Встреча на Рю Дарю

Виктор Сапов

Встреча на Рю Дарю

В то дождливое осеннее утро Иван Никифорович Фомин опасливо пробирался по улочкам квартала Маре, то и дело озираясь по сторонам. В его душе страх мешался с любопытством, томило предчувствие чего-то нового, и ныло, отдаваясь в костях, старое, неизжитое.

Здесь ему не разу не встретился патруль союзников, не было и французских жандармов. Редкие прохожие, попадавшиеся ему навстречу, не обращали на него внимания, а шли, погружённые в свои мысли, скрываясь под шляпами и зонтами. Иногда доносились обрывки французской речи. Но того, чего так жаждал и боялся Иван Никифорович, того, ради чего он здесь – он пока не встретил.

«Может, ещё не поздно повернуть назад?» – промелькнула в его голове мысль, словно быстрокрылый стриж. Не успел он её как следует обдумать, как взгляд его упёрся в скромную вывеску.

«Русский чай». За стеклом – несколько столиков, покрытых белоснежными скатертями, на витрине – пузатый начищенный самовар, связки крендельков, баранок, бубличков. Внутри – ни души.

Робко потоптавшись минуту у входа, Иван Никифорович дёрнул ручку. Нежно тренькнул колокольчик. Очутившись внутри, он вдохнул ароматный воздух заведения. Пахло выпечкой, пряностями. Своим профессиональным чутьём он различил корицу, миндаль, мускатный орех… и что-то совсем незнакомое.

Повесив плащ и шляпу на вешалку, он присел за столик. Только сейчас из подсобки к нему вышел молодой человек, чернявый, кудрявый, чубатый. Фомин безошибочно определил в нём выходца из южных губерний России, сердце его учащённо забилось.

– Bonjour Monsieur!

– Бонжур, бонжур. Я по-французки не очень говорю. Это же русское кафе?

– Ааа, простите, господин русский!

– Да и вы, вроде – не француз!

Гарсон прищурился:

– Точнее сказать, советский?

У Ивана Никифоровича упало сердце. «Как быстро догадался!» Но он взял себя в руки.

– Да русский я. Был советским, да. Уже пять лет за границей. И русскую речь давно не слышал. Вот дал мне ваш адресок один француз… По-русски с кем-то поговорить хочется, понимаете?

– Понимаю, – с серьёзной миной кивнул гарсон. – Но вы рановато пришли. Сейчас только восемь. Посетители обычно завтракают здесь в девять. Пока можете говорить со мной.

– Вы не выдадите меня союзникам?

– А вы сделали что-то плохое?

– Нет. Я просто не хочу назад. Но всех наших возвращают. Я так слышал. Уже год от них бегаю.

– Вздор. Этого давно нет. Можете быть спокойны. Вам что принести?

– Кофе. И омлет.

Иван Никифорович остался в задумчивости. Ещё не поздно убраться отсюда. Но зря ли он добирался сюда из Страсбурга, шарахаясь от каждого куста? Только чтобы вновь услышать русскую речь! Поговорить с кем-то, отворить душу, изъеденную сомнениями. Но вот только кому? Эмигрантам, белогвардейцам? Поймут ли они его, простого «советского», не прогонят ли? Не выдадут? А этого Фомин боялся больше всего. Хотя гарсон вроде бы его и успокоил…

Раздался звук колокольчика. Вошёл пожилой худощавый господин в светлом пальто и шляпе, с посеребрённой бородкой клинышком, с глубокими морщинами на лице и грустными глазами.

Чернявый гарсон вновь материализовался за стойкой, с широкой приветливой улыбкой до ушей.

– Доброе утро, Сергей Петрович! Рановато вы сегодня!

– Да не спится мне что-то, Яша. Мне – как обычно…

– Сделаем-с!

Посетитель окинул взглядом Фомина, пожиравшего его глазами, и приветливо улыбнулся.

– Доброе утро! Вы один? Не видел вас раньше… Позволите?

– Да, присаживайтесь, конечно. Я – Иван. Первый раз тут.

– Иван, эээ…

– Никифорыч. Можно просто – Иван.

– Хорошо. Горкин. Сергей Петрович. К вашим услугам.

Фомин пожал его тонкую, лёгкую, будто невесомую руку своей мозолистой лапищей. Широколицый, крупный, загорелый – он являл собой полную противоположность соседу по столику. Тот, продолжая улыбаться, внимательно всмотрелся в лицо Фомина.

– Ну-с, пока нам готовят завтрак, давайте-ка скрасим ожидание разговором. Давно ли вы в Париже? Откуда?

– Да недавно я, пару дней всего. Из Страсбурга. Видите ли, повар я, работу ищу.

– О, поваров в Париже много, боюсь, больше, чем требуется. Хотя война кончилась, будут открываться новые кафе и рестораны, возможно – удача вам и улыбнётся.

– Да, но я хотел бы устроиться в русское кафе. Надоело мне на ихнем языке, на немецком…

– Понимаю… Страсбург – это ведь Эльзас? Вы служили у немцев?

Иван Никифорович вновь почувствовал страх. Но в то же время его новый знакомый располагал к себе и внушал доверие. Какое-то доброе у него лицо было…

– Служил, – глухим голосом пробормотал он. – Не по своей воле. Угнали меня немцы на работы. В сорок первом. Из Калуги я.

– Вот как! Вы из Советской России! Но война закончилась – почему не вернулись?

– Не хочу. Ничего хорошего меня там не ждёт. Вы не знаете, вы же, наверное, из «бывших», давно на Родине не были…

– Из «бывших», да-с. Это вы верно сказали, Иван Никифорович. С двадцатогого года не был. – Голос Сергея Петровича заметно дрогнул, взгляд погрустнел.

– Вот! А я-то знаю! НКВД – они звери, а не люди. Им ничего не стоит меня в лагеря упечь. Не хочу!

– За что, позвольте спросить? Вы же, извините, им свой, рабоче-крестьянский? Не классовый враг.

– А будто надо, за что! Будто крестьян не раскулачивали? Будто рабочих по доносам не хватали в 37м?

Иван Сергеевич задумался. Он был старый, прошедший огонь и воду русский эмигрант. До войны к нему, бывало, подсаживались за столик хорошо одетые сомнительные личности, и на сносном, угодливо-вежливом и вкрадчивом русском языке чего-то хотели от него, о чём-то просили, пытались в чём-то убедить. Он безошибочно научился распознавать большевицких агентов. Потом от него отстали. Его нынешний собеседник на них не походил. Похоже, он говорил правду. Ему просто нужно было кому-то излить душу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.