Твоя безумная «фанатка»

Кудряшка увлекла заторможенных парней за ближайший пустой столик. Чтоб не толкались на входе, как бараны. Впрочем, Пелька их не заметила. Она находилась сейчас на другой волне, полностью погруженная в стихи.

Явного собственного сочинения. Нельзя с таким проникновением зачитывать чужое. Подобные вещи идут исключительно от души.

Песня закончилась. Ресторан потонул в аплодисментах. Один из столиков, за которым сидело четыре широкоплечих парня, словно братья из ларца одинаково одетые в чёрные худи, заливисто засвистел в пальцы.

Нелли отмахнулась им с милой улыбкой. Судя по всему, со многими здешними она была хорошо знакома.

– Ты красотка! – крикнули с другого столика.

– Оценила и приняла к сведению, – поблагодарила она, изображая большим и указательным пальцем "окей".

– Выходи за меня! – крикнул подвыпивший мужик с другого.

– Обсудим это в другой раз.

– Ну, пожалуйста. Ты обещала!

– Э, нет! – строго пригрозила Нелли. – Я такими обещаниями не разбрасываюсь.

– Ну, хоть свидание.

– Думаю, лучше не стоит, – видимо, к подобным беседам она привыкла, потому что не акцентировала на пустой лести внимания, умело лавируя и одаривая вниманием каждого.

Прирождённая артистка.

– Добрый вечер. Что будете заказывать? – к столику, куда уселась рок-группа, подошла молоденькая официантка в тёмном фартучке.

– Три капучино, – за всех ответила Дина.

– И пиво. Тёмное. Не разливное. Просто в стекле, – добавил Матвей, даже не удостоив вниманием девушку, которая, судя по расширившимся зрачкам, узнала звёзд. Он же был целиком и полностью поглощён Пылаевой, которую за эту неделю словно увидел в первый раз.

– Итак, что ещё мне спеть? Есть пожелания? – тем временем советовалась со слушателями Пелька.

Её сияющая улыбка казалась невероятно искренней, однако глаза не горели. Дина права: через напускное веселье отчётливо проступала грусть. Даже не грусть… усталость.

От себя, от жизни, от всего.

И как он сам этого не заметил за пикировками?

Начали накидываться варианты. Ясно. Нелли чередовала: своё с заготовленным заранее репертуаром из хорошо известных треков, под которые несложно подпевать. И под которые лихо плясалось.

Что это? Стеснение? Попытка замаскировать личное среди общего? Бондарев не понаслышке знал, как с непривычки неловко делиться тем, что должно принадлежать только тебе.

Тут работает и страх оказаться осмеянным, и боязнь напортачить, и много чего ещё. Это потом уже втягиваешься, однако первые попытки… самые интимные. Но Пылаева отлично справлялась, тут не поспоришь.

Где-то следующие полчаса всё продолжалось в таком миксованном режиме. Отдыхающие, устав сидеть, принялись покорять танцпол, изображая брачные игры древних племён.

Звенели бокалы, разливая шампанское на недоеденные салаты. Выкрикивались поздравления, у нескольких столиков сегодня отмечались праздники. От мерцающего под потолком диско шара (и нафига он тут?) то и дело отскакивал громкий смех.

В какой-то момент Нелли покинула сцену, пообещав, что скоро вернётся. Перерыв, сменившийся обычной танцевальной музыкой из плейлиста ди-джея, тянулся невыносимо долго.

Матвей допивал уже вторую бутылку, от скуки высыпав соль на скатерть и рисуя по ней понятные только ему узоры зубочисткой. Если бы не Пелька, он бы ушёл.

Такие возрастные посиделки, где один шатающийся придерживал другого такого же шатающегося, а чья-то жена орала на мужа за то, что тот залил вином её платье, были для него за гранью понимания. Видимо, не дорос.

Томительная пауза, наконец, закончилась. Певица вернулась к зрителям. Однако торжественная часть, по всей видимости, закончилась. Переодевшаяся она уже больше походила на себя: ярко-жёлтая футболка, разодранная на животе хитрыми умами производителя, и высокая танкетка того же цвета придавали Пылаевой привычный облик девочки-радуги. Хотя всё равно было видно, что краски старались приглушить обычными потёртыми джинсами.

Заиграла негромкая музыка, медленно нарастающая и укутывающая в кокон подуставших отдыхающих…

А затем вдруг зал взорвала гитарная обработка.

Уснувшие в тарелках повскакивали, у других напитки разлились от неожиданности в дрогнувших руках:

Хочешь оправдаться?

Окей, давай сыграем в процесс.

Нет, не больно, расслабься,

Я не из нежных принцесс.

Обида, ненависть, злость?

Да просто не повезло.

Откуда ж было знать,

Что встречалась с мудаком?

Искалеченные чувства?

Да плевать.

Ты искалечил то,

Что не так просто вновь собрать…

Матвей, как раз отпивающий из горла, подавился, заливая джинсовку и футболку пивом. Вот это да. А как же душевная лирика, что встречала их на входе?

День, неделя, месяц, два,

Моя реабилитация далеко зашла,

Развлекайте друг друга,

А я заново обретаю себя.

Устраивайте без меня

Свой придурошный манифест.

А у меня и в собственной психушке

Вашими заслугами по горло проблем.

Живите дружно, мне правда плевать,

Даже в кайф, наконец, раздать по счетам.

Откровенность стихов зашкаливала. Каждая строчка, каждая буква словно кричала – ну пожалуйста, дайте сказать, мне необходимо выговориться!

Искалеченные чувства?

Да плевать.

Ты искалечил то,

Что не так просто вновь собрать.

День, неделя, месяц, два,

Моя реабилитация далеко зашла,

Развлекайте друг друга,

Я заново обретаю себя.

Нет, я не в обиде, хватит скулить,

И умоляю, перестань звонить!

Уж лучше оказаться в коме,

Чем слушать, как тебе жаль.

Твои мольбы о прощении просто пусты.

Ариведерчи, ребятки, пожинайте свои плоды.

Искалеченные чувства?

Да плевать.

Ты искалечил то,

Что не так просто вновь собрать…

День, неделя, месяц, два,

Моя реабилитация далеко зашла,

Развлекайте друг друга,

Я всё ещё заново ищу себя.

До сих пор ищу.

Может, и найду. [2]

Сомнений нет, песня посвящалась тому самому Тёмычу и бывшей лучшей подружке. Довольный народ как ни в чём не бывало хлопал, когда стихла музыка. Им всё понравилось, хотя бы потому что в смысл никто и не собирался вникать. До их затуманенного мозга слова-то наверняка доходили лишь частично.

А вот Бондарев, как и сидящие рядом с ним друзья, уловили смену настроений. Надрыв, с которым Пылаевой давался текст, говорил об одном – тема до сих пор болезненная.

Не имея возможности избавиться от мыслей о ней, она сделала то единственное, что могла – облекла чувства в стихи и пустила их по воздуху. Так обычно делают творческие люди. Это их спасение.

Зазвучала следующая композиция, очередная попсовая песенка из давно гуляющих у всех на слуху, а Матвей всё крутил в голове предыдущую, словно собирал конструктор.

Он пытался нащупать контекст, подробности, и чувствовал, что ответ где-то близко, однако тот, словно в насмешку, упорно ускользал прямо из-под носа.

Им принесли счёт. Официантка, в очередной раз оставшаяся без внимания, понуро поплелась обратно к барной стойке.

– Хватит так смотреть, – Дина пнула брата под столом. – Ты на ней дыру протрёшь.

– Я пытаюсь понять.

– А выглядит так, будто втюрился.

Бондарев, поморщившись, покачал головой.

– Втюрился? Кто вообще так сейчас выражается?

– Мне больше любопытно, – заметил Тимур, вкладывая банковскую карту к чековому листу. – Она не боится в таком месте ошиваться? Тут уже большая часть пьяная, а через час вообще обезьянник будет.

– Ну ты не преувеличивай, – отмахнулась Дина. – Уверена, это предусмотрено. Меня больше озадачивает тот факт, что она в принципе работает в каком-то кабаке. С её талантом ей место на большой сцене, а не пьяных мужиков развлекать. Эй, может возьмём её к нам?

Тимур оценил шутку смешком, Матвей же вовсе не отреагировал. Он всё ещё был зачарован. Подобно жюри на конкурсе, он, подперев подбородок рукой, смотрел на сцену. Слушал, анализировал, делал какие-то свои, только ему известные выводы.

Было видно, как Нелли не нравится исполнять чужую непонятную муть, но велели – значит велели. Пока она всего лишь кафешная певичка, до славы и отблесков софитов ещё далеко. Выбирать не приходилось. Это работа.

Отыграв смену, в какой-то момент она снова поблагодарила всех за внимание, которого давно уже и не было как такового, и скрылась в служебных помещениях ресторана, через несколько минут вынырнув из другой части зала. Переобутая в кеды и с рюкзачком за плечом.

Одновременно с тем, как Пылаева попрощалась с обслуживающим персоналом, с места поднялись четыре широкоплечих парня. Те самые, что свистели. Они, наверное, были единственными, кто практически не шелохнулся за последние пару часов.

Зато сейчас один сразу откололся в сторону входа, другие же в молчаливом единогласии двинулись следом за Нелли.

Матвей подскочил на ноги, перегораживая ей проход. Это получилось чисто интуитивно, на уровне защитного механизма. Только непонятно, кого защищающего: его или её.

Пелька, вопреки ожиданиям, не удивилась встрече. Нисколько. Уголки её губ насмешливо растянулись, а убранные в высокий хвост волосы ленивым движением забросили за спину.

– Не знала, что ты посещаешь такие места, – она окинула взором весь семейный подряд, проигнорировав помахивание Дины. – Вы все. Я полагала, что персоны вашего уровня должны посещать люксовые заведения, а не общепиты.

– Ты его знаешь? – деловито поинтересовался один из качков, нерусской национальности с крупным носом картошкой и аккуратной бородкой.

Другие двое были славянской внешности и очень похожи, наверное, братья. Оба коротко стрижены, но один выделялся слегка вытянутым лицом, а другой был визуально ниже.

Каждый из троих шире Бондарева раза в два. Рядом с ними невысокая девчонка смотрелась вообще младшей сестрёнкой, которую забрали после продлёнки.

– Конечно. Это ж одноклассничек мой, – хмыкнула та. – Звезда Тик-тока и ютуба собственной персоной. Падайте ниц и трепещите в благоговейном трепете, он заставит вас извести все свои носовые платочки.

Ага. Между собой они знакомы. Это факт.

– Со мной-то всё ясно, – отмахнулся Матвей. – А вот это что за три богатыря? Алёша Попович, Добрыня Никитич и Илья Муромец?

– О, – Нелли понравилась аналогия. – А я стало быть Шамаханская царица?

– Да вот не знаю, кем ты им приходишься.

– А что? Какие-то проблемы? – а вот и четвёртый: стриженый почти под ноль блондин, держащий в руках серебристую женскую куртку. Пылаевой помогли надеть её поверх футболки и заботливо застегнули молнию до горла. Какая прелесть.

– А ты у нас кто? Змей Горыныч? – полюбопытствовал Бондарев.

– Пошли на улицу выйдем, сразу узнаешь, – предельно вежливо, но не предвещая ничего хорошего предложил тот.

– Э, не надо, – притормозила его Пелька. – Наш красавчик работает лицом, ему и так на этой неделе с причёской не подфартило. Не стоит добавлять туда ещё и сломанный нос.

– Да я бы и не трогал нос. Можно же бить по местам, которые прикрываются одеждой. Ладно. Ты готова? Поехали.

– Ты куда собралась на ночь глядя? – уже в спину одёрнул её Матвей.

– А что не так, мамочка? – ехидно поинтересовалась та. – Сегодня пятница, я хочу развлечься.

– Поехать не пойми куда с этими гориллами? Это у тебя означает развлечься?

– Ну-ка повтори… – в его сторону рыпнулся горячий восточный юноша, но Нелли тормознула его.

– Не распаляйся, – попросила она мягко. Удивительно, но качок послушался. Они у неё что, на коротком поводке? – Эти гориллы мои друзья, Мотя. Их я знаю, а тебя нет. Как и ты меня. Так что не вижу никаких веских аргументов, которые бы позволяли тебе лезть не в своё дело. Короче, отвали, будь товарищем. Иди лучше Нине автограф дай, – на мнущуюся у барной стойки официантку, нервно стискивающую блокнотик, был брошен короткий кивок. – Она уже с ума сходит, не знает, чем привлечь внимание кумира.

Больше не теряя времени, Пылаева вышла из ресторана в сопровождении своих телохранителей. Бондарев озадаченно глядел ей вслед через стеклянные двери, пока серебристая куртка не скрылась за поворотом.

Офигеть. Реально ведь свалила с этими неандертальцами, напичканными анаболиками!

И в пятницу в Академию так и не вернулась.

***

Гулёна объявилась лишь в субботу, и то ближе к вечеру. Матвей, сам успевший к тому моменту вернуться со студии, уже в натуре подумывал обзванивать морги, не особо понимая, почему его вообще волнует её личная жизнь.

Но кого-то же должно, так как кроме Дины никто, кажется, и не заметил отсутствия Нелли. Нестоящая девочка-невидимка при всей своей яркой внешности и громкости.

– Эй, и где ты шлялась сутки? – накинулся он на неё, заметив вдалеке мелькнувшую серебристую куртку. С того места, где он сидел в общей гостиной, отлично проглядывала главная лестница.

На нижних ступенях аж споткнулись, обалдев от такой наглости.

– Мимо.

– Что мимо? – не понял он.

– Нишу строгого родителя у меня занимает отец. Ищи другую.

Тьфу, блин. Опять она со своим красноречием.

– Ты не ответила.

Пылаева уставилась на него тяжёлым взглядом исподлобья.

– Мальчик, ничё не попутал? С каких пор я должна отчитываться?

– Что это за гориллы? Что у тебя с ними общего?

– Как что? Ходим в один свингер-клуб.

– Чего?

– Через плечо. Спорим, ты именно это представлял в своих больных фантазиях?

Матвей поморщился.

– Не смешно.

– Совсем? Эх, а я так старалась, – фыркнула Пелька, развернулась и поспешила наверх.

– Мы не закончили, юная леди! – прилетело ей вдогонку.

– Блин, ну точно словно домой приехала, – хихикнула та, не сбавляя шагу. Третий этаж, длинный коридор, с десяток комнат. Дверь за Нелли так и не захлопнулась, Бондарев придержал её ногой, без разрешения войдя следом. – Эй, не хамей, дружок. А ну брысь из святая святых. Я тебя не приглашала.

Вместо ответа тот демонстративно прошёл вглубь и уселся на её кровать. Вторая постель пустовала. Сестрёнка где-то шлындала.

Пылаева, стянув грязные ботинки и скинув куртку прямо на пол, с вызовом упёрла руки в бока.

– Что за театр погорелого актёра? А ну выметайся! Мне на работе через час надо быть!

Матвей молчал. Чего он ждал? Академия не запрещала студентам покидать стены в личное время, да и это чудо-юдо, сверлящее его суровым взором, правда ничего ему не было должно, однако что-то заставляло его упёрто сидеть на месте.

Вредность? Любопытство?

– Так значит, да? – психанула Пелька. – Ну и чёрт с тобой, золотая рыбка. Живи, пока старик кислоты в аквариум не налил.

Следующие пару минут Бондарев, почти не моргая, наблюдал за тем, как перед ним раздеваются. Вчерашняя футболка полетела на спинку стула, пока её хозяйка выискивала на полках шкафа что-нибудь посвежее.

– Следов от крюков не видно. Как и от плёток, – вынес вердикт он, разглядывая чистую спину, на которой отпечатались разве что вдавленные лямки от лифчика.

– А что, очень ждал? – фыркнул шкаф, в котором рылась Пылаева.

– Ты встречаешься с кем-то из них?

– Со всеми сразу.

– Надеюсь, не с Горынычем.

– Чё это так?

– Он мне больше всех не понравился.

– Я ему передам.

– Так что? Встречаешься?

– Тебе какое дело?

– Интересно.

– Я тебе кто, лента новостей, любопытство утолять? Отвали.

– Так сложно ответить?

Нелли сердито выпрямилась. Вопрос поставил её не то, чтобы в тупик, но заставил призадуматься.

– Нет, не встречаемся.

– Слава богу. Неужели нельзя найти друзей здесь?

– Здесь? – брезгливо поморщилась она, натягивая на себя кружевной топик. – В этом гадюшнике? Здесь каждый сам за себя. Чистое соперничество, ничего личного. Споткнёшься и они первые пройдутся по твоим костям.

Тут Матвей не спорил, сам уже столкнулся с этим. Взять того же Васю, у которого он невольно отобрал роль. Вроде тюфяк тюфяком, но как теперь смотрит на него – словно Бондарев поджёг его дом вместе с любимой кошкой. Был бы посмелее может быть и в челюсть зарядил.

Самым безобидным из всех, с кем он успел познакомиться, был пока Кот. И то, потому что почти всегда был под чем-то.

На постель рядом с ним бросили знакомый рюкзачок, украшенный брелками и яркими значками – привет из 2000-х.

Не успело оттуда вытащиться знакомое чёрное платье, как Нелли резко перекинули через себя, повалив на подушку.

– Озверел? Харе лапать!!! – рявкнула она.

Бондарев перехватил её руки и насильно притянул к себе. На костяшках были заметны покраснения и лёгкие царапины, как если бы кулаками долбили в стену.

– Это что?

– Пальцы. Кожа и мясо, слепой что ли? – попытка вырваться не удалась. Чтобы она не ёрзала, Пельку прижали коленом, чуть надавив на грудную клетку. – Офонарел? А ну слез с меня, маньяк-извращенец. Щас орать начну!

– Что это?

– Да отцепись ты. Не твоё дело!

– Кого лупила?

– Тебя сейчас отлуплю, если не отстанешь, – Нелли продолжала предпринимать попытки высвободиться, однако хватка на запястьях не хотела слабнуть.

Скрипнули дверные петли.

– Оу… я вам не помешала? – на пороге выросла Дина, вытирающая мокрые волосы полотенцем и озадаченно разглядывая открывшуюся ей картину, смотрящуюся весьма двусмысленно.

Воспользовавшись моментом, Нелли что было сил укусила Матвея за плечо и, яростно спихнув его с себя ногами, колобочком скатилась на пол.

– Утихомирь своего брата. Если у него где свербит, пускай закроется в туалете с порнушкой, а не лезет на всех подряд! – прошипела она, смахивая с лица растрепавшиеся из косы пряди.

В повисшем под потолком молчаливом недоумении: «Твою мать, что за нахрен сейчас происходит?», Пылаева поспешно побросала в рюкзак одежду для выступления, расчёску и косметичку, влезла обратно в ботинки и, схватив с пола куртку, метеором вылетела из комнаты.

– Эм… – кашлянув, на лице Кудряшки начала медленно расцветать не предвещающая ничего хорошего хитрая улыбочка.

– Только попробуй, – осадил её Матвей, строго пригрозив пальцем. – Молчи.

– А что мне за это будет?

– Иначе расскажу маме, что это не собака разбила её любимую вазу.

Дина послушно сжала губы, сделав вид, что запирает невидимый замочек на ключ и выбрасывает тот за спину. Аргумент был веский, ничего не скажешь.

Маму они оба побаивались с детства.

Даже больше папы.

***

Началась новая неделя и всё завертелось: занятия, домашка, репетиции. Почему выходные так быстро проходят? Особенно когда расписаны от звонка до звонка. Матвей уже не верил, что в ближайшие месяцы наступит тот блаженный момент, когда он проснётся сам, а не от будильника.

К теме тупых качков с Нелли они больше не возвращались. Да и в принципе общались с ней лишь в рамках невинных диалогов, способных довести до белого каления:

– Ты мне на ногу стулом наступила.

– И чё? Вот стулу претензии и предъявляй.

Ну и ещё пересекались актовом зале, понятное дело. Хотя там общение сводилось исключительно к готовым репликам и сердитым визгам в духе: «Да что ж ты такой полудурок! С третьей вступаем. Третьей, а не пятой! Господи, заберите от меня эту бестолочь. У меня сейчас инфаркт будет!».

Да уж, если у кого и будет инфаркт, то точно не у Нелли. Пора закупаться годовым запасом успокоительного.

Жизнь текла своим чередом. Первая половина дня загружена, вторая позволяла отдышаться и вспомнить, что существует личная жизнь. Почитать, посмотреть что-нибудь, сходить развеяться, тупо поспать.

Кто-то прочно обосновывался в гостиной: народ ковырялся возле мини-библиотеки, рубился в плейстейшен и зарывался в мягких креслах-мешках с ноутбуком.

В среду Матвей тоже решил присоединиться к культурному времяпровождению, согласившись с парнем с потока сыграть в бильярд, стол которого занимал почти всё место у высоких окон.

– Что ты делаешь? – вздохнул он минут через десять, искоса поглядывая на Дину, топтавшуюся рядом с вскинутым телефоном.

– Не знаю. Жду, когда будет что-нибудь прикольное. Хочу выложить в Тик-ток.

– И что прикольно в том, чтобы гонять шары?

– Ничего. Но вдруг ты засадишь себе в глаз кием? Это точно будет прикольно.

Брат тяжело вздохнул, взглядом как бы говоря сопернику: и что с них взять?

– И эта женщина старше меня на двадцать минут.

– Хочешь, помогу? – предложила вдруг Пелька, сидящая всё это время на широком подоконнике. Отложив учебник по английскому, она выдернула из ушей наушники, вышла на свободный участок и пальцем поманила к себе Матвея. – Встань напротив. Ближе, – теперь они находились друг перед другом на расстоянии нескольких сантиметров. Лицом к лицу. – Сегодняшние репетиции ещё из кочерыжки не стёрлись? – кивок. Да. Несколько ребят из танцевальной группы, по просьбе-тире-требованию Чудика, сегодня ставили для мюзикла танцы. Два часа они вбивали в головы музыкантов с виду не такие уж сложные движения, которые, однако, давались им как жирафу фигурное катание. Рождённый ползать летать не должен и пытаться. Ты либо танцор, либо певец. Нечего лезть в обе ниши сразу, иначе и то, и то будет выходить через одно место. – Только не урони… – Нелли, мысленно досчитав до трёх, ожила, вскинув руки перекрутилась, изящно при этом выгнувшись вперёд и практически сложилась пополам, протянув партнёру ладони.

Если бы не многочасовые тренировки Бондарев точно не смог бы сделать необходимую поддержку. А так ноги Пылаевой эффектно взмыли в воздух и прокрутили солнышко, после чего её ловко поймали, прижав к себе. Снова.

В который раз за сегодня?

– Бомба, – довольная Дина нажала на экране «стоп». – Я выкладываю, – она подозрительно уставилась на притихшую парочку, зависшую в одной позе. – Или вы для полного эффекта ещё поцелуетесь? Тогда точно видос произведёт фурор.

Хватка ослабла и Нелли торопливо спрыгнула на пол, прерывая страстные объятия. Да уж, за сегодня они наобжимались столько раз, что как порядочный человек Матвей был обязан теперь на ней жениться.

Вот только Бондарев семейную жизнь пока ни с кем не планировал. В данный момент его больше беспокоило, что внешне невинное танцевальное движение, на сцене исполняющееся в пышных юбках а-ля france, вызвало у него сейчас иные трудности.

Чисто физиологические.

Всё дурацкие гормоны расшалились, будь они неладны. Причём настолько, что закончить прерванную партию в бильярд нормально так и не получилось.

Пелька злорадно хихикнула, когда он бросил на край стола, обитого замшей, проигранную купюру. Коза. Из-за неё вообще-то продул. Ну… фигурально выражаясь.

– Сыграем? – предложил ей Матвей. – На желание.

– А мне оно надо?

– Неужто струсила? Разве тебя не соблазняет мысль посмотреть, как я, например, буду бегать голышом по Академии? Или стану твоим личным пажом на несколько часов? – клюнувшая на уловку Пылаева задумчиво прикусила нижнюю губу. Варианты ей понравились. – Соглашайся, будет весело.

– А давай, – ляпнула она, на камень-ножницы-бумага выбрав разбивающего и… следующие несколько минут наблюдала, как один за один шары лихо загонялись в лузу. Последним был забит чёрный.

Ей даже не дали шанса. Разгромный провал.

Довольный Бондарев отложил кий. Кажется, это была его лучшая партия. Вот, что значит – правильная мотивация. А мотивацию подбадривало то, что она сама же и разбудила. Так что своё желание он видел предельно чётко.

– Жду после отбоя в своей комнате, – лукаво подмигнул ей Пельке. – Наряжаться необязательно. Можешь вообще без одежды приходить. Она нам не понадобится.

[1] Текст авторский

[2] Текст авторский

Глава 4. «Матвеюшка, я твоя фанатка»

Стул позади Нелли скрипнул.

– Ну и почему не пришла?

– Я думала, это прикол, – беззаботно бросила через плечо та.

Нет. Не думала. Если честно, она тупо застремалась. Ей как-то не приходилось раньше отдавать долги натурой. А ведь именно это от неё и хотел Матвей.

Извращенец придурошный.

Какое IQ, такие и загоны.

– Детка, долг – дело святое, тебе это каждый скажет. И неважно, покерный он или бильярдный.

– Какая я тебе детка? – с хмурым видом обернулась Пелька. – Протри глаза тряпочкой, лапуля.

– Ты меня услышала, – Бондарев подтянулся на локтях и неожиданно куснул её за нос, заставив изумлённо ойкнуть.