Социум

– Ну, теперь точно жених отпадает, – парировал я своим юмором, – через три часа в кафе наверху пойдет?

Ее спина была не совсем утвердительным ответом, но исходя из инициатора предложения, это было скорее да.

За чашкой кофе, Юля все расспрашивала, как и где я нашел ее пропажу. Я без лукавства и прикрас рассказал, как все было. История ей показалась больше смешной, чем правдивой.

Спустя некоторое время, наше знакомство переросло в более тесную дружбу, и в скором времени я переехал жить к ней. Она жила в просторной трехкомнатной квартире, правда, с бабушкой. Ее родители переехали в город своей мечты – Париж, оставив ей в распоряжении роскошное, по нашим меркам, жилье, но вместе с тем и присмотр за бабулей.

Помимо наших отношений, я продолжал работу над собой, правда, в один из моментов откровений, я рассказал Юле и про волков и про свои идеи изучить свой организм и про идеи экспериментов над собой. Она это восприняла как какую-то забавную байку и мальчишечьи фантазии. Тем временем, еще один эксперимент не был закончен. Ранее, придя к мысли, что для выздоровления больше нужен стимул, нежели лекарства, я понимал, данный вывод надо подтвердить, желательно не единожды.

Пройтись до магазина в рубахе на голое тело, или выйти покурить на балкон босиком, при погоде отнюдь не летней, было уже больше забавой, нежели попыткой заболеть. В очередной раз, прогулку «не по сезону» решил увеличить по времени. Продрог, как говорится, до самых костей. Пришел, трясясь от холода, с посиневшими губами. Пальцы, даже после струи горячей воды из крана, были полусогнуты, сжать их в кулак не получалось. Руки не слушались, и согреться чаем, пока не представлялось возможным.

Наливать ванну себе не стал, пытался прийти в себя, просто находясь в теплом помещении. Тело еще около часа колотило от холода, но вместо горячего чая, я взял из холодильника сок. Выпив залпом, стакан холодного напитка, пошел на балкон с сигаретой, чиркая по пути зажигалкой. Раза с шестого получилось добыть огонь, но при очередном втягивании в себя дыма, почувствовал, в сравнении с предыдущим перекуром, вкус сигареты изменился. Аромат стал сладковато-горьким, с отдаленным оттенком горелой шерсти. Это был признак того, что организм начал сдаваться и вместо помощи, получал от хозяина тела дополнительные испытания. Еще через час, горло сжалось, и место голоса занял хрип и сипенье. Что ж, завтра на работу, но я точно понимал, эта мысль явно не стимулирует мозг. Что же будет стимулом, что может им быть?

Животное выздоравливает быстро, у него всегда есть стимул – еда и не стать едой. Еда, которую надо добыть, а добыть ее можно только здоровым. Добыл – выжил, нет – стал добычей.

Человеку ради еды нужно работать, а работа, ни для одного животного не была и не будет стимулом и не важно, кто это животное. Сейчас мое сознанье подсказывало, настроить себя на важность выхода на работу невозможно, пропустить день-другой на судьбе не отразится. В прошлый раз, при трудоустройстве, стимул был, это был шаг в неизвестность, и в то же время, шаг в очередную степень взросления, сейчас такого стимула не предвиделось.

Мои размышления прервались, пришла Юля и, увидев мое состояние, достала целую сумку лекарственных средств с явным желанием вылечить меня всего и сразу.

Я прохрипел, что ничего не надо, только чай.

– Опять ты со своими дурацкими экспериментами и изучением себя – любимого? – проворчала она.

Еще десять минут сипенья и хриплого кашля, с покрасневшим от натуги и нервного общения лицом я все же добился своего, вместо порошков и таблеток мне был предоставлен чай, с малиной. Выпив кружку, я начал готовить себя и свой организм к выздоровлению. Я попросил Юлю ничего не спрашивать, просто приносить мне через каждый час кружку чая с малиной. Если я буду спать, будить и не уходить, пока не выпью. Рядом с кроватью положить несколько полотенец. Прервать мой эксперимент, можно только в крайнем случае. С трудом, и со словами: сумасшедший, но она согласилась. Время было около шести вечера. Я умылся, разделся и попросил очередной чай. Закутавшись в одеяло, попробовал заснуть. Через пять-шесть часов и столько же кружек чая, а также не меньшего числа мокрых полотенец, которыми я вытирал пот со всего тела, хрип пропал, голос вернулся. И все-таки завтра на работу.

С этими мыслями я погрузился в сон и с мыслью о том, что хочу спать, меня из сна вырвал будильник. Болезнь, если не ушла, то и не проявлялась. Кашля не было, температура была в норме. Чуть ломало тело, но не сколько от болезни, сколько от бездействия в лежачем положении, по крайней мере, мне так показалось. Эксперимент все же был неудачным, вероятно я и заболеть не успел, возможно просто перепад температур дал о себе знать.

Нужен вирус. Время моего маршрута с работы увеличилось еще на час. Этот час был отпущен на прогулку по коридорам ближайшей поликлиники и чем хуже выглядели пациенты, ожидающие своей очереди, тем больше они являлись предметом моего интереса и моей компании. Я интересовался, какая температура, долго ли держится, что принимают и что советует доктор. Мне казалось, что вот-вот и у меня начнется то же самое, но увы, утро каждого дня, было даже без намека на болезнь.

Прошла неделя. Мои походы сквозь океан микробов и бактерий больницы ничего не давали. Пока можно сделать паузу, заболела Юля и вирусов должно хватать и дома. Я всегда старался быть рядом, как для оказания помощи, так и для очередной попытки переманить болезнь на себя. Под чутким руководством Юли, я разводил всякие шипучие лекарства, приносил и раскладывал таблетки исходя из времени и очередности приема.

Через три дня пошел процесс выздоровления. Я возобновил маршрут через больницу, правда, ненадолго. Заболела бабуля. Метод ее лечения мало чем отличался, но примерить этот недуг на себя мне также не удалось.

После выздоровления обеих, эксперимент продолжился. Еще две недели моих часовых процедур рядом с пациентами медучреждения закончились теми же симптомами домочадцев, только в другой последовательности. Сначала температура подкосила бабулю, два дня спустя – внучку. Я был здоров, их же выздоровление, теперь не шло так гладко и плодотворно, как накануне. По просьбе Юли я вызвал врача. Пришла полноватая особа с голубой сумкой через плечо, наполненной, не сколько лекарствами, сколь разнообразием бумаг. И магия лечения начнется не ранее, чем часть данной документации будет заполнена. Финал всех процедур – волшебный рецепт и направление за чудо-снадобьем в аптеку. Я попытался прочесть написанное вслух, но меня тут же перебили – в аптеке все поймут.

– Хорошо, – сказал я, и начал одеваться.

– А вы, как, уже выздоровели? – вдруг спросила докторша, увидев меня одетым.

– Да я и не болел.

– Как, я почти каждый день вас в очереди на прием, перед своим кабинетом вижу, в этой самой куртке? – вы уже больше недели ходите, правда, на осмотр я вас так ни разу и не дождалась.

– Да нет, вы ошиблись, сказал я и быстро вышел за дверь.

Пытаясь подольше задержаться, я пропустил пару ближайших аптек, закупив то, что смогли расшифровать в очередном пункте продажи лекарств. Далее, не спеша, с остановками на перекур, что бы не встретиться с внимательным, да еще с хорошей памятью доктором, пошел домой.

Слабость и болезнь двух ожидающих меня женщин, не стали причиной долгих сборов моих вещей. То ли вещей было мало, то ли вера в принесенные мной лекарства придала им сил, но со словами:

– ты со своими чертовыми экспериментами готов всех угробить, думаешь только о себе, башкой побейся об стену, изучи сколько ударов она выдержит, и тому подобное доносилось до меня, стоящего уже на улице, с сумкой и размышлениями, куда в данный момент мне отправиться.

Впрочем, и до этого я жил не пойми где и как, то у друзей, то у родственников, то снимал. Можно было, как обычно в трудную минуту, к родителям, но не хотелось их стеснять, или, говоря правильней, напрягать.

Надо собраться мыслями, вечер поздний, но не ночь. Рядом есть пару гостиниц, мало чем отличающихся от общежития, где цена соответствует почти отсутствующему сервису. Правда, от номера ожидать более чем койко-место с бельем, не приходилось. Впрочем, если не жить, а перекантоваться несколько дней – сойдет.

За время наблюдения за людьми я подметил, к удобствам все привыкают очень быстро, отвыкают неохотно. С деньгами, аналогично и даже говорят, деньги портят, но нет, не соглашусь, портят, не совсем верное слово. Ведь у человека появляется шанс выбора, шанс проявить и показать себя. Шанс быть заказчиком, а не только исполнителем. Вселяется уверенность и твердость говорить я хочу и мне нужно. А раз увеличился выбор в товарах, не говорит ли это о том, что появился выбор в круге знакомств и круге интересов?

Расширяется круг общения, а значит, сокращается время общения с прежним кругом. А насколько были интересны люди в прежней компании, насколько интеллектуально развиты, находчивы или остроумны?

Может не человек испортился, сменив или изменив вашей дружбе, а вы остались на месте, в нежелании повысить свой кругозор, интерес и прочее? И все те слова, что деньги портят человека, не исходят ли они не от зависти к достатку, а от зависти к разуму?

Конечно, есть и те, кто независим от финансового положения, и действительно остается прежним, но, увы, их единицы. И те, кто причисляет себя к таковым, либо не имеет ничего, либо все уже имеет, а значит, имеет полное право так считать. Я причислял себя к первым, не имеющим ничего. Не успевшим избаловать себя чем либо, поэтому к комнате и к гостинице в целом, претензий не имел. Номер был мал, плохо освещен. Помимо кровати был стол и стул. Для полного антуража, не хватало пера и чернил.

Утро. Я понимал, Юля через мой отдел в ближайшее время не пройдет, даже если и быстро поправится, это будет дело принципа. Звонить ей, пока тоже не имело смысла, я погрузился в работу. Занимаюсь товаром, отвлекаюсь на клиентов и, конечно, наблюдаю.

За последним, меня и застал мой недавний знакомый:

– Все витаешь в облаках? Эээй, эй…

Я наблюдал за дамой лет пятидесяти, даже, ближе к шестидесяти. Выглядела она, не сколько богато, сколь вульгарно. Она заняла своими вопросами юношу из отдела фото и видео. Я не слышал их разговора, но из-за того, что выбор ее падал то на один фотоаппарат, то на другой, а то вдруг брала в руки видеокамеру, крутила, спрашивала и ставила на место. Я понимал, техника интересует ее меньше всего. Тогда зачем все эти действия? Украсть, вряд ли получится, как-либо запутать и обмануть продавца, тоже не вариант, все равно все через кассу и рамки безопасности проходят. Уговорить менеджера оплатить самому, смешно. Даже если она маг, чародей или великий гипнотизёр, доходы менеджера, продающего товар, несопоставимы с ценой на этот товар.

– Ээй…

Только сейчас, я услышал и почувствовал, что меня кто-то толкает.

– Неужели заметил?

– Да, привет, извини, задумался.

– Стелла понравилась? – спросил он меня.

– Какая Стелла? – недоуменно переспросил я в ответ.

– Та женщина-вамп в самом соку, на которую ты любуешься уже некоторое время.

– Не понял, это твоя знакомая или какая-то проверка персонала на выдержку? Вижу, что товар ее интересует меньше всего, – продолжил я, – больше какую-то суету разводит, вокруг да около, очень много разговоров и пауз, будто ощупывает продавца и ищет какие-то его слабости, только какие и зачем, представить себе не могу.

– Ты наблюдательный, ответил мне собеседник, – да, крутится она вокруг одного и того же. Ей нравятся юноши и она, разными вопросами ищет к ним подход, их слабые места.

Вот вдруг, этому малому, фотоаппарат так нравится, что давно он о таком только мечтал, а тут добрая фея, готовая подарить ему мечту, в разумных пределах естественно. Он, сначала будет не совсем понимать, чего от него хотят, но несколько наводящих вопросов, типа, раз он так разбирается в фототехнике, то не согласится ли он сделать фотосессию у нее дома, что все профессиональные фотографы делают совсем не то, что требуется ей, ну и в конце концов, мечтал он стать владельцем этого устройства или нет? Ну а там, бедный юноша вырвется из ее объятий не скоро.

– И это нормально? – спросил я.

– Вполне, его же никто не заставляет, предлагают заработать, или, правильней сказать, отработать, причем не самым сложным способом.

– Она же для него бабушка.

– Это визуально и это твоё мнение, она же, себя чувствует и представляет юной, опытной восемнадцатилетней девчонкой-проказницей.

– Ты так говоришь, будто уже проходил эту школу страсти?

– Давай-ка, пойдем, покурим, – быстро перебил он тему и достал аккуратно забитую папиросу.

– На меня только товар переводить, – ответил я,

– Сочтемся, да и компанию составишь, а то в одно лицо курить как-то беспонтово, – бросил он через плечо, удаляясь в сторону выхода.

– Ладно, все равно кроме Стеллы покупателей нет, да и не дай бог она в мой отдел пожалует.

Пару тяжек, я все-таки сделал. Эффекта особого не испытал, но появилась одна мысль, чертовски не здоровая, может даже бредовая:

– Послушай, – спросил я своего приятеля, – а что там из твоих трав самое существенное, так что бы сорвало, даже нет, наркотик, но такой, что бы попробовав, сразу подсесть, впасть в зависимость или как там это называется?

– Тебя в каком смысле это интересует?

– Пока просто в качестве вопроса, есть ли наркотики, что бы, не месяц там употреблять и втянуться, а за раз, ну два?

– Ну, пожалуй, к герычу люди привычны, но раз на раз не приходится, кому-то раз достаточно, а кто-то более стоек.

– У тебя есть связи? – сразу переспросил его я, – хочу попробовать.

– Какой-то ты странный, – рассмеялся он, и хохотал минут пять, держась за живот, то садясь, то вставая и, как только его взгляд встречался с моим, его снова схватывал приступ смеха.

Я уже собрался уходить, но он, все так же смеясь, схватил меня за плечо и еле сдерживаясь, начал говорить:

– Да ты не понимаешь, как же это смешно звучит: «Хочу подсесть на наркотик, есть что-нибудь, да что бы с первого раза». Все наоборот, переживают, не подсяду ли я? А не вызывает ли привыкание? А тут ты такой: «А у вас есть, на что можно подсесть»?

Я улыбнулся, а он, все еще держась за мое плечо и пытаясь сдержать приступ веселья, сказал: – да не переживай, найдем мы тебе хорошего доктора, принесет он тебе лекарство от всех болезней, – и все еще дергаясь от бурлящей в нем радости, он направился в сторону своего отдела.

Стелла все-таки добилась своего, менеджер отдела фото электроники, зашнуровывал ботинки, искоса наблюдая по сторонам, но явно дожидаясь пока его новая подруга пробьет чек и направится к выходу. Выходить с ней под руку, ему явно не хотелось. Но и продавать себя дешево он не стал, выбрал одну из самых дорогих моделей в своем отделе, тем самым объединив два в одном, и отделу прибыль и себе хорошо. Теперь, как бы не пришлось недельку потратить на отработку дорогого товара с условно юной девой, но выбор был сделан. Стелла, подмигивая охраннику, была на подъеме, как покупатель она была довольна своим выбором и своей «покупке» и это был тот случай, когда читать инструкцию необязательно.

Закончив рабочий день, я отправился в свое новое временное жилище, пристанище у родственников и знакомых теперь точно не требовалось, во время перекура была рождена очередная идея, впереди новый эксперимент.

Уже в номере я еще раз осмотрелся, и с более трезвым умом оценил обстановку. Стол имел ящик, при открытии которого я обнаружил несколько чистых листов, ручку, карандаш и открывалку для бутылок. Странный набор, но ещё накануне я отмечал, что не хватает пера и чернил, оказывается, все есть, только чуть современней. На окне стоял графин и два стакана. А кроме входной двери, оказывается, есть дверь шкафа купе, оклеенная обоями в цвет стен, поэтому не удивительно, что её я только обнаружил.

Да я король, хотел было сказать я себе, но за неизвестно кем придуманной дверью шкафа-купе, полок не оказалось, за дверью скрывался туалет и душ. Да, окажись здесь и сейчас мой весёлый друг, любитель покурить и посмеяться, его восторгу не было бы предела. И уносили бы его санитары, а он бы все повторял: – туалет в шкафу, или: – шкаф со всеми удобствами. Но я был один и шкафу со всеми удобствами я был рад, не придется бегать к местам общего пользования в коридор.

За время своей работы скопились небольшие сбережения, вовремя не потраченные на Юлю и бабулю, поэтому, я заранее оплатил на неделю вперёд. Этого времени вполне хватит на поиск съёмной квартиры, причём, может даже дешевле, чем здесь, а возможность приготовить еду, немаловажный фактор в экономии средств. Да и проходы каждый раз через вестибюль, где сидела, встречающая гостей и постояльцев дама, типаж которой, чем-то напоминал Стеллу, только уже ничего не хотевшую от жизни, разве только перекусить, как то напрягал.

Итак, потратим время на раздумье, что мне понадобится для моего эксперимента, если вдруг удастся достать наркотики? Допустим, в соответствии с моим планом, появится зависимость. Далее, от этой зависимости будем избавляться, без докторов, без лекарств, только мозг. Заранее надо все продумать, может даже составить список, что бы ни упустить никакую мелочь. Возможно, придётся расклеить для себя какие либо напоминалки и указания, как бы смешно это не звучало, но что будет происходить во время ломок и тому подобной чертовщины, я представить себе не мог.

А сейчас, пока ясная голова и раз есть листы бумаги и ручка, начнём: вода, хоть существует водопровод и в кране она всегда есть, но надо подстраховаться, вносим в список. Спиртное, вполне может быть – пишем. Наручники, мысль тоже неплохая, но, пожалуй, лишнее.

– Так, ладно, – отбросив ручку, проговорил я сам себе, – до эксперимента ещё неизвестно сколько, а житейские вопросы надо решать сейчас. Нужно найти нормальное жильё и, желательно, дополнительный источник дохода, мне нужны будут деньги.

Квартиру я нашёл довольно-таки быстро и, мне повезло вдвойне. Хозяин квартиры оказался начальником какого-то участка на стройке и дополнительная рабочая сила, ему нужна была всегда. Грузчик или разнорабочий в свободное от основной работы время, вот он и дополнительный заработок.

Как бы ни было удивительно, при моей не столь огромной комплекции, я справлялся с ролью грузчика лучше остальных. Благодаря изучению своего тела и разума, я просто отключал в себе мысли об усталости. Моя выносливость была выше физических возможностей, поэтому я преуспевал в скорости. Там где Вова, здоровый парень, работающий грузчиком уже не первый год, брал три мешка на плечо, а после делал пяти или десятиминутную передышку, я, чётким размеренным шагом шёл за четвертым мешком. Без передышки, без отдыха, пока не закончу весь объем. Хорошо хоть, мы не вагоны грузили, а строительные материалы, по мере их привоза, поэтому больше чем на час, работы по разгрузке редко когда бывали. Правда, первых два-три дня мышцы сопротивлялись, но после пришли в норму и были готовы к дальнейшим нагрузкам.

Ещё один грузчик Николай, обладал чуть меньшей комплекцией, чем Вова, но все же был, поздоровей меня. Во время работы он постоянно сжимал скулы от натуги, кряхтел и морщил лицо. Я мог бы ему сказать, что легче ноша от этого не станет, а сил истратишь больше. Что мышцы должны работать в своей очерёдности, спина, руки, ноги, расслабляем, напрягаем, те которые не заняты, должны отдыхать. А если это мышцы лица и помощником в работе они не выступают, то и напрягать их не надо, только кислород быстрей сжигать будут. Но Николай, мало к кому прислушивался, мало с кем общался. Таскал и таскал, что скажут то и делает, куда позовут, туда и идёт, молча и беспрекословно. Эта работа была не для него, но нужда есть нужда и у каждого свои цели и свои методы и возможности заработка.

В очередную из смен нашей погрузо-разгрузочной бригады, произошло небольшое происшествие. Мы таскали мешки, с каким-то клеем или штукатуркой, на четвёртый этаж строящегося дома. Лестница к эксплуатации была ещё не готова, по причине отсутствия перил и прочих мер безопасности. О лифте и мечтать не приходилось. Строители шустро бегали вверх и вниз по ступеням, не замечая и не думая про наличие перил и поручней. Они были приучены, не подходить к краям, так как, чтобы не обтирать и не обдирать перила, а также, чтобы те, не мешали заносу чего-либо громоздкого, их устанавливали в последнюю очередь. Правда, если должен был появиться какой-нибудь проверяющий, очень быстро сооружалось что-либо похожее, дабы уверить всех, что техника безопасности под контролем. Мы же обеспечивая строителей материалом и с опаской глядя на край лестницы, носили мешки. Финиш был уже рядом, оставалось пару ходок.

Я уже собирался положить мешок, но при сбрасывании мешка с плеча, вдруг увидел, последний шаг Николая не попадает на ступень. Видимо из-за усталости, но в то же время близкого окончания рабочей смены, ему показалось, что последняя ступень это край лестничной площадки, где надо поворачивать и можно смещать ногу влево. Но была ещё одна ступень и ногу левее, значит мимо, это еще не поворотная секция. Как определить ту скорость мысли, а главное реализации, предстояло в будущем обдумать, всё повторилось. Как тогда, в лесу, с волками. Время замерло. Будто мозг нажал паузу и начал замедленную прокрутку.

В тот момент, когда я сбрасывал мешок с плеча и увидел, уже зависшую над пустотой его ногу, свой ниспадающий мешок я толкнул рукой в его сторону. В момент их соприкосновения он уже падал, но тяжести мешка хватило, для того, чтобы изменить его траекторию и Коля кубарем скатился вниз по пролёту. По пролёту, но не между. Вверх поднялся столб пыли от лопнувших мешков. Я сбежал в облако штукатурки. Коля сидел белый от пыли, от страха, от спасения. Поднял руки, подвигал ногами и начал истерично смеяться. На грохот прибежал Вова, но видя заливной смех сидящего в, похожей на муку массе, товарища, тоже начал гоготать.

Я улыбнулся и сел на край ступени. Сердце колотилось, но ритм его постепенно выравнивался, волнение, не успев взять верх над разумом, затихало. Коля ещё минут десять посидел и, придя в себя, спокойно сказал:

– Ребят, давайте, может, вечером посидим, не часто так падаем.

Позже, вечером, он со смехом рассказывал, как в тот момент, в его голове успела пролететь мысль, что всё, конец, и тут бац, его сдуло мешком. Но через час посиделок, уже без улыбки, он вдруг произнёс:

– самое скверное, что мысль про то, что мне конец, была не такой и пугающей, а может даже наоборот.

Это была наша последняя встреча. На следующий день, от начальника мы узнали, что Коля приходил с утра, выглядел скверно, будто за ночь лет пятнадцать к возрасту добавилось, написал заявление, сказал, что больше не выйдет. Возможно, появился страх, и он не смог пересилить себя, может что-то ещё. Я же, в очередной раз подчеркнул работу подсознания, выбирающего мгновенное и, главное, верное решение.

График работы в магазине пришлось подкорректировать и брать дополнительный день для моих заработков на стройке, где платили куда больше, чем в магазине. Но работа была непостоянной, закончится эта стройка и следующая, может, появится только через месяц, а бывало и больше, как говорили мои напарники. Поэтому основной работой пока остаётся магазин.

За пару месяцев, моя копилка не только восстановилась, даже существенно пополнилась. Тратить деньги на что либо, кроме еды и квартиры не приходилось. Можно было бы, конечно, вслед за модой и прогрессом, обновлять свой гардероб, либо гнаться за техническими новинками, вышедшими на рынок, но развитие самого себя, меня интересовало больше. А вот окружающий меня мир, казалось, наоборот, стремился забыть, на что способен человек сам по себе. Разум и действия большинства были направлены на создание уюта и современности в своём доме, что вроде вполне нормально, но что, в моем понимании, приводило это большинство к рабству. Зависимость человека жить и работать ради обустраиваемого им вокруг себя мира вещей и электроники, где радость от жизни сводилась к радости, от достигнутой цели в виде новой покупки.

Прогресс неумолимыми шагами разрушал все человеческое в человеке, вычёркивал или притуплял инстинкты, заменяя их, на продвинутые достижения науки, либо подменяя реальность на несуществующее, но как будто вполне осязаемое компьютерное общение.

Тех, кто пытался сохранить в себе и зародить в других те уходящие чувства, живого общения, и юношеский задор после тридцати, было все труднее разглядеть за яркими и сочными рекламами, обещающими дать все или, почти все, и совсем даром или, почти совсем.

Моя же уверенность, в самого себя, росла. Вирусы и болезни, может и обитали вокруг, но их силу на себе я испытать не мог. Если и закрадывалось, какое либо подозрение на болезнь, чай и крепкий сон убирали все помыслы микробов, организм справлялся без моих умственных вмешательств. Где-то там, на пока недосягаемом для меня уровне в сером веществе, нейроны дёргали нужные нити, регулируя мою температуру, запах, объем пота, крепость и продолжительность сна и тому подобное.