Зара

Лисёнок притихла, и чинно уселась на нагретую солнцем скамейку, Нуар лёг возле её ног, высунув язык и тяжело дыша от жары, накатившей уже с утра. Мария подошла к могиле и поклонилась:

– Здравствуй, Иля, вот мы и пришли тебя навестить.

– Здравствуй, бабушка, – тоже сказала Зара, и достала из корзины тряпочки, кисть и банку с краской, купленной в деревенском магазинчике. Выбор был небольшой – голубая да зелёная, и Зара выбрала зелёную. Она любила этот цвет и, наверное, бабушке он тоже должен был понравиться, думала она, ведь это был цвет леса, цвет травы, цвет самой жизни.

Быстро и спорно потекла работа. Лисёнок сидела на лавочке, жуя ватрушку, а после слезла и принялась играть с Нуаром, который довольно перевернулся на спину, подставив чёрное пушистое брюхо маленьким проворным пальчикам, гладящим его, и перебирающим густую, словно у медведя, шерсть. Он и сам был как медведь – огромный, но очень добродушный и ласковый.

– Мария, а вы не знаете, кто поставил крест на бабушкину могилку? – полюбопытствовала Зара.

Мария как-то странно улыбнулась и ответила:

– Как не знать? Мой Серёжка и поставил.

– Ой, спасибо вам большое, – смутилась Зара, – Вы такие добрые люди, дай вам Бог здоровья с сыночком вашим!

– Да чего там, – ответила Мария, – Хорошая она была женщина, твоя бабушка Иля. Многие любили её, многие боялись. К добрым да приветливым людям и она была открыта, а злых она не привечала, на чистую воду их выводила. Вот и наша сплетница Степанида бешенством исходит. А ведь это её семья виновата в том, что Иля от нас так рано ушла. Жить бы да жить ей ещё, сколько дел хороших могла бы она ещё людям сделать, скольким помочь. Э-эх…

Мария махнула рукой.

Зара подняла глаза и с удивлением поглядела на неё:

– А что случилось, расскажите? От чего умерла бабушка?

– Ох, Зорюшка, – вздохнула Мария, – Да что рассказывать… Злых-то людей много на свете, говорят они не ведают, что творят. Да нет, всё они знают и гадости свои людям нарочно делают, чтобы всем плохо было. Тогда им самим хорошо становится. Такой уж это сорт людей.

Бабушка твоя, Иля, с самой молодости тут жила. Откуда пришла она никто не знал, и она сама об этом никогда словом не обмолвилась. Пришла одна. Некоторые говорили, что цыганка она, и сбежала из своего табора, не хотела замуж идти за нелюбимого. Ну, да это ведь только толки людские, а как там было на самом деле, никто не ведал. А потом вдруг пропала она. И появилась лишь через пару лет, исхудавшая, с седой прядью в чёрных волосах, а глаза совсем другие стали – такие, словно всю мудрость житейскую она познала и ещё чего-то, что и не каждому знать-то дано. Даже походка её изменилась. Вся она стала уже не той, прежней Илей.

Поначалу-то мы и не поняли, а чуть погодя догадались, что она стала ведьмой. Настоящей ведьмой. Только не той, злой, что в ступе летает да людей изводит, а самой настоящей, той, что ведает, да помогает своими знаниями другим, людей лечит и беду отводит, ведуньей то бишь. А уж какая она красивая была! Совсем как ты, Зарочка, глаз не отвести, ты вылитая бабушка. Вот и приглянулась она ироду этому, брату нашей Степаниды. Ох, и бегал он за ней, по пятам преследовал, караулил её, добивался. Да только Илюшка-то видела его насквозь, душу его поганую и чёрную понимала, знала, какие козни он людям делает.

А после и муж Степаниды полюбил Илю. Всем сердцем полюбил. Может быть за то, что спасла она его, может за то, что добрая она была, не то что супружница его, Степанида поганая. Он ведь зимой однажды под лёд провалился. Так сплетница к Иле прибежала, в ножки кинулась, помоги-де, спаси. Иля её мужа с того света вытащила, выходила. А Степанида её при каждом удобном случае грязью поливала, да сплетни разносила, что от Или одни беды, мол, в деревне.

Да и то Степанида бесилась, что детей у них с мужем так и не случилось, не дал Бог. Не зря, наверное, не дал, а оттого, что злая она, хуже собаки. А может то купание в полынье сказалось. Но Степанида однако всем трепалась, что это Иля нарочно наколдовала, пока мужа её лечила, силу его мужскую забрала. Да что с неё взять, тьфу одним словом. А Илей твою бабушку назвали в честь того, что родилась она в Ильин день, в день Ильи-пророка. Родители-то её, рассказывала она сама, мальчика ждали, и думали сына Ильёй назвать, а родилась дочка. Вот отец и назвал её Илей.

– А как же умерла моя бабушка? -спросила Зорюшка.

– Так через ту семейку проклятую и погибла, – вздохнула Мария, – Кабы не они, по сей день бы жила, чай, она. Она в лес ходить любила, но никогда зря ни травинки не сорвала, ни веточки не сломала, бережно ко всему относилась – всё для неё живое было. Сама раз видела я, как она с поклоном коренья копала да травы рвала, кланялась им, разрешения сорвать просила, а после благодарила матушку-землю за дары.

В один из дней пошла она, значит, в лес травы пособирать, день был тогда какой-то особый, праздник для трав какой-то, я в этом не понимаю, Зорюшка, не могу тебе сказать правильно. Так вот, не заметила Иля яму, которую выкопал на зверя изверг этот, брат Степаниды. Он охотником был. Да только зверья губил столько, что ни в какие рамки не входит, жадным был очень, до денег охочим, в город ездил сбывать шкуры, мясо.

Оступилась Иля, и провалилась в эту яму, ветками прикрытую, и напоролась на один из острых, заточенных сучьев, что торчали на дне. Ногу повредила она очень сильно и не могла сама выбраться. Долго она там пролежала, больше суток, пока ирод окаянный не пришёл, свои силки да капканы проверять. А как увидел он Илю в яме – испугался крепко, понял, что народ его к ответу призовёт. И так уж давно на него люди недобро глядели, не любил его никто за жадность несусветную, да высокомерие царское, за то, что зверьё зря губил. Ну, и ушёл он оттуда, не помог твоей бабушке выбраться. Что уж он думал, не знаю, может надеялся, что так и погибнет она там и ничего не вскроется. Пришёл бы, поди, потом да присыпал землёй, чтобы вовек никто тела её не нашёл, и его, гада, не обвинил.

Это уж потом на неё, совершенно случайно, бабы наткнулись, что в лес за ягодами пошли. Она ещё живая была, но уже без сознания. Нога у неё распухла страшно и вся посинела, запах от неё дурной шёл. Заражение, видимо, пошло. Вытащили они Илю из ямы, привезли в деревню, доктора вызвали. А тот пришёл, поглядел, и лишь головой покачал, мол, ничем уже не помочь тут. А Иля сама всё это время без сознания была, потому и спасти себя не сумела. Всё хуже и хуже ей становилось. Бабы с ней по очереди сидели.

В тот день, когда умерла Илюшка, как раз я с ней была. Она вдруг на какой-то миг пришла в себя, открыла свои глазоньки, увидела меня, взяла за руку, и заговорила:

– Марьюшка, – прошептала она, – В городе есть у меня дочка и внучка. Мне пришлось оставить её, потому что отец девочки отнял её у меня. Был он чиновник большой, власть имел, и жестоким был очень. Я и рыдала и молила. Да всё без толку. Забрал он у меня дочку. Выросла она матери не знаючи. Да только перед смертью рассказал он дочери обо мне, и приехала она, разыскала меня, внучку привозила показать. Только не захотела она дара моего принимать, вот и не осталась со мной, так и уехала обратно в город. И мне к ним приезжать тоже не велела.

– Вот так вот, девочка моя, – сказала Мария, – И про тебя ведь Иля мне тоже сказала. Что будет ей замена. Придёт в деревню женщина с ребёнком на руках, и будет с ними большая чёрная собака. И когда я тебя увидала, сразу слова Илюшкины вспомнила. Только просила она никому их до времени не раскрывать. Вот я и молчала, Зорюшка. А ведь бабка твоя вот что мне ещё сказала. Мать-то твоя даром не воспользовалась, а если ведьма дар не принимает, то следующая в их поколении двойную силу получит. Значит, ты в два раза сильнее Илюшки будешь, Зара. Вот теперь пусть Степанида живёт и боится.

Заре вздохнула, и вдруг ей очень сильно захотелось поплакать. Но не успела она об этом даже подумать, как с ясного неба заморосил сквозь солнце тёплый дождичек, всё сильнее да сильнее.

– О-о, – сказала Мария, – Значит Илечка нас услышала, это она нам знак подаёт.

– Почему вы так решили? – спросила Зара.

– Ну так как же, Иля ведь в Ильин день родилась, а в этот день всегда дождь идёт, примета уж такая. Слыхала, поди, как говорят – Илья-пророк в этот день на колеснице огненной по небу катается, оттого и гром гремит. Пойдёмте-ка домой, мои хорошие.

Зорюшка подняла на руки Лисёнка, и они быстро зашагали по тропке, что вела с погоста в деревню. И лишь только они дошли до дома, как оглушающим раскатом грянул гром и хлынул сильный ливень. Гром был такой силы, что казалось изба сейчас раскатится по брёвнышку. Сверкали молнии, и потоки воды били в окна. Зара поставила чайник, а Мария, переодевая Лисёнка в сухое, сказала с улыбкой:

– Правильно, Илечка, правильно, вот так, покажи свою силу. Нечего злым людям тут бедокурить ходить. А сплетница эта ещё своё получит. Я это точно знаю.

Глава 10. Коза Красунечка и знакомство с Сергеем

Неделя прошла относительно спокойно. Зара в меру своих сил приводила в порядок старый бабушкин дом и двор. У неё выходило неловко, но она радовалась даже таким своим маленьким победам. Всю свою жизнь до этих дней прожила она в городе, и опыта в деревенских делах у неё не было, да и мужских рук не хватало, но всё же она справлялась, и всем была довольна, ни на что не жалуясь и не ропща.

В один из дней, занимаясь во дворе делами, Зара услышала за забором плач и причитания. Она быстро побежала к калитке, и, отворив её, выглянула на улицу. По тропинке к дому шла пожилая женщина, и толкала впереди себя тачку, в которой лежала беленькая козочка. Зара поглядела на животное – козочка лежала, свесив голову, живот у неё был вздут, глаза полуприкрыты, а изо рта шла пена.

Женщина поравнялась с Зарой и запричитала:

– Миленькая, помоги, спаси, я знаю, ты поможешь! Красунечка у меня единственная моя кормилица, муж и сын с войны не вернулись, одна я осталась. А козочка моя мне отрада, словно человек родной. Я с ней и поговорю, и пожалуюсь ей, всё она понимает, глянет на меня умными своими глазоньками, подойдёт, мордочкой ткнётся в руку, и стоит, жалеет, стало быть, меня, старую. А то гулять с ней пойдём на лужок, она бегает, резвится и мне-то самой вроде легше становится, и хвори как отступают будто.

А нынче утром вывела я её, как обычно, на лужок пастись, да дела у меня были, тесто я затеяла, пирогов испечь задумала, ну и привязала Красунечку-то к колышку, и ушла сама. Пришла попозжа, а её и нет! Она колышек вырвала, да сбегла. Ой, Господи, побежала я искать, бегала-бегала, нашла её у лога. Лежит вот так, ни жива-ни мертва. Дак я сразу тачку приволокла, погрузила Красунечку, да к тебе. Помоги, миленькая! Как же мне без неё жить-то?

– Пойдёмте во двор, бабушка, – ответила Зара, и приобняв женщину, добавила, – Всё будет хорошо, не плачьте, пожалуйста.

Старушка подхватила тачку, и поспешно завезла её во двор. Коза тихо постанывала, совсем как человек, которому плохо. Зара сбегала домой, и принесла несколько баночек из подпола, и чашку с ложкой. Открыв банки, она смешала в нужных пропорциях настойки, сама не понимая, откуда ей это ведомо, но будучи совершенно уверенной в том, что всё делает правильно, и затем принялась подавать козе полученную смесь ложечкой. После того, как выпоила она ей половину отвара, принесла Зара ведро холодной воды и облила козе левый бок.

Красунечка притихла, перестала постанывать, задышала ровнее. Зара влила ей в рот остатки жидкости, и они со старушкой принялись молча ждать. Прошло минут пятнадцать, и пена изо рта козочки прекратила идти, живот опал, она приоткрыла глаза, и слабо замекала. Радости женщины не было предела, она схватила обеими морщинистыми, сухими ладошками козью морду, и принялась плакать, и целовать её промеж рожек:

– Да ты моя миленькая, да ты моя родненькая, ожила!

И тут же обратилась к Заре:

– Доченька, спасибо тебе, низкий тебе поклон от нас с Красуней! Дай Бог тебе здоровья, чтобы всё у вас с доченькой хорошо было. Иля тоже всегда всем помогала, а теперь ты у нас есть. Вот и славно, вот и хорошо! Спасибо тебе, Зорюшка!

– Следите за козочкой, – ответила Зара, – Она у вас клевера молодого наелась, вот и плохо ей стало. Вот вам, бабушка, настой с собою, вы ещё три дня подавайте его Красуне, и она окончательно поправится.

Зара подала бабушке банку, и та положила её в тачку, обернув бережно своим платком, а Красунечка отправилась домой своими ногами, следуя за хозяйкой, и время от времени говоря:

– Ме-е-е-е!

Будто жалуясь бабушке на своё нездоровье, вот, мол, прихворала я, хозяюшка.

– Идём уж, егоза, – ответила ей старушка, и ещё раз поблагодарив Зару, и пожелав ей всяческих благ, счастливая и успокоенная, зашагала по тропке.

– Ну, надо же, – улыбнулась про себя Зара, стоя у калитки с Лисёнком на руках, и глядя им вслед, – И откуда я знаю, какой отвар нужно дать, какую травку подмешать, и что вообще делать, да и про клевер вот ещё сказала, сама не знаю с чего в голову пришло, словно картину увидела перед глазами. Спасибо тебе, бабушка, за знания твои, за то, что даёшь мне людям помогать в трудный час.

Ей на память пришли слова Марии о том, что она будет в два раза сильнее Илечки, и что всё придёт в тот час, когда это будет нужно, всё происходит вовремя, всему свой черёд…

***

В эту ночь Зара снова спала беспокойно, ей опять приснился сон. Она увидела свою бабушку, та просила Зару надеть серёжки, те самые, которые лежали у неё в шкатулке, и к которым она пока не прикасалась. Зара ничего не поняла из этого сна, но решила, что нужно сделать так, как велела бабушка. Поднявшись утром, она умылась, оделась, и тут же надела серьги, решив, что ответ рано или поздно придёт.

– Всему своё время, – вновь повторила она свою любимую присказку.

Серьги тут же засияли в её ушках неземным светом, как будто обрадовались тому, что про них вспомнили.

Не успели они с Лисёнком позавтракать, как с улицы послышалось тарахтение трактора. Зара вышла ко двору, и увидела, что и в самом деле к ним приехал трактор с прицепом, гружёный доверху дровами. Из кабины выпрыгнул молодой парень, и, улыбнувшись весело во весь рот, сказал задорно:

– Здравствуйте, меня зовут Сергей! Меня Владимир Николаевич прислал. Это вам дрова на зиму, я сейчас пока всё выгружу, а вечером приду и начну колоть, а потом поленницу сложу. Ещё Владимир Николаевич велел передать, что на следующей неделе к вам печник придёт, печь переберёт.

– Спасибо большое, – растерянно улыбнулась в ответ Зара, – Как неожиданно, надо поблагодарить Владимира Николаевича.

– Кого же он мне напоминает? – задумчиво рассматривая молодого человека, стоя у калитки, думала Зара. Что-то знакомое промелькнуло в его глазах и улыбке, в манере говорить.

А в это время из-за её спины показалась мордашка Лисёнка, и тут же, на удивление Зары, девочка выскочила на тропинку и подбежала к Сергею. Она схватила парня за палец и потянула за собой, весело смеясь. Тот, недолго думая, подхватил малышку на руки, поднял над головой, и побежал вдоль забора, изображая самолёт. Лисёнок заходилась счастливым смехом, а Сергей тарахтел, как мотор истребителя:

– Тр-р-р-р-р!

– Кого же он мне напоминает? – всё думала с удивлением Зара.

И только, когда парень спохватился, и сказал:

– Ах, да, я чуть не забыл, мама тут вам велела молоко передать и пироги с малиной. А ещё велела сказать, что в субботу мы ждём вас в гости, чтобы отметить моё возвращение, демобилизацию, так сказать.

Тут только Зара поняла, что это Сергей – сын Марии.

– Так вы тот самый Сергей, сын Марии? – засмеялась она.

– Ага, – кивнул Сергей, – Тот самый, про которого вы маме предсказали, что я вернусь скоро, да ещё и с наградой, и про то, что матери будет письмо. Бабушку Илю я очень любил, добрая она была и приветливая, меня всегда пирожками угощала и ссадины да коленки битые лечила. А было их много, я ещё тот шилопоп был, все заборы и овраги мои были. Так бабушка Иля меня сильно выручала – лечила ссадины так, что мама и про половину из них не знала.

Сергей засмеялся.

– Это вы бабушке на могиле крест поставили? – спросила Зара.

– Я поставил, – смущённо пожал плечами Сергей, – А как же, человек без креста не должен оставаться.

– Спасибо вам большое, Сергей, – поблагодарила его Зара.

– Да не за что, – махнул тот в ответ, – Мы ведь свои люди, надо друг другу помогать. Приходите, мы будем вас ждать.

Он выгрузил на землю дрова, сел в кабину, скорчил рожицу Лисёнку, отчего та снова зашлась заливистым смехом, и, помахав рукой, поехал в деревню.

– Так вот, значит, какой сон в руку, – подумала Зара, – Серёжки, значит, нужно надеть. Серьги. Сергей. Ладно, хорошо.

Она подхватила Лисёнка на руки, позвала Нуара, и пошла в дом.

Глава 11. Незваные гостьи в ненастную ночь на русальной неделе

В эту ночь разыгралась очень сильная гроза. Молнии рассекали небо ежеминутно, освещая всё кругом бледными вспышками, ветер пригибал к земле деревья, те стонали и трещали, склоняясь под его порывами, ливень барабанил по стенам и окнам с такой силой, что казалось, будто сейчас он подхватит дом, как игрушку, и унесёт его в неведомые дали, туда, где ещё никогда не ступала нога человека.

Зара лежала в темноте, слушая вой ветра за стеной, и глядя, как вспышки молний сверкают так, что в комнате на миг становится светло, как днём, а затем всё вновь погружается во тьму. Временами ей казалось, что там, за стеной, слышит она чьё-то пение. Сквозь шум бури кто-то пел высоким, красивым голосом, звуки которого то утихали, то вновь взмывали вверх вместе с силой ветра, голос пел то жалобно, будто плакал, то заходился в неистовой эйфории, словно радовался ненастью.

В один момент Заре вдруг показалось, что в окно постучали. Это был не шум ливня, а именно отчётливый ровный стук – раз, два, три. Она подскочила с постели и бросилась к окну, настолько поверив, что это стучали нарочно, что даже не засомневалась ни на минуту.

– Наверное, у кого-то случилась беда, – решила Зара, – Вот и пришли за помощью ко мне, а раз не испугались даже непогоды, значит что-то совсем серьёзное стряслось.

Она накинула на плечи шаль и поспешила в сени.

– Кто там? – прокричала она в темноту сеней, силясь перекричать шум бури.

Вместо ответа в дверь постучали. Чётко и ровно, так же, как и в окно, три раза – раз, два, три. Вдруг у Зары возникло нехорошее предчувствие, холод пробежал по спине. Она остановилась, уже было занеся руку к щеколде, прислушалась к своим ощущениям. Здесь, в сенях, гроза грохотала ещё громче, потоки воды барабанили по крыше. Ветви берёзы, растущей у крыльца, хлестали по небольшому оконцу, почти под самым потолком.

Внезапно что-то промелькнуло в окне, прижавшись на миг к стеклу бледным пятном. Зара вздрогнула – что это? Будто кто-то заглянул и тут же отпрянул прочь.

– Кто там? – вновь спросила Зара.

Что-то пробурчало за стеной, заскреблось в дверь. Зара стояла, сомневаясь, не зная, что ей делать.

Она подошла вплотную к двери, прижалась к ней ухом, вслушалась.

– Открой, – неожиданно протянули с той стороны.

Зара подпрыгнула от испуга, но всё же до сих пор не понимала, как ей поступить. С одной стороны, кто-то стучится и просит открыть. Может беда у кого стряслась в деревне. С другой – предчувствие её говорило о том, что ничто доброе не может прийти к человеческому жилью в такую ночь.

Поколебавшись несколько мгновений, Зара всё же скинула навесной крючок на двери, повернула щеколду, и резким движением распахнула входную дверь. Сначала она ничего не могла разглядеть из-за непроглядной тьмы и ветра, что ударил ей в лицо, сорвал шаль с плеч, закрутил распущенные волосы, растрепал, запутал. От ледяного дождя перехватило дыхание.

– Кто здесь? – снова крикнула Зара, вглядываясь в темноту ночи.

Слабый смех послышался откуда-то сбоку.

Зара повернула голову, прижала ладонь к лицу, укрываясь от ненастья, и в этот момент сверкнула очередная молния, и в её мертвенно-бледном свете Зара увидела девушек, что находились во дворе.

Их было пятеро. Одна из них сидела на заборе, две другие примостились внизу, на траве, четвёртая стояла почти у самых ступеней крыльца, а пятая же, которую Зара поначалу даже и не заметила, восседала на ветке берёзы, что жалобно стонала от порывов ветра, качаясь туда-сюда. Все девушки были простоволосы, их длинные тёмные волосы закрывали плечи, спускались до самых пят, одеты они были, все как одна, в белые то ли платья, то ли сорочки, из-под которых выглядывали босые ноги. Лица девушек были белы, как снег, глаза чернели глубокими провалами, а губы растянуты были в улыбке.

– Здравствуй, Зарочка! – нараспев затянули они, и Зара узнала этот голос. Именно его она слышала за стеной. Так вот кто бродил вокруг избы, да пел протяжную песню. Значит не показалось ей.

Зара молчала, глядя на непрошеных гостий.

– Что вам нужно? – спросила она.

– Рубашечку, рубашечку дай, – запричитали они наперебой, – Для ребёночка.

Зара отступила назад, испугавшись вдруг, но девушки, видимо, почуяли, что она собирается закрыть дверь, и мигом оказались у крыльца, Зара даже не поняла, как они успели проделать это так скоро.

– Рубашечку дай, – прошептал кто-то в самое ухо, и схватил Зару за запястье.

– А ну, – рассердилась вдруг она, почуяв злость внутри, – Отпусти! Не то худо будет вам!

Зара и сама не понимала, кто они, и что она может сделать, она говорила по наитию, нутром чувствуя, что делает правильно. Одно видела – не живые это люди.

– Не место вам у человеческого жилья, – ответила она им голосом, набравшим вдруг силу, – Подите прочь.

– А рубашечку дашь ли? – вновь взмолилась та, что держала её за руку.

Зара взглянула в её глаза, тёмные, бездонные, и увидела вдруг в них такую тоску, что на миг сама провалилась в эту пустоту. Будто вспышка, пролетело перед глазами видение – высокий берег, молодая женщина на берегу, у неё большой живот, вот-вот срок рожать. Она стоит над обрывом, долго и мучительно глядя куда-то вдаль, за тот берег реки, за поля, что расстилаются за ним, за дорогу, что петляет меж полей лентою… А потом делает шаг, взмах руками и – летит вдруг вниз, с обрыва, падает в воду и скрывается в волнах…

Вспышка молнии вернула Зару назад. Она отняла руку из ледяных цепких объятий ночной гостьи, и, помолчав, ответила ей:

– Будет тебе рубашечка, приходи как месяц молодой на небе заиграет.

Девушка вскрикнула радостно, подняла руки к небу, закружилась, и ветер закрутил вдруг вихрем всё во дворе, полетели вёдра и метла, стоявшая у стены сарая, ушат и скамейка, оборвало бельевые верёвки, и раздался грохот – это вылетело стекло в окне, что было в сенцах, разлетевшись вдребезги. Девушки захохотали, и пропали в тот же миг.

Дождь тут же стих и пошёл спокойными и размеренными каплями, ветер улёгся, будто его и не было, а тучи на небе стали расходиться в стороны. Зара так и стояла на крыльце, не ощущая ни холода, ни насквозь промокшей сорочки, пока из-за туч не показалась полная луна. Тогда она вошла в дом и заперла дверь на засов…

***

Утром спозаранку прибежала Мария с банкой парного молочка. Увидев Зару, взволновалась:

– Ты чего это, девонька? Лица на тебе нет!

– Да так, – махнула рукой Зара, – Не выспалась я нынче.

– Ох, да, – ответила Мария, – Я тоже всю ночь маялась из-за этой непогоды. Кости ломило да спину.

Зара молчала, а потом вдруг спросила:

– А что за девушка у вас была в деревне, что утопилась, будучи беременной?

Мария с тревогой взглянула на Зару, помолчала:

– А чего ты вдруг спрашиваешь, милая? И откуда слыхала про неё?

– Да приходила она ночью.

Мария ахнула и прижала к губам концы платка:

– Да ты что, не болтай-ка, девка! Нешто сама Галка явилась?

– Да не одна она была, с подругами своими, – ответила Зара, – Рубашечку всё у меня просили какую-то, для ребёночка, мол.

Мария покивала в задумчивости головой, а потом, подняв перевёрнутую скамейку, и поставив её к стене дома, присела и сказала:

– Это ведь русалки к тебе приходили, Зорюшка. Нынче ведь русальная неделя началась, вот и вышли они к людям. Так-то они далёко от своих мест не смеют уходить. А тут, видишь… Да и к тому же знают они, к кому идти-то. Ведь и к бабушке твоей Иле нет-нет да являлись такие гостьи, она о таком, конечно, не говорила, да только люди видали, в деревне ничего не утаишь. Но она ничего плохого не делала, бабушка твоя. Тоже вот, небось, как и к тебе за помощью приходили покойные.

– А Галка, – Мария потёрла ладони о колени, – Там вот как дело было. После войны уж это случилось. Она в лес пошла, а там солдат какой-то, то ли он домой возвращался, то ли что. Не из наших был. Он и снасильничал над нею. Галка после того понесла. Отец у неё строгим был, лютовал, велел признаваться от кого она нагуляла. А та ревёт да одно твердит – солдат незнакомый в лесу. А отец не поверил, мол, не может такого быть. А что не может, солдаты тоже люди, всякие среди них были, Зорюшка…