнюю. Старшие дети были на занятиях в школе, умывшись в ванной, взяв на руки опять доченьку, он прошёл с ней в детскую комнату. Он как отец забывал обо всём на свете, стоило ему лишь взять на руки свою малышку и играться с ней. И хотя у казахов было принято любить прежде всего сыновей, но он больше всего любил свою единственную младшую доченьку, а трое старших у него были пацанами. С сыновьями он был строг как отец и много не баловал, а доченьку баловал и многое позволял, вот она этим и пользовалась и садилась ему на шею в прямом и переносном смысле. Вот на днях сломало экран на его телефоне, и если бы это сделал кто-либо из сыновей, то они получили бы по попе, но дочь он лишь пожурил слегка. – Папочка! А давай поиграем в конструктор? – обратилась к нему Айлин. – Давай! – ответил ей Арман. – Робота или машину соберём? – высыпая содержимое коробки на ковёр, спросила она. – Давай сначала машину, а потом и робота соберём, – ответил Арман. Конструктор LEGO в виде трансформера Арман купил ещё несколько лет назад среднему сыну. Его дочь любила собирать их, а куклы особо не жаловала. С куклами она играла лишь тогда, когда к ним в гости приходили её же возраста или чуть постарше девочки, а дома она постоянно игралась со своим братиком мальчиковые игры в настольный хоккей, игру в мяч и даже асыки. Вот такая росла у него дочь-пацанка. Усевшись поудобнее рядом с дочкой Арман стал вместе с ней собирать пазлы конструктора.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.