Львиная западня

Евгения Захарова

Львиная западня

Темнота, разрываемая какофонией звуков, внушала страх. Свет горел где-то вдалеке, за углом, а здесь была сплошная, кромешная темнота, лишь с десяток непонятных огоньков быстро бегали туда-сюда.

И как ее угораздило забрести в это место?

Ей же говорили, гримерки совсем в другой стороне, сразу от входа направо. Вот только то было днем, теперь же она шла вовсе не от входа. Где она свернула не туда?

Совсем рядом послышался трубный зов слона, и она вздрогнула, отшатнулась. Звякнула застежка сумки, громко стукнувшись о клетку. Она сглотнула.

Надо идти на свет, решила она. Нечего лишний раз пугать животных, она для них совершенно чужой человек, посторонняя. Еще чего доброго взбесятся, ей же потом перепадет. Она здесь совсем по другому делу, вот его и надо выполнять.

Крепче прижав к себе сумку, она поглубже вздохнула и быстрым шагом прошла мимо нескольких клеток. Грозно заворчал где-то неподалеку один из пуделей, его снежно-белая шерсть выделялась ярким пятном даже в темноте.

Ничего, все клетки закрыты. Ей ничего не угрожает.

Внезапно появившиеся слева от нее глаза заставили ее негромко вскрикнуть и отскочить как можно дальше, насколько позволяла ширина прохода. Ярко-зеленые глаза сузились, разглядывая нежданного гостя, послышался тихий рык, длинный хвост ударил по прутьям клетки, и огоньки глаз погасли.

Она вздохнула.

Кто это был? Кажется, леопард.

А в следующую секунду совсем неподалеку от нее что-то тяжело упало, и все звери словно с ума посходили. В один миг залаяли все собаки, зашипели и заворчали кошки. Эхом откликнулись лошади из конюшни за стенкой.

Она ускорила шаг, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце.

Не включала ее работа такого страха! Может, стоит попросить у начальства премию – за моральный ущерб и причиненные неудобства? Тут же ей пришло в голову, что за такие просьбы начальство пошлет ее в еще более неприятные места, где ее будет ждать еще больший моральный ущерб, и она быстро отмела эту идею, в очередной раз вспомнив нелестными словами того человека, из-за которого сейчас здесь оказалась.

В конце коридора мелькнула на свету и исчезла чья-то тень.

Разве не проще было встретиться где-нибудь в кафе? Это не отняло бы много времени, потом – пожалуйста, работай не хочу. Так ведь нет… «У нас выступление, надо подготовиться…». А ей теперь что, искать его по всему цирку?

Едва она оказалась в пятне света, на душе сразу стало легче. Крепко сжав ладони в кулаки в попытках унять дрожь, она оглянулась на скрытые в темноте клетки. Животные так и не утихли, все еще воя где-то во тьме, отчего ее передернуло.

Странно, подумалось ей, вряд ли им свойственно такое поведение. Даже как реакция на незнакомого человека. Надо бы сообщить кому-то из персонала, чтоб зашли к ним.

Она поняла причину спустя секунду.

Пятно света, в котором она оказалась, не могло осветить все, но выхватило из темноты что-то темное, брошенное на пол.

Должно быть, краска. Или кусок мяса кто-то обронил.

Но что-то удержало ее на месте, какое-то шестое чувство, ощущение, что что-то не так. Она толкнула дверь, распахивая ее еще больше, впуская в темноту свет.

Ее крик присоединился к гаму животных, когда луч света упал на выглядывающую из-за клетки женскую руку с темно-красными ногтями.

– Что значит, вы не можете? Мы же договаривались о встрече! – негодующе воскликнула Лера. Несколько посетителей смерили ее недовольными взглядами.

– Я понимаю, что договаривались, но у нас вечером выступление, – ответил ей мужской голос по ту сторону телефонной трубки. – Мы только начали программу, в понедельник ее отпремьерили. Уж извините, но расслабляться нам сейчас нельзя.

– Вы не поверите, но у меня тоже работа кипит, мне интервью надо сдавать. Вы поймите, я у вас много времени не займу, всего полчаса…

– Нет у меня сейчас лишнего времени, даже полчаса. Если вам так нужно это интервью, хотите – приходите на представление, я на служебном входе предупрежу, вас пропустят, в зале тоже посадят. Вот после него я весь ваш. Ну не могу я раньше, никак.

– Хорошо, но после представления вы мне время уделите! – резко потребовала Лера. В трубке послышался тихий смешок.

– Обязательно.

Когда раздались гудки, Лера, фыркнув, швырнула телефон в сумку, откинулась на спинку стула и насупилась, глядя в окно. Она проторчала в этом кафе почти два часа и что в итоге? Скажите, пожалуйста, какая великая звезда на небосводе, времени на простых смертных у него нет!

Вот надо было Кузнечику послать на это интервью именно ее… Допрыгал бы сам до цирка Кузнецов Борис Петрович, все равно носится по редакции, как самый настоящий кузнечик – так к нему это прозвище и приклеилось.

Не успела эта мысль погаснуть, как проснувшийся телефон затрезвонил где-то в недрах сумки. Быстро в ней порывшись, Лера извлекла мобильник на свет божий и поднесла к уху.

– Ну как там наша знаменитость? – поинтересовались на том конце провода.

– Никак, – угрюмо буркнула Лера.

– То есть как это – никак? – тон говорившего вмиг утратил всю свою доброту. – Ты что, интервью не взяла что ли? Рудакова, у нас номер в печать идет через два дня!

– Борис Петрович, ко мне какие претензии? – возмутилась Лера. – Это не я на встречу не пришла. И вообще, почему именно с ним мы должны интервью сдать? Неужели никого другого нельзя напечатать, а его в следующий номер, а?

– Некого больше, – отрезал Кузнечик. – Остальных либо уже печатали, либо они в запасах давно валяются до лучших времен. А времена эти еще не наступили…

«Интересно, когда они наступят, времена эти», – подумалось Лере, но она промолчала.

– А тут такой интересный товарищ, – продолжал Кузнечик, – молодой, талантливый, звезда! А ты – почему с ним, почему с ним… Что он сказал-то?

– Перенес встречу на вечер, сказал, после выступления на все вопросы ответит. Раньше не может.

– Главное, чтоб ответил. Нам это интервью позарез нужно. А ты заодно и представление посмотришь, расскажешь, так ли этот парень отчаян, как про него треплют.

– Звезда… – фыркнула Лера. – Ладно, посмотрю. Куда я теперь денусь с подводной лодки…

– Скорей уж из тигриной клетки, – усмехнулся напоследок Борис Петрович, прежде чем повесить трубку.

С секунду Лера с досадой смотрела на мобильник, словно желая пробуравить в нем взглядом дыру, затем поднялась, сунула деньги за выпитые три чашки кофе в поднесенную официанткой книжку и вышла из кафе, хлопнув дверью.

Английская набережная встретила ее проливным дождем – под стать ее настроению. Раскрыв яркий зеленый зонтик, Лера перебежала дорогу и быстро зашагала по набережной навстречу бьющему в лицо ветру.

Вот как будто дел у нее интереснее больше нет, чем вечерами интервью брать да цирковые представления смотреть!..

Не то чтобы у нее были планы на вечер, но ей совсем не улыбалось работать в ночное время, когда вместо этого можно устроиться в кровати с какао и ноутбуком. А тут…

С трудом удерживая вырывающийся зонт, Лера добежала до машины, быстро открыла дверцу, села и заперлась, спасаясь от ледяного ветра. Ехать до дома при такой погоде предстояло долго.

Что ж, делать нечего.

Интервью так интервью.

Спустя еще полтора часа она, злая, насквозь промокшая и жутко раздраженная, толкнула дверь своей квартиры. Любимый зеленый зонт сломался почти у самого подъезда, куда она бежала от парковки. Бежала по лужам, потому намочила все – от плаща и шевелюры до тонких капроновых носков. Сердито стянув мокрые ботинки, Лера отставила их в угол и взъерошила начавшие завиваться волосы.

Кажется, сегодня весь мир настроен против нее.

А впрочем…

Задумчиво посмотрев на себя в зеркало, Лера сощурилась.

Что там говорила эта «звезда»? «Если вам так нужно»? Ну уж нет, нужно – это не то слово. И так легко он от нее не отделается.

А вот поощрение у Кузнечика попросить стоит, хотя бы выходной. Особенно после такого.

Лера коротко кивнула своему отражению, лукаво улыбнулась и направилась в ванную. Первым делом стоило распрямить волосы и привести себя в порядок.

Вскоре она, выделив напоследок разрез светлых глаз и подчеркнув линию губ, стояла в коридоре, облаченная в узкие джинсы и теплый вязаный свитер. От плаща пришлось отказаться – он мирно сушился в комнате, сморщенный. А с таким летом, которое было нынче в Петербурге, свитер был как нельзя кстати. Она еще помедлила, собирая сумку, потом завязала волосы в короткий хвост, удовлетворенно взглянула на свое отражение и вышла из дома.

До Невского проспекта она добиралась в объезд ремонтных работ. Машину пришлось оставить недалеко от Фонтанки и идти по набережной пешком, потому как сквозной путь через дворы оказался перекрыт – к ее вящему недовольству.

Тяжелые серые воды реки пенились и шипели, натыкаясь на каменные стены набережной, словно желали разбить их в мелкую крошку и вырваться из плена. Но подпитывающий их дождь, льющий с самого утра, постепенно прекращался, а тучи тускнели. Подождав под козырьком какого-то сувенирного магазинчика и сжевав купленный на бегу пирожок с вишней, Лера осторожно вышла из укрытия, сунула сменный пятнистый зонт под мышку и бодрым шагом отправилась дальше.

Служебный вход она нашла только после второго прохода вокруг здания. На неприметной дверце не было никакой таблички, а надпись под самым козырьком в первый раз Лера не разглядела.

Старенький флегматичный вахтер на входе встретил ее безразличным взглядом. Лера терпеливо ждала, пока он медленно и вдумчиво переписывал данные с ее удостоверения, сверяясь с каждой буквой.

– Говорят, у вас сейчас новая программа, – попыталась завести разговор Лера. Вахтер нехотя улыбнулся уголком губ, не отрываясь от своего занятия. – Ходят слухи, что даже сильная. Животных много, артисты талантливые, номера красивые…

– В нашем цирке все номера сильные и красивые, – сообщил старичок.

Лера округлила глаза и поджала губы.

– Я так и поняла… – пробормотала она себе под нос. Вахтер еще раз перепроверил пропуск и уже собрался было отдать его, но в последний момент передумал, крепко сжал карточку в руке и посмотрел на девушку.

– А к кому, вы сказали, идете?

– К Громову. Или вас обо мне кто-то другой предупреждал?

– Вообще-то ко мне приходил Георгич, еще с утра была Ларисочка, а вот кто из них…

– Спасибо, я поняла. – Лера аккуратно вытащила пропуск из хватки вахтера и мило улыбнулась. – Так в какую мне сторону?

– Гримерки по коридору – и направо. Выход на манеж вам там тоже покажут, у нас тут все всё знают, весь цирк, все помещения.

– Не сомневаюсь, – еще раз широко улыбнувшись, ответила Лера. – Огромное спасибо!

Вахтер проводил ее взглядом до самого поворота, а когда она скрылась за углом, убрал журнал посещений, аккуратно поставил ручку в стаканчик и проковылял к дивану.

– Молодежь… вечно спешат куда-то… – недовольно пробурчал он. – А куда спешить-то? Тут и так все торопятся, только в итоге все в один и тот же час начинается.

Оказалось, что «направо» – это длинный коридор с множеством ответвлений. Многие из них были подписаны просто служебными помещениями, но на некоторых висели иные опознавательные знаки: медпункт, ветпункт, костюмерная. Один такой коридорчик оканчивался высокими двойными дверями, на которых значилось «Конюшни и слоновник».

Стрелку «Манеж» Лера увидела издалека. Перед занавесом уже был разложен самый громоздкий реквизит, но основное пространство оставалось свободным – прямо перед выходом маячил маленький щуплый мужчина и широко размахивал руками.

– Сколько раз можно повторять – не занимайте место перед манежем! Весь реквизит выносится по мере выступления, тут еще клетки должны будут стоять и много что еще! Господи, вы будто первый день работаете, а не много лет!

– Виктор Василич, в том то и дело, что много лет, – возразила проходящая мимо гимнастка, уже успевшая облачиться в обтягивающее трико небесно-голубого цвета. – А вы нам не устаете об инвентаре напоминать каждый день.

– А вы не ставьте его сюда каждый день, я и напоминать перестану, – огрызнулся Виктор Василич и тут заметил Леру. – Девушка, а вы-то куда? Уйдите с прохода, тут сейчас загоны повезут, уйдите, я говорю.

Он оттолкнул ее с дороги – Лера при этом умудрилась удариться локтем о край стремянки – и удалился, недовольно бормоча проклятья про нерадивых артистов и непрофессионализм. Лера проводила его раздраженным взглядом и только успела присесть на высокую круглую тумбу, чтобы переждать всю суматоху, как прямо перед ней возник молодой парень с наполовину раскрашенным под клоуна лицом.

– Виктор Василич, там Кире плохо! – заорал он так, что Лера невольно удивилась, откуда в молодом щуплом пареньке такая сила. Пробежавший мимо нее Виктор Василич чуть не споткнулся от волнения. – К ней медиков вызвали.

– Час от часу не легче! Что с ней? Есть кого вместо нее выпустить?

– Вроде отравилась, там сейчас Игорь рвет и мечет, – сбивчиво рассказывал клоун. – Не знаю, с кем он выступать будет…

Виктор Василич чуть не лопнул от негодования, вовремя скрывшись за углом. Перепуганный клоун бросился за ним. А Лера, все это время наблюдавшая за ними с ошарашенным видом, вздохнула и в очередной раз прокляла этот день.

Мимо нее прошли несколько акробаток, смерившие ее удивленными взглядами, потом прошагала парочка эквилибристов, а сразу за ними девушка повела за поводок пуделей.

Лера с любопытством наблюдала за их беготней. Интересно, в цирке каждый день проходит в такой суете? Некстати вспомнилось злосчастное утро и отмененная встреча. Что ж, если такова жизнь циркачей, неудивительно, что Громов не смог вырваться.

Закусив губу, Лера внимательно оглядела снующих вокруг артистов. Она ведь даже не поинтересовалась, кто из них Громов. Конечно, она готовилась к интервью, читала многочисленные хвалебные отзывы зрителей, изучала его детство и юность, но вот фотографии почти не смотрела, да и найти их оказалось не так-то просто – все редкие кадры с его участием были сделаны издалека во время представления или в полумраке. Интервью он практически не давал, от участия в телепередачах отказывался, и если выступал, то только на радио. У нее создавалось впечатление, что Громов не любит быть в центре внимания, однако выполняет самые сложные номера. Не дать, не взять ирония.

Когда до представления осталось всего сорок минут, Лера решилась встать со своего временного укрытия и попробовать найти кого-нибудь из администрации.

– Простите ради бога, – мимо как раз проходила девушка в кожаных брюках и обтягивающем верхе. – Не подскажете, где мне найти директора?

– Да он тут всегда бегает, вы его не пропустите, – улыбнулась девушка. – Все время все контролирует, сразу узнаете.

Лера подозрительно сощурилась, легкая улыбка коснулась ее губ.

– А его часом не Виктор Васильевич зовут?

– Он самый, – откликнулась артистка. – Вообще странно, что его сейчас нет, до начала времени осталось… Ничего, скоро…

– Что ты ей дала?!

От неожиданности они обе вздрогнули. Быстро заглянув за плечо своей новой знакомой, Лера увидела молодого русого мужчину в темно-красной рубашке. Каким-то шестым чувством она ощутила исходящую от него уверенность и не сказать, чтобы ей это ощущение понравилось. Скорее уж напугало.

Девушка рядом с ней выпрямилась.

– Я ничего никому не давала. Ты о чем вообще?

– Я о Кире. Ты ходила сегодня к ней, кормила, я сам видел, – ответил мужчина, карие глаза полыхнули гневом. – Что ты ей дала?

– То же, что ей даешь ты каждый день – говядину.

– Говядину?! С простого мяса так не травятся!

– Слушай, с какой стати ты выдвигаешь обвинения мне? – вспылила девушка. – Я тебе не жена, чтоб так со мной разговаривать!

– Настя, мать твою, она не могла отравиться просто так! – заорал мужчина. Лера дернулась, когда рядом вдруг возник еще один артист грузинской внешности.

– Из-за ваших криков у меня лошади на дыбы встают. Кончайте орать. Игорь, тебя в меде искали, просили подойти.

Игорь изменился в лице.

– Что, все так плохо?

– Не очень, просто просили передать, чтоб ты искал кого-то вместо нее на ближайшее время.

Со злости саданув кулаком по стене, Игорь еще раз гневно посмотрел на Настю, пробурчал что-то в знак извинений перед грузином, сверкнул глазами в сторону Леры и медленно ушел, аккуратно ее обойдя. Настя рядом с ней с трудом сдерживала слезы. Грузин ласково погладил ее по плечу и улыбнулся.

– Ты же знаешь, он не со зла.

– Да знаю, – отозвалась Настя, – только мне все равно обидно… Ну зачем он так, у него даже прав на это нет! Все, ладно… – она вспомнила про Леру и встрепенулась. – Дядь Миш, а вы Виктора Василича не видели? А то к нему тут пришли.

– Да он бегает тут где-то, – дружелюбно улыбнулся дядя Миша. – Разрешите представиться – Гиоргадзе Михаил Георгиевич, руководитель вольтижировщиков, а так же лонжер.

– Вот про вольтижеров слышала, а лонжер… – заулыбалась Лера. Михаил засмеялся.

– Управляющий и конный разводной. Нас мало кто называет по должности, – они еще немного посмеялись, затем грузин потер заросшую щетиной щеку. – Так, с Виктором я вам не помогу, а вот экскурсию по цирку с удовольствием вам бы устроил. Только, чур, не сейчас – сейчас артисты животных к выходу готовят, только мешать будем.

– Я, конечно, не против экскурсии, – проговорила Лера, – но на самом деле мне просто нужно место показать в зале, ему должны были сказать.

– Да, говорил Витя что-то про журналистку, было дело. Стало быть, это вы? И по чью, если не секрет, душу?

– Громова.

Дядя Миша стрельнул глазами вслед незаметно ушедшей Насте и усмехнулся.

– В таком случае вам надобно самое выгодное место найти, с точки обзора. Такой номер и смотреть откуда-то из-под крыши – просто грех.

– Учитывая, как все им восхищаются – точно грех, – отозвалась Лера.

– Так не зря же восхищаются! Такое никто не вытворяет, поверьте, ни в Москве, ни в Петербурге. Он живет своей работой и вот это как раз и восхищает, это в каждом его номере чувствуется. Да что я вам рассказываю, сами увидите. Пойдемте сюда.

Он провел ее через занавес, обошел манеж и поднялся за бортик первого ряда. Лера оглядела абсолютно пустой зал и недоуменно приподняла бровь.

– А разве на первый ряд места не раскупают в один момент? Родители с маленькими детьми, подростки с экскурсией от школы?

– Несколько мест всегда остаются на случай, если придет кто-то из журналистов или зарубежных партнеров, – пояснил Михаил. – Был у нас как-то конфуз, лет девять назад. Тогда с нами выступала очень известная зарубежная команда гимнастов, в программу специально пригласили. Само собой, слет журналистов, зарубежные гости… И один из партнеров на начало представления опоздал, пробирался как раз уже по темному залу, а место ему по телефону сообщили. И вот он приходит к месту, а там в полной темноте сидит маленькая девочка. Куда ее девать, спрашивается?

Лера, посмеиваясь, села на предложенное место, Михаил присел рядом.

– И чем в итоге все закончилось?

– Чем… Мужчина этот вечер запомнил надолго, потому как девчушку эту он весь вечер держал на коленях.

Они засмеялись, когда по манежу вдруг прокатился раскатистый гул звонка, и входные двери в зал распахнулись. Михаил поднялся.

– Вам фотографии нужны будут? А то у нас тут с этим строго.

– Если можно, я могу на свой… – Лера достала было из сумки фотоаппарат, но мужчина покачал головой.

– Увы, съемку нам запретили. Есть тут любители, снимают все в кромешной темноте со вспышкой, а у нас потом животные слепнут… Я к вам Петю пришлю, это наш фотограф, он поблизости будет, все сделает. А я, с вашего позволения, пойду, ребят своих проверю.

Тепло улыбнувшись, дядя Миша ушел, а Лера от нечего делать принялась наблюдать, как заполняется зал. Среди зрителей преимущественно были дети, но краем глаза она заметила шумную компанию из уже постаревших мужчин и женщин, с детским восторгом озирающихся вокруг. Не зря говорят, что цирк объединяет всех, от мала до велика.

После третьего звонка разговоры в зале потихоньку начали стихать. Внемля прозвучавшим по громкой связи уговорам женщины, Лера поспешила поставить мобильник на беззвучный режим, когда слева от нее вдруг присел молоденький парнишка, тихо, но солидно представился Петром и, молча показав камеру, попросил указать, какие фото нужно будет сделать. Бросив быстрый взгляд на занавес, Лера приметила прятавшегося в тени Михаила и благодарно ему кивнула. Тот по-отечески улыбнулся и исчез.

Под звуки оркестра и блеск зажегшихся софитов на арене появился балет. Ярко одетые, они танцевали так слаженно, так синхронно, что не оставалось никаких сомнений – программу они репетировали долго. Петр рядом с ней что-то тихо рассказывал об артистах, но Лера его почти не слушала, завороженная невероятной картинкой.

После балета на манеж вышел ведущий. Приятный мужчина с сединой в волосах поприветствовал всех зрителей и объявил номер с собаками.

Время от времени в кромешной темноте Лера тихонько делала записи в ежедневник под едва слышную диктовку Пети. Номер жонглеров она, поглощенная мыслями, пропустила почти полностью и очнулась лишь, когда на манеж откуда-то сверху спрыгнули пеликаны. Кого-кого, а пеликанов в цирке она точно еще не видела. Полетав и попрыгав вместе с попугаями, птицы вскоре удалились за занавес, а ведущий вновь вышел на арену.

– Жокеи на лошадях под руководством Михаила Гиоргадзе!

Лера отложила в сторону свой блокнот и наклонилась к Пете. Тот мгновенно включил камеру, держа ее наизготовку.

Вышедший в черной рубахе дядя Миша с хлыстом наперевес так бойко ей подмигнул, что Лера против воли улыбнулась. Петя рядом с ней тихо прыснул, щелкнув затвором.

Пока зал, затаив дыхание, наблюдал, как всадники лихо прыгают с лошадей на землю и обратно, крутятся в седле и выполняют стойки, Лера не сводила глаз с дяди Миши. Грузин с добродушной улыбкой отдавал команды и размахивал хлыстом, изредка подгоняя лошадей, но темные глаза мужчины оставались сконцентрированными на каждом движении его подопечных. На одной из лошадей Лера, к своему удивлению, заметила уже знакомую ей Настю. Девушка легко выполняла все положенные трюки и улыбалась, но сидящей в первом ряду Лере показалось, что глаза у наездницы покраснели.

Когда же манеж опустел, и все наездники вышли на поклоны, Лера с широкой улыбкой хлопала вместе со всем залом, уверенная, что прежде такого яркого номера и потрясающего мастерства просто не видела.

Сразу за жокеями следовали дрессированные волки. Порыкивая друг на друга, они вышагивали на задних лапах, прыгали один через другого или через препятствия, но в основном повторяли тот же номер, что девушка с пуделями.

На следующем номере Лера смогла как следует осмотреться, вполуха слушая рассказ клоуна о трудовых буднях артиста и скользя внимательным взглядом по декорациям. Ведущий удалился куда-то за кулисы, а возле арочных выходов на манеж униформисты начали складывать части защитной сетки.

Клоуна сменили жонглеры, жонглеров – пара воздушных гимнастов на полотнах. Глядя, как они парят под куполом, Лера испытала странное чувство ностальгии, припомнив, как маленькой девочкой с восторгом смотрела на выступление такой же гимнастки, а после мечтала, что обязательно однажды станет артисткой цирка.

Она усмехнулась своим мыслям.

А кто ж об этом не мечтал?

После того, как гимнасты удалились, на манеж ступил ведущий и объявил пятнадцатиминутный антракт.

Петя вскочил, одним быстрым движением надел колпачок от фотоаппарата и улыбнулся Лере.

– Хотите, проведу вам экскурсию? Закулисье вам потом тоже покажут.

– Не откажусь, – с улыбкой отозвалась Лера.

В холле столпился народ в очереди за пончиками, конфетами и соком. Умыкнув у продавца коробку с эклерами, Петр с гордым видом вручил ее Лере и повел ее вдоль увешанной портретами стены. Рассказывал он живо и с интересом, говоря о случаях из цирковой жизни, пересказывая легенды и просто закулисные байки. К тому моменту, как дали первый звонок, они успели обойти цирк по периметру и теперь стояли недалеко от входа в зал, доедая пирожные.

– Что скажете про представление? Нравится? – поинтересовался Петя, приняв предложенный эклер. Лера, довольно улыбаясь, откусила второй.

– Сто лет в цирке не была. Помню все еще совсем маленькой, но то, что они делают… это что-то потрясающее.

– Это вы еще второе отделение не видели. Все самое интересное еще впереди.

Петя заговорщически ей подмигнул.

– Скажите, а вы труппу хорошо знаете? – издалека начала Лера. Фотограф пожал плечами.

– В принципе да. Здесь трудно держаться особняком, все с кем-то работают, кому-то помогают, ассистируют.