Записка госпоже Нерукавиной

Игорь Крончуков

Записка госпоже Нерукавиной

1

На дворе была осень, чуть уж поздняя, листья уже совсем опали. Но лишь в большом лиственном лесу, можно было бы еще разглядеть умирающую красоту. Город «А» находился как раз в таких местах, и не трудно догадаться, почему в этом городе росли, что не философы, так поэты. Также посреди города вытекала небольшая речка, она вела в далекие долины и села. Если идти по ней в юго-западную сторону, то обязательно можно увидеть дорогие дома. Здесь жили богатые бизнесмены и политики. И другие преуспевающие люди. Хотя они жили не в самом городе, но каждый житель их очень знал. В каждом из этих домов были пышные сады.

И в одном из таких садов, грустил Петр Афанасьевич Нерукавин. Он сидел в глубине сада, на скамейке, сложив руки и привольно смотрел на опавший лист. Почему грустил газетный магнат, он сам-то и не знал. В свои пятьдесят два он столько за свою жизнь повидал, что после далекой поездки сидел и выкуривая сигарету, вздыхал. Родился он в вполне обеспеченной семье и хлопот у него никогда не было. Родители были знатными в те времена. Афанасий Петрович, отец его, был также газетным магнатом, да еще и преуспевающим политиком. Мать его, Марфа Евгеньевна, сидела дома и лишь только занималась принятием гостей. После лицея Петр Афанасьевич занял место отца, так как тот скончался. Затем и мать его концы отдала. Спустя годы, женился он на Елизавете Владимировне, которая моложе магната на двадцать пять лет. До замужества Елизавета в усадьбе жила с родителями, но только приобрела красу, так ее замуж и выдали.

Этим летом, жена ему родила сына Павла. Сам же магнат был очень самоуверен. Однако своего мнения не имел. Если его уверяли в чем-то, то он с этим соглашался. Может быть наивен, может быть и глуп, кроме своего дела ничего не смыслил в жизни. Если бы он был обычным крестьянином, то никогда бы не поднялся выше этого класса. Когда его ошарашивали, он округлял глаза и открывал рот. При этом мог то руками рвать на себе волосы, когда радовался, то просто мог похлопать в ладоши. Но при всем этом, его любили и уважали.

И сейчас он сидел и грустил, смотря на листок. Вдруг подул ветер, и лепесток откинуло в сторону, взором последовал за ним, а на глаза попался Андрей Семенович Твардовский.

– Ба! Кого я вижу! Рад приветствовать!

– К сожалению, не к радостным новостям. (Нерукавин побледнел, а ведь он еще не знал всей сути.) А твоя женушка, Госпожа Нерукавина, изменяет. Вам это может доказать моя сестрица.

– Как? Да не может быть!!! Брат, прости, но не могу я этому поверить, не могу никак.

– К сожалению, это все-таки так. – убедительно произнес Твардовский.

– О горе мне, горе… (После того, как произошло то выражение его лица, он рукой схватился за лоб, прищурившись и вдруг снова придя в положение лица) но все же есть, все же доказательства. Может, была путаница какая-нибудь?! – спросил Нерукавин.

– Два месяца назад их видели вместе. Сестрица мне все не говорила, а неделю назад – (сглотнув слюни) – он осмелился ее поцеловать. Да-да!

– (еще больше открыв рот) Нерукавин произнес: – Куда же?

– В щечку. А избранный – ныне молодой солдат Милон, приехав и ныне (выпрямившись) еще два месяца назад (отвернувшись).

– Какой позор, какое бесстыдство… Но почему? Ведь у нее все есть, у нас же сын, Павел…

– Пойми, женушка твоя молода. Всю весну лыка не вязала, а тут по осени чувства-то и заиграли. (Вдруг Нерукавин зарыдал, и Твардовский начал его утешать) – Ну, не плачь, брат мой, вся жизнь еще впереди.

Сам Твардовский был скользкий и мерзкий тип. Всегда стоял у своей цели до конца, даже если она не достижима. Не любили его в городе за подлые грязные штучки. Но как бы там не было, с Нерукавиным он дружил еще с лицея. Вид Твардовского, был очень мрачен и угрожающий. Злостный взгляд, худощавость, отвратительный смех, в общем, полная противоположность старому другу. Твардовский был министром по тюремным делам. Наслышан неудачной карьере в Молотове за что и был выгнан из города за незаконные делишки и переехал в городок «А».

2

На следующий день, в доме по соседству от Нерукавиных, в кровати спал «джентльмен», так называли его сестры, Павел Павлович Любов. Отец его и отец Нерукавина были очень дружны. И эта дружба перепала на их сыновей. Любов был очень умным и талантливым человеком, он интересовался всем, что его окружает, но несмотря ни на что, стал военным и дослужился до генерала. Жизнь его всегда была как по маслу. Вот он и остался веселым и жизнерадостным человеком. В свои сорок восемь, лишь три случая были в его жизни: смерть родителей и жены. У Павла всегда получалось все, что он хотел и не от того что он вышел из обеспеченной семьи, наоборот он добивался всего сам. Остроумие и целеустремлённость сгладили его жизненный путь. Он понимал, что такое трудности и неудачи, но в жизни это его обходило стороной.

Сестры его: старшая – Лидия Павловна и Марья Павловна – младшая, не работали, были все теми же девчонками. Одной было тридцать шесть, другой двадцать девять, были тоже жизнерадостными. Они являлись не только сестрами, но и подругами.                                     Повезло им и при жизни оставаться однофамильцами. Мужья у них носили одну фамилию Казарминовы. У старшей муж все разъезжал по делам, так как был ревизором. У младшей был писателем, но этот человек был очень странным – всегда молчалив, редко общался с родственниками и вообще тоже часто куда-то уезжал по делам.

В гостиной старшая сестра читала газету, которая мало ее интересовала, но заняться было нечем. Младшая зашла с улицы и быстро молча ее к себе поманила. Обе с улыбкой начали свой разговор. К ним присоединился их брат в темно-красном бордовом халате, запевая:

– С добрым утром, дамы! Я сегодня проспал. – (Спускаясь) – надеюсь, на меня никто не обиделся? – (хотел только уходить) – А кстати, в доме Нерукавиных был шум и гам, к чему бы это? Ведь такие мирные муж и жена… Не знаете?

– Нет-нет, не знаем! – (Заговорили в один голос, а сами глаза в сторону и улыбаясь широко).

– Ну ладно. Надо бы проведать старого друга. – (удалившись младшая сестра подбегает к старшей)

– Ну не томи, давай же рассказывай, ну же!

Сестрицы-сплетницы всегда все узнавали раньше своего брата, но откуда это не понятно.

3

Подобная вещь быстро разлеталась по городу. Многие это считали за сплетню, другие за правду. А третьи вообще придумали сказанное. Павел Павлович, идя с казармы вместе с Милоном разговаривали о вещах, которые вообще не касаются этой темы и вдруг, мимо прошли две молодые девушки, смеявшись и смотря на Милона.

– Слыхал? – (чуть не шёпотом начал) – Что люди сказывают про связи ваши вместе (не дав договорить Милон прервал)

– О каких связях? Ничего не понимаю.

– Как так? – (не поверив) – Как так, не знаешь о связях?!

– О каких еще связях? Ничего не понимаю…

– Ну ла-а-адно… – оставив мысли при себе тот все же сказал: – Оставьте это себе.

Не зная так ли это, он все же решил, что это клевета. Так Павел Павлович с Милоном и разошлись.

А Милон в непонятках ушел домой, думая, о чем говорил генерал. Милон был добросовестным гражданином. И казалось он бы никогда по своей сути, не совершил бы такое, но все же, он очень и очень любил госпожу Нерукавину. Сын купца, Милон, взял все самое хорошее и отец вложил в него мужество и честь.

4

Этим же днем пошел ливень. Все небо затянулось. Казалось, что просто раньше стало темнеть, но на самом деле всему виною погода. Погода в доме Нерукавиных. Царила тишина. Госпожа Нерукавина сидела в своей комнате, заперевшись в ней, не выходила который час. Нерукавин сидел в своем кабинете, держась за волосы, смотрел на штору алого цвета. Две служанки сидели без дела, так как оба супруга отказались от всего. Лишь ребенок в верхней комнате, то вскрикивал, то утихал. На дворе сидел кучер, курил папиросу.

За полста метра находился Макрат – служивый Твардовского. Он пристально смотрел в светлое окно и видел в нем Нерукавина за столом, долго сидящего без движения. Макрат был сапогом пары с Твардовским. Был очень похож на хозяина. Но было яркое отличие в том, что Макрат мог предать. При всем при этом, он относился к хозяину, как к сыну, во всем всегда ему помогал. За выслугу лет, был его умней за счет того, что видел больше в свои шестьдесят два, в отличие от хозяина, которому было сорок девять. При жизни Макрат был мелким воришкой и картежником, и много других делишек, мелко плавал. Всю жизнь прожил в барышничестве, ни родителей он не видел, ни жены у него не было. У Твардовского служит двадцать лет. Посмотрев на пасмурное небо, он двинулся домой на квартиру к Твардовскому, где он и жил.

– Тишина?! – спросил холодно Твардовский.

– Тишина… – со вздохом вымолвил Макрат.

На следующий день светило солнце. Да такое что, отвернувшись от него и то приходило щурить глаза. Лишь где-то вдали тащились темные тучи. Твардовского довез Макрат до дома Нерукавиных. Пешком минут пятнадцать ходьбы, но важности было не занимать. В саду он увидел госпожу Нерукавину. Она сидела на той же лавке, что и ее муж тогда, затем она перешла на качели начала качаться не от радости, а от скуки. В этот момент Твардовский медленно подходил к ней. У Госпожи лицо было бледное и зареванное. Когда он подошел та даже не подняла своих глаз.

– Здравствуйте, Елизавета Владимировна!

– Здравствуйте! – ответила она так холодно, будто и не хотела отвечать.

– Слыхал я…

Госпожа немедленно бы закричала, что «это ложь-ложь если бы не была так скромна и хорошо воспитана». Поднявшийся взгляд Елизаветы Владимировны не дал договорить Твардовскому.

– Я… – все же начала – Не знаю. Но мой муж подвергся лжи, я чиста перед своим мужем и понятия не имею… – сказала так, будто выдавила все накопившиеся за эти дни.

Твардовский огляделся вокруг и сел на колени перед нею, та аж дернулась.

– Что Вы делаете?! – было дело начала она.

– Не говорите ничего, молчите. – взяв ее руки, прислонив к своим губам. – Романтика. Знаете, я всегда к Вашим услугам, всегда можете ко мне обратиться.

– Что Вы?! – вырвалось, ее лицо еще сильнее побледнело. Вскочила и убежала в дом, со стороны черного входа.

Твардовский так и остался в том положении. Лишь одной рукой врезался в землю, оскалил зубы. Его лицо приняло темный окрас, даже его глаза заслезились от злости и ненависти. Найдя в себе силы, вернувшись домой, он начал:

– Макрат! Давай же скажи! – взяв за плечи его. – Здесь нужно что-то такое, чтоб потом это все не всплыло.

Твардовский отскочил от него и сел на кресло. От такого движения даже потухла свеча. Две худощавые тени появились в тусклом свете. Макрат начал говорить, при этом зажигая свечу.

– Уже известно, что между ними уже есть ссора и это что-то значит. – в комнате появился свет. – Стоит до конца раззадорить их, выход есть, выход все же есть.

– Друг, Макрат! Говори, не томи душу.

– Если женушка Нерукавина увидит своего мужа в объятиях развратных девиц… – промолвил слащаво.

– Но как? Каким образом все это?!

– А что если тебе пригласить старого друга, по старой дружбе, в какой-нибудь бордель?! – Макрат присел, чувствуя себя довольно.

– Гений! Ты просто гений! – но тут собравшись – А теперь пиши приглашение, да чтобы было все ясно…

Твардовский очень двуличен. И с этой личностью они просидели до трех ночи, рассуждая, что делать, каким должен быть план безупречным…

5

В квартире Твардовского все было сурово, мрачно, так скажем сыро и очень неуютно, что соответствовало характеру обоих жильцов. Даже сестра Твардовского приезжая туда вздрагивала. Жила она на квартире у своего любовника, в городе по соседству.

В доме у Нерукавиных царило спокойствие и тишина, благоприятные удобства, даже обстановка наводила на сон. А в доме главы Любова царило тепло, там всегда было весело, торжественная обстановка и сверх великолепные балы всегда происходили в нем. Сейчас за столом обедала вся семья.

– Ну хватит вам уже, – завозмущался Любов на сестер. – Верите каким-то сплетням. Но право уже, как маленькие дети.

– Братец наш, – начала старшая. – Да не сплетни – это поди… Сам наверное знаешь.

«Вот думаю…» – подумав про себя, – «Надо бы навестить братца Нерукавина.» – Да конечно! –и переменив тему, начал другой разговор.

Любов застал Нерукавина в своем кабинете.

– Боже… В кого ты превратился. Ты посмотри на себя, Бог ты мой… Что с тобой стало?!

– О-хо-хо-хо-хо… – и уткнулся лицом в стол. – Что ж мне теперь делать, сам посуди. Что мне делать?!

– Дорогой Петр Афанасьевич, уверяю тебя, что ни на есть истинная клевета. Истинная! Ты Елизавету знаешь не один год, – сделав паузу, Любов продолжил. – Она такая скромная, невинная. И чтобы это… Нет! Я уверяю тебя, такого нет! Бывает такое, что люди путают, люди непредсказуемы, но только не в этом случае.

– Тот, кто мне это рассказал… Я доверяю ему и верю. Пойми, если надо, я бы за него жизнь отдал.

– Ты конечно можешь не отвечать, но кто это?

– Да чего ж не ответить?! – Твардовский Андрей Семенович. – вопросительно взглянул

«Ба» – воскликнул тогда в мыслях Любов- «Интересное кино». И что тогда значило это в мыслях Любова, он и сам тогда не знал.

– И ты ему веришь? – не подумав, сказал наконец.

– Конечно, какие сомнения, говорю же я

– Ну, брат, воля твоя, но я хотел бы высказать свое мнение. – затем пожалел, зачем он это сказал. – Не знаю, братец, ой не знаю я. – затем с улыбкой, – то ли стареем, то ли чего…

В то же время кучер сидел на том же месте, курил папиросу, смотрел в глубину леса, который находился в ста метрах от него. Вдруг по другой стороне знакомой походкой шел худощавый мужчина. Кучер прищурился и крикнул:

– Макрат! Ты что-ли?! – вскочил – А ну-ка, иди сюда! – Макрат игнорируя его чуть свернул на пути.

«Вот же черт»-промелькнуло в голове у Макрата.

– Вот же черт! – пробормотал он вслух, и заметив, что за ним бегут, тут же побежал. Всю жизнь Макрат не жил, а выживал, убивать ему приходилось, но сейчас толи не пачкает руки, толи годы не те, удирал от злостного кучера.

– Постой! Чего ты?! Постой, кому говорю! – кричал кучер. И все же тот остановился. Придя усталой походкой назад Макрат остановился и знал, что будет в следующие пять минут.

Хозяину он бы доложил тихо как дела обстоят. Сказал бы он так, если бы кучер его не разозлил.

– Ну, знаешь! – воскликнул Нерукавин, все в том же мертвом настроении. – Ну, все может быть, нужно не только верить словам, надо смотреть и на факты

– Ну братец, мне пора, завтра по утру заеду, а днем мне надо ехать по делам.

– Ну давай брат, не скучай.

Между тем Любов не уехал тогда, планы его переменились из-за того, что захворал.

Нерукавин звшел в спальню. Наверху заплакал ребенок. Сняв верхнюю одежду, решил проведать своего сынишку.

Поднявшись, приоткрыв дверь, увидел госпожу Нерукавину и служанку, которые возились с ребенком. Только взглянул на жену, как взгляды их встретились, Нерукавин удалился.

«За что?! За что?!» – было в его мыслях.

Прошло два дня, дом его превратился в ад. Нерукавин сидел в своем кабинете и пил коньяк. Он совсем изменился внешне: стал небрит, немыт, не причёсан. Словом, уже много дней не приводил себя в порядок.

За окном послышался скрип колес кареты, откуда вылез Твардовский, следом вылез со злостной улыбкой, уронив перчатку Макрат, оглядываясь по сторонам, нет ли там кучера. Глубоко вздыхая, его взгляд был уставлен на тот самый лес, где был побег от кучера. Вдруг тень мелькнула по дороге, и там стоял кучер, вглядываясь кого там принесло, увидев Макрата кучер улыбнулся широко и начал:

– Ишь ты, от меня не убежишь! А ну-ка иди сюда, не знал, что наши дороги так пересекутся. – Макрат было дело, спрятался за каретой и показательно достал дешевый кортик, угрожающее усмехнулся.

– Вот ты как… Убить меня решил?

– Если надо, то убью! – сказал наконец тот.

– Да ну тебя, прям на улице? Средь бела дня? Знаю тебя, ты и в спину бьешь.

– Не твое собачье дело куда я бью, понял?!

– Ну давай, режь. Режь беззащитного, гадёныш.

– Хочешь живым быть, ступай себе. Понял? Нет?

– Ладно, черт с тобой… Но попадись ты мне…

Кучер сел на близ стоящую лавку, а Макрат залез обратно в карету. Еще долго оба смотрели в глаза друг другу, пока Макрат просто не отвернулся. А когда почувствовал его взгляд, просто вышел из кареты, расхаживал по двору барином и громко свистел.

– Вроде не молод, а ведет себя точно, как школьник. – возмутился кучер, показательно плюнул и вышел вон.

А пяти минутами ранее Твардовский и Нерукавин завели ту самую тему об измене.

– Я думаю, стреляться буду. – сказал Нерукавин, глубоко вздыхая добавил. – с Милоном.

Твардовский понять не мог к хорошему это или к плохому. Он подумал: «сейчас бы Макрата рядом и советоваться с ним».

– Нет братец, погоди, не спеши, я хочу за тебя все эти дела решить.

– Помилуй, Андрей! Помилуй! Все же это…

– Нет, нет и нет. Это говорит тебе твой друг. Нет, нет, ты не спеши с такими выводами, да и драка – это не мода в наше время. – говорил Твардовский одно, а думал совершенно о другом. Глаза его все бегали, а Нерукавин его перебил.

– Но все же, здесь речь не о дружбе, а об уважении.

Твардовский изумился его речью, сразу видно, Нерукавина он считал за глупца и был в недоумении.

– Брат, оставь это дело мне все же.

– Ну хорошо, я еще поразмыслю на досуге.

– Кстати, у меня есть к тебе предложение, такое сногсшибательное.

В комнату зашла служанка, предложила чаю, оба отказались и Твардовский забыл на чем закончили.

– А ну да, в общем, у меня к тебе предложение хорошее.

–Вы интригуете не только нашего друга, но и меня, – в гостиную вошел Любов.

«Бес его туда притащил», – подумал Твардовский.

– Ну, говорите же, что у вас за предложение, – говорил Нерукавин.

– А что? – замялся Твардовский.

– Вы же что-то хотели, так говорите.

– Нет-нет, я вас покину, я вечером к Вам зайду. – со странностью в словах удалился. Вышел на улицу, на дворе ждал Макрат.

– Ну что сказал он?

– Мне помешал Любов, поехали к черту…

Карета тронулась, кучер сидел удивленно.

6

Госпожа Нерукавина сидела в похолодевшем саду, не зная, чем себя занять. Просидев с полчаса, все же рванула домой со вех сил через черный ход. Но идя через гостиную, наткнулась нос к носу с Нерукавиным. На мгновение оба застыли и разошлись. Нерукавин обдумал и решился стреляться, как бы ни было. Это странно «Честь» – было у него в мыслях. И только он хотел позвать посыльного, как ворвался Твардовский. Но Нерукавин опять оказался не один, в гостях оказался Любов.

– Как ни стыдно, ай-яй-яй. – Любов улыбнулся.

И совсем не трудно догадаться, о чем тогда подумал Твардовский. Сделав паузу сказал:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.