Основы ксенологии. Память предков

Екатерина Белозерова

Основы ксенологии. Память предков

На Праксосе раньше мне еще не доводилось бывать. Звали меня туда давно, но вот полететь удалось только сейчас. Вытащил меня туда Паштет – мой друг Пашка, потому что больше не мог смотреть на то, как его приятель "киснет в своем болоте". Да, я и вправду был в последнее время не в себе, особенно после похорон отца. Прошло уже довольно много времени, а мне все никак не удавалось перестать винить себя в том, что виделся с ним очень редко. Работа, конечно, спасала, но Паштет сказал, что обязательно нужна смена обстановки, тем более я давно хотел познакомиться с праксосинянами лично. А еще я не мог не побывать в месте, где добывался самый редкий в Галактике минерал – кренориум.

Таким образом я и оказался здесь – на борту скоростного космического лайнера, следующего до Зета-Би через несколько остановок, включающих в себя и планету Праксос. Ах, да! Я не представился. Зовут меня архаичным именем Геннадий, на котором очень настаивал мой дед, а фамилия моя – Рарус, что на латыни означает – редкий. Друзья меня так и называют – Редкий Ген, а некоторые в шутку кличут Раритетом. Да я и не против. Внешность у меня вполне заурядная, но вниманием женским не обделен. В отличие от жизнерадостного оптимиста Пашки, я довольно унылая и занудная личность, но это говорят те, кто плохо меня знает. В кругу друзей я еще тот балагур, и иногда фиг заткнешь.

Но мы отвлеклись.

На Праксос я хотел попасть не только из туристическо-развлекательных соображений, туда меня вело профессиональное любопытство. Дело в том, что моя профессия – ксенолог. Это те люди, которые изучают инопланетную форму жизни, ее физиологические и психологические особенности. Ксенология, в том виде, в котором она существует сейчас, – достаточно молодая наука, и нас, ксенологов, совсем немного. Вот мы и стараемся своими силами, то тут, то там пополнить новой информацией свои знания, а также общую базу инопланетных форм жизни.

На космодроме было пусто, скорее всего, из-за позднего вечера и погоды – шел сильный дождь. Холодина жуткая! Ледяные капли попадали за шиворот, стекали с головы на лицо, заливая глаза, пока пассажиры перебегали из уютного сухого космопорта в местный аналог земного автобуса. Пашка держал над головой небольшой городской рюкзак, но это не помешало ему промокнуть до нитки. Мы подхватили свои вещи и побежали вслед за стайкой пассажиров, которые запрыгивали на подножку просторного автобуса и исчезали в его недрах. Я с детства любил дождь, и промокнуть для меня не было большой бедой, но этот ливень был слишком холодным и колючим. Каким я буду врачом, если подцеплю какую-нибудь простуду, едва сойдя с корабля?

Дождавшись последних пассажиров, автобус тронулся, так и не закрыв двери. Несмотря на то, что Галактическое сообщество построило на Праксосе космодром, цивилизация планеты так и осталась на уровне земного двадцатого века. Видимость была нулевая. Не представляю, как в такую погоду можно еще и транспортом управлять. Невозмутимый водитель-праксосинянин насвистывал какую-то мелодию, переключая рычаги, а автобус весело подпрыгивал на неровностях дороги, унося своих пассажиров в непроглядную мокрую неизвестность.

Отель оказался небольшим, двухэтажным, как многие здания в городке близ космопорта. Пожилая праксосинянка выдала нам с Паштетом ключи и пару одеял. Пока она провожала нас на второй этаж к комнатам, ворча по поводу льющейся с нашей одежды воды, я украдкой рассматривал ее. Жители Праксоса были весьма похожи на людей, но с очевидными отличиями: сероватая кожа, большие оттопыренные уши, складки вокруг них, похожие на жабры, крупный нос, узкий рот и редкая растительность на голове. Но при этом, у них были большие красивые глаза в обрамлении пушистых ресниц. Рост среднего праксосинянина был немного ниже человеческого, телосложение скорее худощавое. Конечно, я видел раньше изображения и фотографии праксосинян, но вживую – это совершенно другое.

– На завтрак записаться лучше прямо сейчас. Утром никто не будет вносить изменения в кухонный лист, – прошелестела праксосинянка.

– Мы будем завтракать. Я и мой друг, – пояснил я, зная, что без импланта нейросканера Паша не понял ни слова из сказанного.

Женщина покачала головой и направилась по лестнице вниз.

– О чем вы говорили? – спросил Паштет.

– О завтраке. Давай ляжем спать, ужасно устал в дороге, – попросил я. – А завтра уже решим, куда пойдем в первую очередь.

– У меня давно уже есть план, дружище, – подмигнул мне Пашка.

Мы разошлись по номерам. Я закрыл дверь своей комнаты, бросил сумку на пол и осмотрелся. Тусклая лампочка придавала помещению атмосферу таинственной мрачности, как мне показалось. Но думаю, это можно было списать, на разыгравшееся воображение. Одна кровать, застеленная какой-то вариацией плетеного ковра, тумбочка в изголовье и небольшое узкое окно слева – вот и вся комната. Несмотря на скудность обстановки, у меня все-таки появилось некое ощущение уюта. Я подошел к окну и отодвинул полупрозрачную занавеску. Дождь все еще лил и не собирался прекращать это занятие. Возле гостиницы не было ни души – кто в такую погоду из дома нос высунет, тем более за полночь? Тем не менее, я заметил неясную тень около единственного на всю округу фонаря, в котором свет слегка подрагивал, как будто передавал сообщение азбукой Морзе. Да что же у них тут со светом? Попытавшись разглядеть хоть что-то за сплошной стеной дождя, я всматривался в то место, где, как мне показалось, я видел движение, но ничего больше не смог заметить.

Где находится в гостинице душ, мне сейчас выяснять не хотелось, да и я слишком устал с дороги, поэтому выключил свет, разделся и лег в кровать, которая немного пахла сыростью. По привычке, взял в руки смартфон, но вспомнил об отсутствии сети, поэтому просто проверил заряд батареи и положил его на тумбочку. Капли дождя отстукивали сложный ритм, под который мое сознание начало проваливаться в сон. Некоторые капли стучали громче и отчетливее, чем другие, но это не помешало мне полностью отключиться.

Проснулся я от возмущенных криков, доносящихся из-за двери. Вернее, сначала мне казалось, что крики – это продолжение моего сна, но потом я окончательно проснулся и понял, что что-то происходит на первом этаже гостиницы. Наскоро одевшись, я выбежал босиком из комнаты, чтобы узнать, что случилось, и не нужна ли кому медицинская помощь. Как оказалось – помощь была нужна, но совсем не по моему профилю.

– Откуда я знаю, что это не ты сам эту дверь сломал? – кричала с первого этажа хозяйка. Ее собеседника не было видно, но голос принадлежал явно мужской особи:

– Я же говорю, что меня не было в номере этой ночью. Меня ограбили!

Из соседней двери высунулось заспанное лицо Пашки:

– Что за шум в такую рань?

– Не знаю. Вроде кого-то обокрали, пойду выясню, – я жестом предложил ему возвращаться в номер, а сам неторопливо стал спускаться по лестнице. Шершавое дерево или какой-то другой материал, из которого была сделана лестница, приятно холодил мои босые ступни. По мере того, как я спускался, мне постепенно открывалась вся картина происходящего. Сначала я увидел хозяйку гостиницы, которая продолжала распекать своего собеседника, затем заметил лежащую на полу дверь, а возле нее растерянного пожилого праксосинянина. То, что он стар, я догадался по абсолютно белым редким пучкам шерсти на его голове, а также по очень большому количеству заушных складок. Он постоянно протирал лоб небольшим ярким платком. Такой растерянный взгляд, трясущиеся руки в пигментных пятнах постоянно что-то как будто искали на поясе. Я еще не понял в чем дело, но мне уже стало жаль его. Пришлось одернуть себя. Дурацкая привычка давать оценку ситуации, не разобравшись в ней. Я подошел к хозяйке и очень вежливо спросил, могу ли узнать, в чем собственно дело, и не нужна ли моя помощь. Женщина смерила меня довольно удивленным взглядом и ответила:

– Не знаю, чем может помочь чужеземец, который даже не знает, как нужно здороваться с началом нового дня.

Мне стало стыдно. Стыдно, что простая пожилая праксосинянка напомнила ксенологу о том, что он совсем не справляется со своей профессией. Я должен был заранее прочесть, узнать, расспросить об обычаях места, куда собираюсь лететь. Но я был так утомлен перелетом и своими душевными проблемами, что совсем об этом забыл и вот теперь неистово краснел перед этими незнакомыми разумными существами.

– Я прошу прощения, постараюсь заполнить этот пробел, – промямлил я.

Хозяйка фыркнула и произнесла, обращаясь к пожилому праксосинянину:

– Я вызываю службу Закона. Пусть они и выясняют, кто кого ограбил и кто будет расплачиваться за ущерб, нанесенный гостинице.

Она скрылась за дверью, ведущей в служебные помещения, а я рассматривал потерпевшего, не зная, с чего начать разговор.

– Что же мне теперь делать? – очень горько произнес старик и побрел обратно в свой номер, у которого теперь не было двери.

– А что случилось? – не унимался я. Ну, что поделаешь? Вот такой я любопытный от природы.

– Да вот, – он развел руками, – ограбили.

– Украли что-то конкретное? – я продолжал интересоваться. Мне внезапно показалось это все таким увлекательным, как будто я попал в детективный сериал.

– Украли самое ценное – мой пхарш, – с надрывом произнес старик и сел на кровать, уронив голову на руки. Я обратил внимание на то, каким человеческим был этот жест.

– Пхарш? – переспросил я, думая, что неверно расслышал. Вроде про что-то такое я читал, но как назло нужные сведения не хотели появляться в моей голове.

– Память всех моих предков, – произнес он и вдруг беззвучно зарыдал. Я только видел, как его плечи содрогались, его лицо было скрыто ладонями. Я сел рядом, не зная, что сказать. В дверной проем зашел уже одетый Паштет:

– А я тебя жду, ищу, а ты вот где, – он посмотрел на праксосинянина, затем на меня, и догадался, что сейчас не время: – Ну, в общем, я тебя в номере подожду, не задерживайся, у нас много дел.

Я кивнул. Дела подождут. Этот рыдающий инопланетный старик почему-то не отпускал. Не позволял просто так встать и уйти, оставив его со своими проблемами наедине.

– Прости мне мое невежество, – негромко сказал я. В языке праксосинян не было обращения на “вы” и от этого мне было еще более неловко, – но не мог бы ты объяснить мне, что такое этот прахш?

– Пхарш, – поправил меня праксосинянин. Он поднял на меня свои глаза в обрамлении густых белых ресниц. – Тебе, как чужеземцу это простительно. Ваша раса кажется мне самой любопытной из всех, что прилетают к нам. Пхарш – это самое ценное, что есть у каждого представителя нашего народа. Это, можно сказать, собрание всех знаний… памяти, всего, что знал мой отец, и его отец, и его отец…

– Это как данные в компьютере? – я чувствовал себя идиотом. Конечно, я вспомнил, что читал об этом. Некий накопитель данных, электронных импульсов мозга. Праксосиняне, умирая, передавали свои знания и всю память за долгие годы своим потомкам. Записывали на очень большую флешку!

– Не знаю, что там у вас за комуттер, но каждому из нас отец передает этот священный предмет, куда потом его сын переместит память своего предка.

– Кто мог взять твой пхарш?

Старик покачал головой и хотел было что-то ответить, как вдруг в проеме появились Служители Закона. То, что это именно они, было понятно по замысловатым головным уборам и единой униформе темно-бордового цвета. Тем более – они представились:

– Служба Закона Праксоса, старший служитель Тракс. Кто из вас потерпевший? – Спросил первый вошедший. У него был очень большой нос, почти лилового цвета. Я сразу же определил его как главного.

– Это я, – сказал пожилой праксосинянин и поднялся на ноги.

– А это кто? – служитель закона показал на меня. Старик вдруг повернулся ко мне, как бы спрашивая: “А действительно! Ты-то кто такой?”

– Я постоялец этой гостиницы со второго этажа, прибыл вчера вечером, – пояснил я, – могу сбегать наверх за своими документами.

– Сбегать… – задумчиво произнес главный. – Нет, никуда ты не побежишь. Присмотрите за ним! – Это уже двум своим спутникам, которые встали около меня и положили руки на оружие, прикрепленное у них на поясах сбоку.

И тут я понял, что влип по самую макушку.

– Так, ты! Потерпевший, рассказывай сначала, что произошло, – Тракс вытащил откуда-то из кармана продолговатый прибор и нажал на кнопку. – Подробно. Кто такой, как зовут, что тут делаешь?

“Наверное, диктофон”, – подумал я.

– Зовут меня Миртин Пак. Торговец я. Приехал позавчера, – старик немного волновался, но голос его был тверд, а сам он – вполне уверен в том, что говорил:

– Вообще я живу в Кустернии, сюда приехал по делу… Вчера вечером я был… Не было меня в номере. Не ночевал я. Утром пришел, а дверь выбита и пхарш исчез.

– А как так получилось, что пхарш не был у тебя с собой? А? – служитель закона хитро улыбнулся.

– Я… – старик растерялся, – я оставил его здесь. Не хотел нести на могилу сына, потому что не успел…

Он замолчал, глядя в пол.

– Так, с этим мы разберемся позже, а сейчас, – носатый повернулся ко мне. – потрудись объяснить мне, чужеземец, зачем ты взял чужую вещь. Сувениров с чужой планеты захотелось? За кражу пхарша тебе грозит приличный тюремный срок.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.