Контакт

– Желаете проснуться? Мои датчики, фиксируют подозрительную активность в зоне вашего уединения…

***

Антон, проснулся в одной из лабораторий с названием: «Яга». Эта лаборатория, являлась одной из нескольких разбросанных по всему городу точек, где варили изысканный, первосортный белый мет, который вот уже как несколько месяцев успешно популяризируется тринадцатью кланами в массы. За дозу кита отдельные отбитые жители «Рубежа», не продавали разве что гениталии. Ито, слыли случаи, когда пару тройку экстремальных кибернетиков, были на слуху у чуть ли не каждого свободно мыслящего гражданина города. Ветряные слухи о поехавших на голову экстремалах, распространялись так быстро, что некоторым и вовсе казалось такое положение вещей искусственно созданным маркетингом. И после этих недавних событий, как и ожидалось, город захлестнуло волной новой вспышки.

Ассортимент «Темной герберы», мог удовлетворять потребности не только местного контингента ярких на своенравный, но относительно адекватный по современным меркам характер. Скудные на движения, длинные, скрывающиеся под толстым слоем мантии фигуры, – оставляя в лавке мятно-бумажные купюры, которые переходя от одного подпольного барыги к другому, становились средством развития всей структуры, – скупали огромные партии кита, иногда оставляя очень редкие монеты. Никто из местных – и даже мага-мозг Ен, что торговал самой передовой информацией и собирал инфо-данные в единую базу данных своего чипа последнего поколения, – не был способен определить их личности. И за время, что окрасило догадки каждой шлюхи гуманистки из «Тайм Вилла» в не четкие образы представлений и легенд, а сарафанное радио разнеслось приукрашенными подробностями в самые запылившиеся богохульны, постепенно гниющих в собственных испражнениях локации – выдуманные выражения по типу «Ангелы смерти», «Десницы дьявола» и «Спонсоры», были в обиходе местного сленга чем-то само собой разумеющимся явлением.

В местных трехэтажных (остальные бетонные коробки – не считая пару ярусов клуба Темного Эла, Клуба Иллюзий на краю Рубежа и «Тайм Вилла», в стенах которого куртизанки на любой вкус и цвет, оказывали услуги интимного характера – были одноэтажные, с подземными лабиринтами секций) барах, пуская едкий дым и опрокидывая стопки рога, – что как разновидность увеселительной порционной выпивки, являлись правилами хорошего тона публичных заведений: «Рог – лучшее пойло», скандировали они – безрукий индеец на пару с заложившим половину своего тела в банк крови официантом, на философский лад обсуждали появляющихся из ниоткуда, а после словно фотовспышки исчезающих ангелах смерти.

– Ты кто такой?

Громкий звук хлопка, когда металлическая, полая с изогнутой ручкой кружка соприкасается с поверхностью стойки, заставил разглядывающего небольшое по площади пространство барной стойки Антона пошатнуться.

– А ну-ка, да деточка, – полный шар-переросток, своей блестящей рукой с шестью пальцами на запястье, потянулся к волосам Антона, – что же там у нас?

– Отебись от меня! – Встроенная в его тело программа, подсказала – как именно нужно реагировать в подобных ситуациях, чтобы не попасть впросак. – Не видишь, что ли, я тут занят немного. Может тебе поправить программный код, м?!

– Тише-тише братан. Я же шучу, ей-богу. Что как ни родной?

Смешинка.

Программа, так же помогла идентифицировать его личность. Появившейся над лысеющей, местами покрытой темными пятнами головой интерфейс, состоял из постоянно дополняющихся данных. Имя, фамилия, принадлежность процессора чипа к корпорации «Икрон» и физическо-химические данные оболочки: температура, проценты, буквенные степени встроенных в плоть улучшений совместимостей: «С», редкий класс для Рубежа, позволяющий обновляться через единое ядро Цитадели и повторно перепрашивать второстепенную, но не основную программы. Такой чип, стоил целое состояние, если не больше.

– Си, плюхни мне и моему новому другу шипучки… Давай поторапливайся! – перебирая механическими пальцами протезированной руки луидор из золота, серебра или латуни, бросил он окурок ещё тлеющей сигареты в робота-официанта, да так сильно, что искры и кусочки тлеющего табака при соприкосновении с железякой, радужным вихрем отскочил обратно в его пустой стакан. – Вот сучий бот! Лучше бы я, как по старинке обслуживался у старого доброго Гура, черт бы дери твою плоскую задницу!

Он, сплюнул остатки токсичного недовольства на барную стойку. Темно-синяя жижа растеклась в бесформенной, пахнущей протухшей рыбой субстанции.

– Я тебе не друг.

– Да, а кто же тогда? Ты один из… – тут он понизил голос. И приблизившись совсем вплотную к профессору так, что можно было разглядеть еле различимые, покрытые мигающими зондами белки, ещё менее заметны смуглые очертания кожи левой части лица, прошептал, – этих? Один из них, этих самых?

Не ответив на вопрос, Антон заторопился к выходу.

Скрип деревянного табурета. И протяжный, больше похожий на животный вой стаи волков смех.

– Ну погоди ты минутку. Ну что ты как idiota de los cojones4!

– Что тебе нужно? – Обернувшись в пол оборота, требовательно спросил Антон.

– Свежие, вкусные, не дорогие – всем по карману товары! Подходите и пробуйте лучший на рынке «Дук-дук»!!!

Антон, остановился. Вокруг было много людей, которые стояли в небольшой очереди за товарами на прилавках или просто занимались своими делами; кто смотрел в пустоту и их глаза время от времени светились теми огоньками, что Антон уже видел ранее; другие, разглядывали покрытые какой-то плотной плёнкой, что больше напоминала фольгу кристаллы (разной величины, ширены и насыщенности узора; цвет одинаковый – светло-розовый, – и в зависимости от глубины и узорных вкраплений ценность разная. Одни стояли сущие копейки единиц, когда другие могли себе позволить далеко не все, а меньшинство); остальные те, кто не прибывал в личном пространстве и не интересовался рыночными отношениями, участвовали в кулачных боях. Неподалёку, всего в нескольких десятках метрах, люди собрались в кучку, создавая в середине пространство для борющихся. Иногда в воздух поднималось облако пыли, что свидетельствовало о начале боя, а следовательно, и ставки не принимаются.

А там дальше (на входе в рынок), раскинулись несколько самодельных помещений. Зайдя внутрь одного из них, можно было оздоровить себе волосы и за несколько минут существенно ускорить их рост (белое устройство со светодиодами, шлемовидной формы, что располагалось в прозрачных кабинках на деревянных крючках с инструкцией: «Наденьте шлем. Нажмите: «Активировать тариф»), по запросу создать копию какой-нибудь знаменитости и уединившись в комнате, сделать с клоном всё, что душе угодно (многие завсегдатаи только тем и занимались, как утоляли свои сексуальные желания). Звукоизоляции, почти что не было. И проходя мимо длинных и широких коробок, можно было услышать многое.

– Я просто хочу познакомиться. Что такого? – В приветственном жесте на два ряда серебряных протезов, он вытянул вперед руку и расправил плечи позвякивающих железок, что обрамляли большую часть его спины; от темечка до копчика. Этакая, перекормленная комбикормом образина с чертами, которые отдалённо напоминали человече. – Великий мореход в прошлом и самый похотливый засранец борделей. Каждая мокрая киска этого захолустного пристанища для отбросов, знакома с папочкой Беллино и его ненасытным сыном. Папочка Беллино, знает о всяких там, как его, на русском… Да, папочка Беллино в курсе. Да, вот Беллино – я создатель. Или созидатель, так стоп! – Здесь последовала не слишком продолжительная пауза. Было видно, как Беллино (в простонародье его называли просто Бел) вдумчиво, стараясь сдать экзамен по разговорному русскому, аккуратнейшим образом подбирал слова. По крайней мере Белу, так казалось; в своих словах очень аккуратен и ничего лишнего – ничего такого не говорит.

– Так, вот, мой друг, – теперь он был очень серьезен. – Как звать тебя?

– Антон. Меня зовут Антон.

***

Проходя мимо торговых рядов, профессор, услышал нехарактерный, моментами специфический, но такой знакомый и ни на что не похожий прежде запах одновременно. Dejavu, пропитывало темно-фиолетовые тона, не позволяющие разуму абстрагировать видимые образы человекоподобных фигур, в полу-мрачном проблеске которых, можно было – лишь прищурившись – уловить присущий городской суете фоновый характер окружающих вещей. В глаза бросались голографические, выполненные в духе «Neo» рекламные плоскости (бирюзово-желтые) и различные информационные таблички стиля сюрреализма. Названия, обозначения в виде гиф-изображения, лишь приближенно напоминали профессору о родных берегах вечно бушующих ветров Питерской Невы.

Рубеж, есть этакая стилистически-духовная смесь различных эпох, мест и конкретно существовавшие вещи со страниц футуристического журнала когда-то, теперь же не являлись фантастикой. Лишь, в пародийном смысле наблюдаемых объектах, можно было интуитивно ощутить прочные связи долгосрочной перспективы, которые развивалась на протяжении тщедушного временного отрезка. В окружении местных представлений о нормальности – что считается нормой теперь, нормой, на чьи выведенные пером истории псевдо-истины равняются эти люди, – не известные переменные, стали значимым витком развития цивилизации. Один город, но какая тут история? Что делает из него непреодолимую внутри и такую высокую, неприступную стену для тех, кому по велению слепой фортуны не довелось стать частью его периметра? Это Антону и предстоит выяснить. Город, существовал сам по себе. Его пульс – мириады судеб, что в безумно крутящемся моменте двигателя системы со скоростью проносящихся мимо планеты звездами угасают, но не умирает желание внутри них. А представления – размазанные маревом туманной осознанности физического подчинения оболочки в палитре потребностей соответствовать степени всеобщего представления об окружении – нечёткие, но почему-то кажутся человеку явью. И многие люди, их действия, пространство вокруг них – потому так напомнили профессору родной дом. Всё же, некоторые вещи остаются таковыми и теперь.

Тёмно-неоновая клякса на стене: «Капсульный отель».

– Я бы хотел воспользоваться услугами вашего заведения.

– Двадцать минут. – Из-за деревянной стойки в зоне reception, выглянул паренек на переносице которого лютневая оправа бифокальных, потрескавшихся у основания душек очков. Из непримечательных по размерам и максимально минимизированных лютневых инструментов, создавалась завораживающая своей простотой музыка. – Какого уровня нужен допуск? – поинтересовалась маленькая голова head-бота за своего перебирающего провода платы хозяина. Обтянутая кожей и плотью голова, причудливо, в непроизвольных потоках магнитного электричества подергивалась, словно джонка5 в азиатских водах.

– Уровень «Б» подойдет.

– Ожидайте.

Еще некоторое время, профессор в безуспешных попытках понять: каким образом эти фриссон звуки вообще способны воспроизводиться, наблюдал за целой коллекцией таких head-ботов. Под музыку из лютни, – воспроизводимые к жизни электричеством – маленькие фигурки (стеклянные, выграненные зубья у основания каждой из них: «Авраам Линкольн», «Франклин Рузвельт», «Бенджамин Франклин», «Джордж Вашингтон», «Адольф Гитлер», «Владимир Путин»), танцевали, раскидывая своими маленькими руками и однородного цвета лаптями искры. Эффекты – больше напоминавшие взрывающейся в ночном небе предновогодних московских будней салют, – привлекли ещё большее внимание Антона после, но не поразили его теперь. Когда переизбыток впечатлений, то последующие, воспринимаешь со степенью некой убеждённости в том, что само собой разумеющиеся явления просто не могут быть фантастикой. Настолько, это кажется обыденным теперь. И освобождается мысленное пространство в голове, а барьеры, закладки понимания – ещё более относительны, но не ограниченны конкретными рамками теперь, что и создает степень движущихся по наклонной поверхности их сил.

Антон, спускался по скрипучей, местами заляпанной краской лестнице. После проследовав по длинному коридору стеклянных стен и визуальных преломлений, (что в отражении оставшегося наверху города, в реальном времени воспроизводили происходившие с наружи перемены: «Не меньше двадцати двух и порукам», малорослый торговец из соседнего ларёчного типа строения с парусной крышей, общался со своим покупателем; одетую в белую сеточку и стильно рваную по бокам краев хаки блузку девушкой) Антон, приложил перешитую чип карту старого мира к замочной полости.

В помещениях уровней от «A», до «Б2», было всё необходимое для полноценного времяпровождения. Чего не скажешь о менее дешевых коробках капсульного типа (маленький гроб размерами шесть на шесть, после погружения в который сон, разве что может только приснится; громкие, гонящие воздух по всей поверхности капсулы пропеллеры, не циклично шумели и время от времени громыхали). Здесь даже имелась маленькая душевая кабинка (там, по правую сторону позвякивающими колбами жидкостей автономного мини бара, чьи клешни протирали и без тог чистые бокалы) с порционным запасом сухого вещества, что при соприкосновении с поверхностью полностью дезинфицирует и в зоне обработки создает эпидемиологический, временный барьер.

***

– Беллино, расскажи мне о Цитадели. Меня интересуют лаборатории и всё что выше уровней «Б».

Оглядевшись по сторонам, Беллино, велел Антону следовать за ним. И повел его вдоль ряда расположенных перпендикулярно проезжей части строений. И когда вой проносившихся над головой транспортных средств стих, он резко остановился. И в пол оборота понукнул:

– Не вздумай заговорить так на людях, понял? Слухи, распространяются быстро, а первоисточники таких тем караются смотрителями. Если не хочешь оказаться с прошибленной головой на черном рынке чипов, слушай старого Беллино. Со мной не заржавеешь, бро.

Как по команде: «Alohomora», железные створки с шумом разъехались в разные стороны, когда Беллино приложил кусок биометрии к влитой раме системы, считывающей биоптату тела. Покрытые карбоновыми пластинами перегородки, плаксиво заскрежетали.

Беллино, купил доступ к этому помещению на черном рынке. Прошлый его владелец, был убит в результате вооружённого конфликта, как и множество других разгильдяев чии коды, программы и данные перепродавались на «Кутежах» за информацию. Ен, продавал абсолютно всё, что могли достать его исполнители. А заказчиков всегда хватало. Кому нужна новая оболочка, модификаторы тела, вживляемые в плоть и биохимию организмы, программы, оружие и почти весь ассортимент к услугам способных добывать нужные Ену данные. Политика «Забвения» (так назывался один из «Кутежей», притон, огромный по численности склад, объемы которого никому не известны; помимо миллионного количества нашпигованных программами на всякий вкус и цвет серверов, на трех уровнях – метр пространства каждого их подуровня, содержал больше сотни наименований позиций, – хранились контрабандные, завезенные из «Зоны» предметы), была простая: Ен, давал наводку, а клиенту предстояло найти нужную информацию, подтвердить её достоверность; или то, и другое одновременно.

– Ну что, поговорим о делах. – Беллино, нажал на ручку холодильной камеры, а после из облака белого испарения, достал две бутылки пива. Поставил одну на капот накрытого черной шалью «Aero», а вторую откупорил для себя. – Мне нужна твоя помощь. – Глотки: «Буль. Буль. Буль.» – После того как поможешь с одним дельцем, можешь рассчитывать на Беллино. По рукам?

– Мне будет легче заплатить тебе, Беллино.

– Восемьдесят, я хочу восемьдесят единиц.

Антон, на секунду испугался. Настолько резкими ему показались слова Беллино.

– Не многовато ли? Может тебе ещё траст выплаты оформить?

– Вот евраманская твоя задница. Я же со всей душой к тебе. А ты как? Одно пиво сколько стоит. М! – Плотно сжав губы, он, забрал бутылку, демонстрационно повертел ею в воздухе и с грохотом засунул обратно. – Заплати мне или выполним одно дельце – что сложного то, Антон?

– Кто из нас ещё евраманская задница, – усмехнулся Антон. И многозадачно посмотрел на Беллино. Взгляд его, затвердел как камень. Несколько минут, Антон, обильно размышлял. Мысли, крутились вокруг всплывающих в голове образов – как тогда, когда чувствуешь подступающие грезы сновидений, но не способен предаться их полноте действенного, отрешенного от мира участия, – чредой логико-последовательных нитей. Где ощущается каждая вибрация, каждое микроволокно из множества которых состоит сама перспектива – удушливо обвивается вокруг горла, просачиваясь вглубь самой души. Непривычный мир, выворачивает на изнанку, оставляя след неугасаемого стремления, великого порыва гениального влечения и безостановочного процесса познания: «Эту возможность необходимо реализовать», спустя несколько минут внутренней медитации, пришёл к выводу Антон.

– Что за такое дельце?

– Так бы сразу, мужик-мужичек-мужчина. Смотри. Есть один человек, который собирает всякое барахло. Хрен пойми – зачем оно ему, но у него есть то, что мне нужно.

Беллино, скинул полотно и лёгким нажатием на кузов «Aero», открыл створки двери. И усевшись на кресло пилота, начал задавать маршрут к точке на вращающейся по часовой и обратно 3D карте. – Падай давай, что как cabeza de mierda. Расскажу по дороге.

***

Багряные всплески соприкасающихся полей защищающих периметр сине-прозрачного шара, на фоне постилающихся на долгие километры времени бескрайних, сухих, полных забвения равнин, окрашивали художественный холст фоновым свечением; и создавая прочный фундамент, на основании которого и держались эти два граничащих меж собой, но не близких города: один, казался удачным дополнением незавершенности второго – являли творческое вдохновение и пространственную степень не максимального однообразия, а вечного движения закономерности такого разного развития самой вероятности идеала, совершенства бессмертной идеи сверх талантища. Мазок за мазком мягкой кисти по палитре, и своды огней ночных построек – от малого, до оригинальной красоты величавой точки: «Цитадели»; там внизу, на расстоянии нескольких десятков метров, в гуще строений из бетона, железа по дереву или инкрустированных дорогостоящими металлами мостовых, архитектурных каскадов пресной воды, колонн, переменных батарей что питали энергией сектора – виднелись смутные образы, а после исчезали в проносящихся мимо облаках дисперсных выбросов.

Деятельность каждого сектора, не только соответствует потребностям и нуждам многотысячного, оставшегося после великого судного дня населения, но и поддерживает работоспособную систему внутри неприступного периметра. Электрическое поле, разделяющее видимые границы Цитадели и Рубежа – купол, под поблескивающим в цвете океана искусственных линий горизонта (тонких и стремительно геометрически выверенных главным ядром лазеров: с севера на восток, с юга на запад, а после на восток, и так далее. Соприкасаясь с пульсирующими границами, они в конверсионной работе, распределяли потоки направленной энергии и тем самым; с численной закономерностью, само обновлялись. Такая структура, и делает этот периметр неприступным снаружи, без вероятности подключения из вне и последующего управления данными, что отвечают за полноценную работу всех подструктур прописанной в коде ядра программы.) Среди жителей Рубежа, ходили легенды о том, как ядра чипов умерших, использовались правителями Цитадели для поддержания жизнеспособной среды. Люди, в действительности множественных буйств красок представляли, как после смерти физической оболочки те из них, кто не способны по финансовым соображениям заплатить и продлить себе жизнь еще на неопределенный срок, служили городу иными методами. Потому и вера в высшие идеалы, являлась двоякой и экспрессивной, а жизнь многих имела потребительский характер.

Почти все – не считая тех немногих отщепенцев от общей массы слепо уверовавших в ложные, навеянные правительством представления, – считали смерть физическую чем-то само собой разумеющимся. Однако, факт информационного заточения, гораздо сильнее волновал их. Что располагал каждого зарегистрированного в «Тельме» гражданина, искать возможности заработка, двигая систему по бесконечному, но не замкнутому кругу вереницы закономерностей получения единиц (выполненные из проводных металлов плашки, каждая из которой имеет свою не равноценную, уникальную ценность). А спрос на новые оболочки, электронные и физические модификации организма – на фоне процветающей в границах Рубежа безнаказанности со стороны правящих кругов элиты, – был высоким.

– Возьми пушку, пригодиться. – Беллино, бросил Антону зазубренный по краям в виде жабр и гладкий у основания дула ствол: «ДД-18», улучшенный прототип более ранней версии, также из нержавеющей стали. – Умеешь обращаться? Пушка понадобится на всякий случай.

Шипящий звук, открывающихся створок дверей «„Aero“».

«Перед вами разновидность боевого огнестрельного оружия капсульного типа. Две самозаряжающиеся обоймы по 24 зарядов в каждой. Скорость ведения огня: 40 выстрелов в минуту. Я могу визуализировать применение, желаете?»

«Нет спасибо», подумал Антон. А вслух ответил:

– Более чем.

– И еще, Антон, – Бел, заглушил двигатель и потыкав на панели голографического интерфейса кнопки, дернул рукоять тяги. – Говорить буду только я. Понял? И постарайся не смотреть ему в глаза.

– Кому ему, Беллино?

– Идхи. Идхи, дружище. Он не терпит, когда на него пялятся. Двигай за мной. Тут недалеко.

Заткнув холодный ствол за пояс, Антон следовал за Беллино вдоль стены из черного радиационного металла. Восемнадцатимиллиметровые стены, наполненные концентрированной в сухих состояниях солей толщей воды, создавали непреодолимую для приборов и механизмов преграду снаружи. И даже орбитальный спутник, не способен собрать диагностические данные местности – этого места не существовало для обозначений и координатных карт; ни псикрай, которые одарены экстраординарными способностями – никто и ничто не способно проникнуть без разрешения на территорию «Гибели моряков».

Голос ИИ:

«В целях безопасности, не рекомендую дальнейшее движение».

– Беллино, что это?

– Братан, успокойся. Всё нормально. – Беллино подошёл к монолитной стене и вставил ключ карту в считывающий данные механический глаз. После стена, стала прозрачной, образовывая широкий тоннель. – Пойдем. Ты первый. И помни, о чем договаривались.

– Я первый? Ну уж, нет.

– Ну ты блин. До сих пор мне не доверяешь после того, что я для тебя сделал? – Беллино насупился, что показалось Антону забавнейшим наблюдением: как он мог доверять этому человеку? И чем он вообще думал, когда следовал за ним сюда; на территорию, которой даже на картах нет? – А пиво, братан, неужели мой добродушный поступок, тебя не убедил? Ну, как знаешь. Ладно, ты помнишь, что я говорил?

– Да, не говорить лишнего.

– Нет, ты лучше молчи, вообще не высовывайся.

– Тише воды, – еле пробубнил Антон.

«Перезагрузка системы».

Сквозь бегущие строки еле заметного программного кода ИИ, Антон мог наблюдать высшую степень инженерии сверх технологичных элементов окружения.

На высоте нескольких метров – от наполненного мутно-оранжевой водой пола, – парили источники света; сначала ромбовидной, а после постоянно изменяющейся формы светлячки. Они, в неуловимом порядке отскакивали от небесных тел, звезд, пролетающих позади ночного неба стремительных кометообразных шаров; создавая исполинской величины молнии, которые ударялись в небольшие углубления в стенах. Пульсирующие разряды, в доли секунды – на плоскостях тоннеля, – рисовали образы с поверхности Зоны: здесь и бескрайние просторы, чья пепельная гладь уходила на долгие километры на юг; ядовитые, пропитавшие почву земли химикатами пары; и в масштабированном изображении: сосуществующие в разрухе старого мира люди – там далеко, где плодородные поля, леса, реки, водоёмы и сотканные из камня и металлов, напоминавшие былое величие архитектурной мысли прошлого постройки, маленькая девочка, играющая с седовласым мужчиной в шахматы.

«Добро пожаловать в кладезь знаний! Рады приветствовать наших гостей».

– Антон, – шепнул сквозь зубы Беллино и махнул рукой. – Иди сюда, ну.

Отлипнут от экранов, Антон, подошёл к длинной перегородке белого цвета; информационному пункту, напротив которого Беллино дергал за нитки сонетку и загадочно улыбался. Его поблёскивающая металлом физиономия, разъехалась ещё шире, когда послышался цокающий звук каблуков.

– Ида, – обратился он к женщине с фиалковыми глазами и длинными как лезвия острейшего ножа когтями; она выглядела очень странно, даже по сравнению с разодетыми наверху людьми, на которых Антон первое время никак не мог насмотреться – отсутствие бровей и волосяного покрова на теле этой милой дамы, внушали противоречивые мысли в ум натуралов, что могут завлечь идеальные пропорции её тела, но присмотревшись, они заметят: броский вид командира взвода Идхи. Две миниатюрной величины катаны, впивались остриями лезвий в широкие бёдра. Черная одежда из поглощающего свет материала, скрывала целый арсенал убийственно смертоносной быстроты действия приспособлений: «Ё», цветная татуировка по всей части кожи оголённого плеча, пульсировала в такт с биением механического ядра в груди, заменяющего Иде сердце.