Весёлые истории про Сашу. Книга 1

Мария Хайнц

Весёлые истории про Сашу. Книга 1

МОЯ СЕМЬЯ

Часть 1

«Не знаву»

Привет! Меня зовут Саша. Я – двуязычный ребенок. Нет, язык у меня один – большой и розовый, как у всех здоровых детей, но говорить я им должен на русском языке с мамой и её родными и на немецком – с папой и со всеми остальными. Так уж получилось, что в нашей семье говорят на двух языках: на русском и на немецком.

Это значит, что и логопедов у меня дома два: мама исправляет мой русский, а папа – немецкий. У мамы, правда, работы больше, потому что живем мы в Германии, и немецкий у меня, как у папы, а вот русский…

Вот к примеру, не понравилось маме недавно моё «не знаву». И так как «не знаву» я многого, например, где лежат мои ботинки или что я делал в детском садике сегодня, то обойтись без него не могу, и мама по несколько раз в день меня просит:

– Саша, сложи губы в трубочку и скажи «Ю», – говорит мама.

– Ю, – отвечаю я.

Мама радуется:

– Ну, видишь, как это просто. Теперь скажи «не знаЮ».

– Не знаВУ!

– Как зовут мою подругу, у которой мы недавно в гостях были?

– Не знаВУ!

– Юля её зовут! Скажи «Юля».

– Юля!

– Ну, видишь, как это просто. Я теперь также скажи «не знаЮ»!

– Я уже научился! Я пошёл играть!

Мама на какое-то время успокаивается, но на следующий день принимается с новой силой:

– Скажи, кто твой лучший друг в садике?

– Не знаВУ!

– А если подумать?

– Лука!

– Хм, а ещё?

– Оливер!

– А ещё?

– Морзик!

– Кто? Мориц? – помогает мама.

– А я думал, что Юра у тебя лучший друг, – подключается папа, – он немного по-русски тоже понимает.

– Нет, не Юра.

– А почему?

– Он не хочет со мной больше играть!

– А почему?!

– Да не знаВУ я, не знаВУ-У-У!

И я плачу, а мама меня успокаивает: «Не волнуйся, скоро у тебя брат родится, и я очень надеюсь, что он станет тебе настоящим другом».

Подготовка к рождению брата

Скоро у меня появится брат, и к этому событию нужно как следует подготовиться. Только я не знаю, как. На всякий случай спрятал новый паровозик и любимую машинку под кровать, а дальше что делать – понятия не имею.

Папа начал подготовку с того, что по приходу с работы стал целовать мамин живот. Я тоже стал целовать мамин живот, потом папин, а потом и к своему дал им приложиться, раз правила подготовки появления брата на свет этого требуют.

– И вы, пожалуйста, тоже поцелуйте маму! – показываю я на мамин живот папиному коллеге, который зашёл к нам на ужин. – Да-да! Сначала мамин, потом папин, а потом мой! Мы так готовимся к появлению брата на свет.

Пытаюсь задрать мамину кофту, а потом свою.

– Саша, что ты делаешь?! Перестань! – возмущается она.

Понимаю, мама. Ты просто не хочешь показывать живот, потому что он у тебя в последнее время сильно растолстел и стал почти как у дедушки. Это всё из-за того, что ты так много ешь. Это никуда не годится! Из-за этого живота мама теперь не носит меня на руках, и по лестнице мне приходится подниматься и спускаться самому. По этой причине я не могу смотреть на улицу из окон с каждого этажа. Мама отказывается меня поднимать и говорит «Какая разница!», но разница есть, и она огромная. С четвертого этажа, например, видно голубиное гнездо, а с третьего – не видно. А со второго можно разглядеть бумажный самолетик на козырьке подъезда, который я однажды бросил из окна.

А ещё, когда мы с мамой ложимся после обеда спать, мне кажется, что в животе у неё кто-то пинается прямо мне в спину! Папа говорит, что это маленький боксёр, или маленький футболист, или маленький гандболист. Он так думает, потому что сам раньше тоже в гандбол играл. Это такая игра, в которой мяч не ногами бьют, а руками кидают. Так вот, представляете, такой гандболист, по словам папы, сидит у мамы в животе! Это ж как ему пришлось сложиться, чтобы туда влезть! Да ещё с мячом!

– Саша, – как-то говорит мама после очередного такого спортивного представления, – это твой братик так пинается! Уже совсем скоро он родится и, я думаю, что пришло время переехать тебе из нашей комнаты в свою, – мама напряженно смотрит на меня и, видимо, ожидает протеста, но я лишь с облегчением вздыхаю.

Вы не поверите, как непросто мне приходилось в последнее время. Я просто больше не мог укладывать родителей спать! Раньше получалось просто: ляжешь, и они сразу засыпают, а сейчас лежишь-лежишь – у них ни в одном глазу. У меня самого уже никаких сил не остается, но я держусь. Только подумаю, что можно теперь заняться своими делами: в игрушки поиграть, йогурта попить, – нет, они начинают шевелиться, шептаться. Приходилось начинать всё с начала.

В общем, в тот день, когда родители перенесли мою кроватку в другую комнату, я наконец-то первый раз за всё время выспался. Мама прибежала ко мне утром в комнату с криком: «Саша, ты живой? Мы же в садик проспали!». Понятно: вчера их некому было укладывать, так они, наверное, уснуть не могли, а сегодня мы проспали. Так я и знал: без меня никакого сна у родителей!

Так что, брат, как ты видишь, подготовка к твоему появлению у нас идёт полным ходом. И ты уж извини, теперь тебе родителей спать придется укладывать!

Мой брат родился!

У меня появился брат. Хоть мы и ждали его долго-долго, случилось это всё достаточно неожиданно. Днём мы отвели маму в больницу, чтобы посмотреть, как она сказала, что у малыша всё в порядке, а на следующий день мне сказали, что он родился.

– Это твой брат Даниель, – сказал папа, показывая на белый сверток с тёмными волосами, торчащими сверху. – Люби его и защищай.

Какой маленький! Конечно, я буду его защищать! И кормить его буду, и играть в машинки, и на ручках держать. «Дайте-ка мне его подержать», – я протягиваю руки. Мама с папой переглядываются.

– Сашенька, он ещё очень маленький, устал. Пусть он в люльке поспит, – говорит мама.

Брат, однако, спать не собирается. Конечно, чего спать, когда тут столько всего интересного!

– Вот, мы тебе подарок принесли! Мишку мягкого. Не надо? Чего ты ревёшь? Мишка не понравился? Тогда я его себе заберу. Может быть, ты есть хочешь? Возьми мою булочку, – Даниель обрадовался и сразу перестал кричать, но бабушка булочку у него забрала и мне сказала больше такого не делать. Как же не делать? Пусть мой брат без еды погибает?! Дайте ему хотя бы попить!

Беру со стола стакан воды и несу Даниелю. Папа останавливает меня на полпути:

– Сашенька, он пока не может пить из стакана.

– Ну, тогда из бутылочки, – несу ему свою бутылочку с водой.

Но и её у меня отбирают!

– Тогда можно я хотя бы его поцелую?

– Целовать можно! – мама улыбается.

Держись, брат, сейчас я тебя спасу! Набираю в рот воды, чтобы заодно напоить брата, но он не подыграл. Я был разоблачен и на день отстранен от поцелуев.

На следующий день и того хуже – меня повели в садик. Как я могу защищать брата, если я в садике? Я, конечно, устроил скандал. Кричал им вдогонку: «Что с Даниелем без меня будет?! Кто его будет защищать?». Никакого толку. Долго я стоял у двери. Думал сбежать, но, по-моему, они воспитателей предупредили. Еле дождался обеда. Папа меня забрал – без Даниеля, по пути домой молчит, зевает. Про брата ни словом не обмолвился. Я забеспокоился: что-то тут не так. По лестнице на четвертый этаж просто взлетел. Папа очень удивился: обычно я прошу, чтобы меня на ручках занесли. Чему тут удивляться, если брат в опасности?

Прибежал домой. Ищу. В спальной нет его. На кухне тоже.

– Куда парня дели? Заморили голодом? Не уследили? Отдали обратно? В больницу унесли? Где мой брат?

Мама показывает на новую люльку в большой комнате. Он там. Лежит, замотанный с ног до головы, глазки открыл и смотрит на меня так жалобно. Поиграть, наверное, хочет, а нечем. Кидаю ему пару шариков, машинку (самую лучшую из моей коллекции – железную с большими резиновыми шинами). На деревянном паровозике меня остановили и попросили этого больше не делать.

– Хотя бы соской ему рот не затыкайте! Как мне с ним говорить? – возмущаюсь я.

Да и соски мне нужнее! Вынимаю у него соску, облизываю и кладу к себе в карман. Мои – такие большие, с дырочками от моих зубов. А его маленькие, новенькие, мне в самый раз! Опять он плачет!

– Плачет! – кричу я. – Не слышите что ли?

Носят его по комнате, мама суёт ему в рот свою грудь! «Так он молочко пьёт», – говорит она.

– Дайте ему лучше мяса! Или сок налейте!

Ничего не понимают взрослые. Давайте я хотя бы люльку покачаю, чтобы он не кричал! Ух-ух! Даниель, держись! Покачаю с ветерком! Тоже не надо? Ну и ладно! Сами дел натворили, сами и расхлёбывайте. А я пошёл… в зоопарк с дедушкой и бабушкой.

Марафон

Сегодня мы в первый раз с тех пор, как у меня родился брат, идём в город. Раньше чуть ли не каждый день ходили: то мороженого поесть, то пиццу, то что-нибудь купить. Поэтому сегодня у меня много дел: всех по пути поприветствовать и рассказать о Даниеле. Родители идут, а я бегу. В сад кошка знакомая забежала – я туда, на соседней улице большой грузовик стоит – машу водителю, мясной магазин на углу – надо с продавщицами поздороваться!

Мне всего лишь хочется всем рассказать, что у меня брат родился, но родители снова недовольны.

– Когда это закончится? – жалуется мама. – Когда уже можно будет с ним спокойно пройтись по улице, за ручку, без всяких забегов и заходов?

– Сейчас через перекресток перейдем, там будет спокойная улица, – отвечает папа. – Там можно будет его отпустить. Пусть бежит, куда хочет.

Бегу по прямой. Скукота! Свернуть некуда, зайти тоже. Вдруг слышу, кто-то хлопает в ладоши, кричит. Бегу туда – на соседнюю улицу. Только за угол поворачиваю, нам навстречу несутся люди, неприлично одетые: в трусах и майках. Вопросительно смотрю на маму и показываю на нашу одежду и их.

– Сегодня марафон, – поясняет мама. – Это соревнование по бегу. Здесь все так одеты.

Что за соревнование такое? Бежишь себе прямо, в магазин не зайдешь, с продавцами не поговоришь, мороженого не купишь, голубей не погоняешь, с кошкой не помяукаешь… Нет, это не по мне. Бегу дальше… К любимым качелям.

Ах, какая незадача: на них сидит девочка и раскачивается, припевая, такая довольная! На моих качелях!

– Нужно подождать, – говорит мама.

Понимаю, что силы неравные. Стою, смотрю на девочку. Вдруг вижу, что на шее у неё что-то висит. Круглое такое, и на солнце блестит.

– Это медаль, – заметила мой взгляд мама. – Её дают за победу на соревнованиях.

Подхожу ближе. Тяну руки. Девочка остановилась, внимательно на меня посмотрела, сняла медаль и надела мне на шею.

– Спасибо! – говорю.

– Аккуратно, – предупреждает мама. – Он может и не отдать обратно.

Конечно! Что подарено, то подарено. Глажу медальку рукой. Вот это мне сегодня повезло! Брат, у нас с тобой первая медаль!

– Пойдём, мама! Качаться сегодня не будем, – тяну ее за руку, но она меня будто не слышит.

– А откуда у тебя эта медаль? – спрашивает моя мама девочку.

– Это я на детском марафоне первое место заняла! – не без гордости заявляет она.

– Какая молодец! – хвалит её мама.

Невидаль! Я тоже могу! Скажите, куда бежать!

– Саша, отдай, пожалуйста, девочке медаль! – говорит мама.

Как это отдай? Скажите, куда бежать! Я у нее медаль отвоюю! В честном бою! Куда бежать? Последний раз спрашиваю! Молчат. Ну, тогда я просто побегу. Пусть догоняет! Брат, а ты родителей придержи!

– Саша! – кричит мне вдогонку мама.

– А-а-а! – Даниель не сплоховал.

– Медаль отдай! – кричит папа и бежит за мной.

Меня быстро возвращают… И медаль тоже. Домой приходим в плохом настроении. Ни медали, ни покачались, ничего…

– Не расстраивайся, – говорит папа. – В следующем году ты обязательно медаль выиграешь!

Это точно! В следующем году Даниель вырастет, и мы с ним побежим: он в одну сторону, я – в другую, и медаль обязательно будет наша!

Даня-дармоед

Непорядок. У нас в доме появился дармоед. Ох, как же долго мы объясняли папе значение этого слова. В Германии, видимо, таких людей не бывает, а у нас семья билингвальная – здесь и не такое случается. Для тех, кто не знает, дармоедом называют в русском языке человека, который много ест и не работает. Я думаю, вы уже поняли, кто в нашей семье целый день ест, спит и при этом ещё возмущается не по делу.

Наш Даниель. Ему сегодня два месяца исполнилось, а он так ничем и не занимается. Папа у нас работает в больнице, мама за нами присматривает, я… я… за Даниелем смотрю регулярно, и только у Даниеля никакого дела нет.

Я его периодически осматриваю, но прогресса не наблюдается.

– Даня, – держу его на руках, сидя на диване, под неусыпным контролем мамы. – Ну, где у тебя кнопка «включить»?

Нажимаю ему на нос, тыкаю пальцами в веки, на брови давлю, щеки, лоб, подбородок. Мама верещит, Даня пыхтит, но терпит. Показываю ему для примера Чебурашку. Чебурашка – это такое животное из мультика, про который знают только те, кто говорит по-русски. Немецким детям его лучше не показывать – они его пугаются, а русские – они его даже любят. Потому что мультик такой есть – про Гену и Чебурашку. Так вот такого Чебурашку мне однажды подарили.

– Смотри, Даня, – говорю я брату. – Чебурашка у нас умеет произносить цифры и петь песенку. Достаточно ему нажать на ухо, он говорит «один» или «два». А на грудь нажмёшь, он поёт, какой он был «странной игрушкой безымянной»… А ты, – давлю Даниелю на ухо, потом на грудь, – молчишь, куда тебе не нажимай.

Мама забирает у меня брата.

– Не надо его включать, – говорит она мне, улыбаясь. – Меня вполне устраивает, что он пока молчит и ничего не делает.

Наш путь домой

«Домой! Домой!» – заладила мама. Даниелю кушать надо, для папы надо приготовить ужин. У мамы всегда есть какая-то причина, чтобы уйти с улицы. А то, что я муравейник уже два дня не навещал, никого не волнует? Разве так с друзьями обращаются? Я понимаю, что это время занимает: пока каждого поприветствуешь, рукой помашешь; но друзья есть друзья и нужно их проведывать время от времени. У голубиного гнезда на берёзе я тоже давно не был. И у бездомных кошек за мостом. Нет, сегодня домой точно не пойду. Ни за что!

Бегу за мостик к кошкам. На обратном пути к голубям заскочу, потом к муравьям. Всё успеем, мама. Она с Даниелем в кенгурушке несётся за мной. Но я быстро бегаю, а вот мама не очень, потому что Даниелю не нравится, когда его трясёт. Спасибо, брат! До кошек я добрался. Только они куда-то убежали.

– Не дождались! – расстраиваюсь я. – Конечно: мы договаривались встретиться ещё вчера!

Мама утешает меня и уговаривает идти обратно.

– Домой? – спрашиваю я.

Она кивает.

– Не пойду.

– Хорошо, – соглашается она к моему большому удивлению. – Ну тогда пойдём посмотрим на паровозики, что под мостиком ездят, – предлагает она.

– Давай! – радостно отвечаю я. – Ту-ту-у-у!!!

Через пару минут с громким свистом под нами проносятся два вагона с локомотивом во главе. Я радостно машу машинисту рукой.

– Саша, – кричит мама. – Вон твоя кошка побежала!

Мы мчимся обратно через мост. Кошку мы не нашли. Зато увидели собаку и прошли за ней прямо до нашей улицы.

– Смотри! Твои голуби переезжают из гнезда! – мама показывает на берёзку.

– Где? – спрашиваю я.

– Да вон же они! Уже высоко! – она показывает на две точки в небе.

Пока мы смотрели в небо, собака ушла, зато мы встретили муравья – мне мама показала. Иду за мамой и смотрю, куда она показывает.

– До самого нашего подъезда дополз! – говорит она не без гордости.

Действительно… Мама поднимает с земли маленького муравья. Я шепчу ему на ухо, чтобы он передавал привет всем у него дома и отпускаю.

– Саша, а хочешь посмотреть из окна в подъезде с третьего этажа, как мигают поворотники у нашей машины? – предлагает мама.

– Хочу! – отвечаю я и удивляюсь, как с мамой сегодня легко!

Бежим на третий этаж. Машина подмигивает классно. Я готов смотреть на жёлтые огоньки до самой темноты.

– По-моему, у нас в квартире телефон звонит, – мама вытягивает голову в направлении нашей двери. – Вдруг бабушка? Наверное, хочет с тобой поговорить? Бежим?

– Конечно!

Запыхавшись, врываемся в квартиру. Мама облегченно закрывает дверь на замок, вынимает Даниеля из кенгурушки, кладёт его в люльку и смотрит на телефон.

– Не успели, – говорит она разочарованно. – Ну, ничего, мы ей сами перезвоним попозже. А теперь будем Даниеля кормить и папе обед готовить!

Как у меня получился компромисс

Мама часто повторяет, что без компромиссов в семье не прожить, особенно если в ней представители двух больших наций живут. Это она про свою – русскую и про папину – немецкую.

«Всегда нужно искать золотую середину», – говорит мама папе. А папа говорит, что компромисс – это решение, которым недовольны оба. «По мне так лучше совсем не решать», – отвечает он. Но недавно нам всё-таки пришлось найти этот самый компромисс!

Мы купили вафельницу и решили тут же её испытать. Мама напекла мягких круглых вафелек, положила их на большое блюдо и позвала всех пить чай.

– Вот, пожалуйста! Можете мёдом намазать, – предложила она.

– Я мёд не люблю, – отозвался папа и достал из холодильника ветчину с сыром.

– У нас это блюдо обычно едят со сладкими продуктами: вареньем, сахарной пудрой или, на крайний случай, сметаной, но уж никак не с ветчиной и сыром, – объясняет мама.

– А у нас можно класть всё, что хочешь, – отвечает папа и водружает на круглую вафельку ветчину с сыром.

– Мне кажется, так они будут суховаты, – замечает мама.

– Ты права, – соглашается папа и достает из холодильника кетчуп.

– Ты с ума сошел! – у мамы глаза становятся круглыми и большими, как вафли, которые она только что напекла. – Это преступление против любой кухни, не только национальной!

– Так даже вкуснее и, действительно, совсем не сухо, – отвечает папа.

Папа густо поливает свой вафельный бутерброд кетчупом, а я смотрю то на мамину тарелку, на которой лежит вафелька с мёдом, то на папину. Родители ждут, что я буду делать.

Я беру у мамы мёд и намазываю его на вафлю, кладу ветчину с сыром, поливаю папиным кетчупом и кушаю это, запивая чаем.

– Ну как? – пытливо гляжу на родителей. – Хороший компромисс у меня получился?

Мама вздыхает. Папа улыбается.

– Пожалуй, я сегодня останусь при своём, – отвечает мама, отправляя в рот вафлю с мёдом.

– Я тоже, наверное, сегодня как-нибудь без компромисса поем, – говорит папа и водружает на вафлю ещё один кусочек ветчины и сыра. На этот раз он добавляет ещё и маленьких маринованных огурчиков!

– Дай и мне, папа! – я кладу огурчики сверху. – Вот это у меня компромисс получился! Огромный такой компромисс!!!

Я – повар

Приходим с прогулки голодные. Не снимая ботинок, залезаю на стульчик на кухне, хватаю ложку и жду еды. Мама заглядывает в холодильник.

– Пусто! Всё съели, – говорит она. – Только молоко и овощи сырые. Их ты не очень любишь. Придётся тебе подождать, пока я кашку сварю.

– Кашку долго! – отвечаю я недовольно и бегу к балкону. Там у нас в клумбе с землей выросли помидоры. Рву несколько и бросаю на сковороду на плите, которую мне мама ещё весной нарисовала на листе большого картона из-под коробки. Сейчас я быстрее обед приготовлю.

– Мама! – кричу. – Места ещё много на сковороде. Подкинь чего-нибудь!

Мама несёт морковь и нарезанный красный перчик, высыпает на сковороду и протягивает мне деревянную лопатку.

– Помешивай, – поясняет она, – чтобы не пригорело.

– Что я маленький? Я знаю, как готовить! Соль ещё принеси, пожалуйста!

– Соль не дам, – мама качает головой. – Ты мне в последний раз всю вылизал.

Я продолжаю помешивать. Жаль, не вышла затея – так хотелось опять соли поесть. Ну, ничего. Будем работать с тем, что есть. Пробую помидорку, вторую, потом морковку с перчиком разжёвываю.

– Готово! – кричу через пару минут.

Мама идёт пробовать.

– А где же еда? – спрашивает она, показывая на пустую сковороду.

– Не знаю… – недоуменно развожу руками. – Я готовил, готовил, и потом она исчезла!

– Ну ладно, – улыбается мама. – Ужарилась, наверное. Со мной это каждый день происходит: варю, варю, и потом всё исчезает! Тоже не знаю, куда!

Ёлка, суп и сахар

На Новый год у нас с мамой вышла серьезная ссора. Зелёное украшенное дерево я, как меня научили бабушка с дедушкой, называю «Tannenbaum», а мама говорит, что это «ёлка». Несколько дней не мог её переубедить, но мне это всё же удалось. Вот как это произошло.

Садимся за праздничный стол: с бабушкой, дедушкой, мамой, папой. Даниель уже спал.

– Что мы сегодня будем кушать? – спрашивает, улыбаясь, мама. Она сегодня красиво оделась: такая вся блестящая, радостная.

– Зоппа! – довольно отвечаю я.

– Что это ты такое говоришь? – весёлого настроения мамы, как не бывало. – Хорошо, что тебя кроме меня никто не понимает, одни мы с тобой здесь по-русски говорим. Где ты вообще такому научился? Скажи, это тот мальчик из садика тебя научил, у которого мама тоже по-русски говорит?

– Suppe! – поправляет меня бабушка и наливает мне оранжевый суп-пюре.

– Ах, да, – мама тут же успокаивается. – Так называется суп по-немецки. Кушай, Саша, кушай!

Маме и не нужно этого говорить, потому что суп у бабушки я всегда кушаю. Вы и представить себе не можете, какой он вкусный! Один недостаток у него – быстро заканчивается, потому что его все любят. И картофель с золотистой корочкой, и мясо на косточке. Ничего нет в момент! Единственное, что всегда остается – это чай. Бабушка с дедушкой иногда пьют кофе, а чай – только когда заболеют. А мы с мамой чай всё время пьём после каждой еды. Мама говорит, что у русских традиция такая – всё время чай пить.

Вот и сейчас мама наливает нам по чашечке.

– Цука!!! – кричу я.

– Что? – мама чуть чайник не выронила.

– Цука!!! – повторяю для тех, кто плохо слышит.

– Господи, да что такое сегодня, Саша! – снова возмущается она.

– Zucker! – приходит на выручку бабушка и достает из шкафа сахар.

– Ах, да, – успокаивается мама. – «Zucker» – по-немецки «сахар».

– Tannenbaum! – опять кричу я и, улыбаясь, показываю на ёлку.

– Хорошо, пусть будет «Tannenbaum», – соглашается мама, – пусть будет «Tannenbaum».

Хочу спать!

– Ну почему нельзя хотя бы раз без скандала, без часовых уговоров и чтения нотаций лечь спать? – сетует мама, переодевая меня ко сну. – Посмотри на Даниеля, он уже скоро проснётся, а ты ещё даже зубы не почистил. Ты всё приготовил ко сну, или ещё будем бегать по комнатам искать?

– Чебурашку, машинку и бутылку с водой? – помогаю маме я.

– Именно, – кивает она. – Поцеловал маму с папой, Даниелю помахал в темноте на прощанье и пошёл спать. Неужели это так сложно?

– Конечно, если у меня ещё три мультика недосмотрено, наклейки уже неделю не наклеены и рисунок не дорисован! Как я спать пойду?

– Ничего, неделю дожидались и ещё одну ночь потерпят. Рисунок завтра дорисуем. А мультика с тебя и одного хватит. Завтра моя единственная сестра, твоя тётя Наташа, из Швейцарии приезжает. Мне нужно приготовиться, прибраться. Сделай маме, пожалуйста, подарок сегодня и завтра: без лишних разговоров – в кровать.

Я печально смотрю на маму. Ну откуда я знаю, как завтра всё обернётся: сколько мультиков захочется посмотреть, сколько наклеек наклеить, рисунков закончить. Откуда я могу сегодня знать, сколько у меня дел будет завтра?!