Чемоданное настроение. Сборник рассказов

Виктория Бoровская

Чемоданное настроение. Сборник рассказов

В контакте, или Кхао Кхео

В детстве мне ни разу не посчастливилось погладить слона. Много раз я видела этих гигантов в зоопарке и цирке, но они находились всегда на расстоянии недосягаемости и вызывали у меня лишь чувство, условно говоря, визуального любопытства. Но Тайланд, куда я попала впервые уже в достаточно зрелом возрасте, по-настоящему открыл для меня это удивительное животное. Покидая Тай, я думала о том, что, если бы у меня была еще одна жизнь, я провела бы её, работая в слоновьем питомнике, и стала бы борцом за права этих великолепных, умнейших, величественных животных.

Как и все туристы, попавшие в Паттайю, мы с семьёй отправились в пригородный контактный зоопарк под названием Кхао Кхео, что в переводе с тайского означает «зелёная гора». Купив у входа симпатичные корзиночки с разнообразным набором овощей и фруктов для кормления животных, мы направились в джунгли по асфальтированным дорожкам, не теряя таким образом тактильный контакт с цивилизацией. Воздух опьянял ароматами трав, цветов, листвы, а пение тропических птиц было настолько красивым и громким, что возникало ощущение нереальности происходящего.

Зоопарк Кхао Кхео обладал огромной территорией и позволял разместить животных в очень больших комфортных вольерах, свободных для доступа человека и его контакта с животным. Некоторые животные просто свободно бродили по территории парка. Первыми нам встретились нежные холёные козочки, которые оказались настолько откормленными, что при виде наших протянутых рук с зеленью только высокомерно отвернулись и грациозно направились прочь.

Впереди была небольшая мелководная речка, и с мостика открывался удивительный вид на гигантских гиппопотамов, которые сгруппировались прямо в воде под мостом в ожидании еды. Их было особей пять. Их жирные блестящие тела, обтянутые мокрой кожей цвета спелого баклажана, вальяжно расположились на солнышке. При виде нас гигантские рты распахнулись так широко, что челюсти практически образовали развёрнутый угол, и мы увидели зубы, напоминающие жёлтые пеньки средних размеров. На эти-то пеньки и приземлились несколько початков сладкой оранжевой кукурузы, показавшиеся гигантам, видимо, семечками.

– Вот бочки бездонные, – сказала моя дочь, для которой пара кукурузных початков была бы достаточна для целого ужина.

Старый носорог, вольер которого встретился дальше на нашем пути, симпатии у нас не вызвал, скорее, бурный восторг оттого, что до него удалось дотронуться. Хотя, если говорить честно, то нам просто повезло: носорог – очень опасное и агрессивное животное, и дотрагиваться до него запрещалось, о чем предупреждала табличка, которую мы заметили уже позже. Но в данный момент он был добродушно настроен, сыт, а, может, хотел подремать и почти никак не отреагировал на наше прикосновение к его могучей шее. Кожа его была на ощупь очень грубой, сморщенной, этакой дубленой и отлично унавоженной, отчего сразу захотелось достать влажные салфетки. Огромный туповатый рог на носу смотрелся просто угрожающе. Вдруг малюсенький глаз исполина злобно сверкнул, голова резко повернулась в сторону, и рука мужа, уверенно схватившая рог ещё несколько секунд назад, резко отдёрнулась. «Упс! Извините, ошибочка вышла!»

Издали замаячили длинные пятнистые шеи жирафов, медленно бродивших за невысокой оградой.

– Как же их покормить? Нам же до них не дотянуться, – только успела произнести я, как внезапно гибкая двухметровая шея преподнесла, как по волшебству, прямо на уровень моего лица голову с нежными рожками и огромными раскосыми глазами, которые с любопытством стали меня разглядывать. В обрамлении длинных пушистых ресниц глаза были влажными и очень печальными. Я так засмотрелась на прекрасное животное, что совсем забыла про угощение. Посмотрев на меня ещё несколько секунд, голова быстро улетела к другой, видимо, более перспективной в плане кормления туристке. Я быстро достала из корзины стручки фасоли, кусочки папайи, зеленые веточки – голова тут же вернулась ко мне. Длинные губы вытянулись и с большой деликатностью взяли из моих рук все угощения поочерёдно. Я протянула руку, тихонько дотронулась до шеи жирафа и ощутила шелковистую и в то же время жестковатую фактуру шерсти, созданную природой по принципу контраста, так же, как и жёлто-коричневый окрас животного. От вольера с жирафами просто невозможно было оторваться. Но время пребывания в парке было ограничено, а нас ещё ждала встреча со слонами.

Сначала мы увидели слонов в вольере. Животные с удовольствием принимали от гостей зоопарка угощения и весело им кивали в ответ, будто кланялись. Между слонами и деревянной оградой вольера был небольшой ров, в который иногда падали бананы и другие фрукты, неловко взятые хоботом. Один большой умный слон, сообразив, что еда, попавшая в ров, может служить надёжным запасом, так как её легко оттуда достать, стал намеренно складывать туда фрукты, полученные от людей. Маленький же слонёнок, находившийся рядом, не был настолько прозорлив и поспешно и суетливо съедал всё, что ему клали в хобот, и, как воспитанный ребёнок, постоянно кивал в ответ, что вызывало хохот у окружающих туристов.

А потом пошёл дождь, настоящий тропический ливень, когда с пасмурного неба, будто разорванного огромной невидимой рукой, ринулись на землю сплошные потоки воды. Дождь разогнал туристов и очень порадовал слонов, которые восприняли ливень как купание: полностью мокрые, они поднимали хоботы к небу и весело трубили. Больше всех радовался и пританцовывал маленький слонёнок.

Дрессировщики слонов, коих в парке было множество, устраивали для туристов целые шоу, где слоны играли в футбол, танцевали, рисовали картины, приносили по просьбе дрессировщика нужные предметы, поднимали хоботом и усаживали себе на спины смельчаков. Всё это вызывало у людей бурю эмоций. Казалось, у слонов тоже. Внешне животные были ухоженными и вполне довольными своей работой и жизнью в неволе.

« Интересно, легко ли дрессируется слон? Какие методы использует для этого человек? Применяет ли силу и палку?» – все эти мысли почему-то приходили мне в голову, пока мы ждали своей очереди, чтобы покататься на слонах. Погружённая в свои мысли, я вдруг почувствовала, как чья-то мощная рука с силой схватила меня за плечо и потянула. Я повернулась. О Боже! Большой слон подошёл ко мне сзади и, увидев в моих руках корзинку, в которой ещё остались бананы, решил обратить на себя внимание. Прямо перед моими глазами предстала огромная голова с гигантскими шевелящимися ушами и крошечными глазками. Глазки смотрели пристально с каким-то очень умным, даже мудрым выражением, будто знали обо мне что-то такое, чего я сама о себе не знала. Взгляд слона был проницательным, немного плутоватым и очень дружелюбным и говорил о том, что это существо живёт на свете уже как минимум лет сто. В этот раз я не растерялась, тут же вспомнила про угощения и отдала слону целую связку бананов, разделив её по одному, чтобы продлить удовольствие общения с красавцем. Ловко отправив бананы в рот, гигант на прощание положил хобот мне на голову, будто поблагодарил за бананы, и, медленно и тяжело ступая, отправился дальше по дорожке. Он был без седла и попоны, и я подумала, что у слона сегодня выходной.

Катание на спине слона лично мне не принесло ни восторга, ни удовольствия. Погонщик, маленький таец чудаковатого вида, ловко хлестал слона, гордо восседая на его шее. Чтобы набрать очков в наших глазах и получить чаевые, он вдруг громко запел на ломаном русском « Ой, мороз, мороз, не морозь меня…» и в очередной раз хлестнул слона. «Совсем отмороженный,» – сказала моя дочь. Мне захотелось спрыгнуть с неустойчивого неудобного сиденья, в котором два человека болтались на хребте слона, как на чаше весов, будто соревнуясь, кто кого перевесит. Причем нельзя было сказать определённо, кто выигрывал, более тяжёлый или более лёгкий пассажир – некомфортно было всем, слону в том числе.

Спустившись со спины животного при помощи высокой стремянки, я долго сочувственно смотрела на этого гиганта с рубцами от ран на боках и шее, плате за десяток связок бананов от туристов в день. Меня душило возмущение от несправедливого отношения к животным, порабощенным с младенчества и не умеющим, в отличие от человека, за себя постоять. В отель я вернулась в ужасном настроении.

Я знала, что слоны в Тае работают в индустрии развлечений всю жизнь, а в старости уходят на заслуженный отдых и даже, в отличие от самих тайцев, получают пенсию. Но во время пребывания в Тайланде я поняла, что положение слонов не такое уж радужное: многие животные переутомлены, угнетены, сломаны бесконечными дрессировками, погружены в депрессивное состояние. Еще бы, носить целыми днями на спине капризных туристов и терпеть плеть погонщика, сидящего, как гнойный нарыв, на твоей шее между ушами…

Буквально на следующий день в отеле я познакомилась с русскоговорящей тайкой Алсу, с которой поделилась впечатлениями от посещения зоопарка. Видимо, чтобы утешить меня, Алсу рассказала о том, что на тайском острове Пхукет есть слоновий питомник, в который забирают слонов-пенсионеров. Там за ними хорошо ухаживают, кормят, купают, лечат, с ними даже работают слоновьи психотерапевты. Чтобы скрасить негативные воспоминания о жизни в неволе, слонам в питомнике дают другие клички. Они заводят новых друзей. Нервные, истощённые долгими годами работы животные будто попадают в рай, где их ждет вкусная еда, купание и общество себе подобных.

В пансионат для пожилых слонов на Пхукете попала и слониха Мае, которая всю жизнь много работала, таскала на спине брёвна и другие стройматериалы, родила несколько детей, которых у неё отобрали ещё в младенческом возрасте. Потом Мае была продана новому хозяину, который заставлял пожилую слониху просить милостыню у туристов на улицах. Настрадавшись за всю свою долгую жизнь, в преклонном возрасте Мае оказалась в пансионате. Ей дали другую кличку, и она нашла маленького слонёнка, к которому привязалась, как к собственному ребёнку. Теперь они всегда вместе. Я очень бы хотела увидеть Мае с её приемным ребенком, но в этот раз Пхукет не случился.

Когда мы возвращались в аэропорт, то увидели множество разломанных деревянных ограждений вдоль дороги. На наш вопрос, что это такое, сопровождающий нас таец равнодушно ответил:

– Это? А, это дикие слоны разломали, они, наверное, хотели перейти дорогу.

И я с радостью подумала: « Как хорошо, что есть ещё в природе дикие слоны…»

Затерянный мир Камбоджи

– Девочки, только об одном вас прошу – мойте руки как можно чаще, соблюдайте правила гигиены. Вы ведь сами понимаете, в какую страну едете,– напутствовала нас, поправляя очки, крестная мама нашей дочери Алисы, доктор-дерматолог со стажем, которая, кстати говоря, не рискнула ехать с нами в Камбоджу, хотя все мы и находились в Тайланде, в нескольких сотнях километров от этой таинственной и недавно ещё закрытой страны. Наша крёстная благоразумно предпочла провести пару лишних дней на морском побережье, а не ехать в страну, хранившую следы гражданской войны.

Я понимала, что мы реально рисковали: отдали паспорта каким-то малознакомым тайцам, которые, преданно глядя нам в глаза, торжественно обещали, что в кратчайшие сроки откроют нам камбоджийскую визу и присоединят наше маленькое семейное трио к группе желающих посетить Камбоджу.

Что я знала об этой стране? Честно говоря, немного. И, в основном, информация моя была не очень позитивная. Я читала о красных кхмерах, которые в конце прошлого века под знаменем великих идей зверски уничтожили почти треть местного населения, зарубив людей мотыгами, так как экономили патроны. Даже в конце 90-х Камбоджа всё ещё была закрытой и небезопасной страной для посещения: отголоски войны в виде рвущихся мин ежедневно уносили жизни и здоровье людей. Я знала, что пару десятилетий назад где-то в глуши под домашним арестом (и это после стольких преступлений!) закончил свою жизнь предводитель красных кхмеров Пол Пот. Знала, что сегодня Камбоджа – это бедная страна с прекрасной природой и, конечно же, с величественным храмовым комплексом Ангкор-Ват, который и привлекал основную массу туристов в страну. Вот, в общем-то, и всё.

На дворе стоял 2017 год, и мы всё же рискнули и отправились в Камбоджу. Собрали в дорожную сумку всё самое необходимое, и в три часа утра какая-то неизвестная машина заехала за нами в тайский отель и повезла на камбоджийскую границу. К счастью, обмана не произошло: мы получили свои паспорта с визами и благополучно достигли границы, которую нам предложили перейти… пешком. Слегка удивившись, наша небольшая туристическая группа двинулась чередой к будке паспортного контроля.

Когда подошла наша очередь, я положила локоть на подоконник будки, чтобы заполнить бумаги, и тут же вспомнила слова крёстной о мытье рук, но было уже поздно: рукав моей белой рубашки кардинально поменял цвет на угольно-чёрный от грязи, налипшей на подоконник. Спустя несколько секунд взгляд поймал огромную кучу мусора прямо под ногами. Из-под кучи мерзко торчал длинный крысиный хвост. Повозки, мопеды, толпы босоногих бедно одетых людей дополняли пеструю картину. Добро пожаловать в Камбоджу! Меня начало слегка мутить.

Автобус, который ожидал нас на камбоджийской земле, оказался старой разбитой клячей. Вид его гармонировал с несколько потрёпанным видом молодого экскурсовода Даниила, уроженца Питера, который однажды бросил свой холодный и туманный город и отправился на край света, где в Камбодже обрел гармонию, душевное равновесие и желанную свободу. Щетина Даниила была как минимум трёхдневной, речь не совсем связной от похмельного синдрома. Но профессионализм – великое дело. Увидев хоть и измученные, но всё же заинтересованные лица соотечественников, Даниил быстро обрёл нужную форму и начал красноречиво вещать о стране, в которой прожил уже пять лет и которую успел узнать, изучить и полюбить. Кроме того, общительный и харизматичный молодой человек приобрёл в стране огромное количество связей и, как человек белый, а, значит, уважаемый, начал пользоваться ими для оказания разнообразных услуг туристам: например, купить по адекватной цене бриллианты или сапфиры, посетить казино, поужинать в доме богатого камбоджийца, приобрести эксклюзивный кофе и так далее. Всё это приносило ему свои неплохие бонусы. Белому человеку в Камбодже легко вести дела, так как перед ними открываются любые двери. И чем полнее (в прямом смысле слова) белый человек, тем больше уважения проявляют к нему камбоджийцы, наивно воспринимающие лишний вес как признак хорошего питания, а значит, достатка. Даниил был худощав и строен, что всё же не помешало ему завоевать большой авторитет у местного населения.

В начале двухтысячных не только многие люди с белым цветом кожи, но и многие коренные жители страны успешно развернули в Камбодже свой бизнес. Многие предприимчивые люди, используя даже небольшой начальный капитал и дешёвый наёмный труд, преуспели.

– Не судите по внешнему виду человека, – просвещал нас Даниил. – Если вы увидите в фойе частного отеля старушку в пижаме, с недовольным видом наблюдающую за вами из своего угла, не забудьте поздороваться: она вполне может оказаться хозяйкой отеля. А пижама ещё ни о чем не говорит. Просто богатые люди в Камбодже пока ещё не научились пользоваться деньгами для удовольствия и радости.

Слушая рассказы Даниила, наблюдая убогие строения вдоль дорог, разбитые колымаги-машины и байки, гигантские лужи, горы мусора на обочинах, я не переставала удивляться улыбающимся лицам людей.

Первый наш выход в свет состоялся в парке возле одной из королевских резиденций, которой преувеличенно громко называлось строение европейского типа с красной черепичной крышей. Выйдя из автобуса, я почувствовала какой-то особенный запах звериного теплого тела. Чуть позже я поняла, откуда он происходил: тысячи летучих лисиц, как лампы, свисали с веток высоких тропических деревьев, чуть качаясь от ветра. Иногда расправляли крылья и перелетали на соседние ветки или деревья, издавая при этом неприятные звуки высокой частоты. Нам с дочкой стало совсем неуютно.

На бульваре, если так можно было назвать скопление деревьев возле королевской резиденции, бродило множество людей, большую часть из которых составляли дети. Босые, грязные, бедно одетые, они заглядывали в лица туристов в надежде получить заветный доллар. Даниил предупредил:

– Только не вздумайте заниматься благотворительностью! Если только вы откроете сумку и достанете кошелёк, возле вас уже очутится не один, а сотня «милых» детишек, которые разорвут вас на мелкие кусочки. Попрошайничество – это их бизнес, многие из них даже в школу не ходят, а целыми днями промышляют на улице, а их родители поощряют это и используют как источник дохода.

Такое мне слышать было очень странно, но я вовремя вняла мудрому совету и закрыла сумку. Тем временем дети, будто почувствовав лёгкую наживу, облепили меня со всех сторон, трогали мою юбку, волосы, брали за руки своими крошечными чумазыми пальчиками, заглядывали в глаза. Отчаянно хотелось заплакать. Но гид вовремя громко позвал нас в автобус.

На прощание королевский бульвар подарил мне ещё одно незабываемое зрелище. Чтобы заработать на жизнь, камбоджийские женщины выносили в публичные места детей с различными видами уродств и демонстрировали их туристам. Такого печального зрелища я ещё не видела никогда. Больше всего меня впечатлил ребёнок месяцев шести от роду в коляске, голова его как-то странно раздваивалась и своими размерами несколько раз превосходила размеры всего тела. Я схватила за руку дочь, которая ещё не успела увидеть младенца, и потащила её в автобус. А муж, который всё происходящее вокруг видел в объектив камеры, как-то благополучно миновал и инвалидов, и детей-попрошаек, зато совсем близко снял летучую лисицу, чем был очень доволен. «Вот и прекрасно,» – подумала я, и мы отправились смотреть плавучую деревню Тонлесап.

Основными жителями плавучей деревни были вьетнамцы, которые в результате длительных конфликтов с камбоджийцами потеряли право жить на земле Камбоджи. Но раз не дают жить на земле – можно поселиться на воде, решили они. И построили люди дома прямо на озере на высоких сваях, а некоторые – на плотах. Получились плавучие дома, которые нужно было привязывать к мангровым зарослям на берегу, чтобы они не уплыли. В таких селениях с соседями ссориться опасно: отрубит обиженный сосед ночью канат твоего дома, проснёшься, а ты уже давно покинул деревню и спокойно дрейфуешь за несколько километров от селения.

В деревне Тонлесап люди передвигаются исключительно на лодках, а маленькие дети в качестве лодок используют лёгкие тазики, в которых плавают в школу. Школа, церковь, магазин – всё на сваях. Кроме того, периодически встречаются маленькие плавучие лавки с разными товарами первой необходимости.

– А что это за большой чёрный пакет, который плавает под домом на сваях? – поинтересовалась я у Даниила.

Уставший от зноя и длительной экскурсии гид довольно равнодушно сказал:

– Какой пакет? Ах, этот? Это просто кто-то умер, а похоронить его можно будет только после того, как вода сойдет. А пока он так и будет плавать в пакете под домом. Обычное дело.

Проплывая мимо домов, я пыталась заглянуть в открытые двери и рассмотреть, что же там внутри. Чаще всего внутри не было ничего, кроме неопрятных постелей на полу и самой простой кухонной утвари. В мутной жёлтой воде озера Тонлесап тонули лучи вечернего солнца, купались, мылись, ловили рыбу и стирали бельё люди. От обилия впечатлений голова шла кругом.

Мой сосед по автобусу, важный господин из Москвы, впечатлённый увиденным, спросил меня:

– Скажите, а вы смогли бы жить так, как эти люди, прямо на воде, в деревянном доме, практически без средств?

В тот момент, когда мне был задан вопрос, я думала о том, что люди в селении Тонлесап не знают и никогда не знали другой жизни. Они живут в соответствии со своими представлениями о мире, имеют свои ценности, ежедневно преодолевают трудности, связанные с простым выживанием в природе и по-своему счастливы. Счастливы потому, что видят солнце, потому, что удалось поймать рыбу на обед, потому, что после трудового дня можно посидеть с соседом за чашкой кофе и просто поговорить. Своими мыслями я поделилась с соседом, мы разговорились по душам и сошлись на общей мысли: чтобы ощущать себя счастливым, человеку многого не нужно. Но зато очень многое нужно для того, чтобы играть роль успешного человека в современном европейском обществе, по правилам которого мы все живём, и отречься от которого уже, наверное, не сможем.

Следующий день в Камбодже сразил наповал: мы увидели Ангкор-Ват! На рассвете наш автобус высадил нас возле храмового комплекса, занимающего площадь в несколько квадратных километров. Пять великолепных башен храма Ангкор-Ват, озарённых нежным светом утреннего солнца, символизировали цветок лотоса, который на Востоке является символом чистоты. Поднимаясь на тонкой ножке над водой, несёт он свою красоту солнцу, и никакая грязь не может её запятнать. Солнечные лучи блуждали по камням потемневшего от времени и дождей песчаника, из которых был построен храм. Вытесанные талантливыми руками мастеров камни, скреплённые между собой железом, витиевато украшенные барельефами и резьбой, так и тянули прикоснуться к ним, а длинные коридоры галерей и переходов предлагали спрятаться от жары и солнца. День был ничтожно мал, чтобы осмотреть весь комплекс. Ангкор-Ват, Байон, Бапхуон, Та Пром и другие храмы сменяли друг друга и удивляли всё больше и больше.

Огромные лица, высеченные из камня, размер которых в несколько раз превышал человеческий рост, грозно и одновременно равнодушно смотрели на нас с высоты. И понятно было, что нет им никакого дела до нас, муравьёв, живущих ничтожными мыслями о работе, карьере, отношениях. У исполинов другая задача: ловить и резонировать ветер, превращая его дикий вой в заунывную песню вечности. Проходят десятилетия, века, а гигантские лица храма Байон свысока взирают на мир.

Ангкор-Ват был построен более 900 лет назад. Ранее его окружал крупный город, который исчез с лица земли, а джунгли постепенно начали завоёвывать храм. Они медленно наступали, противопоставляя мощную животную силу природы творению рук человеческих, лианы оплетали и опутывали паутиной камни, корни гигантских деревьев взрывали землю и двигали стены, а воздушные корни, пущенные деревьями баньян, как гигантские руки, обнимали камни и пытались вырвать их из земли. Но борьба не является естественным явлением для Востока. И со временем битва превратилась в гармоничную симфонию, в которой дерево и камень органично слились в объятиях. Позже я узнала, что учёные сделали деревьям прививку от роста, чтобы остановить разрушение храмов. Застыла картина, соединяя живое и мёртвое, природу и творение человека. И захотелось мне в храме Та Пром только одного: чтобы толпа исчезла, наступила тишина, а я услышала, о чём говорят камни с деревьями.

На закате при выходе из храмового комплекса мы увидели слонов, неспешно шагающих вдоль широкого канала, обрамляющего Ангкор-Ват. Мудрые хранители храма совершали свой вечерний ритуальный обход. И от всего увиденного за день как-то быстро стёрлись негативные впечатления предыдущего дня, стало легко и празднично на душе.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.