В26

– Пойду, – Дима уперся руками в край дивана, чтобы помочь себе подняться, – посижу на крыше, надеюсь, придет в голову свежая мысль.

– На ужин ждать?

– Кто ужинает так поздно?

– Видимо мы, – Влад шлепнул себя по животу. – Никто ведь не виноват, что мой братец слишком долго не появляется дома.

– Ну, прости, – Дима сложил ладони рук перед грудью, – больше такого не повторится.

– Знаю я, – отмахнулся Влад, уходя на кухню, – до первой интересной мысли.

Лифт за пару секунд переметил Диму к его сакральному месту, где решались многие вопросы и проблемы. До кресла на крыше не допускался никто, кроме самых близких – брата. Ключ, как обычно, подошел, и дверь, после короткого звукового сигнала, размагнитила замок и пустила парня на открытое пространство, усеянное солнечными панелями, вытяжками с крутящимися в них лопастями, и одиноко стоящему в двух метрах от края креслу, с которого открывался особенно живописный вид на Миокард.

Небоскребы, как им и подобает, вонзали свои длинные тела из бетона и стекла в облака, иногда разрезая их пополам. Наверное, в это время на этажах, как раз попавших в сгусток пара, на время менялась погода, на добрые десять минут, в окнах бы виднелся только густой туман, предвещающий дождь. Такое происходило всегда по всему Миокарду, поэтому, во время высокой облачности, небо над городом напоминало расскрас зебры, только с голубыми оттенками. Эти дни особенно нравились Диме, бесконечно длинные полосы на небе напоминали ему вечно параллельные линии жизней всех, кого он знал. Все знакомые всегда шли рядом с ним, но их пути никогда не пересекались, предпочитая плотно касаться до тех пор, пока не придется разойтись в противоположные стороны. Сегодня обещали, как раз такую погоду с пометкой о появлении "тигриных" облаков. Свет прожекторов и окон небоскребов освещал длинные белые полосы на черном ночном небе, которое больше напоминало пустоту, огороженную забором из облаков, очень похожим на оградительное сооружение древних. Дима много раз встречал архивные фотографии деревянных домов, настолько маленьких, что было сложно представить, как в нем жили люди, и у каждого был собственный забор из дерева.

Ночь звенела практически точно так же, как и день, гудя автомобильными моторами и шумом от вентиляторов вытяжек, находящихся повсюду и работали без остановок, все время, сколько Дима себя помнил. В воздухе висел слабый запах озона, была вероятность начала грозы, но низко идущие облака говорили, что это все обман и предвестие грозы имеет синтетическую природу. Многие жители города очень любят грозу, они готовы ощутить прохладу, запах и ощущение подходящего к Миокарду грозового облака, даже без дождя, который всего лишь ненадолго покроет асфальт водой. А вот все ощущения для людей создавали отдельно, точнее сказать, образовывали только запах озона, испускаемый автоматической машиной, активирующейся только в пасмурную погоду и только по четвергам, выпадающим на четное число месяца.

Дима расслабился от усталости и обмяк на мягкой обивке с затертым ворсом, ветер изредка задевал обнаженную кожу, пробегал между красных от многочисленных нажатий по кнопкам пальцев. Запах озона немного усилился, заставив дрожать душу, предчувствующую пугающие раскаты грома, но его не последовало. Спустя секунду Дима ощутил легкое влажное касание на левой руке, потом еще и еще – начался редкий для Миокарда дождь, покрывающий все вокруг водяным слоем, о который разбивались последующие капли, поднимая в воздух легкий дымок.

– Вот те на, – протянул Дима, запрокинув голову назад, подставив лицо под падающие капли, которые приятно ударялись о кожу и охлаждали ее, – не ожидал, что сегодня у нас такая прекрасная ночь.

Утро встретило город невыносимой духотой, последовавшей после ночного дождя. Окна Диминой квартиры были плотно закрыты, а система климата поддерживала идеальные условия, которые ей выставили на приборной панели у дверей. Сегодня в помещении царил слегка теплый горный воздух, с запахом тающего снега, таким образом, летом можно было почувствовать практически весь букет эмоций, возникающих весной.

– Всю ночь провел на крыше? – поинтересовался Влад, сидящий за столом с тарелкой рисовой каши.

Дима, шлепая босыми ногами по гладкой поверхности пола, обливал все вокруг водой, которая струями сбегала с его одежды, волос и тапок, висящих в руке.

– Погода замечательная, – с радостью сказал он. – Дождь не прекращался до утра и, даже, не помешал мне поспать.

– Как же ты не захлебнулся? – Влад сосредоточил все свое внимание на черной тарелке, не обращая внимания на брата, бросающего сырую одежду на пол.

– Сам не знаю, – Дима усердно рылся во встроенном в стену шкафу, пытаясь найти подходящую под настроение футболку, откидывая в сторону вещи, не прошедшие подбор.

Такое состояние бывало у Димы редко, настолько, что он сам не помнил, когда был так же настроен, как сегодня. Скорее всего, гроза смогла эмоционально зарядить парня, через положительно заряженные ионы воздуха, как он сам думал. Однако, что-то в эту ночь явно произошло и это не стоит пытаться объяснить словами, поскольку изменения произошли настолько глубоко в голове, что, если пытаться их найти, можно заблудиться в нейронах и потерянных мыслях.

Позабыв про завтрак, да и в целом, не ощущая чувства голода, Дима наспех надел голубую футболку с черными шортами и начал собирать свою дорожную сумку, предполагая не просто уехать на большую часть дня в самую отдаленную библиотеку, но и остаться в окрестностях Миокарда чуть более, чем на сутки, в надежде найти возможность покинуть город, как это сделал Долор. Мысль о дожившем до современности деревянном сооружении с хоть какими-то признаками былой жизни не давала парню покоя. В его планах уже поселилось желание переночевать в подобном месте, с целью проникнуться бытом древних, что, по предположениям Димы, могло приблизить его к загадке, оставленной бородачом на старом автомобиле.

«Может, мне еще найти галлюциногенной травы, чтобы, если так выразиться, попасть в нужное место еще до наступления нашей эпохи?» – думал Дима, шаря по карманам, в поисках своего универсального лэптопа, который только что туда забросил. Эти маленькие устройства исполняли роль смартфонов людей древности, но с большим количеством дополнений и доработок. Например, самой важной функцией был счетчик и напоминалка о необходимости приема вакцины «Б». Дима, наконец, вынул маленькое устройство и проверил время. Часы показывали ровно восемь утра, а многим правее висела надпись: «Примите новую дозу «Б», но парень ее не заметил и вернул лэптоп на место.

Разработчики препарата «Б», расшифровку которого никто никогда не раскрывал широкой публике, вычислили точное количество времени, необходимое для полной очистки крови от действующего вещества, после отняли ровно сутки и создали правило о приеме. Таким образом, нельзя было пропустить прием вакцины, хотя бы по той причине, что никто и никогда в новом мире не расставался со своим лэптопом. Более того, люди просто не могли не принять препарат, так как наличие «Б» в их жизни запрограммированно еще с детства, ровно так же, как постоянная необходимость пить воду. Оставался только один не самый приятный минус вакцины: индивид не замечал момента, когда эффект, данный ему постоянным приемом, заканчивается, что могло привести к не самым радужным последствиям.

Дима за три часа добрался до нужного места, благодаря сверхбыстрым монорельсам, позволяющие совершать подобные путешествия, умещая поездку в компактные несколько часов, за которые можно было вздремнуть или прочитать очередную книгу. Честно говоря, только Дима и видел, как кто-то читает в поезде, если считать отражение в зеркале за отдельного человека. Парень часто носил с собой две или три электронных книги, чтобы всегда была возможность скоротать время за делом, как он сам считал: не разрушающим мозг.

Во время этого короткого путешествия Дима решил углубиться в книгу одного своего старого друга. На пластиковой крышке красовались золотые буквы, словно выполненные тиснением на настоящей книге, они складывались в слово: «Корень».

Роман не блистал какими-то особыми словарными оборотами или интересными идеями, но очень сильно отдавал той душевностью, какую могли создавать только авторы древности. Дима часто перечитывал романы Паланика, мысленно кланяясь каждой новой обложке, как только встречал ее в библиотеке или держал в руках с целью напомнить себе о любимых моментах текста. Этот самый друг так же знал все романы Чака и, иногда, пародировал их, но со здоровым фанатизмом, только настоящий фанат мог разглядеть некоторые параллели между совершенно разными книгами. Да никто и не хотел замечать, авторов древности знали только работники библиотек и хранители литературных знаний – писатели, но это был настолько маленький пласт общества, в сравнении с населением Миокарда, что можно с уверенностью говорить об его отсутствии. Проще говоря, можно было нагло воровать идеи давно забытых людей, выдавать их за продукты собственного новаторства и, при этом, казаться гением современности в лицах соседей. Обман бы не раскрылся никогда, Дима готов поставить на кон свою жизнь, будучи уверенным в этой мысли.

«Корни» повествовали о жизни простой девушки, сбежавшей на окраины Миокарда, чтобы кардинально изменить свою жизнь, «спрятаться на скале и смотреть сверху на постоянно бегущий мир». Эта цитата так сильно зацепилась за сознание парня, будто атласная лента за ветку дерева, и теперь разевалась от каждого порыва ветра. Хоть и мысль о нахождении горы рядом с Миокардом, расположенном на равнине, была откровенно глупой. Далее все шло достаточно банально: от развития собственного маленького жилища с видом на далекий и безжизненный пустырь, до простейших и, как будто бы, наигранных отношений с противоположным полом. Это была самая утомительная часть, способная затянуть только малолетнюю девочку, но такую нужно еще было поискать. Дима читал через страницу, пробегая текст по диагонали, чтобы не упустить важные моменты. Кои могли внезапно появиться в середине страницы, дающие пинок действию на следующей, а возвращаться назад, чтобы найти упущенное, парень не хотел. Самым интересным оставалось описание старого мира, который немного, но сохранился на самом отшибе мира, как девушка наблюдала за людьми, находящихся на грани между древностью и современным миром.

өвдөлт

«Сегодня день встретил меня каплями дождя, прицельно летящими в лицо из открытого окна, ни за что бы ни подумала, что погода так быстро изменится, ведь я спала максимум три часа» – думала я, пока медленно сползала с кровати. Особых планов не было, поэтому можно было провести огромное количество времени в пользу собственных интересов. Захотелось выбраться за границу Миокарда и проехаться до древнего города, точнее сказать, до того, что от него осталось. По факту это был огромный пустырь – остатки цивилизации, когда-то существовавшей на этом месте.

Раздается звонок в дверь, и я бегу открывать, запинаясь о раскиданную по всей прихожей обувь. Ручка просит мой отпечаток пальца, и я, с размаху, ударяю по ней ладонью. Здесь, на краю цивилизации все работает через силу, потому что никто не хочет заниматься ремонтом, ровно так же, как и заказывать новые запасные части. Дверь послушно размагничивается, и я вижу Таню, которая еще вчера обещала зайти ко мне, но так и не появилась. По ее коротким, как у парней, волосам сбегают тонкие ручейки дождевой воды, разбиваясь о насквозь промокшую ситцевую рубашку голубого цвета, которую она выкопала в настолько отдаленном месте, что наша окраина показалась бы центром города. Понятия не имею, сколько она заплатила за эту часть своего гардероба, но она явно ей гордилась, в Миокарде совершенно не осталось одежды из натуральных волокон, да еще и сшитой на древний манер. Шорты оказались самыми простыми – белая искусственная ткань, такие продавались в каждом магазине верхней одежды. Девушка то и дело вытирала сбегающую на лицо воду, смахивая ее сырым расстегнутым рукавом.

– Вот я умудрилась, а? – Таня бросилась обниматься, но быстро поняла, что подруге не очень понравится пропитаться дождевой водой с утра пораньше. – Дашка, прости, что вчера не зашла, мой уговорил меня скататься до соседнего города, где, по слухам, нашлось кое-что очень интересное.

Я сделала шаг назад, впуская подругу в дом, а после отошла к шкафу, чтобы достать сухую одежду.

– Насколько интересное? – я подала Тане чистую футболку и короткие штаны с завязками. – Если это снова остатки фундамента крохотного домика, в котором найти можно только пыль и сколопендр, то я сразу же откажусь от подобного путешествия. Прошлый раз меня не очень впечатлил.

– Я тебя уверяю, – Таня с трудом сняла рубашку через голову и бросила ее на пол, сырая ткань громко шлепнула по зеркальной поверхности, – здесь мы потратим целый день, чтобы все рассмотреть и найти. Я сама трясусь от предвкушения.

– Что же вы такого там нашли? – она умудрилась разбудить во мне любопытство.

– Подвал, – Даша прыгала на одной ноге, натягивая штанину на вторую, – подвал старого особняка или как там их называли. Мы во внутрь не проникали, но я сомневаюсь, что там окажется полная пустота, что только стены облизывай в поисках редкого сорта пыли.

Такого я не ожидала. За семь лет наших поисков нам удавалось обнаружить максимум старый, на половину сгнивший трейлер, так назывались древние передвижные дома, с небольшим количеством остатков продуктов жизнедеятельности древних. Там были пластиковые стаканчики и тарелки, остатки полотенец, немного практически уничтоженной одежды и не работающая электроника, которую невозможно было даже продать, потому что ее состояние оставляло желать лучшего.

– Когда едем? – спросила я после короткой паузы.

– Сегодня, – ответила Даша, запустив пальцы в свои волосы и шевеля рукой, чтобы просушить их, – ждать больше не могу, хочу увидеть все своими глазами. Готова спорить, что не пожалеем.

Следующие пятнадцать минут прошли в сборах, мы наполняли сумки, скидывая все необходимое: от фонариков и походных индукционных горелок, до полного комплекта самоудлинняющейся веревки, на случай, если придется очень глубоко спускаться. Так же нашлось два комплекта походной одежды: это были плотные штаны и футболка с рукавами, которые могли менять свою структуру, приспосабливаясь к разным походным условиям, поэтому владелец мог даже не замечать, как сменялась погода – костюм всегда создает для человека внутреннюю температуру в двадцать два градуса.

– Слушай, – заинтересовалась я, пока натягивала походную футболку на голое тело, – а там, где заканчивается Миокард, есть населенные людьми места?

– Думаю, что да, – задумчиво ответила Таня, следя за моими попытками нащупать рукой второй рукав, – хоть все и говорят, что за чертой никого и быть не может, потому что им не выжить без лэптопа и системы доставки еды. Да и сама представь, какие там условия жизни, ни комфорта, ни тепла, даже сходить вечером некуда.

– Может ты и права, – отвечаю я и, наконец, полностью надеваю футболку, – только мне все еще кажется, что нам просто чего-то не договаривают.

– С чего ты это взяла?

– Сама подумай, как древние жили в тех местах, которые мы находим сейчас? Точнее сказать: как жили без всего того, что есть у нас?

– Так и жили, – Таня привстала и стала проверять содержимое своей сумки, – они же были подобны животным, ютились в своих деревянных коробках и плакали от того, что очень хотят есть, это было забито в их генетическом коде.

– Странно, что ты так думаешь, – я подала ей маленький генератор огня, заменяющий древнюю газовую горелку, – как же тогда они, являясь подобием животных, создали все эти книги, которыми забиты наши библиотеки, все свои изобретения, которые мы и находим в заброшенных зданиях?

– Элементарно, – ответила Таня и закатила глаза, будто ей приходится объяснять банальные вещи, будто первоклассник не понимает смысла сложения, – это все придумали уже наши инженеры и философы, чтобы обычным людям из Миокарда не казалось, что мы единственные в этом городе. Создают иллюзию жизни за кордоном, понимаешь?

– Создают иллюзию жизни, показывая мертвую цивилизацию? – я тоже начала проверять свою сумку на предмет забытых вещей.

– Верно мыслишь, – Таня отложила свои вещи, – они дают нам понять, что вокруг тоже есть жизнь, но настолько ужасная и неприметная, что ее даже найти за границей города трудно, поэтому никто и не тянется из Миокарда, где все есть, включая вакцину «Б». Да и кто вообще захочет менять все эти небоскребы и полную развитость на совершенную разруху, подобную той, что может учинить взрыв?

Я промолчала, не желая влезать в долгую беседу – битву двух противоположных мнений, которые не смогут прийти в какую-то одну точку. В целом, спорить с Таней чаще всего бесполезно. Мало того, что можно получить нервный срыв из-за того, что она не принимает твою сторону и не прислушивается к словам, так она еще может убедить тебя в своей правоте.

Дорога оказалась довольно долгой только потому, что мы решили идти пешком большую часть пути, с целью прочувствовать поход целиком. Окраина Миокарда находилась примерно в двух часах ходьбы от моей квартиры, что не мешало ей быть видимой с девяносто шестого этажа, так как здания уменьшались по высоте, по мере приближения к концу города. Пустошь не была чем-то особенным, она даже не манила людей какой-то особой тайной, она просто была, изредка нагоняя на близлежащие улицы легкий песочный ветер, не оставляющий после себя никаких следов.

Мы продолжали идти молча, погрузившись в собственные мысли. Мимо пролетали автомобили, еле издавая звуки, напоминающие шум холодильной камеры, где хранят большие объемы мяса, создавая ощущение живого города. Здесь, внизу, редко попадались простые пешеходы, можно сказать, что совсем никогда, по одной простой причине: на окраине жили уже уставшие от центральной суеты люди, решившие прожить часть жизни в одном из самых спокойных районов Миокарда. Здесь мало того, что редко происходили хоть какие-то события, до сюда они могли даже не дойти, если произошли в центральных районах. Я не могу сказать, что сильно расстроена тем, что не знаю какую новую собачку приобрел себе тот или иной селебрити, но иногда обидно слишком поздно узнавать информацию от сообщества искателей древности. Прямо сейчас мы могли идти уже в совершенно пустое место, все находки уже могли быть опубликованы в электронном журнале. Всему виной корпоративная политика окраинных районов. Они целенаправленно ограничивают поступление вежей информации из центральных районов, исключая важные политические новости и распоряжения, разумеется. В какое-то время, в первые месяцы переезда, я даже нашла лазейку в системе, чтобы следить за обновлениями аккаунтов моих друзей, но это быстро наскучило и заменилось чтением книг и набором статей о находках, обнаруженных мной или Таней за границей Миокарда.

– Повезло, – прервала долгое молчание Таня, – что я сегодня сделала инъекцию. А то сейчас не было бы такого сильного прилива сил.

– Угу, – выдохнула я в ответ. Мой прием должен был произойти только через два дня, но особых отличий в самочувствии я не наблюдала.

– Мои свежие мышцы как раз пригодятся в сегодняшнем походе, – продолжала Таня, рассматривая свое лицо в отражении экрана лэптопа.

Таня всегда рассматривала свое отражение, когда пыталась показать свою значимость. Я не знала, откуда у нее пошла такая привычка, а спрашивать подобное казалось мне бестактным, поэтому я просто каждый раз любовалась проявлениям ее необычной привычки. Танины глаза всегда загорались особо ярким пламенем, будто она смотрела на себя в будущем и видела грациозную и статную женщину, построившую себя посредством упорного труда.

Раньше, во времена древних, популярным и значимым человеком можно было стать гораздо проще, нежели в современном Миокарде. Древние всего лишь использовали ныне не существующий ресурс, который они называли мани, это слово я нашла в сохранившемся дневнике древнего человека, который так и написал: «Устал уже от всего этого, были бы мани, то давно бы уже ездил на золотой машине и раздавал приказы». Не могу с уверенностью сказать, что этот ресурс мог решить совершенно все проблемы в древности, но сейчас он не может совершенно ничего, ведь даже самые старые геологические словари не упоминают о подобном веществе. После я смогла откопать информацию о том, что мани были искусственно созданным ресурсом, оценивающим труд, и за которые этот труд возможно было купить. Два дня мне потребовалось на осознание факта, что древние уничтожили свою цивилизацию из-за нехватки материала, который сами же и создавали.

Миокард был устроен проще: люди, наработавшие себе самый высокий интеллект, проще говоря, ставшие мастерами в том или ином деле, могли выйти на новую ступень иерархии и получить популярность, которая, соответственно, кроме популярности индивида и важности его для общества, больше ничего и не давала. Но, при этом, не стоит забывать о том, что в городе не было незаменимых людей, то есть, если один селеба решит уйти со своего поста, то его место займет точно такой же человек, просто с другим лицом, но точно такой же лучезарной улыбкой. Остальные же жили совершенно в одинаковых условиях, получая еду и необходимые вещи по собственному желанию. На благо же города, чтобы поставлять в него пищу и остальное необходимое, трудилась огромная система снабжения, управляемая двумя искусственными интеллектами – один управлял системой, а другой следил за исправностью первого и вносил коррективы, если они были необходимы.

– Осталось немного, – жизнерадостным тоном сказала я, предвкушая скорые исследования пыльных закоулков подвала.

– Не настолько, чтобы так радостно оповещать, – ответила Таня, пряча лэптоп в нагрудную часть ее рюкзака».

nyeri

Двери самой старой библиотеки города величественно возвышались перед Димой, отдавая легкими нотками чего-то давно забытого. Это были две створки высотой метра четыре, выполненные в стиле древних ворот храмов, только, естественно, выполненные не как раньше из дерева и стали, а из однородного композитного материала, который с точностью повторял все изъяны материала, которому подражал. Рисунок на одной из створок был зеркально отражен относительно другого, за исключением мелких различий, обусловленных искажением гравюры ввиду ее старости. Технически это была даже не старость, а только подражание ей, как маленькие дети изображают из себя взрослых, покачиваясь и невнятно говоря, будто находясь в алкогольном опьянении или изображая долгое сидение за монитором, выполняя работу. Ворота выглядели по-детски неуклюже только по той причине, что все сколы и деформации дерева оригинала, они изобразили без острых углов, за которые можно бы было пораниться. Да и сама гравюра немного расплывалась, скорее всего, из-за того, что была напечатана прямо по сохранившемуся рисунку из книги, где была изображена не совсем точно.

Рисунок напоминал картинку из сказки, замок, находящийся на стыке дверей, вокруг пара деревьев, одно из которых охвачено огнем от огнедышащего дракона, и рыцарь, гордо замахнувшийся мечом на чудовище, желая прекратить разрушения, учиненные существом. На уровне пояса висели две тяжелые медные, но скорее всего из того же, что и дверь материала, ручки в форме колец. Дима взялся за одну из них рукой и почувствовал легкую прохладу, которую мог издавать только металл. «Кажется, настоящие», – подумал парень и потянул дверь на себя. Темный фасад десятиэтажного здания с сотнями окон в деревянных рамах, которые ставили в древние дома, поглотил Диму, отрезав его от шума улицы, который сразу же стих, как только ворота за его спиной плотно закрылись. Видимо, на стыках был еще и уплотнительный материал не пропускающий внутрь совершенно ничего и, одновременно, заставляющий створки закрываться совершенно плавно. Внутри находился короткий коридор с уже привычной пластиковой дверью с замком, как и в любой другой двери в Миокарде, отличие было только в том, что нужно было пройти больше проверок личности, нежели просто коснуться пальцем специального места на ручке. Сверху из стены выступало сразу две камеры, направленные прямо на двери, они, наверное, обхватывали сразу все пространство комнаты, но почему владельцы решили установить сразу два элемента слежения, Дима не знал.

Благодаря тому, что Дима состоит в обществе искателей древностей, все его биометрические данные находились в системе каждой доступной для пользования библиотеки, поэтому пройти все проверки у дверей не составило особого труда, только сканер сетчатки глаза всматривался слишком долго, после чего магнитный замок разрешил войти.

Первым делом парень почувствовал давно не появляющийся в его носу запах. Он напоминал аромат древней тайны или сокрытого богатства, Дима не мог спутать его ни с чем другим. Так пахли книги.

«Похоже, здесь есть настоящие бумажные экземпляры работ древних писателей», – с радостью подумал парень и потер ладонь о ладонь, уже ощущая шершавую бумагу на пальцах, хоть он и ни разу не держал ее в руках.