Купальская история

Уношу ее на кресло. Не хочу так заканчивать эту ночь.

Включаю музыку и предлагаю потанцевать. Танцуем голыми, она кружится. Как же она похожа на ту, мою. Вот тебе поцелуй за нее и еще.

Небо стало светлее. Скоро наступит утро, и мне придется уехать.

– Не уходи, – говорит она.

И я остался, заслонил собой от Сергея, благо этот траходром позволял уместиться там впятером, не то что втроем. Она свернулась калачиком, положила голову мне на руку, молчит, тихо дышит, сопит. Чувствую, что рука стала мокрой.

– Ты плачешь?

– Ничего. Всё хорошо. Спим.

Не знаю, уснула ли она, но плакать перестала. Я не знал, что ей сказать утром. У меня возникло только одно желание, завернуть ее в плед и унести отсюда, от пьяного Сереги и пошлого номера, домой. Распаковать там и любить, пока есть силы, сорвать не только стоны, но и улыбки. И в какой-то момент я был готов это сделать. Но на моем счету уже была одна женщина, которую я не любил, и которой разобью сердце, когда найду свою ведьму, и Дина будет второй, а ко всем моим грехам добавится еще разрушенный брак. Хотя с такими темпами Серега и сам его разрушит и даже не заметит.

Девочка всё упростила, не пришлось подбирать слова, ее не было в номере, когда я проснулся. Я подождал ее сколько мог и чуть дольше, но она так и не пришла.

Я уже ехал в такси, когда увидел, на противоположном берегу, на лавочке сидит одинокая женская фигура и курит.

Я вышел из такси, ехать обратно было уже нельзя, итак безбожно опаздывал на переговоры. Помахал рукой. Не увидела.

Работа, работа, только работа

Когда-то я мечтал строить здания, не муравейники или безликие торговые центры, а то, что я хочу, то, что я придумал, хотел оставить свой след не только на столичных фасадах, но и в истории архитектуры. Первое время я был счастлив, когда мне досталась эта компания. Наконец-то я смог претворить часть эскизов в жизнь. Но мы только вставали на ноги, и всё требовало от меня внимания, рисовать приходилось то, что хотели заказчики, этим я заниматься не собирался, и по возможности сбрасывал проекты подчиненным. Зачем тратить время на то, что могут сделать другие?

Мы росли, рос объем типовых заказов. Они куда выгодней нестандартных проектов, а наши мощности не безграничны, поэтому им всегда отдавался приоритет. Так, с каждым месяцем мое участие в генерировании идей сошло на нет.

В результате я пришел к выводу, что нарисовать здание может целый отдел специально обученных людей, а вот руководить могу только я. Я устал, и находить время для того, что мне нравится, оказывалось сложнее и сложнее. И вот сегодня я – успешный руководитель динамично развивающийся компании. Отец мной гордится, из мелкого проектного бюро, которое он подарил, мне удалось создать серьезный строительный бизнес и вылезти из-под отцовского крылышка.

Но счастливее я не стал. За несколько лет я не начертил ни одной линии. Я стал гуру делегирования, оброс замами и профильными специалистами, всем им я навязал участие в прибыли, и теперь они лично заинтересованы в развитии компании, что ощутимо сказывается на финансовых результатах.

Я считал, что всему виной моя занятость и усталость, поэтому я высвободил уйму времени, выспался, добавил в жизнь спорт, стал планировать отдых, но ничего не изменилось. Что-то во мне замерло.

Купалье меня подразнило, показало, что жизнь летит мимо, и всё самое сочное, настоящее остается за бортом. А весь мой успешный сытый образ, как шелуха на гнилом луке – только тронешь пальцем золотистую оболочку, она разлетится кусками, а внутри – беда.

Психолог считает, что это ранний кризис среднего возраста. Советует найти хобби и больше времени проводить с семьей. Я считаю, нужно сменить психолога, но искать кого-то лень. Хотя хобби я нашел, купил мотоцикл – воплощение детской мечты, дополнительно застраховал жизнь, пару раз на нем проехался, и теперь он пылится в гараже, а я – в офисе.

Сейчас мы берем в разработку не только высокоприбыльные проекты, но и имиджевые. Казалось бы, здесь я могу развернуться, у меня в столе лежит папка с потенциальными объектами, но в голове ни одной свежей идеи. Я стараюсь не открывать этот ящик, чтобы лишний раз не портить себе настроение, и лишний раз не заходить в кабинет, чтобы не видеть этот стол, и в офис … как-то так.

Я не люблю бездельничать, от этого я чувствую себя намного хуже, чем если бы вкалывал и падал от усталости. Я пробовал развеяться, но это было пустой тратой времени. Ничего не удивляло меня, не радовало, да даже не расстраивало, если честно. Всё машинально, всё ровно и гладко: еда вкусная, солнце жаркое, алкоголь пьяный, вокруг подхалимы и красавицы – НУДОТА.

Последние живые эмоции мне подарила Дина. Странный коктейль впечатлений: оживший кусок моих фантазий, житейская пошлость, желание близости, ее смущение. Но что это было – неискушенная чувственность или искусная игра по моей просьбе? Чем больше времени проходило, тем больше я думал о ней, об их странных отношениях с Серегой. Я хотел встречи. Зачем? Не знаю, повторить, убедиться, что у них всё хорошо, или наоборот узнать, что плохо. Такой вариант тоже интересен. Может, даже больше.

Поэтому я обрадовался, когда неожиданно позвонил Сергей.

– Мы с Диной неделю будем в твоем городе, у нас выставка. Увидимся?

– Увидимся. Где и когда? – отвечаю я.

– Давай завтра, потом завертимся, будет сложнее найти часок-другой. У нас планы простые: с утра отель, потом галерея, потом опять галерея, может быть, и вечером галерея. Вокруг да около этих локаций сможем в любое время.

– Давай за завтраком. А потом – как решим.

Забери ее

Я оживился, даже Оля заметила. Зачем-то стал примерять костюмы, подбирать часы, взъерошил волосы и собрался на автомойку. У зеркала опомнился, рассмеялся – хожу из стороны в стороны, как тетерев в брачный период, перья взлохмачены, хвост оттопырен, на щеках румянец. Да, готовлюсь к токованию, осталось показательную драку устроить и погроме чувыкать и все, барышня моя.

Мы договорились встретиться в кафе при отеле, в котором они остановились.

Настроение у меня было превосходное. Влетел в кафе, увидел столик у окна и два дивана, на одном из них расположились Дина с Сергеем.

Правильно, в таких местах всегда лучше смотреть в окно. Вид из окна ̶ это единственное, что отличает европейской сетевой отель в Афинах от его собрата в Мадриде или другом городе. Только благодаря нему можно понять, что утро началось там, где планировалось, а не как обычно в Серегиной компании.

Как-то мы собирались посидеть в баре, а сорвались в Тайланд, и пару шотов за ужином в Краби закончились утром на пляже в Гоа. Как мы там оказались? Я не знаю. Серега говорит: «Мы ступали по следам Диониса». Я не помню, что бы я куда-то ступал, но фоторепортаж убедительно говорит об обратном. В целом, вспоминать смешно, но в деталях не очень.

Усаживаюсь на диван, напротив.

– Сюрприз, – говорит Дине Сергей.

Она удивленно подняла глаза, наверное, не ожидала меня увидеть.

Красивая, любуюсь ей, вспоминаю, и она вспоминает, краснеет.

– Тебе как обычно? – спрашивает меня Сергей.

– Да.

Утром я всегда ем одно и тоже: три тоста с сыром, мясом и овощами, черный чай и десерт. Доходит до абсурда. Однажды у меня сломался тостер, и я сделал угольки в духовом шкафу, а потом еще раз и еще, пока не выплюнул лень и не загуглил, что двадцать минут на двухстах градусах многовато для тостов. Причем в остальные приемы пищи, я предпочитаю разнообразие.

Серега, конечно, в курсе моего меню. Сколько раз сталкивались с ним за завтраком, столько раз он шутил на этот счет. Но не сегодня. Хотя и завтрак еще не закончился.

– Тогда сейчас принесут. Я уже заказал.

– Что за выставка? – спрашиваю я.

– Совместная, для Дины – дебют. Называется «Не оборачивайся». Ее «милые» картины, те, на которые смотришь и хочется обернуться, убедиться, что никто с топориком тебя не караулит, а напротив – фото моих моделей, которые все-таки обернулись. Такой концепт.

– Милые?

– Мрачные. Забываю, ты ж не видел ничего.

– Не видел, но посмотрю обязательно.

– Ага, посмотришь с каким демоном я живу.

Треплет ее по волосам. На демона Дина не похожа, во всяком случае пока не принесли ее блинчики с карамельным соусом. Правильнее сказать карамельный соус с двумя одиноко торчащими из него хвостиками блинчиков.

– Теперь достаточно? – спрашивает у нее официант.

– Да, спасибо. Отлично, – отвечает Дина.

Всё заняты завтраком, мы с Серегой едим человеческую еду, Дина – карамельный суп. Как она это ест, не знаю, даже мой тост кажется приторно сладким, когда я на нее смотрю.

Ловит мой взгляд:

– Очень вкусный, сладкий и соленый. Только в этой сети. Попробуешь?

– Хм, ну давай.

Пробую. Соус действительно и сладкий, и соленый, не приторный, вкусный.

– Еще? – спрашивает Дина и улыбается.

– Еще, – намазываю тост соусом.

Первые изменения в моем меню за черт знает сколько лет. Улыбаюсь – мир не рухнул, а отложенные сыр с ветчиной не стали мстить за измену, утро всё также прекрасно. Дина реквизирует мой чай, потому что ее уже закончился, а официант не торопится подходить.

Сергей прищурился, подозрительно косится на меня, на Дину, а потом с наскока спрашивает:

– Тебе понравилось трахать мою жену?

Я смотрю на него с недоумением. Мимо проносятся десятки мыслей от «не твое дело», до «зачем спрашивать» и «в чем подвох», «что ответить», «как он отреагирует? как Дина?», но мысли-то проносятся мимо, не задерживаются, мешают оценить ситуацию. А он и не ждет ответа, доволен произведенным эффектом.

– Ей тоже понравилось. Да, милая? – спрашивает у нее, не ждет подтверждения, – а со мной не нравиться. Ни так, ни сяк, никак.

Потом обращается снова ко мне:

– Мне нужно работать, переснять пару кадров, а она мешает. Забери ее, покажи город, – недвусмысленно показывает, что он имеет ввиду: и как показать город и в чем именно она ему мешает.

Люблю его за прямоту, за честность, и немного завидую – он делает что хочет, и ему начхать, как это стыкуется с моралью, но сейчас он перегибает палку.

Дина смотрит сердито на Серегу, а на меня – нет, отводит глаза. Ей неловко, она еще не обросла слоновьей циничной кожей, как у Сергея. Рад, что в этом ничего не изменилось.

Беру ее за руку и перетягиваю на свой диван, подальше от этого словесного урода, притягиваю к себе. Она с облегчением вздыхает и прячется в моих плечах.

Теперь у меня и чай, и соус, и Дина. Полный набор, чтобы день задался. Если не обращать внимание на детали, конечно.

– Можешь на меня не смотреть, но я на тебя буду, – шепчу я ей на ухо.

– Совсем забрать или на день? – уточняю у Сереги и пытаюсь понять, что происходит.

– Как хочешь, – радостно сообщает Сергей и строит глазки девушке за соседним столиком. – В субботу выставка, до не еще пара фотосетов, где она нужна, встреча со спонсорами, а в остальном Дина свободна. Насколько я знаю.

Так, Серега доволен, и Дину мои объятья устраивают, и сам я, наверное, свечусь как новогодняя гирлянда. То есть получается в этой ненормальной ситуации, ненормально только мое представление о нормальности, а Серега как раз лишен таких ограничений, потому и говорит, как есть.

Остался еще один потенциальной участник – Оля, которую тоже не мешало бы вписать в эту историю, пока она не взяла себе роль разъяренной фурии самостоятельно. Сергей уже это продумал или полностью отдался течению, которое неумолимо тащит нас к порогам, которые я не знаю пока, как пройти. Уровень маршрута явно превышает мой опыт рафтинга.

Сергей, как бы невзначай спрашивает:

– Как, кстати, сам? Как жена?

– Хорошо.

– Видел ее последние фотки, горячая штучка, а фотки – говно. Может быть, вчетвером встретимся, поиграем? Я ее сфотографирую как надо.

Ничего себе запросы. Но, если подумать, то в целом, идея разумная. Оля не против откровенных игр и не раз намекала, что пора вернуть разнообразие в постель, да и Серега ей всегда нравился. Если она согласится, то никаких вопросов насчет Дины не возникнет.

– Я поговорю с ней.

Сергей смотрит на часы.

– Всё Дин, как договорились. Мне пора, Макс покажет тебе город. Сделай все, что он захочет. Ладно, будет скучно, можешь надавать ему тумаков, – улыбается.

Сергей ушел. А мы остались вдвоем.

– И как вы договорились? – уточняю я у Дины.

– Он делает выставку, а я то, что он хочет и не путаюсь под ногами.

«А он хочет, чтобы ты сделала то, что я хочу», – прокручиваю про себя эту странную цепочку.

– Дина, а твои желания в этом присутствуют?

– Конечно.

Ну и ладно. Мне только что выдали мою ведьму, и я могу показать ей человеческий город, лучшее, что здесь есть, и я не собираюсь упускать эту возможность.

Сам я устал ее искать, поручил двум скучным бородатым дядькам, которые заседают в частном сыскном агентстве. Они раз в неделю присылают отчеты. Из конкретики в них только суммы и фраза «продолжаем работать», а что именно они делают, я не знаю. В первую нашу встречу они составили фоторобот с моих слов и планировали поработать с вузами.

– Экскурсии, шопинг, кино, выставки, театры, рестораны, музеи – что интересно? – спрашиваю я у Дины.

– Всё интересно кроме шопинга. Покажи мне все, что ты любишь сам.

– Какие-то планы были? Помимо того, что озвучил Сергей.

– Да, сумерки и рассветы в лесу у воды.

– Зачем?

– Фотографии особенные получаются – переломный момент, свет, туман, небо.

– Мистика?

– Да.

– Это все?

– Все.

– Тогда пойдем.

Мы гуляем по городу, я показываю Дине свои любимые фронтоны, портики, аркатуры, капители, балкончики и другие детали самобытных и продуманных до мелочей зданий. Для меня история города в этих домах. Не в датах и цифрах, а в ширине оконных проемов, изгибах крыш, чугуне на воротах, в слоях краски на фасадах. Они отражаю не только смену стилей, но и настроения владельцев, их мечты и привычки, их истории. Некоторые я знаю и рассказываю, про другие только догадываюсь, поэтому сочиняю.

– Дина, видишь последнее окно справа?

– Да.

– А его нет.

– Как это?

– Посмотри внимательно, оно нарисовано для симметрии.

– Точно. Ошибка архитектора или строителей?

– Я тоже так думал. Но его нет и в плане, и на первых фото. А на самом деле окно было настоящее, потом его замуровали и сверху нарисовали.

– Зачем?

– А ты как считаешь?

Она задумчиво топчется на месте, а потом высказывает свои предположения, одно лучше другого:

– Ставней не хватило? Подожди, не отвечай. Я знаю, из окна видно что-то определенное, что-то ужасное для хозяев, настолько ужасное, что невозможно смотреть, даже плотные шторы не спасают от этого. Что видно из окна? Ты был внутри?

– Вообще-то нет, здесь административное здания, и я не…

«И я не думаю, что стоит туда соваться», – хочу сказать я, но в этом нет никакого смысла, потому что мы уже идем туда.

– Мы по поводу трудоустройства, – заявляет Дина вахтеру.

– Второй этаж, на двери табличка «Отдел кадров», – отвечает он, даже не рассмотрев нас. А зря, Дина – в джинсовом комбинезоне и кедах, я – в строгом костюме. Очевидных причин, по которым нас интересует совместное трудоустройство в этой конторе нет.

Пробираемся по коридору – деревянный пол, покрашенный коричневой, облезшей местами, краской, гипсовые розетки на потолке и бесчисленные современные, почти пластиковые, двери. Тишина. Единственный человек, которого мы встретили – девушка с чайником. Она удивленно на нас взглянула и молча пошла по своим делам.

Наше несуществующее окно приходится на коридор. Показываю Дине стену:

– Должно быть здесь. Раньше это была проходная комната, видишь, какой коридор узкий, так раньше не делали и розетки на потолке не по центру, комнатушки нарезали уже потом.

Дина трогает стену, но деревянные панели на ней ничем не отличаются от соседних, потом пробует открыть следующее окно. Оно не поддается. Кажется, его не открывали никогда.

Я открываю сам. Дина довольно выглядывает.

– Так и думала. Видишь здание рядом, на нем есть балкон с кованной оградой, отсюда его уже не видно, только если высунуться по пояс, а из предыдущего окна его еще не видно. Кто-то не хотел видеть этот балкон. Кто-то его ненавидел, но не хотел уезжать, хотел жить в своем доме. Может, там прошли его лучшие годы, а он был вынужден продать дом, и балкон напоминал ему об этом. Может, там жил его успешный конкурент или человек, которого он безответно любил или любила, и он замуровал окно, чтобы не витать в иллюзиях, а жить своей жизнью. А может, там был игровой притон, а владелец дома страдал зависимостью. А может, балкона не было, может, и здания не было, может, может быть… Это же – площадь, может быть, там было место казни или лавка мясника, что-то, на что, владелец не хотел смотреть.

Дина вопросительно смотрит на меня, ждет ответа.

Я его знаю – окно замуровали во время войны, застеклить возможности не было, а вот кирпичи нашлись. Всё лучше, чем мерзнуть под зимними ветрами. После войны фасад обновили, замазали штукатуркой, не разбираясь, что одного окна не хватает. Потом опомнились и нарисовали для симметрии. Случилось это после многочисленных жалоб по поводу изменения облика здания. Нарисовать же окно проще, чем прорезать еще одно или замуровать то, что есть. Дине я про это не говорю, ее версии гораздо интереснее.

– Всё может быть, – отвечаю ей.

На закате мы отправляемся в лес у водохранилища. Лес пустой. Только мы. Идем молча. Дина что-то щелкает, рассматривает кору деревьев, одинокие листья, свисающие с них. Она ничего не показывает, но я слежу за ее взглядом, за ее кадрами и тоже начинаю замечать узоры ветвей, неповторимую структуру коры, естественную цветовую палитру, замысловатые линии, пропорции крон и стволов. В этом, определенно, что-то есть.

Наконец, мы находим то, что ее заинтересовало – большая поляна, на ней одинокий дуб с сухими листьями. Они почему-то всё еще держаться за ветки, хотя им уже положено валяться на земле, рядом с листьями других приличных деревьев.

– Неприличный дуб.

– Может, наоборот приличный, все уже разделись, а он один не сдается. Может, и до весны продержится, упертый. Нужно подождать, – говорит Дина и устанавливает штатив. – Сейчас солнце начнет садиться и подсветит наш дуб, в контровом свете листья станут бордовыми, как запекшаяся кровь, а вдалеке за дубом фон – черные стволы деревьев, пожухлая трава, вспоротая пожарной полосой с глиной. Красота. В самый последний момент, когда солнце почти уйдет, мы его сфоткаем, потом сделаем еще пару кадров в сумерках без солнца, а позже совместим эти кадры и чуть-чуть дорисуем.

Ждем. Понимаю, почему язычники выбирали такие поляны и дубы, всё как говорит Дина: солнце на несколько минут сделало листья красными, кровавыми, и быстро село, скрылось за лесом. Осталось ощущение, что мы застали место преступления, увидели проступившую кровь. Может быть, тут веками проходили кровавые обряды, вон и камень подозрительный. Дина тоже его заметила, но не щелкает, недовольно пританцовывает у штатива, кадр уже выставлен. Темнеет быстро, ночь уже захватила лес и подбирается к поляне. Тихо. Мне стало не по себе, и если бы не близость Дины, я бы предпочел дать отсюда деру и больше никогда не возвращаться. Наконец, кадры сделаны, и мы возвращаемся обратно.

Дина молодец, запомнила дорогу и ведет меня. Сам бы я заблудился. Слышу шум трассы, звуки человеческой суеты, сразу становится лучше. Я – дитя бетона, в лесах почти не бываю. Там живет серый волк – зубами щелк и комары. Что там делать? Ну ладно, деревья – что надо, пропорции интересные, нужно изучить это детально, а еще в лесу бродят такие девушки как Дина и моя рыжая. Наверное, она тоже могла бы быть фотографом или художником, пусть бы так и было, а ведь может оказаться и скучной накрашенной куклой. Об этом я не хочу думать. Да и потом, генетику пальцем не заткнешь, авантюризм и любовь к приключением у них в крови.

Мы опаздываем в театр, фото древних дубов не освобождает от пробок. Одинаково медленно тащатся все.

– На первый акт мы не успеем, – сообщаю я Дине, – давай, в кино.

– Ну и что? Мы первый акт в машине прочитаем. Так даже интересней, приедем и увидим, как задумка режиссера отличается от наших фантазий.

Дина скачала пьесу и читает первый акт разными голосами, получается хорошо. Мы стоим, весь проспект стоит, а у нас в салоне разворачивается действие. Театр одного актера и одного зрителя. Приехали ко второму акту. Представление в машине мне понравилось не меньше, чем постановка на сцене.

Ночью мы отправляемся на экскурсию по городским крышам. Я уже понял, что мой костюм не подходит для таких прогулок, но все, что удается раздобыть – это плед. Я похож на утку из мультика:

– Я черный плащ, я – ужас, летящий на крыльях в ночи! – цитирую я и рассчитываю, что в ее детстве этот мультик еще показывали.

Дина смеется, и с удовольствием ныряет под плед. Под ногами, далеко внизу светится ночной город. Он почти опустел, редкие машины фарами рассекают дорогу и врываются в романтические баллады, которые рассказывает наш экскурсовод. Я крепко обнимаю девочку под пледом. В этот момент настоящее все, даже я, и кажется, что всё может быть совершенно иначе.

На рассвете мы делаем пару кадров, и я отвожу Дину в отель.

– Увидимся днем. Спи.

– Тебе бы тоже не мешало.

– Конечно.

Но до сна, еще нужно поговорить с Олей и заехать в офис. Кажется, я знаю, что делать с проектом города будущего для IT компании, вижу изменения, которые нужно внести, чтобы избавиться от ощущения космической станции. Нужно немного изменить пропорции и приподнять паркинг.

Офис

– Что случилось? Я думала ты ночевал в квартире, – спросила Оля, когда я появился на пороге нашего дома.

Вид, конечно, у меня помятый, и я действительно часто остаюсь ночевать в городе. Возможно чаще, чем бываю здесь.

– Пил до утра и за руль?

– Нет, но развлекался.

– Не хочешь и меня пригласить? Я скучаю одна.

– Хочу. Очень хочу, за тем и приехал. Секс вчетвером или втроем? Так тебе такое предложение?

– С кем? – спросила Оля.

– Встретил Серегу с женой.

– Твой друг, фотограф? – задумчиво уточнила Оля.

– Да.

– Что ты ответил?

– Что я могу ответить без тебя?

Я видел, что ее ни капельки не шокирует это предложение, скорее наоборот, заводит, глаза блестят.

– Оля, ты этого хочешь?

– Не знаю, – говорит она языком, но я же вижу, что тело говорит «да».

– Зачем врешь, Оля, – сжимаю ее в объятьях.

– Ты давно ничего такого не предлагал. Я думала, тебе уже неинтересно.

– Может быть, а тебе?

– Мне интересно.

– В пятницу?

– В эту?

– Да.

– Хорошо. А где?

– В отеле, думаю Серега разберется.

– Давай здесь, наверху у нас пустая комната, я ее подготовлю. Свет, игрушки, все, как я захочу.

– Ладно.

– Позавтракаешь?

– С удовольствием.

Оля воодушевилась, приготовила мне завтрак и уже листает каталоги, что-то помечает в своем блестящем блокнотике.

– Нужно встретиться заранее и обсудить правила до вечеринки, чтобы не было неловких недоразумений, – заявляет она в итоге.

– Как скажешь, я спать.

Сплю несколько часов, заезжаю в офис, а затем в студию за Диной. К сегодняшним приключениям я готов, на мне походные высокие ботинки, теплая куртка и практичные джинсы.

В студии суета. Они еще не закончили. Полуголые модели с высветленными лицами щебечут у столика, костюмер отглаживает платье, какой-то мужик откатывает ширму, Серега развалился на стуле, положил ногу на ногу и тоже наблюдает. Фотографирует Дина. В своем бессменном комбинезоне. Серьезная. Останавливает съемку, без смущения по-хозяйски поправляет краску на груди у модели. Сейчас для нее это часть кадра, но, если забрать у нее фотоаппарат, уверен, она будет вести себя иначе.

– Прохлаждаешься? – спрашиваю у Сергея.

– Я не прохлаждаюсь, я руковожу. Но ты вовремя, забирай Дину и валите отсюда. Мне еще и самому нужно поэкспериментировать со светом и положением рук вон той красотки у стойки. Возможно, сменю модель.

У стойки стояла красивая девушка и слащаво улыбалась нам, в съемках она не участвовала.

– Что снимаете?

– Вон в углу видишь? Холст в полный рост, – показывает на дальний угол студии, рядом с зеленым натянутым задником. – Снимаем модель, которая от него бежит. Иди посмотри.

Подхожу к картине, интересно посмотреть на творчество Дины. Понимаю, что вряд ли там окажется морской пейзаж или букет цветов, но то, что я вижу, удивляет. Темное полотно, детали начинают проступать, только если всмотреться внимательно. Грубые широкие мазки скрывают мелкие прорисованные или напечатанные элементы. Мокрые черные стволы деревьев, торчащие голые ветки, за деревьями деревья, а за ними блестит что-то похожее на луну, выглядывающую из-за туч. Вглядываюсь и понимаю, что за мной следят холодные стальные глаза. Следят из полотна. Я отшатываюсь. Захватывает дух от неожиданности.