Под покровом тьмы. Легенды Эруада. Книга первая

На западе виднелось голубое полотнище моря Рун, медленно исчезавшее за вершинами холмов. Про это море тоже сложено немало легенд. Говорят, что когда-то его населяли жуткие чудовища, пострашнее тварей Замёрзшего озера. Несколько отчаянных смельчаков попытались развеять эти мифы, пустившись в плавание по опасным водам. Когда их корабль исчез в голубой пучине, остальные стали держаться подальше от берегов. Да и кому пристало путешествовать вблизи Мёртвого леса с востока и поселившихся на западе вьорнов, что не признавали ни одну из рас вот уже несколько столетий. А ведь когда-то Змеи населяли территории нынешнего Алакорна и ледяной пустыни на северо-востоке. Мирные и дружелюбные доселе существа выглядели довольно необычно. Человеческое чешуйчатое тело венчала змеиная голова. Они славились мастерством обработки металла и ковки до той поры, пока не преступили неписаные законы Эруада. Предав населяющие мир расы, они оказались наказаны не только земными существами – кара небес настигла их по возвращении домой. Чудо-вулкан Гарада вдруг разразился грохотом, непрекращающиеся извержения застлали земли вьорнов чёрной пылью. Территории вокруг Чуда медленно зарастали льдом. Жить среди восставшей против них природы стало невозможно, и вьорны двинулись на запад.

Они начали меняться внешне. Кто-то обретал четыре руки, кто-то – длинный змеиный хвост, а кто-то и вовсе превратился в огромного змея. Уродливые, озлобленные, жаждущие крови и смерти, они город за городом, деревню за деревней разоряли жилища людей. Тем пришлось оставить родные места и бежать через горы на запад к оркам и просить помощи. Так началась столетняя война, которую вьорны проиграли. Теперь остатки их расы осели в непроходимых болотах Срединных земель, куда не суётся ни одно разумное существо.

Направляясь на север, вниз по склону заросшего ольшаником холма, она не оглядывалась на серые верхушки Мёртвого леса, не озиралась завороженно по сторонам, не дивилась здешним красотам, а просто шла, двигаясь твёрдыми, ровными шагами. Она находилась будто бы в собственном волшебном мире, созданном ею самой.

Свободная тёмно-серая накидка опускалась почти до земли. Лицо скрывалось под капюшоном, надвинутым так, что, казалось, ей не видно ничего дальше пары локтей перед собой. Двигалась она, не поднимая головы, словно знала местность наизусть. Словно её вели какие-то неведомые силы.

* * *

Когда над Веорной сгущались сумерки, а пылающий солнечный диск, опускаясь за горизонт, оставлял на небосклоне ярко-алое зарево, жизнь в деревне вновь возрождалась. Возвращались те, кто торговал днём на рынке Даллор-Кура и те, кто обучался в академии. Таких было, правда, только двое – Джорджио да сын трактирщика Фрагона. Скрипели повозки, устало ржали кони, громко переговаривались между собой торгаши, бурно обсуждая минувшие дела. Кто-то был доволен, что продал сегодня весь товар, кто-то, наоборот, страшно недоумевал, проругавшись целый день с дотошными покупателями, что безосновательно придираются к прекрасно выделанным кожам.

Повсюду зажигались огни, словно новая жизнь зарождалась во тьме. Веорна, насчитывавшая ни много ни мало около трёх десятков домов, вспыхнула ярким пламенем. Оживилась даже скотина в кормовых дворах. Ещё лет десять назад можно было пересчитать по пальцам все местные строения. Благодаря ремесленникам-переселенцам с юга, деревня с годами разрасталась и теперь скорее походила на хоть и небольшой, но достаточно живой торговый городок.

Флаури сидел у себя в комнате и молча наблюдал за растекавшейся по деревне толпой. В воздухе уже витал запах грубой кожи отцовского ремня. Он знал, что сегодня непременно нагрянут родители Грена – они не оставят выбитые зубы их отпрыска без внимания. Но столь печальный факт его не сильно тревожил. Он больше всего боялся, что скажет отец. Будет это неприлюдная порка, либо жёсткие наставления, либо всё вместе – думать об этом не хотелось. Но он думал.

Варнор никогда не наказывал сыновей в присутствии других, будь то мать, брат или, чего хуже, посторонний человек. Заперев мальца в небольшой чахлой комнатушке в пристройке к сараю, где фыркала и хрюкала скотина, отец доставал потёртый кожаный ремень времён его отца, и прикладывал к мягкому месту нашкодившего хлёсткими, жёсткими ударами. В такие моменты от рёва, исходившего из-за тонких деревянных стен сарая, свиньи приходили в бешенство, неистово хрюкали и метались по загонам, словно ожидая подобной участи вслед за несчастным.

В тёмную комнату вошёл Джорджио, рассеяв окружавший Флаури мрак зажжённой свечой. Тьма пугливо бросилась по углам, оставив причудливые тени плясать на стенах. Увидев брата, он застыл в дверях. Его рот медленно растягивался в улыбке:

– На этот-то раз ты хоть смог достойно ответить? – едва сдерживая смех, спросил Джорджио.

– Вполне достойно. Думаю, ты сегодня об этом ещё услышишь, – и только успел Флаури уныло произнести эти слова, как в дверь кто-то забарабанил.– Ну, вот. По мою душу, – с полным безразличием в голосе добавил он, не переставая смотреть на объятую огнями деревню.

До ушей донёсся чуть низкий хрипловатый голос:

– Где ваш сын?! Где этот негодяй?! Что он сделал с Греном?! Вы ещё не видели?! Сынок, иди сюда, покажись! – Флаури наблюдал с лестницы, ведущей на второй этаж их дома, за происходящим у порога.

Арбен, низкого роста и с лысой головой (как нередко говаривал отец – голова босиком), был очень толстым, узкоплечим и невероятно отвратительным на вид человеком. Густые рыжие брови сходились к переносице, красное от ярости, как спелое яблоко, лицо с тонкими губами и большим носом картошкой выглядело настолько глупо, что Флаури с братом чуть не рассмеялись. Арбен выпихнул вперёд всеми силами упирающегося отпрыска и показал: – Смотрите, что ваш разбойник наделал.

Грен и впрямь выглядел неважно. Губы распухли настолько, что сейчас он больше походил на утку. А зубы…

– Это сделал Флаури? – удивлённо вскинув брови, спокойно спросил отец.

– Да-а-а! Какой наглец! Так взять и изувечить моего сына! Куда высмотрите, родители?! Вы что, не понимаете?! У вас растет потенциальный убийца! – Арбен кричал, словно ошпаренный.

– Сейчас мы во всём разберемся! – Варнор не обращал внимания на раздававшегося воплями соседа, осознавая одну простую вещь – если он сорвётся, то Арбену не то, что зубов, головы будет не сносить.

– Не нужно ни в чем разбираться! И так всё ясно! Выпороть его надо! – продолжал свирепствовать тот, размахивая перед каменной фигурой Варнора короткими пухлыми ручонками.

– А вы не спрашивали своего сына, за что он лишился столь прекрасных зубов? Ты не рассказывал, Грен? – спускаясь с лестницы, вдруг встрял в разговор Флаури.

Пока Арбен, брызгая слюной, вторил, что необходимо наказать отбившегося от рук мальчишку, Флаури коротко рассказал брату суть произошедшего. Джорджио лишь поморщился, и под его строгим взглядом Грен даже начал заикаться.

– Н-нет, не рашшкажыв… – закрыл рот рукой сын Арбена, понимая, как нелепо он сейчас выглядит.

– Расскажи нам, Флаури, – медленно переведя взгляд на сына, твёрдо произнёс Варнор.

Тимбертон вкратце пересказал случившееся днём и добавил:

– Можете спросить у трактирщика Фрагона. Он видел всё собственными глазами.

– Мой сын не разбойник! Он не мог этого сделать! Ведь правда, Грен? – затормошил сына Арбен, пытаясь добиться ответа.

Толстяк судорожно замотал головой.

– Вот видите! Он никогда мне не врёт! Я думаю, это опять ты, Флаури, всё затеял, а теперь хочешь свалить на моего сына! – не своим голосом завопил Арбен.

«Опять? Ничего себе! Да, дела!» – подумал Флаури. – Это почему ещё? – выпалил он.

– А не ты ли вечно прибегаешь со двора и кидаешься в драку с моим сыном, когда он с друзьями играет на улице? – тыкал коротеньким толстым пальцем в сына Варнора Арбен.

– На то есть причины! Просто кто-то боится пожаловаться на вашего сына! Вы же не знаете, что он творит в ваше отсутствие! – не отступал младший Тимбертон, чувствуя, как безудержная буря эмоций охватывает всё его тело.

– Он хорошо воспитан! И не позволит себе дурных поступков! Это уж я знаю, поверьте мне! – Арбен погрозил Флаури тем же пальцем.

Сын Варнора не выдержал такого придурковатого словесного бреда и просто-напросто выложил всем присутствующим накипевшее:

– Я ничего доказывать не собираюсь и оправдываться не буду! Не хочу таким образом признавать себя виноватым! Вы чего теперь от меня хотите? Чтобы я зубы ему вставил? Не умею! – Раскинул руки Флаури. – А если ваш тупоголовый сынок на этом не успокоится, пусть знает, что в следующий раз я ему ещё и мозги вышибу, если они у него есть!

– флаури! – пыталась остановить его мать, однако тот ничего не слышал и продолжал. Отец же спокойно стоял рядом с Эмилией, терпеливо ожидая, пока его отпрыск закончит. Он легонько сделал жене знак рукой, что ситуация под контролем.

– Если вы не хотите верить ни во что, кроме слов вашего безгрешного сыночка, который только и умеет, что прятаться за спины своих прихвостней, то, пожалуйста, разбирайтесь сами! Я не желаю слушать ваш бред! А тебе, Грен, я напомню – вздумаешь ещё раз попробовать на мне наживиться, это выйдет для тебя намного дороже, чем пара выбитых зубов! – закончив, Флаури быстрым взглядом обвёл лица присутствующих, которые застыли, словно восковые фигуры. В доме воцарилась вязкая, удушающая тишина, словно все вмиг вымерли, а время приостановило свой непрерывный ход. Из конюшен донеслось конское ржание.

В глазах Арбена разгоралась невообразимая ярость. Его лицо стало почти багровым, кулаки сжались, правая нога судорожно задёргалась в колене. Мать и отец Флаури выглядели так, будто перед ними стоял не сын, а совершенно чужой человек, непонятно как оказавшийся в их доме. Никогда в жизни они не видели его таким. Их ребёнок всегда был скромным, в общении со взрослыми не позволял себе грубого тона. Джорджио же почти сиял от гордости за брата. Через поджатые губы сочилась еле сдерживаемая улыбка.

Внезапно Арбен сделал движение в сторону лестницы, где стояли братья. Увидев это, Джорджио вышел вперёд, а Варнор вдруг проревел громоподобным голосом:

– Если ты хочешь сделать что-то, что унизит честь моего сына, будешь вместе с отпрыском ходить без зубов! – услышав это, Арбен потупился и, бросив что-то неразборчиво-ругательное, вытолкнул Грена за порог и захлопнул за собой дверь.

– Браво, Флаури! Наконец-то на деле показал, что ты всё-таки мужик! – похлопав по плечу брата, восхитился Джорджио.

– Очень смешно! – раздражённо бросил тот.

– Да ладно. Давно пора было дать понять жирдяю, что не всякого в этой деревне можно подмять под себя! – улыбка не спадала с лица Джорджио ни на секунду.

– Всё, инцидент исчерпан! С Арбеном я ещё поговорю. А тебе, Флаури, придется извиниться перед Греном, – скрестив руки на груди, вынес вердикт самого справедливого для братьев суда отец.

– Но, пап! Он же… – попытался возразить Флаури.

Лучше оказаться запертым в той самой комнате и распугивать свиней диким рёвом, чем извиняться перед заклятым врагом неизвестно за что.

– Ничего не хочу слышать! У тебя, по крайней мере, зубы целы остались. Всё, ужинать! – на этом Варнор развернулся и твёрдыми тяжёлыми шагами проследовал в кухню, где Эмилия уже принялась готовить. Спорить с отцом было бесполезно, и Флаури это знал. Покачав от досады головой, он, волоча ноги, двинулся к рукомойнику.

* * *

Наутро младший Тимбертон почувствовал, как всё тело буквально наполнилось новой жизнью благодаря вчерашним примочкам из эйрских луговых трав и свиного жира, что бережно прикладывала к синякам мать.

«И как она только умудряется приводить в чувство изнывающее от боли тело всего за одну короткую ночь?»

Точно волшебница, Эмилия легко справлялась с любыми синяками, коих немало набивали себе братья в бесконечных утренних схватках. Да и Джорджио, бывало, возвращался из академии, покосившись на один бок. А Флаури и вовсе частенько попадал в истории, рассказывая затем, что упал с крыши сарая.

Лечебные травы Эйрдалла славились своими заживляющими свойствами на весь Эруад. Еще во времена Сарветанга – великого ежегодного праздника, проходившего в Срединных землях в Храме шести богов, эти травы ценились не меньше крианитовой руды, что добывали вьорны во время извержения их Чудесного Вулкана. Любые болячки, синяки и ссадины сходили за считанные часы, глубокие порезы, затягиваясь, не оставляли шрамов, а болезней жители Эруада и вовсе не знали долгое время. Но знаниями сбора трав обладали лишь дриады Эйрдалла, что ушли вместе с эльфами на Эдиан несколько столетий назад. И теперь люди, заселившие прекрасные леса нимф, лишь методом проб и ошибок изучали алхимические свойства каждого из миллионов растений, быстро увядавших после Месяца Вечного Древа. Говорят, что дриады собирали травы исключительно эти тридцать дней, когда леса наполнялись едкой смертоносной пыльцой цветущего Древа – Чуда Эйрдалла, а травы наливались высшими целебными свойствами. Сейчас же эйрцы довольствовались лишь тем, что могли собрать по прошествии месяца, ведь секрета выживания дриад в ядовитой пыльце не смог разгадать никто. Она обжигала кожу, словно огонь, разъедала глаза, будто кислота, а вдохнув её, не избежать было смерти.

В цене травы и цветы выросли в несколько раз, хоть и обладали теперь более слабым лечебным эффектом, ведь в Алакорн их доставляли из Эйрдалла не через Дьервенмарскую равнину, а по западному тракту до гор Хагерита, а затем – в Къёрденфелл, минуя опасные болота вьорнов. Такой неблизкий путь хоть и не таил в себе столько опасностей, сколько северный тракт, но пройти его оказывалось целым испытанием.

На вопрос Джорджио по поводу тренировки Флаури одобрительно закивал и стал собираться. Сегодня они встали на два часа позже, поскольку у Джорджио был выходной в академии. Наскоро накинув рубаху, порты, натянув сапоги и тёмно-коричневую кожаную тунику, сделанную кожевником Мартеном по просьбе Варнора, Флаури выскочил из дома.

На улице только начала просыпаться жизнь. Солнце уже показалось из-за восточных заснеженных холмов, залив ярким и тёплым утренним светом всё вокруг. Жители лениво разбредались по своим делам. После ночного дождя пахло свежей проснувшейся после зимы зеленью.

На этот раз братья не стали сломя голову бежать к облюбованному ими месту, решив насладиться прекрасным погожим утром, а потому медленно двинулись в сторону северного леса.

Дорога вилась меж низенькими и изрядно покосившимися, словно от усталости, домами. Деревня расширялась в сторону Даллор-Кура, заняв всё свободное пространство на возвышенности.

В Веорне насчитывалось около ста пятидесяти жителей. Большинство занималось торговлей на рынках Даллор-Кура, имея в своем распоряжении собственное хозяйство. Немногие жили лишь тем, что производили на полях, либо собирали в окружных лесах. Благо, природа в северных краях не щадила богатств.

В деревне только красно-коричневый дом (и одновременно резиденция старосты Веорны) был отстроен в три этажа с красной черепичной двускатной крышей. Слева имелась светло-зелёная двухэтажная пристройка – местный Зал Советов и Суда. Высокие и узкие окна с красивыми резными ставнями, окрашенными золотистой краской, занавешены вязаной тканью. Это означало, что хозяева всё ещё спят. Да и чего вскакивать в такую рань в воскресенье?!

Добравшись до вершины холма, братья застыли в изумлении. Просыпавшаяся природа полыхала такой непередаваемой красотой, что хотелось вечно наблюдать за этой прекрасной картиной. Зелёная поверхность холмистых пространств медленно заполнялась пока ещё тусклым, но уже согревающим солнечным светом. Внизу, извиваясь, как неведомая бело-синяя змея, бежала бурная Сиенна.

Всё вокруг наполнилось ласкающими слух звуками: весело перекликаясь, гаркали, чирикали и свистели птицы; то и дело сновали по веткам белки; лёгкий ветер гулял и шумел в траве, листьях деревьев, и таял, исчезая где-то за холмами. Несколько минут природа пела свою утреннюю песню, и вдруг благородную мелодию нарушили звуки ударяющихся друг о друга клинков. Братья вновь начали извечную битву, ловко уворачиваясь и нанося новые удары.

Флаури внезапно почувствовал, как просыпается боль в боку, куда вчера зарядил Грен, и на мгновение потерял бдительность, чем не преминул воспользоваться Джорджио. Удар, ещё удар. Толчок в грудь. Затем меч Флаури, выставленный для отражения удара, с хрустом сломался, а сам он, не удержавшись, покатился по травянистому склону.

– Чего разлёгся? Давай, поднимайся! Сразимся врукопашную! – крикнул сверху брат, но Флаури внезапно поднёс указательный палец к губам.

– Слышишь? – спросил он, показывая в сторону леса.

– Нет! Ничего не слышу! – нетерпеливо замотал головой брат. – А ну, залезай, иначе я спущусь к тебе сам! – вновь прокричал Джорджио, но младший брат махнул на него рукой и медленно поднялся на вершину.

– Какая-то странная тишина. Тебе не кажется? – оглядываясь, сказал он.

Действительно, всё вокруг вдруг стихло: перестали петь птицы; ветер, словно от испуга, скрылся за Гарадскими горами. Даже течение Сиенны, казалось, замедлило свой бушующий поток, прислушиваясь к чему-то зловещему.

– Крики! Ты слышишь? – почти беззвучно спросил Флаури.

– Что?

– Кричит кто-то! – раздраженно тыкнул младший на юг.

Джорджио напрягся, прислушиваясь к непонятному шуму, доносящемуся из-за леса.

– Это из деревни, – мрачно произнёс он, и в следующий же миг двое уже неслись вниз по склону.

– Убийца! Помогите! Это он! На дыбу его! – услышал Флаури и в полном недоумении вдруг остановился, когда они с братом вбежали в деревню. Ребята увидели, как возле их бревенчатого двухэтажного дома столпился народ, а впереди всех, размахивая руками, колотилась в дверь Дори, жена Арбена. Наскоро накинутый желтоватый домашний халат, растрёпанные тёмно-русые волосы, босые ноги – всё говорило о том, что торопилась Дори в гости к Варнору очень сильно, созывая по пути толпу поддержки.

– Ничего не пойму… – негодовал Джорджио.

– Надо посмотреть, – сказал Флаури, в глубине души понимая, что между отцом и Арбеном произошёл конфликт.

Они подбежали к бушующей толпе и попытались поинтересоваться причиной столь серьёзного беспокойства, однако на них только мрачно косились и отворачивались. В окна полетели камни, люди кричали, размахивая кто вилами, кто палками или топорами и требовали, как выяснилось, жестокой расправы.

– Варнор! Это он убил! Выходи, ничтожество, и ответь за свой мерзостный поступок! – кричала Дори, обливаясь слезами.

Повернувшись к толпе, она вдруг увидела позади всех Флаури и Джорджио и, очертя голову, кинулась к ним.

– Эт-то в-всё ваш от-тец! Это он у-убил е-е-его! – захлебываясь, ревела Дори.

– Кого?! – в один голос воскликнули братья.

Дори одёрнулась и несколько секунд в недоумении смотрела на них.

– Мужа моего! Это он! – вновь взревела она.

На дороге показался деревенский староста Джолл с небольшим, в шесть человек, отрядом стражников. Смуглый, высокий, телосложением едва уступал бывшему, но всё же кузнецу Варнору. Длинные прямые волосы мужчины имели абсолютно неестественный, но родной белый цвет, обвораживающий приятным и ласковым блеском. Наскоро надетый тёмно-синий плащ с высоким воротом и шитыми золочёными нитками краями бортов развевался при быстрой ходьбе, словно Джолл парил над землёй. Видно было, что тревожными вестями его вырвали из постели – под плащом виднелась белая ночная рубаха, а на ногах вместо привычных чёрных кожаных сапог с серебристыми пряжками на ремешках болтались клоги, производимые искусными мастерами севера из различных видов древесины, не поддающейся растрескиванию. Такая обувь удобна для ношения в заболотистой местности, и по деревенской грязи в ней не замочишь ног, да и не придётся пачкать выходные сапоги.

Неукротимо яростный взгляд карих глаз насквозь прожигал разбушевавшуюся толпу, которая в тот же миг отступила и замолкла. Стражники выставили мечи и щиты, готовясь в любой момент дать отпор сельчанам. Староста остановился, и стражники встали рядом с ним по трое с каждой стороны.

– Что здесь происходит? – чуть вскинув подбородок, медленно произнёс он.

Началась неразбериха, со всех сторон кричали люди, перебивая друг друга. Джолл резким движением вскинул правую руку, и тотчас громогласный шум сменился полной тишиной. Староста сделал ещё одно движение, указав на Дори и давая знак говорить.

– Мы… Я… Это он, Варнор! Он – убийца! Он… – запинаясь, кричала Дори.

– Хватит! – властным голосом остановил её Джолл. – Кого он убил?

– Моего мужа! – наконец, успокоившись, произнесла она.

– Кто видел, как это произошло?! – обводя глазами толпу, крикнул староста. Ответом ему было молчание. Кто-то мотал головой, кто-то отводил глаза.

Джолл презрительно фыркнул.

– Так вот, как вы вершите правосудие, граждане великого Алакорна, храни вас всех Фар-Фалиен! – начал поучительную речь староста. – Бросаетесь с дубинами и вилами на человека, не убедившись наверняка, что он совершил преступление, и должен быть предан Справедливому Суду. Что вы делаете вместо этого? Чем вы сейчас отличаетесь от племени диких и безмозглых вьорнов? Это им ещё не чужды насилие и убийства соплеменников! Это им неизвестны такие понятия, как справедливость и честь! Ради чего мы воевали с ними? Чтобы в конце концов стать такими же, как они?

Все опустили головы. Даже Дори перестала причитать.

Джолл продолжал:

– Сейчас прошу всех разойтись по своим делам! О времени разбирательства вам будет сообщено позже.

Под пристальным взором старосты народ разбрёлся в разные стороны, то и дело негодующе бормоча. Но спорить никто не стал. Остались только Джолл, Флаури, Джорджио и Дори. Она села на крыльцо, закрыв голову руками, и тихонько заплакала.

– Милейшая, – спокойным голосом обратился к ней Джолл, – приношу свои искренние соболезнования и обещаю, мы докопаемся до истины, – после короткой паузы староста добавил: – Он в доме?

Женщина кивнула.

– Идите к её дому и охраняйте до моего прихода. Гарт, осмотри там всё. Потом доложишь, – шёпотом приказал он двум стражникам, и они, кивнув, развернулись и направились к указанному месту.

– Дорианна, прошу проследовать в мою резиденцию, там о вас позаботятся.

Он указал ещё на двух стражников, и те, легонько подхватив Дори под руки, удалились.

– Нелёгкая нам предстоит работа, друзья, – невозмутимо заметил Джолл, проводив женщину взглядом.

– Папа не мог никого убить, староста Джолл! – испуганно выговорил Джорджио.

– Хотелось бы верить, – глядя в разбитые окна дома, произнёс Джолл. – Произошло убийство, и кто бы это ни сделал, он ответит по всей строгости закона! Но, хочу вам сказать, ничего хорошего в случившемся нет. Если люди стали убивать, то впору задуматься, насколько спокойно мы будем жить дальше.

На втором этаже послышался треск осколков стекла, кто-то медленно подбирался к окну. Через полминуты они увидели голову Варнора:

– Уважаемый! – обратился он к старосте. – Как же так можно? Нелюди какие-то! Чуть меня с женой тут не перебили! Ребята, вы в порядке? – прорычал сверху Варнор. Братья удовлетворительно кивнули. Оба стояли молча, застыв от опустошающего душу страха за своих родителей. От пережитого они словно потеряли дар речи, однако, увидев отца, тотчас вздохнули с облегчением.

– Сам не знаю, что на них нашло! Позволишь войти, почтенный? – вопросил Джолл, и Варнор, пробормотав что-то вроде «ах да, конечно», вновь заскрежетал битым стеклом.

Громадная, обитая железом, испещрённым свежими царапинами и вмятинами, дверь отворилась с чуть слышным скрипом. Братья, а затем и Джолл с охраной вошли внутрь. Ребята тут же бросились обнимать отца.

– Где мама? – спросил Флаури.

– Наверху. Только за неё и переживал, когда они заявились. Не волнуйтесь, с ней всё в порядке, – успокоил детей Варнор и перевёл взгляд. – Здравствуй, Джолл! Не могу сказать тебе «доброе утро»…

– И правда! За всю мою службу здесь не случалось подобного. Тревожно как-то, – повёл подбородком тот.

За дверью послышался топот солдатских сапог. На пороге показался стражник.

– Заходи и докладывай, – Джолл махнул солдату рукой.

– Значит, так. Арбен лежит у себя в гостиной с проломленной головой, кровь с мозгами повсюду… – все невольно поморщились.

– Что?! – взревел Варнор.

– Рядом лежала вот эта кувалда, – продолжал стражник. – Никаких признаков борьбы… Думаю, что он просто не успел что-либо сообразить. Удар, скажу я вам, был громадной силы – такую штуковину даже я с трудом поднял.

– У тебя ведь есть кувалда, Варнор? – староста перевёл взгляд на бывшего кузнеца. В нём читалось неприкрытое подозрение.

Варнор и не думал отнекиваться.

– Есть. И я могу точно сказать, что вот эта, – он указал на огромный молот, что был в руках у стражника, – моя. Но я не убивал Арбена! Что я, ненормальный, с кувалдой расхаживать по городу, да ещё и на месте убийства её оставлять? – совсем не дружелюбным тоном прогремел Варнор.