Беги, а то заколдую!

Примерно в то же время и малявка стала поглядывать на него сквозь решетки с превосходством, а затем и вовсе начала гордо отворачиваться, когда он появлялся.

Тогда он от обиды громко играл на ксилофоне песенку «Гномка, гномка, где твоя бородка?», а она ковала из железа куколки эльфов со страшными головами и выставляла их между прутьев забора.

Потом у них обоих проснулись магические способности, и Горни с Вудхаусами стали соревноваться, приглашая лучших учителей, затем Эби надолго уехала погостить к дедушке с бабушкой, а Вудхаус лет в девять уехал в лесное поместье – а когда вернулся, чтобы поступать в Королевскую магическую академию, оказалось, что малявка тоже выросла, обзавелась пышной грудью, крепким плечевым поясом и крутыми бедрами и на редкость несносным характером.

Так, в приятных раздумьях о крепких бедрах и в не очень приятных – о том, откуда ждать подвоха, Вудхаус и заснул. И сны ему снились приятные, которые, впрочем, дружно осудили бы и род Горни, и род Вудхаусов.

Как хорошо, что во сне Натаниэля это не волновало.

Глава 6

О самостоятельности и сладком сне

«Насколько безопасна для пегасов организуемая экспедиция?

Кто ответит за нарушение хрупкого экологического баланса?

Вопросы, оставленные без ответа. Наше общество защиты неизученных рас негодует!»

Из выступления мейсис Греты Зубмерг

Эбигейл Горни вышла из дома затемно, когда фонари в королевском парке еще горели вовсю, и помахала окнам дома Вудхауса. Через пару секунд, стоивших ей немалого напряжения, дверь открылась и на порог вышел молчаливый Натаниэль, одетый так же, как вчера. Он под вспышками фотообскуров бодрствующих газетчиков проследовал за ней к паромобилю, припаркованному на стоянке за королевским парком и уселся на соседнее сидение.

Эбигейл надела шлем и очки, дернула за рычаг и воровато оглянулась – ибо напарник прошел к сидению прямо через дверь, но вроде как ночь сыграла свою роль, и никто оплошности не заметил.

Через час коллеги зашли в большой комфортабельный вагон, заперлись в купе – и, когда поезд тронулся, Горни с облегчением щелкнула пальцами, убирая плотного двойника Вудхауса. Она его обязательно вернет, когда постучится проводник, но включать-выключать иллюзию куда легче, чем поддерживать постоянно.

Путешествие длилось четыре дня и изрядно ее измотало. Но еще больше попутчики сочувствовали бедному эльфу, которого, как оказалось, ужасно укачивало в поезде.

– Да так, что никакие заклинания не помогают, только сон, – поглощая отличную отбивную в вагоне-ресторане, жарко говорила Горни любопытствующим, среди которых наверняка было несколько акул пера.

Наутро пятого дня она с двойником Вудхауса, который выглядел достаточно бледно и сонно, чтобы не вызвать подозрений, сошла с поезда в предгорном городке Ве́млисе, но не стала останавливаться и отдыхать. Она наняла единственный в городке паромобиль, оставив в залог обеспокоенному бургомистру две его стоимости – почтенный градоправитель уже знал о приказе королевы, но очень не желал лишаться игрушки, которую недавно привез из столицы. Закупила энергетических кристаллов, на которых работали все механизмы королевства, и тронулась в сторону Долины Пегасов. Проедет, сколько сможет паромобиль, а затем пойдет пешком.

Двойника Вудхауса Горни развеяла на следующий день, когда убедилась, что газетчики отстали – даже самые упорные не угнались бы за паромобилем, а второй в округе взять было неоткуда.

Но сначала она послала магистру «ласточку» – письмо с полетными рунами, похожими на птицу, – о том, что они с Вудхаусом благополучно добрались до гор. Наставник должен был передать информацию королеве и кормящимся при дворе писакам.

Сам Натаниэль сейчас должен был сладко спать в своей постельке. Хотя кто знает, как сильна его сопротивляемость «сонной мухе» – медленно действующему заклинанию, которую Эби посадила на него при последнем общении. А заодно и считала облик. Вполне возможно, что эльф уже несется следом, чтобы отравлять ей жизнь своим присутствием, вечной выдержкой и насмешками. Вряд ли он поступит как паинька и затаится в доме до ее возвращения. Значит, нужно справиться до его появления.

Эльф ей был не нужен. Самоцветные горы были вотчиной не только пегасов, но и других рас, в том числе гномов-ортодоксов из соседнего гномского государства, которые презирали границы, считали горы своей территорией и жили тут редкими общинами в долинах. Разве может гном бояться гор? Разве нужен ей тут помощник?

Эбигейл никогда бы не призналась ни папе, ни маме, ни тем более Вудхаусу, что отчаянно трусит. Не из-за предстоящих переходов по горным склонам – Эби не боялась высоты, если под ногами была твердая земля. Из-за встречи с пегасами. Поэтому во время движения она продумывала самые разные стратегии поведения, только бы ее не заставили летать и прикасаться к лошадям. Трусить в одиночку было не так унизительно.

* * *

Натаниэль Вудхаус проснулся ранним утром, потянулся, на редкость выспавшись. Часы показывали половину четвертого, за окнами все еще было темно, но окна в доме Горни еще не горели.

– Неужели проспала? – недовольно проворчал Вудхаус, быстро выполняя утренние процедуры, одеваясь по-походному и закидывая на спину плотно набитый рюкзак-невесомку. Вышел на крыльцо и с удивлением наткнулся на несколько утренних газет, которыми обносили придворных ежедневно.

Натаниэль взял верхнюю, присмотрелся, зацепился взглядом за дату и выругался. Горни все же решила подставить их обоих. И как он опять попался? Похоже, ее изобретательности просто нет предела.

На всякий случай оглядевшись – нет ли на дороге ранних придворных, – прошел к дому Горни, взломал ее дверь… это было бы нелегко даже профессиональному домушнику, но только не разъяренному эльфу. А затем остановился перед столом, на котором лежала насмешливая записка: «Выспался, Белоручка? Ты слишком доверчив для придворного мага, Вудхаус. Смирись, тебе меня не одолеть».

Неправду говорят, что только гномы умеют по-настоящему яростно рычать. Эльфу Вудхаусу в этот раз это тоже очень удалось. Что касается первенства дядюшки Урюписа по части ругательств – Натаниэль его превзошёл трёхкратно, если не больше.

Паромобиль Горни нашелся у вокзала, и Вудхаус, надев плащ с капюшоном, скрывающим лицо, зашел в ближайшую амулетную лавку и вытряс за щедрое вознаграждение у сонного хозяина второй рюкзак-невесомку, набил его энергокристаллами, сел за руль и дернул рычаг. Нужно было уехать из города поскорее, пока его не узнали горожане.

Отец бы сейчас очень опечалился, увидев наследника и гордость за рулем плебейского, громкого, неизящного и воняющего маслом гномского изобретения. Но наследнику и гордости в этот момент было все равно. Он давно, пусть и тайно, научился управлять этим драконовым механизмом: как это, Эби смогла, а он нет?

Нат трясся в паромобиле неделю, клацая зубами на кочках, пугая кур, овец, улепетывая от фермеров, принимающих паромобиль за ревущее чудовище. Чинил магией лопнувший обод колеса и на все лады клял гонор Горни, потому что заклинания держались только до следующей колдобины. Пару раз в мелких городках ему попадались на глаза свежие газеты, где он любовался фотографиями своего двойника – вот они с Горни спускаются с поезда, вот обедают у бургомистра Вемлиса, вот уезжают в горы на паромобиле, и волосы Натаниэля красиво развеваются на ветру. По всей стране делались ставки на то, кто станет будущим придворным магом, а газеты взахлеб писали о том, как в этот самый момент он с Горни мужественно покоряет горные склоны.

Благо фотографии были ужасного качества и в городках его опознать никто не мог.

Утром восьмого дня Вудхаус, предварительно сменив внешность на максимально далекую от эльфийской, прибыл в городок Вемлис. Как бы ни дурила Горни, подставлять их обоих он не хотел, а бургомистр вполне мог доложить королеве о его странном появлении. И объехать город, как Нат планировал изначально, не вышло – проклятая машина требовала ремонта, а припасы – пополнения. Поэтому он смирился с неизбежным, заодно решил и расспросить бургомистра о его прошлых гостях.

Почтенный градоправитель, которому Вудхаус представился оркским путешественником, плохо говорящим на эринеттском, вдруг вцепился в него как клещ.

– Я настаиваю, чтобы вы отдохнули с дороги в моем скромном доме, – окунал он «путешественника» в океан лести, – пока мой личный механик осматривает и ремонтирует паромобиль. Дорогой путник! У нас так редки гости, поэтому прошу, отдохните, разделите со мной завтрак. Будет только семья и скромный круг избранных!

Отказываться не было ни смысла, ни сил. Приняв наконец-то ванну и сменив одежду на свежую, Вудхаус спустился на завтрак. И там стала понятна внезапная любезность бургомистра, ибо Нат оказался под прицелом вспышек и атакой скучающих газетчиков со всей страны, ждущих возвращения соперников с гор.

Видимо, бургомистр оценил все возможности для карьеры, которые ему дает мелькание в новостях, и решил использовать идущий в руки повод.

Счет к Горни рос на глазах, ибо целый час Нат ломал себе язык корявым орочье-эринеттским и терпел градоправителя, который цепко держался за локоть «путешественника», масляно улыбался, попадая в каждый кадр, и, по всей видимости мысленно поздравлял себя с переназначением, а городок – с будущим превращением в туристическую достопримечательность. Вишенкой на торте стало блюдо с сырым, тонко порезанным мясом, крепко посыпанным перцем, которое поставили перед «орком».

– Вы, наверное, очень соскучились по кухне вашей родины, – участливо сказал бургомистр, и все три десятка участников завтрака выжидательно уставились на Ната как на двухголовое чудище, которое вот-вот их развлечет.

Вудхаус, как любой эльф, предпочитал мясо и птицу не употреблять – не очень приятно есть тех, с кем можешь, пусть на примитивном уровне, пообщаться. Он любил лечить зверей, а не есть их. Но эльфы были детьми природы, а природа – это не только травоядные, но и хищники. И эльфы были дуальны: они жили в гармонии с природой, но при этом охота была в их традиции и считалась высоким искусством, ограниченным множеством правил. Убийство молодняка и самок, охота ради развлечения сурово карались.

Однако ни один эльф не отказался бы от мяса в походе или будучи голодным.

На студенческой практике Вудхаус ел вещи и похуже, поэтому он, на мгновение подняв глаза к потолку, словно там мог увидеть хихикающую Эби, схватил первый кровоточащий кусок и сунул в рот. А затем, артистично порыкивая для достоверности и ухитряясь флиртовать с дочкой бургомистра (видимо, у леди были весьма специфические вкусы, ибо она мечтательно вздыхала и поощрительно улыбалась, глядя, как Нат голыми руками рвет мясо), доел все, что ему дали. Что же, во всем этом позоре был и свой плюс – подобную маскировку не раскрыл бы и магистр Корнелиус.

Попрощавшись с гостями, журналистами и взволнованной дочкой градоправителя, Натаниэль с облегчением сел в паромобиль и выехал за границы города в сторону гор. Там он быстро нашел следы мобиля Эбигейл, уходящие с закончившейся дороги и очень заметные на нетронутой растительности горной долины.

* * *

Паромобиль пришлось оставить на второй день – точнее, он сам остался в горной речке, которую Эби нужно было пересечь, чтобы продолжить движение к долине. Разглядев, что противоположный берег – это сплошь валуны, по которым мобилю не проехать, гномка махнула рукой и решила, что вытащит механизм на обратном пути.

А пока не стоило терять времени – Вудхаус уже давно должен был проснуться и наверняка направился за ней. Жаловаться королеве он точно не побежит, не тот характер, а вот догнать и настоять на своем вполне может.

И лучше будет, если Эби встретит его как триумфатор, с пучком волос проклятых пегасов в кулаке, а не как жалкая неудачница, трясущаяся при виде крылатого коня.

Горни поправила две косы, плотно облегающие голову, вскинула на спину рюкзак, еще раз шепнула самолично изобретенному магическому компасу «Долина Пегасов», и тот скорректировал положение стрелки.

Гномка посмотрела на горы, которые вставали перед ней, касаясь облаков, и со вздохом поскакала вперед, перепрыгивая с одного валуна на другой. Она не боялась походов и ночевок под открытым небом – в академии неженок быстро исключали, несмотря на титулы. Но предпочитала места, в которых не приходилось задирать голову, чтобы рассмотреть дорогу.

Дорога предстояла длинная и скучная, а мысли от прыжков перемешивались в голове, и наверх всплывали неожиданные воспоминания. Например, о том, как Эби увидела Вудхауса в первый день занятий в академии. Высокий, белокурый, изящный, он словно летел, а не ступал по земле, а вокруг него вились его прихлебатели, дружки и почитательницы.

Рядом с нею всегда тоже были подруги-гномки и друзья-гномы, но это ведь совсем другое!

Конечно, в ее семье давно знали, что отпрыск Вудхаусов, этих эльфийских выскочек и подлецов, пойдет обучаться на один курс с папиной бусинкой и самой талантливой девочкой на свете Эбигейл. И семейству Горни неизменно передавали, как Вудхаусы возмущаются тем, что их «золотому мальчику и редкой умнице не повезёт учиться вместе с неотёсанной гномкой».

Поэтому при встрече на площади перед учебным корпусом Эби и Натаниэль не удивились и друг друга тщательно проигнорировали.

Это получалось делать ровно до того момента, как кузина Эбигейл, громогласно возмущаясь, передала ей, что Вудхаус кривит нос и заявляет, что академия пропахла кузней и дымом, а недоучка Горни вылетит, не сдав и первый экзамен. Правда, сильно-сильно позже выяснилось, что говорил не Натаниэль, а его дружок, а Белоручка просто молчал и кивал, еще позже – что Вудхауса там вообще не было, но процесс было уже не остановить.

– Это мы еще посмотрим, кто вылетит, – буркнула Горни, мгновенно разъярившись. И при следующей встрече перед лекцией громко позвала, заставив аудиторию затихнуть.

– Эй, Вудхаус!

– Что вам, леди? – притворно-вежливо отозвался этот лицемер.

– Говорят, ты считаешь, что гномы не способны к магии, – проговорила она.

– В кузнях у вас получается лучше, – равнодушно и слегка удивленно согласился эльф.

– Так вот, – она еще повысила голос. – Предлагаю пари. Если я закончу академию с лучшим баллом, чем у тебя, ты публично признаешь, что гномы лучше эльфов в магии!

Он оскорбительно оглядел ее и бросил, отворачиваясь:

– Я не спорю с девчонками.

– Так и скажи, что струсил, – фыркнула она. – Неужели хваленые Вудхаусы – трусы?

Раздался шум и гул, но эльф только покачал головой и невозмутимо, к разочарованию Эбигейл, сел за стол.

Однако известие о предложенном пари и отказе Вудхауса катилось по академии, а затем и по городу, обсуждалось в знатных домах на выходных. Папа Горни на воскресном обеде хлопал дщерь по плечу и громогласно хвалил, что она утерла нос выскочкам.

А в понедельник Вудхаус перед лекцией объявил, что согласен на пари. И пусть потом Эбигейл случайно услышала, как его кузины обсуждали шепотом, что его заставил отец – дабы не уронить честь Вудхаусов. Она просто не поверила этому – ее папа никогда ничего ей не запрещал и не заставлял. Она же его обожала и хотела радовать постоянно. Собственно, и место придворного мага ей было нужно, чтобы порадовать папу.

Вудхаус проиграл пари, пусть все, включая Эби, и понимали, что отставание на одну десятую балла – это несущественно. Перед выпускным он трижды прокричал на площади перед академией, что гномы лучше эльфов в магии. Вид у него был настолько высокомерный, а тон таким – чтобы было понятно, что он имеет в виду совсем другое.

Но каким трудом ей далась эта победа! И Эби прекрасно отдавала себе отчет, что не будь у Натаниэля непереносимости к некромагии, он вполне мог бы стать лучшим. А сама она, признаться честно, вполне бы удовлетворилась должностью простого мастера амулетов. Но должность придворного мага, помимо возможности порадовать папу, стала еще одним способом утереть нос Вудхаусу. От таких должностей не отказываются.

* * *

Эбигейл почесала облупившийся на горном солнце нос, которому не помогали никакие заклинания, потом укушенную каким-то зловредным насекомым спину, вытерла мокрый от пота лоб и лоснящиеся щеки. На них наверняка остались грязные полосы. На руки вообще было страшно смотреть – черно-серые, погрубевшие. Да, даже её ладони, привыкшие к молоту, и пальцы, легко гнувшие подковы, были в меру ухоженными и приятными на ощупь – до того как она появилась в этом демоновом предгорье! Эби ругнулась и полезла дальше в гору. Компас, как заколдованный, показывал дорогу в Долину Пегасов исключительно через самые крутые и обрывистые склоны, непроходимые ущелья и осыпи.

Обычному человеку быстрее было бы обойти по низинам, но гномы чувствовали землю и легко выбирали безопасные места на самой крутой осыпи. Но это не исключало тяжести похода.

В первый день она бодро пропрыгала по валунам и быстрым шагом пошла к горам, казавшимся близко-близко. Однако прошёл почти весь день, солнце клонилось к закату, а горы только-только стали нависать над ней сердитыми великанами. Эбигейл шла, пока совсем не стемнело, сотворила заговор ночного зрения и начала устраиваться на ночёвку в неглубокой впадине у подножия горы, которую ей предстояло одолеть завтра. Разожгла костер из небольшого валуна волшебным огнём, очистила одежду и себя, достала припасы: тонкую косичку солёного сыра, копчёный окорок, гномские походные лепёшки. Поставила на огонь котелок и, поколебавшись, добавила туда хорошую порцию бальзама на семидесяти семи травах и гномском самогоне. Даже если захмелеет и начнет болтать, услышать ее тут могут только камни.

Все гномы знают, что дышать чистым горным воздухом и ароматом ночной лаванды куда приятнее, если примешать к ним запах готовящейся еды. Эби сняла тяжёлые башмаки, подсунула под спину туго скатанное одеяло, скрестила ноги и приступила к трапезе. Потрескивал костёр, грея натруженные ноги, отблески плясали на скалах, мясо было вкусным, горячий напиток – бодрящим. Но самым прекрасным и замечательным было отсутствие Вудхауса, разумеется. Эби представила, как он спит, непременно завернувшись в одеяло, вышитое барашками, в ночном колпаке, на пяти пуховых подушках, как и полагается такому неженке и белоручке (и плевать, что она неоднократно видела, как он спит на голой земле во время тяжелой практики), и усмехнулась:

– Спи, и пусть тебе снится, как ты становишься придворным магом. Хотя бы во сне порадуйся, бедняжка!

Это прозвучало несколько ненатурально, да и совесть уколола, и Эби поспешно представила кабинет магистра, то есть почти свой уже, окинула хозяйским взглядом. И вскоре уже вовсю мечтала:

– Вот те стеллажи, что слева, где ингредиенты для зелий хранятся, нужно переделать… Убрать верхний ярус, а то неудобно пользоваться. Или нет, заказать лесенку, как в моей мастерской, тогда до полок с книгами и справочниками легко добираться. Стол нужен ещё один, третий, в дополнение к письменному и лабораторному. Для инструментов, чтобы спокойно амулеты делать… Прямо как у меня в мастерской! Большое увеличительное стекло нужно, свет, ну, тут специальные лампы пригодятся, как я себе в мастерскую брала. Еще горн и наковальню. Надо будет из мастерской забрать…

Эби тяжело вздохнула. Как всё-таки у нее в мастерской всё хорошо приспособлено, оборудовано. Жалко даже бросать… И у придворного мага вряд ли останется много времени на изобретения и усовершенствования.

Тут Эбигейл совсем пригорюнилась. Магистр Корнелиус потому и взял себе двух помощников, что совершенно не имел времени на магические разработки. Огромный зал-мастерская за его кабинетом использовался, дай Пряха, на сотую часть.

Магистр сопровождал королеву при визитах и обеспечивал магическую защиту. Присутствовал на королевском совете, давал оценку магическим изобретениям, творил лично для её величества разные заклинания и готовил зелья. Каждый день подписывал кипу каких-то бумаг и надиктовывал горы писем. Два года Эби слышала, как он сетовал на рутину и отсутствие времени на собственные проекты, а последнее время вслух мечтал, чем займётся после отставки. Эти размышления навеяли на Горни грусть и толику сомнения – стоит ли вообще эта должность того, чтобы за неё бороться?

С другой стороны – это почётно. Эби представила лучащегося от гордости папу и всю родню, смотрящую на неё с уважением – ещё бы, Горни никогда так высоко не взлетали, ибо короли Эринетты старались не выделять ни одно из враждующих семейств. Опять же, она, а значит, весь род, утрёт нос этим выскочкам Вудхаусам и конкретно Белоручке Нату. И деньги! Пусть Горни не бедствовали, но когда это гном откажется от звонкой монеты? Да и жалованье придворного мага пойдет на ее изобретения и редкие ингредиенты, на которые до сих пор она просила у папы, ибо денег от продажи амулетов не хватало. А дядюшки что-то ещё говорили о протекции при продвижении их, гномских, дел и начинаний. Тут она немного задумалась о законности сего рода сделок, но отмахнулась – папа плохого не сделает, по крайней мере, для своей бусинки.

– А время на амулеты я найду, – сказала вслух не совсем уверенно. – В конце концов, мэтр Корнелиус – он же старый. Ему целых пятьдесят два года! А я молодая, успею больше.

И с этими утешительными мыслями Эбигейл улеглась, сунула под голову кожаную подушечку, укрылась и уснула.

Проснулась она от странных звуков. Кто-то страшно дышал ей в ухо и трогал за лицо холодными лапами. Даже не проснувшись толком, Эби метнула куда-то за плечо заклинание столбняка и только потом открыла глаза и огляделась. Костерок, так и горевший ровным невысоким пламенем, давал достаточно света, чтобы разглядеть местность на пять локтей от неё. Ничего похожего на зверя, человека или монстра. Эбигейл пожала плечами и решила на всякий случай ощупать всё вокруг руками – вдруг на том, кого она услышала, было заклинание невидимости? Руки натыкались только на то, что видели глаза – рюкзак, камень, одеяло.

– Ничего не понимаю! – пробормотала Эби, укладываясь обратно и пытаясь заснуть. Однако через короткое время опять послышалось сопение и топотание.

– Тролленок, что ли, привязался? – сонно подумала Горни. Надо бы ему дать монетку, но спать очень хотелось. Бояться она и не подумала – вот ещё. Гномке и магичке бояться в горах – это просто смех какой-то. Пусть Вудхаус боится, если когда-нибудь сюда попадёт, конечно. Неизвестный между тем опять сопел в ухо.

– Я хочу спать! – проревела Горни и вскочила. Толстый сурок, с упитанного бобра размером, доселе, видимо, прятавшийся под рюкзаком, деловито продолжал тянуть вещи из него, перегрызя лямку с замком.

– Вот же наглец, – восхитилась Эби. – А если я тебя сейчас в камень превращу?

Но вместо этого достала из недр мешка кусочек сыра и лепешку, отнесла по другую сторону костра вместе с сурком и строго приказала, стараясь не улыбаться:

– Жри. И учти – больше не дам. Ещё раз разбудишь – заколдую! – она на всякий случай создала вокруг костра невидимую стену, устроилась поудобнее и наконец-то заснула спокойно до самого рассвета.

Глава 7

О том, как важно хорошо подкрепиться

Визит нашего оркского гостя сулит прорыв не только в экономике нашего славного города, но и продвинет вперёд культуру. Ведь орки любят путешествовать, так пусть все дороги ведут к нам! При правильной постановке дела мы сможем совершенно преобразить Вемлис. Гостиницы, стоянки для паромобилей и воздушный порт дирижаблей – только ничтожная часть будущих ослепительных перспектив!»

Из статьи мэра в «Новом времени Вемлиса».

Все следующие дни Эбигейл упорно лезла по горам, карабкалась, скользила вниз на спусках на воздушной доске, почти не отдыхая, только два раза устроив небольшой привал возле прозрачных горных ручьёв. И наконец через несколько дней к закату дошла до крутого перевала, за которым, как утверждал магический компас, лежала эта лошадиная долина.

– Интересно, что сейчас поделывает Вудхаус? – спросила у себя Эби, когда отправила письмо с отчетом магистру. На миг ее посетило видение, как Натаниэль стоит за плечом наставника, которому нажаловался, и с удовлетворением смотрит, как тот читает ее откровенное вранье о совместном с эльфом путешествии и разочарованно качает головой.

Но тут же она мотнула головой – Вудхаус всегда решал свои проблемы сам.

Она настороженно оглядела горы, будто Нат мог появиться на склоне в любой момент, и быстрее затопала вверх по расщелине.

Однако после захода солнца темнело в горах быстро, и даже магический ночной взор не помогал. Эби цеплялась ботинками за камни, запиналась и чуть не упала, чудом сбалансировав. Кроме того, хотелось пить, есть и еще кое-что, так что она остановилась там, где распадок становился шире и даже переходил в скальный уступ. Там сгущалась тень, будто…

– Похоже, пещера, – обрадовалась Эбигейл, ускоряясь. – Отлично, там и заночую.