Граница

Земля застонала, как старик, пробуждающийся от долгого и беспокойного сна. Вот старик потянулся, заворочался и содрогнулся, и в то же мгновение вся верхушка холма сдвинулась в сторону.

Сдвиг оказался довольно жестким. Дорогу перерезали глубокие трещины, за спиной Этана в домах зазвенели вылетевшие из окон стекла. А сами дома затрещали деревянными балками; потеряв опору, рушились и летели вниз балконы. Стены крепости сотряслись, сбросили с себя нескольких атакующих и засыпали пылью и осколками морды тех, кто оставался внизу. Многие защитники пали на колени, кое-кто вообще полетел с подмостей вниз. Этан тоже опустился на колени, но тут же, не отрывая ладоней от стены, кое-как поднялся. Ему сейчас казалось, что он неотделим от самой земли, что это он управляет ее судорогами, передавая свою волю через камень, входящий в ее состав, при этом сердце его билось с такой силой, что он закусил нижнюю губу и из нее брызнула кровь. Одна из сторожевых башен рухнула, но пулеметчик успел спрыгнуть и остался жив. Холм снова содрогнулся, на этот раз еще сильнее, и теперь гораздо большему числу серых не удалось удержаться: эти уроды, как горох, посыпались со стены, шмякаясь на землю и друг на друга.

За вторым последовал третий толчок, самый сильный. Стена потрескалась, от нее стали отваливаться тяжелые камни – они падали с таким грохотом, что казалось, это взрываются гранаты. Из окон зданий со звоном вылетали последние стекла. Вся территория Пантер-Риджа словно сдвинулась, что сопровождалось грохотом лопающихся и разлетающихся на куски вековых горных пород. По земле, по склону холма с оглушительным треском побежали расселины. Они достигали двух и трех футов в ширину, серые спотыкались и проваливались в них. Трещины смыкались вновь, размалывая уродливые тела не успевших выбраться, сокрушая их зараженные пришельцами кости, и многие оставались погребенными под землей. Из этих могил вверх тянулись когтистые лапы, тщетно хватаясь за воздух, и в конце концов неподвижно застывали.

Этого удара земли, сопровождаемого еще несколькими, более слабыми встрясками, оказалось достаточно, чтобы у серых пробудился инстинкт самосохранения. Оставшиеся в живых развернулись и бросились вниз по склону, многие тащили с собой мертвые тела погибших товарищей, чтобы потом можно было насладиться их сочным мясом. Явились они с воинственными воплями, но уходили молча; казалось, им стало стыдно за свое поражение. Кое-кто оглядывался поверх покрытых шипами плеч, и взгляды их обещали почти то же, что было начертано на стене одного из домов Пантер-Риджа: «Завтра наступит новая ночь».

Скоро они превратились в бесформенную массу силуэтов, неуклюжих и спотыкающихся на бегу на фоне ночного пейзажа. Достигнув подножия холма, серые уже через минуту скрылись из виду.

Толчки земли прекратились.

Этан оторвал ладони от стены. Он выполнил свою задачу, какой бы невероятной она ни казалась. Ладони его горели. Он тяжело дышал, покрывшись холодным потом, был потрясен и перепуган до смерти; он плохо понимал, что происходит, но чувствовал в себе колоссальную силу, которая сейчас уходила обратно в таинственные глубины его сущности и там успокаивалась. И он снова становился всего лишь мальчишкой, который когда-то хотел собрать офигенную анатомическую куклу.

Глава 5

– Семеро погибло, двенадцать раненых, – сказал Джон Дуглас в желтом свете лампы. – У шести переломы. Джейн Петерсен тяжело ранена, вряд ли выживет. И мне кажется, надо как можно скорее убрать тело Митча Вандервера, как вы считаете?

– Да, – устало глядя на него, отозвалась Оливия.

Под глазами у нее обозначились темные круги. Она сидела у себя в квартире за письменным столом, перед ней лежали проклятые блокноты желтой линованной бумаги и несколько шариковых ручек в черном кожаном футляре. Из нижнего ящика стола она достала предмет, что на пятидесятилетие четыре года назад ей в шутку подарил Винсент: волшебный шар «Магическая восьмерка», наполненный черными чернилами, с плавающим в них двадцатигранником. Она поставила его на стол перед собой как предмет, напоминающий ей о прошлом, переживший вместе с нею так много ужасов и потрясений. Глядя на этот шар, она вспоминала о Винсенте, об их совместной жизни, которая теперь казалась ей какой-то волшебной грезой: то было время, исполненное непрерывной радости. Вспоминая его сейчас, она уже плохо верила, что все это действительно было. А этот магический шар говорил ей о том, что прошлое не ушло безвозвратно. Вот он перед ней, этот кусочек прошлого. La parte más pequeña[2]. Принимая серьезные решения, она никогда не прибегала к его помощи, но иногда… иногда… ей казалось, что, может быть, стоило это сделать, представив, что это будто бы сам Винсент пытается с ней говорить, дает ей полезный совет или ободряет ее начинание, словно глядя на нее из черноты неизведанного.

– Я очень любила Джейн, – сказала Оливия отрешенно, как бы со стороны слушая свой голос. – Добрая была женщина. Да-да, я согласна, тело Митча надо убрать. Я хочу поручить это дело тебе, ты не против? – обратилась она к Дейву Маккейну, который, растянувшись во весь рост на драном диване, глядел в потрескавшийся потолок.

От серии невероятных толчков земли старые здания едва устояли. Некоторые лестничные пролеты обвалились, разрушилась восточная стена, вылетели почти все стекла, а те, что остались, держались лишь благодаря полоскам липкой бумаги. В нескольких домах во многих местах провалилась крыша. В своем жилище Дейв обнаружил десятки трещин. И считал, что все здание вообще скоро рухнет, – это лишь вопрос времени. Пол у него в спальне так вздыбился, что ходить по нему было все равно что шагать по палубе корабля, накренившегося под опасным углом от удара игривой волны во время шторма.

– Сделаю, – равнодушно отозвался он.

Рубашка и брюки Джей-Ди были забрызганы кровью. Больница находилась в нижнем здании и представляла собой две совмещенные квартиры с убранными перегородками. Персонал был укомплектован двумя медсестрами, одна из которых когда-то работала в Форт-Коллинсе помощницей ветеринара, а другая еще в молодости, лет тридцать назад, – ассистенткой зубного врача в городе Бойсе, штат Айдахо. Скудные запасы медицинских средств состояли из бинтов разных размеров, антисептика, гипсовых повязок и гипса для изготовления слепков, имелись деревянные накладки, необходимые при переломах, кое-что из хирургических инструментов, например щупы, хирургические щипцы, кое-что из зубоврачебных орудий и несколько бутылок обезболивающего, такого как димедрол и викодин.

– Надо еще раз пересчитать оставшиеся патроны, – сказала Оливия. – А также выяснить, у кого сколько осталось, – добавила она.

Она очень старалась говорить твердым, уверенным голосом. В комнате, кроме Дейва и Джей-Ди, находились еще трое, которые в каком-то смысле тоже являлись ответственными лицами общества и вели учет продовольствия и боеприпасов.

– У меня пять рожков, – отозвался Дейв. – По тридцать два патрона в каждом. Закончатся – и мне конец.

Он переменил положение, сел на диване и снял бейсболку. На лице обозначились глубокие морщины, в глазах – растерянность и смятение.

– Еще одну такую атаку мы не переживем. Этих тварей слишком много. Если бы не эти толчки… они бы не отступили. Вряд ли мы их отбили бы.

– Землетрясение, – подхватила Кармен Ниега, тоненькая испанка, которая прежде была адвокатом по делам налогообложения в Денвере; она жила здесь чуть меньше четырех месяцев, прибыв вместе с полудюжиной других скитальцев. – Здесь раньше случалось что-то подобное?

– Никогда, – сказала Оливия.

Она повернула голову к двери, распахнутой настеж: сильно покосилась дверная коробка и дверь теперь не закрывалась. На пороге стоял, заглядывая внутрь, Этан Гейнс. За его спиной сквозь густую пелену низких туч пробивались первые желтые лучи сырого рассвета.

– С тобой все в порядке? – спросила она мальчика.

Он кивнул. Лицо его было мертвенно-бледно, скальная пыль покрывала волосы и одежду, придавая им белесый оттенок.

– Я же приказала тебе оттуда уйти, – сказала она и посмотрела на доктора. – Джон, мне кажется, у него шок. Будь так добр…

– Нет-нет, со мной все в порядке, – опередил доктора Этан.

Он неуверенно вошел в комнату, потому как понял, что он и в самом деле несколько сбит с толку.

– Я хотел вам кое-что рассказать, – продолжил мальчик. – Всем вам.

Он замолчал, пытаясь поточнее сформулировать то, чем собирался поделиться.

– Ну что ты там хотел рассказать? – подтолкнул его Дейв.

К нему снова вернулась прежняя суровость; он смертельно устал, а ему еще следовало заняться погребением павших, в том числе хоронить обезглавленное тело хорошего парня, который смешно рассказывал анекдоты и неплохо играл в покер с ним и другими.

– Мне кажется… – продолжал Этан, – землетрясение вызвал я. – Он нахмурился и добавил: – Нет, не кажется… я знаю, что это сделал я.

Минуту все молча смотрели на него. Первым заговорил Джей-Ди.

– Этан, – тихо сказал он, – пойдем-ка со мной в больницу, я тебя уложу в кровать, и ты отдохнешь, а я тебе дам немного водички и седатив…

– Я же сказал… землетрясение вызвал я, – повторил Этан.

– Ну конечно ты, кто же еще! – Дейв надел кепку и погладил бороду. – Да-да, большую работу проделал. Разогнал всех серых, да. А еще почти разрушил наши дома, весь комплекс… но ничего страшного, я совершенно не против того, чтобы спать в комнате, пол в которой вот-вот провалится. Если, конечно, раньше потолок на меня не рухнет. Что с тобой, детка? Совсем уже чокнулся на почве потери памяти?

– Прекрати, Дейв, – сделала ему замечание Оливия и встала. – Этан, я советую тебе отправиться с доктором. Будь добр…

– Никуда я не пойду, – отказался Этан.

Он вошел в помещение, неторопливо, но таким твердым шагом и с таким решительным выражением лица, что Кармен Ниега, Рус Уитком и Джоэл Шустер попятились, освобождая ему место. Он прошел мимо Джей-Ди и вплотную подошел к столу Оливии. В тусклом свете лампы синие глаза его, казалось, сияют так яростно и ярко, что Оливия почти испугалась.

– Да говорю же вам… Я понял, что надо только приложить ладони к стене и… не знаю точно, как объяснить… но… я будто видел, что должно случиться, в своем воображении. Как будто я посылал приказ, а земля послушно его исполняла. То, что я видел в воображении. Только… получилось сильнее, чем я думал. Вы меня понимаете?

– Нет, Этан… не понимаем. Это просто случилось само собой, вот и все. Почему так совпало, я не знаю. В общем, нам всем очень повезло. Но землетрясение вызвал не ты. А теперь, я очень тебя прошу, отправляйся в больницу. Успокойся, отдохни там как следует. Если сможешь.

Джей-Ди что-то проворчал. Какой там отдых с ранеными, которым нужна неустанная забота… Тем не менее можно будет дать мальчику лишнюю порцию драгоценной водички, а еще пару таблеточек снотворного, часов двенадцать – и он точно отдохнет и выспится.

– Эй… послушайте! – раздался голос.

В дверях стояла Китт Фалькенберг. Она была высокого роста, сухощавого телосложения, лет тридцати, с белокурыми грязными волосами; некогда она была звездой волейбольной команды Колорадского университета. Говорила она громко, задыхаясь от волнения.

– Мне рассказал об этом Томми Корделл, а потом я и своими глазами увидела! Плавательный бассейн! От толчков он треснул пополам как раз посередине! Но только… он сейчас наполняется водой!

– Что-о? – Дейв вскочил на ноги.

– Бассейн, – повторила Китт, глядя на него светящимися на фоне размазанной по лицу грязи глазами. – Из этой трещины бьет вода и наполняет бассейн! Пошли скорее! Вы должны это видеть!

Всего за несколько минут они спустились по склону к бассейну. Оливия шла впереди. Джей-Ди замыкал шествие, Этан шагал рядом с ним. Вокруг бассейна уже собралось человек сорок. В желтоватом свете приближающегося рассвета Оливия пробилась сквозь толпу, а за ней и Дейв. И они убедились, что Китт не врала: прямо посередине бассейна проходила неровная трещина от дренажной трубы до противоположной стороны, где глубина поменьше, и из нее струилась вода. Здесь, в мелкой части бассейна, стоял человек, он наклонялся, окунал ладонь в воду, и она булькала. Они узнали в нем Пола Эдсона, в прежней жизни он играл в джазовом оркестре на саксофоне, но музыкантом был так себе.

– Холодная, – сказал Пол, зачерпнул воду в ладони, попробовал. – Боже мой! – воскликнул он. – Да это же настоящая ключевая вода!

Остальные тоже полезли в бассейн – всем хотелось потрогать и попробовать воду. Спустилась и Оливия, зачерпнула и наполнила рот. Потом поискала глазами Дейва.

– Сколько здесь жили и не знали, что под бассейном родник! – задыхаясь, как и Китт, проговорила она. – Все это время не знали… про чистую воду.

Тут она вспомнила о том, что она здесь главная, выпрямилась и принялась распоряжаться:

– Так, слушайте все! Тащите сюда бутылки, ведра, все, что под руку попадется, бегом! Поторопитесь! И всем, кого встретите, говорите, чтобы бежали сюда!

Дважды повторять не пришлось. Можно было бы не торопиться, подземная вода прибывала быстро, но следовало позаботиться о том, чтобы уберечь ее от очередного ядовитого дождя. Оливия сообразила, что бассейн нужно чем-то накрыть; она поискала глазами Дейва, чтобы сказать ему об этом, но тот уже отошел от края бассейна.

Дейв стоял в нескольких футах справа от Этана и пристально смотрел на мальчишку. Он вдруг вспомнил слова Этана, когда тот мерил шагами дно бассейна: «Просто меня очень тянуло сюда, вот и все». Дейв понял, что трещина в бассейне прошла в точности там, где шагал мальчик, как раз по его следу.

С тяжело набрякшими веками Этан наблюдал, как вода заполняет бассейн. Он очень устал, страшно хотелось спать. «Может, и вправду так действует состояние шока?» – думал он. Вокруг суетились люди, каждый торопился наполнить бутыли и ведра водой, и тут вдруг мальчик заметил стоящего неподалеку и не сводящего с него пристальных глаз Дейва Маккейна. Тот смотрел с таким видом, будто впервые видит Этана.

– В чем дело? – спросил мальчик.

– Ни в чем, просто смотрю, – ответил Дейв.

– На что?

– Сам еще не понял, – ответил Дейв, и это была сущая правда.

Он отвернулся и поплелся в свое разбитое жилище за бутылями. Ему еще предстояло организовать похороны Митча и остальных погибших.

Джон Дуглас решил, что пора наконец отвести явно потрясенного последними событиями мальчика в больницу, дать ему успокоительного и уложить спать, а потом вместе с медсестрами заняться переломами и другими травмами раненых. Утречко будет тяжелое… но, с другой стороны, когда ему было легче?

Оливия вышла из бассейна и попросила двоих мужчин устроить над ним навес от дождя. Но при этом она не могла не думать и о тающих запасах продовольствия и боеприпасов, и о поврежденных стенах крепости, и об увеличивающихся ордах серых людей. Даже с неограниченными запасами воды защитникам Пантер-Риджа долго не продержаться. Она подняла голову и посмотрела на мутно-желтые тучи в утреннем небе. Где-то там, по всей необъятной, разоренной земле идет страшная война между сайферами и горгонцами. И скорее всего, война эта никогда не кончится, думала она. Во всяком случае, ни она сама, ни кто-либо из защитников Пантер-Риджа конца этой войны не увидят.

– Ну хорошо, – сказала она себе.

Ее ждет много дел, призывают обязанности. В это туманное желтое утро она сумела выстоять, не сломалась. В бассейне появилось обилие свежей воды. Просто чудо какое-то, разве не так? Маленькое море надежды, которое с каждой минутой становится все глубже.

– Ну хорошо, – повторила она, потому что эти слова правильные, они придают сил.

И сама пошла за бутылями, которые можно наполнить этой поистине чудесной жидкостью.

Наряд во главе с Дейвом Маккейном похоронил мертвых; Дейв думал, что все давно привыкли к такой работе, но разве можно привыкнуть к похоронам тех, которых хорошо знаешь? Дейв усердно махал лопатой, ни с кем из своей команды не заговаривал и, только когда свежие могилы были засыпаны землей, закурил и направился к бассейну, чтобы выкурить сигарету в тишине и понаблюдать, как бьет из-под земли ключ. Слушать звук журчащей воды было приятно – так журчит бегущий в тиши леса ручей. У него осталось всего шесть сигарет, да и зажигалка была почти пуста. «Плевать, зато избавлюсь от вредной привычки, – думал он, – давно пора». В тучах над головой эхом отозвался глухой раскат грома. А может быть, это одна из воюющих сторон нанесла по противнику новый удар.

Этан спал крепким сном в темной палате больницы, приняв две капсулы залеплона. В соседнем помещении трудились Джон Дуглас и две его помощницы, оказывая помощь раненым. Утро было в самом разгаре. Разрушенную сторожевую башню быстро восстановили, восточную стену отремонтировали, и работники переместились на другие поврежденные участки стены, закрывая проломы камнями с раствором цемента. Размазанным по небу тусклым пятном над ними висело солнце. Около полудня стал брызгать мелкий дождичек, но к тому времени успели сколотить деревянную раму и натянуть над поверхностью пруда, продолжавшего наполняться свежей водой, брезентовый полог.

Вернувшись домой, Дейв Маккейн окинул взглядом искореженные трубы и свисающие с покрытого трещинами потолка над кроватью в спальне мертвые провода. Ступая по искривленному полу, он подошел к шкафу и достал спальный мешок. Скинул обувь, снял бейсболку, раскатал мешок по дивану и забрался внутрь. Но не заснул, а еще целый час ворочался и думал.

Родился он в бедной крестьянской семье, его родители – трезвые, богобоязненные фермеры, хотя и дьявола не чурались, и гордились тем, что они настоящие труженики. Много лет он тоже трудился на родных пшеничных и соевых полях. Когда третьего апреля в одиннадцатом часу утра впервые появились горгонцы, он позвонил отцу с матерью в штат Айова, на ферму, расположенную под Сидар-Рапидсом, и сообщил, что они с женой Шерил и мальчиками приедут на пару дней переждать, пока все утрясется, добавив, что все будет хорошо, что это не конец света, – конечно, все это дико и чертовски страшно, но военные не зря едят свой хлеб и быстро наведут порядок.

Потом по телевизору показали, как разлетаются на куски, горят и падают, как осенние листочки, обломки самолетов, как взрываются ракеты, врезаясь в невидимое силовое поле вражеских кораблей, как президент из Овального кабинета призывает сохранять спокойствие… а потом и он, и все его правительство куда-то подевались без следа. По всему миру перепуганные насмерть толпы народу искали своих правителей и вождей, но никого из них не было на месте. Полиция и военные разбежались кто куда, всем надо было прежде всего прятать и защищать свои семьи и искать способы, как выжить. А потом прибыли и корабли сайферов, и тут же у всех умолкли мобильники, перестала работать проводная связь, интернет, телевидение, радио, а также отключилось электричество.

До города Сидар-Рапидс Дейв с женой и сыновьями так и не добрались. Как, впрочем, и до дома родителей Шерил, живущих к югу от Колорадо-Спрингс, и не узнали, что́ с ними, а также с ее сестрой, живущей в Сан-Франциско. Все произошло очень быстро, как во сне. Был вечер, они укладывали вещи перед отъездом при свечах и в лучах фонариков на батарейках; Дейв нес через гостиную пару чемоданов, чтобы погрузить их в домик на колесах, прицепленный к грузовичку. И вдруг увидел, что весь его дом полон – да что там полон, если они, как мерцающие призраки, проходили даже сквозь стены, – безликих, одетых во все черное солдат, оружие которых росло прямо из их же собственных тел. Шерил с Майком и Стивеном были где-то в глубине дома, и Дейв заорал, чтобы они немедленно бежали к машине, а сам бросил чемоданы и кинулся к стоящему рядом с раскрытой дверью ружью, как вдруг по окнам пробежали синие вспышки. Он до сих пор помнит этот оглушительный взрыв, потом на спину обрушился чей-то тяжелый сапог, и он словно провалился в черную пропасть… все падал, падал и падал в этот бездонный провал, и ему казалось, что он переходит в какой-то иной мир. А когда очнулся, то увидел, что лежит на земле рядом со своим сожженным дотла домиком на колесах, одежда на нем дымится, дом пылает, от грузовичка осталась одна воронка, а деревья вокруг превратились в жуткие, горящие синим пламенем факелы.

Он попытался встать, но его всего трясло, нервы разгулялись, он совершенно не владел собой. Из носа шла кровь, она сочилась и из глазных впадин. Цепляясь пальцами за землю, он пополз, выкрикивая имена жены и сыновей. А высоко над головой, над его корчившимся от боли телом летели какие-то непонятные объекты, оставляя за собой горящие синие и красные хвосты, которые можно было бы назвать красивыми, глядя, какие петли они выписывают на фоне черного неба.

Как долго Дейв валялся возле своего дома, пока не стих пожар, он и сам не знал. Потом дополз до воронки и нашел там дочерна обгоревшие тела. В сумеречном свете он сидел рядом с трупами среди дымящихся остатков разбитой машины, пытаясь вспомнить, куда дел ключи от домика на колесах, и сообразить, как поменять расплавленные шины, когда снова пришли вояки-сайферы, призрачные и бессловесные, непонятно зачем и с какой целью. Двое из них, проходя мимо воронки, бросили на него взгляд, хотя трудно тут говорить о взгляде, просто на долю секунды повернули к нему, а потом к воронке безликие головы в шлемах. Но задерживаться не стали, он был для них ничто, ноль без палочки в своих обгоревших лохмотьях, с покрытым коркой крови носом, окровавленными, полубезумными глазами и отвисшей челюстью, с которой капала слюна.

На чаше весов этой войны он был пустое место.

Дейв помнил, о чем подумал тогда: пора двигаться. Пора вставать и идти, если он еще может ходить. Он посмотрел на красивые часы на руке, которые ему подарила Шерил на десятилетие свадьбы, увидел, что стекла на циферблате нет, а стрелки застыли на двадцати семи минутах десятого, и это чуть не лишило его остатков разума. Но какое-то внутреннее чувство, видимо, продолжало подгонять его, потому что следующее, что он помнил, – как в темноте он ковыляет куда-то по дороге; наверное, это была уже не первая такая ночь, наполненная стелющимся над землей дымом горящих деревьев, домов и полей. Сквозь дым иногда пробивались лучи светящихся автомобильных фар, все машины были битком набиты до смерти напуганными людьми и проносились мимо него в нескольких дюймах, едва не задевая. Он продолжал идти, шагал неизвестно куда, просто куда глаза глядят, возможно, даже кричал, бессвязно выкрикивал фразы о наступившем конце света, потому что помраченным умом он искренне в это верил.

Дорога в конце концов привела Дейва сюда, в Пантер-Ридж, жилой комплекс, превратившийся в крепость, и хотя каждый день он говорил себе, что надо взять с собой провизии, оседлать лошадь и отправиться в Сидар-Рапидс, чтобы узнать, остались ли живы отец и мать, но в глубине души был уверен, что они погибли и поездка туда окажется лишь мучительным путешествием через сущий ад. Он прикинул, что на это ему понадобится не менее двух ночей, а именно по ночам серые выходят на поиски свежего мяса. Или же можно оказаться между двух огней в схватке пришельцев, и он непременно погибнет, сгорит, как сгорели Шерил, Майк и Стивен, и черный пепел его развеет ветер.

Значит ли это, что в душе он трус? Эта мысль не давала ему покоя. Что, несмотря на все свои драки в баре, на свою славу забияки и драчуна, на свое показное ухарство, в душе он лишь слабая тень того крутого, которого из себя строил?

Ведь если честно… ему было очень страшно. Он был до смерти перепуган происходящим. А здесь его друзья. Здесь он приносит людям пользу. И здесь, Дейв нисколько в этом не сомневался, он и умрет, когда придет его час. Погибнет от бесчисленных полчищ серых, минувшей ночью штурмовавших крепость, и его смерть – лишь вопрос пяти магазинов автомата, которые он быстро расстреляет. И тогда для него все будет кончено. Когда это произойдет? Нынче ночью? Или следующей? Или через неделю? Этого знать не дано, но это случится скоро. А когда ему придет конец, то, скорее всего, придет конец и остальным, ведь спустя совсем немного времени, даже несмотря на этот фокус с землетрясением, голод выгонит монстров искать свежее человечье мясо.

Дейв лежал в спальном мешке на диване и жалел о том, что у него не осталось ни капли виски, – последнюю бутылку он прикончил еще месяц назад. Сон все никак не приходил. Он не мог избавиться от одной мысли, которая распадалась на две части.

Во-первых, это слова Этана, сказанные с горячей убежденностью: «Я посылал приказ, а земля послушно его исполняла».

А во-вторых, не давала покоя мысль о трещине в бассейне, подарившей им свежую воду и образовавшейся как раз там, где прошел этот мальчишка.

И теперь больше нет нужды беспокоиться о питье, отмерять ее, считая каждый глоток. Конечно, проблем еще оставалось много, но воды у них вдоволь…