Полная версия
Инверсионный шлейф
Инверсионный шлейф
Владимир Марушкин
Моим родителям, друзьям и мечте летать посвящаю…
Редактор Сергей Ким
Корректор Венера Ахунова
Иллюстратор Алина Тихвинская
Дизайнер обложки Александр Грохотов
Фотограф Владимир Марушкин
Фотограф Михаил Валюшин
Фотограф Олег Кудрявцев
© Владимир Марушкин, 2021
© Алина Тихвинская, иллюстрации, 2021
© Александр Грохотов, дизайн обложки, 2021
© Владимир Марушкин, фотографии, 2021
© Михаил Валюшин, фотографии, 2021
© Олег Кудрявцев, фотографии, 2021
ISBN 978-5-0055-6340-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть 1
Глава 1
Вековые липы, величаво распустив большие ветви, закрывали собой от палящего летнего солнца небольшой палисадник перед зданием врачебно-летной комиссии, стоящим обособленно на территории летного училища гражданской авиации. Присев на старую скамейку, Иван попытался успокоиться. Один шаг, один врач оставался ему. Один рывок – и пройдена врачебная комиссия, пройден этот тяжелый для него этап, далее профессионально-психологический отбор и экзамены, за которые он даже не переживал. Во-первых, конкурс на поступление был небольшой, а во-вторых, он выучил экзаменационные билеты практически наизусть. Невыносимая жара стояла этим летом, и яркое солнце, находясь в самом зените, пыталось расплавить старенький и давно требующий замены асфальт. Волнение не проходило, не помогало ничего: ни глубокое дыхание, ни выкуренные две подряд сигареты, ни таблетки валерьянки, выпитые час назад. Страх холодным комком подступил к горлу и осел где-то в груди, сделал ноги ватными, затуманил сознание и будто полностью овладел его телом. Сделав глубокий вдох, Иван резко встал со скамейки, сделал несколько решительных шагов и потянул скрипучую дверь…
Кабинет отоларинголога был светел и чист. Аккуратность наблюдалась во всем. Даже разбросанные на столе медицинские карты, шариковые ручки и прочие канцелярские принадлежности своим хаосом словно составляли порядок и закономерность. Яркие лучи солнца, пробиваясь сквозь листву деревьев, заслонявших окно, освещали весь кабинет и отражались солнечными зайчиками от медицинских инструментов, которыми проверяют кандидатам для поступления, курсантам и пилотам горло, нос и уши. Несмотря на наполненность помещения летним солнцем, на письменном столе горела настольная лампа. Она своим ярким искусственным светом, казалось, выбивалась из аккуратности и естественности этого кабинета. «Зачем она горит, если так светло?» – думал Иван, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди…
За столом сидели две женщины: непосредственно сама врач и медсестра. Врач, немного полноватая дама, смотрела на Ивана в упор. Ее выражение лица и острый поверх очков взгляд выдавали охотника, который наконец-то загнал зверя в тупик. Медсестра, женщина лет пятидесяти, что-то писала в медицинскую карту, и создавалось впечатление, что все происходящее ее не интересовало, хотя еще за пять минут до этого она с любопытством слушала речь Ивана и удивлялась, почему с таким дефектом тот пришел поступать в летное училище гражданской авиации.
– Итак, Иван, – резюмировала врач. – Я тебе еще раз повторяю, что ты не годен, тебя нельзя брать в воздух. Вот представь себе, вдруг что-то случится, и ты не сможешь в это время вести радиообмен. Из-за тебя пострадают люди и дорогостоящая техника. Извини, но я не могу пропустить тебя, это слишком большая ответственность. Галина Федоровна, дайте мне его карту, – оторвав от него взгляд, обратилась она к медсестре.
Иван понял, что в этом году он не поступит. Чудес не бывает! Тупое чувство обиды подкатило к горлу, слезы подступили и больно резали глаза. Он держался как мог.
– Можно я еще раз попробую прочитать эти предложения? – с обидой в голосе выдавил он, понимая, что все кончено.
– Нет, я говорю тебе: ТЫ НЕ ГОДЕН, – чуть не повысив голос, ответила доктор. – Я понимаю твое желание летать, но ничем не могу помочь, все, что я могу сделать для тебя, это обратиться к начальнику ВЛЭК, пускай он сам решает.
С этими словами отоларинголог встала из-за стола и вышла за дверь, медленно и важно.
Мысли Ивана вертелись в голове, как недавно вертелся он сам на стуле для проверки вестибулярного аппарата, который усердно раскручивала медсестра. В коридоре послышались голоса.
«Ну вот, сейчас вынесут мне приговор», – подумал Иван, прекрасно понимая, что вердикт будет не в его пользу.
Открылась дверь кабинета.
– Самойлов. Иван, кажется? Зайдите ко мне, – вежливым тоном пригласил начальник ВЛЭК, а по совместительству и офтальмолог, которого Иван прошел вчера. – Татьяна Леонидовна, позовите всех врачей, пожалуйста, – обратился он уже к лору.
Женщина неуклюже заковыляла по коридору, открывая двери кабинетов и приглашая всех медиков на внеочередной консилиум в кабинет председателя.
Иван остался один. По ту сторону баррикад был полный состав врачей комиссии, его страх и заикание. А здесь – только он и его несбыточное желание летать. Он не то чтобы не любил врачей. Просто специфика летной работы с самого начала, еще на «абитуре», приводит к некоторой опаске к этим людям в белых халатах, так как они в любую минуту при прохождении комиссии могут найти у тебя какую-нибудь гадость, из-за которой тебя или спишут, или не примут в летное училище. Ведь не зря же у некоторых здоровых летчиков на ВЛЭК поднимается давление, когда какая-нибудь «важная тетя» – терапевт – достает тонометр. Пилот здоров, у него все в порядке, но он волнуется, это психологический барьер, «боязнь белого халата».
Немного помедлив, Самойлов постучал в дверь с надписью «НАЧАЛЬНИК ВЛЭК», чувствуя, что этот бой он проиграет и у него ничего не выйдет. Все тело было напряжено, от кончиков пальцев до самой макушки, в груди щемило от волнения. Иван не помнил, как это называется по-научному, но чувствовал всем своим человеческим нутром этот страх говорить.
– З-з-здравствуйте, – зачем-то второй раз поздоровался Иван, начиная с небольшой запинки, понимая, что сейчас провалится под землю.
– Заходите, Самойлов, присаживайтесь, – указывая на стул в середине большого кабинета, сказал начальник.
Постепенно стали подтягиваться врачи: заходя в кабинет председателя, они с интересом поглядывали в сторону угрюмого Ивана. После того как все собрались, начальник начал говорить, и шепот стих.
– Мы понимаем, Самойлов, ваше рвение в небо, романтику, так сказать, вот и отец у вас военный летчик, – заглянув в личное дело, произнес он. – Но и вы поймите, что с дефектами речи в пилоты не берут. Вот если бы вы уже летали, то можно было бы найти индивидуальный подход. Мы рассмотрели бы, как мешает этот дефект вашей летной работе, и, убедившись, что проблем с радиообменом это не создает, допустили к полетам. Но вы, Иван, к сожалению, только абитуриент, и с любой степенью заикания мы принять вас не сможем.
Иван сидел, не отводя взгляда от узора на паласе, которым был застелен пол кабинета, весь красный и замученный. Да, он все понимал, все знал, ведь такое повторялось уже не первый раз. Слова начальника ВЛЭК больно резали по душе.
– Мы дадим вам еще один шанс, правда, конечно, это уже ничего не изменит, но все же не столько для вас, сколько для нас, для подтверждения диагноза. Возьмите, – он протянул лист формата А4 с четверостишиями и всевозможными детскими скороговорками. – Читайте.
Сердце часто заколотилось, Ивану показалось, что оно сейчас выпрыгнет из груди. Холодные капли пота медленно и неприятно покатились от шеи за воротник.
– Союз Советских Социалистических Республик, – начал он, ловя на себе внимательные взгляды присутствующих, – К-к-карл у Клары украл кораллы, а К-клара у Карла украла кларнет. Четыре черненьких чумазеньких чертенка чертили черными чернилами чертеж. П-п-п-привела я солнце за свое оконце, к потолку подвесила, ст-стало в доме весело. Т-т-триста тридцать т-третий разворот н-на триста тридцать три г-град-дуса.
– Достаточно, – остановил начальник. – Ну вот, товарищи, я думаю, вы все согласитесь, что заикание присутствует, и мы ничем Самойлову не сможем помочь.
– Конечно, Андрей Семенович, мы тут ничего не можем сделать. Пропустив его сейчас, мы совершим преступную халатность, – вмешалась Елена Григорьевна, врач-терапевт. Присутствующие в кабинете одобрительно закивали, только Иван сидел, уткнувшись в пол, для него все было кончено. Еще один год подготовки, год ожидания, но мечта снова осталась несбыточной, надежда, как песок сквозь пальцы, покидала его с каждым мгновением.
– Все свободны, товарищи, – сказал Андрей Семенович и написал в медицинской карте Ивана: «К ЛЕТНОМУ ОБУЧЕНИЮ НЕ ГОДЕН».
Глава 2
Поезд, редко постукивая колесами, медленно катился вдоль платформы и, прошипев тормозами, наконец, остановился. Из вагонов повалил народ, заполняя полупустой перрон. Появились проводники в синих костюмах и носильщики с большими тележками и жетонами на груди. Приятный женский голос объявил о прибытии скорого поезда.
Высокий парень, лет двадцати, в джинсах и спортивной куртке, медленно вышел из вагона №5 и пошел вдоль перрона, держа наперевес легкую черную сумку. Достав сигарету и чиркнув зажигалкой, он закурил. Заморосил дождь, в совокупности с низкими облаками, ветром и серостью пасмурного дня он предвещал окончание лета и наступление осени. Московский вокзал жил своей жизнью. Время от времени раздавались объявления о прибытии очередного состава, электропоезд в Подольск отправлялся с пятой платформы, граждан призывали быть бдительными, не поддаваться на уловки мошенников и своевременно сообщать о бесхозных вещах. Повсюду ларьки с хот-догами, шаурмой, горячим чаем; поток спешащих людей, запах сигарет, грязь под ногами от намокшей вокзальной пыли; голоса людей, рокот составов, стук чемоданных колес; нищие, попрошайки и ленивые, не обращающие на них никакого внимания милиционеры. Все создавало привычную атмосферу столичного вокзала.
Пройдя сквозь толпившуюся у турникетов массу прибывающих пассажиров, Иван вышел на главную площадь вокзала и остановился. Настроение соответствовало погоде и общему негативу, навалившаяся тяжесть от неудачи при поступлении больно сдавливала грудь, вызывая тревогу и самоедство.
«Что теперь делать? – вертелось в голове у Ивана. – Времени у меня много, еще только 8:10, настроение неважнецкое. Конечно, можно сразу поехать домой, – рассуждал он. – Но я не хочу, погуляю по Москве, заеду к Егору, да и вообще отдохну душой. Теперь уже не надо спешить, волноваться и переживать. Уеду домой крайней электричкой».
Дойдя до метро и купив карту на три поездки, он встал на эскалатор. Чем ниже Самойлов спускался, тем острее чувствовал запах метро, который он любил с самого детства, когда они всей семьей бывали в Москве проездом и пользовались подземкой. На него нахлынули воспоминания. Отец шел впереди со старшим братом, как всегда неся тяжелые чемоданы, а мама сзади: в одной руке сумка, а в другой – маленькая ручка Ивана. Не поспевая за быстрым шагом родителей, он еле передвигал ноги и вертел головой по сторонам, озираясь на необычную и завораживающую обстановку и прохожих.
Семейство Самойловых приезжало в столицу нечасто, ведь Сергей Иванович, отец Ивана, был военным летчиком и проходил военную службу на Дальнем Востоке. А летом они ездили на Родину в Нижегородскую область. Хотя Нина Васильевна и брала в поездку только самое необходимое, сумки и чемоданы получались очень тяжелыми. «Что ты туда, кирпичей положила?» – шутил Сергей Иванович.
Еще с тех далеких детских времен метро полюбилось Ивану и осталось чем-то таинственным, неизведанным, необычным, чем-то московским. Иван любил метро, ему нравилось кататься на эскалаторах и ехать по длинному и темному туннелю в вагоне поезда.
Душевная боль от поражения в училище постепенно проходила, появлялась надежда на будущий год. Но все же Самойлов чувствовал, что его шансы на заветное поступление тают, оставляя лишь маленькую кроху веры в благополучный для него исход событий.
«Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Курская», – объявил диктор. Пройдя вглубь вагона, Иван сел на свободное место, пассажиров было немного, поэтому он мог себе позволить такое удовольствие.
* * *«Вот она, Москва!» – выйдя из метро, подумал Иван. Достав из белой пачки сигарету, он закурил. От метро до академии было рукой подать. Она располагалась в самом сердце столицы и занимала огромную территорию совсем недалеко от Кремля. У Егора Соколова в академии пограничных войск Иван был несколько раз: приезжал с Николаем Никитиным, еще одним школьным другом, к нему на присягу, а потом просто навестить. Самойлов шел по московской улице. Витрины магазинов красовались роскошными вывесками, завлекая посетителей. Хотелось есть, ведь в поезде он выпил только чай и съел пару кусочков печенья. Деньги еще оставались, но тратить их он не хотел, оставив на потом.
Академия пограничных войск сохранилась в своем первозданном обличии. Кажется, еще в царские времена там квартировали господа офицеры. Архитектура здания была под стать тому времени. Сама территория, огороженная высоким массивным забором, располагалась обособленно, она была влита в большой центральный квартал города, лишь частью выходила на набережную Москвы-реки. Зайдя на КПП, Иван обратился к дежурному и попросил вызвать курсанта Соколова. Ждать Егора пришлось относительно недолго, уже через несколько минут его рослая фигура появилась за воротами, шагая своей размашистой походкой: Егор махал другу рукой и широко улыбался. Воротничок на его камуфляже был по-дембельски расстегнут, а кепка браво сдвинута на макушку.
– Здорово, Вано! Какими судьбами в столице нашей Родины? – шутливо поздоровался Егор, протягивая руку товарищу.
– П-привет! – ответил Самойлов и крепко пожал протянутую руку. – Забыл, что ли, что я в училище поступать е-ездил. Вот что значит не писать друзьям письма, ничего про них не знаешь!
– Ну и как? – озадаченно спросил Егор.
– Как?! Да никак… К-кинули меня… И опять из-за этого проклятого заикания, хотя сам в-виноват, не исправил речь вовремя. Как говорится, что посеешь, то и пожнешь.
– Да-а, – с пониманием протянул Егор. – Давай покурим, – достав пачку сигарет, предложил он.
Друзья закурили. Иван рассказал Егору все, что с ним произошло в училище.
– Что дальше собираешься делать? – поинтересовался Егор.
– Пока отдохну, а т-там посмотрим, мо-может, поеду поступать в следующем году, е-если исправлю речь, конечно, – ответил Иван, ощутив, как надежда и тепло нежно вкрадываются в душу.
Егор посмотрел на часы, ведь военная дисциплина – это не просто красивое слово, он торопился:
– Пора мне, опаздываю на занятия.
– Ладно, Егор, иди, заболтались мы с тобой. Счастливо сдать летнюю се-сессию. Пока!
Друзья пожали друг другу руки, и Самойлов пошел своей дорогой. Убедившись, что времени до электрички еще достаточно, он решил съездить в аэропорт посмотреть на самолеты. Когда с Николаем, вторым лучшим другом Ивана, они приезжали в Москву, иногда, чтобы развеяться, ехали в аэропорт, пили пиво в кафе и любовались взлетающими самолетами, глядя в большие окна с видом на взлетно-посадочную полосу. Оба были большими любителями авиации.
Автобус медленно плыл в пробке на Ленинградском шоссе. Самойлов сидел у окна и рассматривал окрестности. Плотный поток машин забил собой три ряда дороги и не давал двигаться с нормальной скоростью. Водитель автобуса, не желая это терпеть, съехал на обочину и надавил на газ, и хоть старенькая машина теперь и ощущала собой каждую кочку, но зато скорость движения увеличилась, а затем и вовсе, вырвавшись из пробки, автобус рванул по направлению к аэропорту. Курс посадки в тот день проходил с запада, поэтому по мере приближения к аэродрому Иван стал видеть заходящие на посадку самолеты. Он смотрел на них не отрываясь, испытывая легкий восторг и эйфорию.
Вскоре показалось большое здание с надписью «Шереметьево-2». Выйдя из автобуса, Иван закурил и остановился около входа в аэропорт. Где-то совсем рядом был слышен приятный рев турбин, от которого у Ивана пробежали мурашки по коже. Мимо проходили иностранцы в красивых и дорогих костюмах, неся с собой чемоданы разных размеров, сумки и другой багаж. Таксисты зазывали пассажиров, множество людей выходило из здания, то и дело был слышен голос диктора аэропорта. Щелкнув окурок в урну, Самойлов зашел внутрь.
«Внимание, совершил посадку самолет авиакомпании „Аэрофлот“, рейс 101, прибывший из Нью-Йорка», – объявила девушка, повторив эту фразу по-английски.
Пройдя через огромный холл с информационным табло, залом ожидания и кучей торговых киосков, Иван очутился у дверей лифта и вскоре в любимом кафе. Это заведение было единственным местом в здании, откуда открывался вид на летное поле и стоянки самолетов, весь летный процесс был как на ладони. Кафе было скрыто от глаз обычных пассажиров и предназначалось в основном для работников аэропорта. Случайно открыв его для себя, Иван почти всегда бывал там, когда посещал столицу. Там было уютно и тихо, мирно играла музыка, посетителей почти не было, лишь за некоторыми столиками сидели в ожидании встречающие, попивая кофе, да люди в форме, уплетающие комплексные обеды. Пахло едой, и у Ивана засосало под ложечкой, желудок давал о себе знать. Решив перекусить, Самойлов подошел к стойке бара. Он взял две сосиски с хлебом и пару бутылок крепкого пива. Примостившись за пустой столик у окна, Иван стал с наслаждением есть, смотря на взлетающий Ил-86. Самолет быстро разбежался по полосе, затем, медленно подняв нос, плавно оторвался от земли и ушел в набор высоты, ревя движками на взлетном режиме, которые Ивану было очень плохо слышно из-за звуконепроницаемых стекол.
Огромный самолет стоял у терминала, его обслуживание перед вылетом шло полным ходом: к лайнеру подъезжали и отъезжали машины, заправщик, бортовое питание, погрузчик багажа, слив отходов. Он был так близко, что Иван мог видеть сидящих в кабине пилотов, их силуэты в белых рубашках с золотистыми погонами неспешно двигались по кабине. Чувство зависти вперемешку со щенячьим детским восторгом зародила в душе Ивана эта картина. Он смотрел на этих людей не отрываясь, мечтая самому когда-нибудь оказаться на их месте.
Россыпь счастливого девичьего смеха нарушила относительную тишину помещения. Две девушки в синей форменной одежде вышли из лифта и подошли к стойке бара. Оторвав взгляд от самолета, Иван обернулся: «Стюардессы», – подумал он. Они были красивы. Синяя форма придавала их стройным фигурам особенный шарм и грациозность. Заинтересованный Иван стал украдкой наблюдать за ними. Одна, высокая блондинка, перелистывая страницы, внимательно разглядывала меню, другая стройной походкой подошла к свободному столику и грациозно села на стул. Любопытство Самойлова переросло в большой интерес, ему сразу понравилась эта девушка с каштановыми, аккуратно собранными в пучок волосами. Летная форма, накрахмаленный воротничок белой рубашки, который выглядывал из-за повязанного сверху голубого шарфика, который так соответствовал форме, а особенно глазам, немного курносый носик, правильные и сочные губы.
«Девушка моей мечты», – озорно подумал Иван. Она так понравилась ему, что он забыл про все свои неудачи. Все его внимание, взгляд и душа были обращены на нее, сердце заколотилось быстрее, а где-то внутри приятный холодок, медленно поднимаясь снизу вверх, охватил его существо сладким и трепетным ощущением.
– Саша, иди сюда, – позвала белокурая стюардесса.
«Значит, тебя зовут Саша, Александра, Шура!.. Что ж, мне нравится это имя», – мыслил Самойлов.
Девушки сели за столик и за разговором стали обедать.
«Подойти, что ли? – размышлял Иван, но, вспомнив про свое заикание, сразу отбросил эту идею. – Они просто посмеются надо мной, с речью я сейчас совсем не в ладах, столько пришлось пережить, волноваться, и это необратимо сказывалось на ней», – Иван с горечью приложился к бутылке.
Где-то близко зазвонил сотовый, Сашина подруга открыла сумочку и достала телефон. Приземлившийся «Боинг-747» заруливал к терминалу по сигналам встречающего. Человек в звукоизолирующих наушниках и ярко-желтом комбинезоне активно махал красными жезлами, помогая лайнеру двигаться по разметке.
Блондинка встала и, похоже, собралась уходить.
– Я тебе позвоню, – сказала она Александре и пошла на выход.
Вообще Иван никогда еще не знакомился с девушками вот так, делая первый шаг. Все как-то получалось само собой. Все его прежние девушки были или его одноклассницами, или студентками из его группы в университете, куда сразу после школы поступил Самойлов, не попав в авиацию. Ему всегда и во всем мешал этот недуг – заикание, который вызывал страх заговорить.
Но тут он решился подойти. Увидев, что она одна, у него однозначно исчезли все сомнения. Преодолеть страх и быть более смелым помогло выпитое на голодный желудок крепкое пиво, которое уже давало о себе знать, разливаясь по телу теплой волной.
– Д-девушка, извините… у вас есть орден «За мужество»? – спросил Иван, подойдя к ее столику.
– Нет, – удивилась Александра. – А что? – она вопросительно посмотрела на него и улыбнулась.
Самойлова тут же поразили ее глаза, большие и выразительные. Их цвет был даже не голубым, а синим, похожим на цвет морозного неба. От ее строгого и одновременно дружелюбного взгляда Иван на мгновение еще больше растерялся, утонув в нем, как в глубоком океане, пораженный каким-то необыкновенным светом, который они излучали.
– Да нет, просто вы могли бы отдать его мне за то, что я н-набрался смелости подойти к вам, – продолжил Самойлов, сбрасывая с себя первое волнение.
– Интересно вы знакомитесь с девушками, молодой человек, – ответила она, с любопытством разглядывая Ивана.
– Вы знаете, я вообще сам так никогда не знакомился. Так что вы первая. Честно! Р-разрешите мне присесть к вам?
– Пожалуйста.
– Я не буду спрашивать, как вас зов-ввут, так как уже знаю, точнее, услышал из уст вашей подруги, как она наз-называла вас Сашей. А меня зовут Иван…
– Мне приятно, но извините, я должна идти, – сказала она, вставая.
– Как же так, пойдете, не оставив мне даже т-телефона и не оценив мою хра-храбрость?
– Ваня, так, кажется, вас зовут, а почему я должна давать каждому встречному свой телефон? – она окинула его строгим взглядом.
– Вы ошибаетесь, Саша, я не просто встречный. Вдруг, в конце концов, я ваша судьба? – выпалил он, не найдя ничего более подходящего.
– Ну, если судьба, то наши дороги обязательно пересекутся, но потом. Ведь от судьбы не уйдешь! – усмехнулась девушка.
– К-куда же вы так спешите? Может быть, мы куда-нибудь сходим или просто погуляем?
– Сегодня не получится.
– Почему? – наивно поинтересовался Иван.
– Просто потому, что сегодня я занята.
– Да? Но все же, может быть, вы отложите свои дела или это невозможно?
– Вы на редкость догадливы, и вот что, судьба по имени Иван, если хотите, я могу отвезти вас до города, и если уж вы так настаиваете, то мы встретимся, но не сегодня.
Незаметно за разговором они вышли из здания аэропорта и оказались на автомобильной стоянке. Саша подошла к «восьмерке» вишневого цвета. Машина пикнула, открыв центральный замок.
– Ну что, вы едете? – спросила Александра, открывая дверцу.
– Конечно! – улыбнулся Иван. – А цвет не ваш, к таким гл-глазам надо было п-подобрать что-то более подходящее, – садясь в салон, сделал комплимент Самойлов, мысленно похвалив себя за то, что вовремя вспомнил эту фразу из увиденного когда-то кинофильма.
Саша смущенно улыбнулась и включила первую передачу. «Восьмерка» медленно тронулась с места.
По дороге в Москву Иван балагурил, сам удивляясь себе, такого с ним еще не было. Когда впереди показался город, он попросил ее остановить машину у ближайшего метро.
«Восьмерка» вишневого цвета, включив левый поворотник, отъехала от обочины и плавно начала набирать скорость. Самойлов посмотрел ей вслед и пошел к метро, сжимая в руке маленький листочек с заветным телефоном.
Глава 3
Нина Васильевна, мать Ивана, зайдя в комнату сына, распахнула шторы. Яркие лучи нового дня стремительно ворвались в спальню. Громкое пение птиц предвещало улучшение погоды.
– Ваня, вставай. Сколько можно спать? – повторяла она уже добрый час.
Иван не спал, он притворялся. Проснувшись, нежился в постели, как когда-то в детстве. Когда дремота прошла окончательно, Самойлов наконец открыл глаза. Мать ушла на кухню, откуда доносился аромат свежеприготовленного обеда. Было уже около двух дня. Иван так устал за все это время, что, приехав прошлым вечером, решил как следует отоспаться. Он лежал и думал, думы несли все дальше и дальше, переключаясь с одного на другое.
