Рождество на острове

Парни явно не были рыбаками, и Флора чуть не рассмеялась. На них ведь были плащи военного образца.

– Да. Да, рыба, – с запинкой ответил старший и покраснел, когда девушки снова захихикали.

– Конечно, рыба, – весело кивнула Флора.

Она прекрасно понимала, что у ребят будут серьезные неприятности, если кто-нибудь начнет допытываться, не сошли ли они на берег с какой-нибудь атомной подводной лодки, заглянувшей в здешние воды. Так что лучше было и не спрашивать.

Молодой красавец поблагодарил их, заплатил и повернулся к выходу, когда Иона, красная как рак, выскочила из-за прилавка и сунула ему рекламку рождественского праздника на Муре.

– А что? – с невинным видом спросила она в ответ на неодобрительный взгляд Флоры. – Он просто чудо! Они все просто чудо!

– Они даже по-английски не говорят, – напомнила ей Флора.

– А она и не собирается с ними разговаривать! – засмеялась Айла.

– Заткнись, Айла!

– Так, успокойтесь! – велела Флора, когда стук вязальных спиц возобновился. – А ты, Иона, постарайся не стать причиной большого международного военного конфликта.

Глава 10

Сайф запаздывал, как обычно, и изо всех сил подгонял мальчиков, когда они поднимались вверх по холму. Весь день шел настоящий снег, на земле уже лежал его толстый слой, так что им приходилось пробиваться сквозь настоящую снежную бурю. Миссис Лаэрд связала мальчикам балаклавы, под которыми почти невозможно было рассмотреть их лица, – только длинные ресницы Ибрагима, побелевшие от снега, высовывались наружу. Сайф думал, что Ибрагим будет невероятно красивым.

Но Амину, свою прекрасную жену, он видел скорее в Эше, у того было такое же лицо, похожее очертаниями на сердечко, и высокие скулы, и такая же ошеломительная улыбка.

Выгнать детей из дома утром было делом нелегким, Сайф даже накричал на них, когда они медленно обувались. И на самом деле первые уроки английского они получили скорее дома, чем в школе.

Сайфу даже казалось странным, что они теперь дома говорят на английском. Неда, социальная работница и консультант, часто навещавшая их, чтобы проверить, как идут дела, настаивала, что они должны говорить на английском в школе, а дома – на арабском, чтобы не терять связи с родиной.

Но Сайфу это почему-то казалось слишком трудным. Арабский был языком, на котором они говорили, когда были семьей – полной семьей. Это был язык, на котором пела Амина, укачивая детей в летнем дворе, наполненном контрастными запахами горючего от проезжавших машин и старого гранатового куста в углу двора, – они старались сохранить его, хотя на нем то и дело засыхали отдельные ветки.

Это был язык мультфильмов, что они смотрели все вместе, – Эш постоянно вертелся, а Ибрагим был сосредоточен. Это был язык их двоюродных сестер и братьев, их тетушек, всех тех людей, с которыми они теперь расстались и которых они могут никогда больше не увидеть.

Нет. Единственным способом справиться с этой новой жизнью было влиться в нее. Эш полюбил печеные бобы, а Ибрагим, кроме всего прочего, наслаждался сериалом «Принц из Беверли-Хиллз» – самому Сайфу он казался совершенно непонятным.

Они оставили прошлое в прошлом. Неда твердила им, что они многое теряют. Сайф же с горечью ощущал, что они должны что-то потерять, иначе как им двигаться вперед? Как они смогли бы существовать, если не держались бы в том времени и пространстве, в котором очутились теперь? Разве он мог отказать в этом сыновьям?

Вот только ночами он мог путаться в снах и видеть Амину у входа в их маленький дворик, и мальчики не узнавали ее и не могли говорить с ней на том единственном языке, который она знала, и он просыпался… и частенько Эш лежал рядом, закутавшись в одеяло, а Сайф обливался по́том и гадал, как долго все это протянется? Как долго?

А затем он смотрел на прекрасного Эша и думал о другом мальчике, мирно спавшем в большой темной спальне за дверью, смотрел на сияние звезд, на далекую луну и видел, что дети спокойны, им ничто не грозит… и думал: «Вот для чего мы здесь. Держись. Держись».

В то утро у входа в школу царила суета. Другие родители поначалу относились к Сайфу с настороженностью – не потому, что они имели что-то против него лично, а потому, что Ибрагим, после всего пережитого им, казался чем-то вроде маленького чудовища. Он кусался. Он лягался. Он кричал что-то на чужом языке. Дети не хотели с ним играть.

Но теперь все понемногу налаживалось: Ибрагим отлично играл в футбол и, стоило дать ему в руки клюшку, стал прекрасным игроком и в шотландский хоккей на траве, а таких игроков на маленьком острове всегда не хватало.

И его более или менее приняли, хотя он и оставался замкнутым и настороженным. Эш, с его худеньким телом и обаятельной внешностью, не говоря уж о его прекрасных больших глазах, стал любимцем девочек, его ласкали и баловали везде, где бы он ни появился. Сайф не был уверен, что ему это нравится: мальчики и девочки в привычных для него школах не общались так тесно, но здесь ведь все было по-другому. По крайней мере, Эш не сидел в одиночестве во время обеденного перерыва.

Другие родители умолкли, когда подошел Сайф, но он не слишком-то замечал такое. На доске объявлений висел некий список, и Сайф не сразу понял, что это распределение ролей в чем-то, что называлось «Рождественской пьесой». Напротив имени «Иосиф» стояло имя Ибрагима Хассана, а напротив чего-то, что называлось «трактирщик» – Сайфу еще нужно было выяснить, что это такое, – значился Эш Хассан.

Все смотрели на Сайфа, ожидая его реакции. Но он не имел ни малейшего представления, как именно должен реагировать. Ему бы спросить об этом Джинни, его помощницу, но он знал, что та ужасная сплетница и просто не способна удержать что-либо в секрете, кроме медицинских тайн. Сайфу очень не хватало Лорны, просто как подруги.

Он постоянно скучал по ней, его так сильно тянуло к этой женщине… Но такого быть не могло, вот и все. И это было трудно. Сайфу было тридцать четыре года, он был крепок, молод, здоров… И когда мальчики ложились спать, он чувствовал себя таким одиноким… и иногда, шагая утром на работу, ловил себя на том, что представляет себе сияющие рыжие волосы, прекрасные веснушки, теплый смех…

Но такое было невозможно. Он был женат. Он принес клятву. Тот факт, что его так тянуло к Лорне, означал лишь одно: он должен всегда держаться как можно дальше от нее. Ради всех. Он не мог дать Лорне то, чего она хотела от него.

А из Сирии по-прежнему не было никаких вестей, семья Амины разъехалась в разные стороны, в основном в Турцию, и связаться с ними было трудно. Сайф сумел узнать только то, что жена однажды утром пошла купить еды мальчикам и больше уже не вернулась домой.

Сайф был ученым. Его учили мыслить рационально. И здесь была приложима бритва Оккама – научная концепция, говорящая о том, что простейшее объяснение чего бы то ни было почти наверняка оказывается правильным.

Но все равно оставался какой-то шанс. Крошечный шанс, что Амина жива. Мизерный шанс, что у его мальчиков есть мать и его семья восстановится. Сайф должен был в это верить. Должен был.

Но он отчаянно тосковал по своей подруге.

Глава 11

Когда Сайф вернулся в хирургию, там его ожидала обычная очередь пожилых леди, некоторых неохотно сопровождали мужья. Он окинул их взглядом. Диабет, повышенное кровяное давление, успокоительные… и кое-что для миссис Джиффни. Насчет нее Сайф около месяца назад совершил ужасную ошибку: он просто не в силах был подобрать что-нибудь такое, что излечило бы ее загадочные боли в боку. Сайф не мог найти их причины, скорее всего, они были связаны с ее привычкой носить свою собаку на бедре во время дождя, который шел едва ли не постоянно, и доктор предложил ей традиционное травяное растирание, которое использовалось на его родине, вместо дорогих согревающих мазей. Растирание прекрасно помогло, к тому же наступила необычайно сухая погода, и с тех пор миссис Джиффни преисполнилась убеждения, что Сайф на самом деле – некий шаман, она стала всем говорить, что следует попросить у него традиционные средства… и удивительное множество людей последовало ее совету.

Сайф был убежден в том, что сочетание современных и традиционных методов способно принести огромную пользу. Сами по себе народные средства не слишком сильны, иначе он бы с радостью ввел их в свою практику. Но это не убеждало миссис Джиффни, как и ее древних подружек, – теперь они постоянно спрашивали, не может ли доктор прописать им какие-нибудь припарки или травы вместо официальных препаратов, которые он предлагал. Сайф постепенно признал свое поражение, купил через Интернет сухого кориандра и прописывал принимать его по щепотке вместе с настоящими лекарствами, подчеркивая, что это поможет только при приеме того, что написано в рецепте.

– Что такое «рождественская пьеса»? – спросил он Джинни как можно небрежнее.

Он более или менее знаком был с этой историей, но ему было непонятно, что затевается в школе.

Джинни расплылась в улыбке:

– О да, они же в главных ролях, правда? Но, вообще-то, любопытно… получить хорошую роль только потому, что ты родился на Среднем Востоке?

Джинни всегда все знала.

– А это плохо?

– Да я просто шучу, – сказала Джинни. – Это же кульминация Рождества! Дети в школе готовят постановку. На ферме Маккензи будет большой праздник. – Она нахмурилась, увидев встревоженное выражение на лице Сайфа. – А вы что, не хотите, чтобы они участвовали в спектакле?

Сайф постарался ответить честно.

– Мы в новой стране, – сказал он, гадая, как отнесутся ко всему социальные службы. – Мы… мы будем делать… то, что требуется.

– Вообще-то, это не считается тяжелой нагрузкой, – объяснила Джинни. – Обычно на это смотрят как на большое развлечение. Но никого не принуждают…

Сайф вздохнул:

– Нет-нет, все прекрасно.

– Наверное, в Рождество вам тяжело, – с сочувствием произнесла Джинни.

Она имела в виду, что он одинок. А Сайф подумал, что она подразумевала другое: что ему пока что не приходилось с этим сталкиваться. Они кивнули друг другу. Сайф взял карты сегодняшних пациентов и пошел в кабинет.

Глава 12

Джоэл ненавидел Нью-Йорк. Даже в снежные сумерки, самое прекрасное время, воздух все равно наполняли выхлопные газы и запах горячих сосисок, громкие голоса людей и сигналы машин, пытающихся пробиться через центр города.

Колтон занимался тем, что доктора называли «приведением дел в порядок», что в его случае означало очень многое, и Джоэл был здесь для того, чтобы проверять документы. Готовность. Колтон хотел подготовиться. Все его деньги предназначались для благотворительных фондов, кроме собственности на Муре: дом и отель «Скала» должны были перейти под присмотр Финтана. Это был простой, прямолинейный процесс, и никто не должен был в него вмешиваться.

Но тут крылось и кое-что другое – для Джоэла это было испытанием. Летом он перенес нервный срыв, который стал для него чем-то вроде настройки, как обычно говорил Марк, – подготовкой к новой, более спокойной жизни. Да, это трудно. Но если он должен все же хоть немного работать, то надо проверить себя. Джоэл провел тут уже три дня, остановившись у Марка и Марши, так что ему не нужно было сидеть в одиночестве в номере какого-нибудь отеля, а еще они не давали ему возможности слишком углубляться в себя.

Но в первый вечер после приезда Джоэл и сам удивился тому, как спокойно он себя чувствовал. Он сидел в прекрасной квартире Марка на верхнем этаже дома довоенной постройки, в Верхнем Ист-Сайде. В маленькой гостиной горел камин, окна были плотно закрыты, не пропуская внутрь городской шум.

– Мне здесь больше нравится, когда идет снег, – заметил он. – Чувствую себя почти как дома.

– Ну это же Нью-Йорк, – сказала Марша, целуя его. – Здесь вечно или мороз, или жуткий ветер.

– Но дома каждый день вот так, – с улыбкой проговорил Джоэл. – К этому привыкаешь.

– Ты вроде произнес слово на букву «д»? – спросил вошедший Марк.

На нем был огромный джемпер, делавший его похожим на греческого Санта-Клауса.

Улыбка Джоэла стала шире.

– Спасибо еще раз за прошлое лето, – сказал он.

– О, дело не в нас, – покачал головой Марк. – Благодари свою девушку.

Джоэл сделал большие глаза.

– Ну ладно… – пробормотал он. Супруги выжидающе смотрели на него. – Что?

– Мы просто гадаем, как там дела, – сказала Марша. – Ну, мы не о бизнесе, конечно…

Глава 13

Флора готовила печенье с пряностями и думала, не следует ли ей позвонить Джоэлу. Нет. А может, она могла бы попросить совета у Финтана и заодно отвлечь его от тяжелых мыслей… Нет, так тоже нельзя. Чем больше людей узнает обо всем раньше Джоэла, тем хуже. Это факт.

Флора в раздумье бормотала себе под нос, совершенно не обращая внимания на девушек, когда звякнул колокольчик над входной дверью. Сначала она подумала, что это вернулся русский моряк, чтобы повидать Иону, но вошел человек, совершенно непохожий на военного: он был крупным, на нем были синие джинсы с широким поясом, над которым выпирал живот. И еще на нем была клетчатая рубашка и странная короткая куртка, расстегнутая, что выглядело неразумным в такую погоду. У него были густые брови, свежая кожа, и лет ему было, наверное, за пятьдесят.

Флора натянула на лицо улыбку. Наверняка какой-то турист, справедливо предположивший, что Рождество на островах может стать необычным опытом, будет о чем рассказать друзьям. Но он не прочитал в рекламках то, что было написано мелким шрифтом о погоде.

– Привет, – окликнула его Флора. – Могу чем-то помочь?

Мужчина прищурился:

– Привет.

Он был американцем, как Флора предположила при первом же взгляде на него.

– Могу быть вам полезна? – вежливо улыбаясь, снова спросила она.

Он не улыбнулся в ответ, что было не по-американски. Обычно люди из Соединенных Штатов приходили в восторг, очутившись на острове, и ощущали потребность тут же рассказать, что их прапрабабушка тоже родом то ли с этого острова, то ли с одного из соседних, или из Ирландии, что, в общем, одно и то же. Не так ли, милая, ладно, не важно, просто они здесь в туристической поездке…

– Я кое-кого ищу, – с излишней торжественностью заявил мужчина.

Флора тут же представила, как в баре на Диком Западе пианист замер, перестав играть.

– Да? – осторожно произнесла она.

Как бы долго она ни жила вдали и как бы далеко ни уезжала, она была до мозга костей девушкой Мура. Она знала всех на острове, и все знали ее, – а этот тип был чужаком. Поэтому она продолжала вежливо улыбаться, но слегка встревожилась.

Мужчина подошел ближе. Он окинул взглядом кафе, как будто и не замечая ничего, и Флора заволновалась сильнее. Потом он посмотрел на нее, и его серовато-голубые глаза показались ей знакомыми, но она не могла сообразить, кого они напоминают.

– Я ищу Колтона Роджерса, – почти прорычал мужчина.

Флора моргнула. Что-то было в этом человеке… она не могла бы определить, что именно. Может быть, у нее сейчас обострились чувства. Может быть, беременность вызывает настороженность, подумала она. А может, он просто… выглядел не слишком приятно.

– Не хотите чая или кофе? – спросила она.

Мужчина бросил презрительный взгляд на большую пыхтящую кофеварку.

– Нет, – коротко бросил он.

Флоре захотелось, чтобы этим утром в кафе не было так тихо. Да и снаружи висел густой морозный туман, что делало атмосферу зловещей.

– А… а зачем он вам нужен? – вежливо поинтересовалась она.

Мужчина вздохнул и вдруг показался очень усталым.

– Он мой брат, – ответил он.

Теперь Флора поняла, почему его глаза показались ей знакомыми. Они были такого же стального оттенка, как глаза Колтона. Но взгляд Колтона смягчался при улыбке, и от его глаз разбегались веселые морщинки… Ну то есть так было прежде. Когда он заболел, его лицо стало вялым и отекшим – Флора предполагала, что от медикаментов. И морщинки исчезли, лицо стало почти совершенно гладким. А сильно похудев, Колтон стал выглядеть невероятно молодым, почти ребенком.

Этот мужчина был другим, но все равно сходство можно было увидеть. Если присмотреться. Но Флора не могла представить себе вот этого человека хохочущим от всей души.

Она принялась протирать чашки.

– А он знает, что вы собрались приехать? – спросила она.

Мужчина фыркнул.

– Нет. Колтон не желает… – он подчеркнул это «не желает», – иметь с нами что-то общее. В конце концов, мы всего лишь его кровная родня.

Флора уставилась на него.

– Ну я не могу… то есть… А вы говорили с Финтаном?

Мужчина сдвинул брови:

– С кем?

Глава 14

В итоге Флора, улыбаясь изо всех сил, извинилась, ушла в кухню и тут же позвонила Финтану.

Голос Финтана звучал приглушенно, но он тут же, сказав несколько утешающих слов Колтону, вышел из спальни. Флора слышала, как он закрыл за собой дверь.

– Как он? – спросила она.

– Умирает, – резко ответил Финтан. Но тут же поправил себя: – Прости, Флорес. У нас была очень, очень плохая ночь. Мне все время казалось, что он перестал дышать.

– Черт… – пробормотала Флора.

Других слов она просто не нашла.

– Ему хуже, чем было тогда, когда ты приходила, – продолжил Финтан. – Я его теряю… – В его голосе слышались слезы. – Он просто уходит все дальше и дальше… И я его уже не вижу. Не вижу того, кем он был.

– Но он пока еще здесь, – сказала Флора.

– Не думаю. – Голос у Финтана сорвался, он задохнулся. – Флора… я думаю, он хочет уйти.

Флора промолчала. Она была согласна с братом. Мир Колтона теперь был наполнен болью, боль пожирала его изнутри. Конечно, он хотел уйти. У него остался всего один выход, как ни тяжело это было для всех.

– Он не… он не хочет оставаться здесь из-за меня, – почти прошептал Финтан.

– Я знаю.

Ей совершенно не хотелось сообщать Финтану то, что она должна была сообщить.

– Слушай, здесь в кафе… один человек, – зашептала она.

– А? – не расслышал Финтан.

– Здесь кое-кто…

– Эй… погоди… Тебя что, заперли? Там грабители?

– Нет! С чего ты взял?

– Ты шепчешь! Я подумал, тебя взяли в заложники.

– Тогда зачем бы я звонила тебе?

– Вот спасибо!

По крайней мере, он слегка пришел в себя, подумала Флора.

– Нет. Я хотела сказать, тут пришел один тип… и заявляет, что он брат Колтона!

Никто из родных Колтона не приехал на его свадьбу. Они просто отказались от него, когда выяснилось, что он гей, так что и он не желал видеть их рядом и называл родню толпой жирной деревенщины.

– Боже ты мой! – воскликнул Финтан. – Он ведь даже не сообщал им, на каком острове живет!

– Ну да, вот только если бы он не изобрел Интернет, – сказала Флора.

– Колтон не изобретал Интернет… он просто вложил в него кучу денег…

– Чего ты от меня хочешь? – вздохнула Флора. – Сказать ему, что Колтон здесь не живет? Просто соврать? Мне он не нравится.

– А, к тебе уже вернулось недоверие островитян к посторонним, – сказал Финтан. – Это хорошо. Боже мой, я не знаю… А что, если Колтон хочет о нем узнать?

– Хочет ли?

– Он всегда говорит, что не желает… но, понимаешь… А если это бравада? То есть ты понимаешь… Если даже они такие же надоедливые, как, например, ты… В конце концов, родные ведь люди…

– А его мать вообще знает, что он при смерти? – тихо спросила Флора.

Последовала долгая пауза. Потом Финтан сказал:

– Ладно. Давай я попробую с ним поговорить. Как его зовут?

Флора пожала плечами, что было ясно даже по телефону.

– Ох, паршивый из тебя детектив. Ладно, Колтон хочет поспать… Я к тебе заскочу. Ты его не отпускай.

– И как я это сделаю?

Но Финтан уже отключил связь.

Финтан осторожно вернулся в спальню. Тяжелые гардины были раздвинуты, но снаружи висел такой густой туман, что казалось – дом плывет в нем. Колтон не спал, но его взгляд был рассеянным, он смотрел в никуда, и трудно было понять, здесь ли он на самом деле.

– Колт? – окликнул его Финтан, тихо подходя к кровати.

Колтон едва заметно улыбнулся, что было в любом случае хорошим знаком.

Финтан сел на край кровати и потянулся к рукам Колтона, стараясь не задеть капельницу:

– Ладно… тут такое дело… Похоже, в город приехал твой брат.

Это произвело на Колтона ошеломительный эффект. Ему словно вкололи дозу адреналина. Он попытался сесть, он даже поднял голову над подушкой. Но куда важнее было то, что его взгляд мгновенно сфокусировался, пусть на мгновение, став его прежним острым взглядом.

– Трипп? Этот сукин сын? Ты серьезно? Однако он храбрец!

Финтан уставился на него во все глаза.

– Что? – сказал Колтон. – Я не желаю, чтобы он вообще здесь появлялся.

– Э-э-э…

– Я не шучу, Финтан. Ты меня слышишь? Я ненавижу этого выродка!

И в это мгновение Финтан полюбил брата Колтона, как никого на свете, – за то, что тот на миг приподнял завесу уныния, вернул ему Колтона – пусть и разъяренного.

– Я тебя слушаю и слышу, – сказал Финтан, крепко сжимая пальцы Колтона. – Хорошо. Скажи, что делать с этим козлом?

Трипп согласился на большой стакан кока-колы и теперь сидел, мрачно попивая ее и глядя на свой телефон.

– Какой тут у вас пароль вайфая? – прорычал он.

– Боюсь, у нас его вообще нет, – ответила Флора.

Раньше он был, но посетители постоянно жаловались, что связь то и дело прерывается, так что Флора наконец просто отказалась от вайфая. К тому же это избавляло ее от тех, кто в плохую погоду готов был целыми днями сидеть в кафе, взяв лишь одну чашку чая. Она им сочувствовала, но ей ведь приходилось зарабатывать на жизнь, – а в случае необходимости Интернет был в маленькой библиотеке.

– Черт бы вас побрал! – сообщил Трипп.

– И от… Финтана до сих пор нет звонка.

Мужчина никак не отреагировал на эти слова, он просто откинулся на спинку стула с таким видом, словно не намеревался сдвинуться с места, пока не получит ответа.

– Хотите чего-нибудь перекусить? – стараясь быть вежливой, спросила Флора.

– Да, не отказался бы от бургера, – сказал мужчина.

Флора нахмурилась:

– Э-э-э… Боюсь, бургеров у нас нет. Но есть пирог киш.

– Киш? – повторил мужчина так, словно она предложила ему съесть велосипед. – Нет, спасибо. – Он оглядел кафе. – А оладьи есть?

Обычно оладьи в кафе не подавались, но Флоре так хотелось сбежать в кухню, хоть ненадолго, и к тому же она ничего не имела против того, чтобы приготовить такую простую вещь, как оладьи, так что она улыбнулась и ответила:

– Конечно найдутся.

Он попросил еще кленового сиропа и бекона, и это у нее имелось.

Флора понятия не имела, сколько оладий ему нужно, так что поджарила девять штук, и он съел их все и вроде бы даже огорчился, что их так мало. За это время пришли еще четыре компании посетителей, увидели, что он ест, и тоже захотели оладий, а поскольку готовить их было более чем легко, а стоили они вообще нисколько, Флора решила включить их в постоянное меню, и в итоге оладьи превратились в великолепный способ добывания денег. В результате чего у Флоры появилась как минимум одна причина, чтобы быть благодарной брату Колтона.

– А вы к нам надолго? – спросила она.

Он сделал большой глоток колы:

– Пока не знаю.

И снова занялся едой.

Финтан явился сразу, как только пришел с ежедневным визитом Сайф. Он ненадолго замер на месте, увидев мужчину, сидевшего в кафе и поедавшего оладьи, потом направился к Флоре, взглядом предлагая ей выйти в кухню.

– С виду он не слишком симпатичный, – сказал он, как только они очутились рядом с кухонными плитами, и Флора прибавила громкость радио.

– Согласна, – кивнула Флора. – Хочешь, скажу ему, чтобы он просто ушел?

– Ну… тут такое дело…

И он рассказал о том, как Колтон внезапно очнулся, проявив острое внимание.

– Погоди, – сказала Флора. – Ты говоришь, это хорошо, что он явился?

Финтан грустно посмотрел на нее, под его глазами лежали темные круги:

– Он вернулся, понимаешь? Флора, он вернулся! Он ожил! Он со мной! Он реально был рядом!

– Но он был в ярости!

– Да, черт побери! – согласился Финтан. – Но, Флора… в другом случае он просто уплыл бы в никуда.

– То есть ты считаешь, что хочешь использовать злость Колтона?

– Ох, боже… – вздохнул Финтан. – Когда ты так говоришь, это звучит ужасно.

Флора тоже вздохнула. Финтан посмотрел на нее, как будто увидел впервые:

– А с тобой-то что? Ты выглядишь толстой.

– Заткнись! – огрызнулась Флора. – Я просто подумала… ну, о семьях…

– То есть о сборище людей, которые считаются близкими, как бы они тебя ни раздражали? – уточнил Финтан.

– Ну да… и это тоже. Но… все равно. Я хочу сказать, если бы у меня был сын или… если бы один из моих братьев лежал при смерти…

– Даже Хэмиш?