bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
6 из 6

– Я от ваших друзей из Карлсруэ, – назвал пароль незнакомец, улыбнувшись еще шире. – Да, кстати, простите – не представился. Борис Савинков, товарищ председателя студенческого добровольного общества содействия армии и флоту.

– Это того самого, образованного с высочайшего благословления? – криво улыбнулся Азеф, всем своим видом показывая, что не хочет иметь ничего общего с представителями официальной власти, и тем не менее пропуская гостя в прихожую.

– Да, того самого, – еще более широко улыбнулся Савинков, по-хозяйски проходя сразу в гостиную. – И именно у этой организации накопилась масса вопросов к вам и вашим товарищам, которых ждете вы и которые уже ждут вас… Тут недалеко… Естественно, они там не одни, а с моими людьми.

– Да кто вы такой, чтобы тут… – театрально завелся Азеф, лихорадочно соображая, как правильно поступить – продолжать разыгрывать из себя яростного революционера или признаться, что он является агентом охранки, то есть одной крови с этим веселым общественником.

– Такой же честный человек, как и вы, находящийся на тайной службе, о чем имеются все надлежащие документы в известном департаменте… Можете справиться при случае у Сергея Васильевича Зубатова, он разрешил… А в студенческом движении я отвечаю за оперативную работу и выполняю некоторые деликатные поручения… – Савинков, казалось, вообще не замечал смятения и внутренней борьбы двойного агента. – В субботу по условному сигналу нами был вскрыт пакет генерала Трепова с предписанием оперативных мероприятий, в ходе проведения которых выяснились любопытные обстоятельства, в частности – роль вашей организации в воскресных событиях, где погибли в том числе и наши активисты, причем не от солдатских штыков и пуль, а вот от этого… – И Савинков достал из кармана и поставил на шляпную полку пулю от браунинга. – Знакомая штуковина, не так ли, товарищ…

– Вот что, господин студент, – окрысился Азеф, – а ну-ка забирайте свое барахло и валите отсюда, не знаю я ничего ни про субботу, ни про воскресенье… и про понедельник, на всякий случай, тоже…

– Я-то уйду, – вздохнул Савинков, – но вот рабочие… Они каким-то образом тоже узнали, кто из-за их спин стрелял в солдат и где вас искать. Если я не ошибаюсь, – гость наклонил голову, прислушиваясь, – они уже здесь… Ну хорошо, не буду, Евно Фишелевич, мешать вам рассказывать возмущенному пролетариату, что вы тут ни при чем. Полагаю, что вас ждет вечер, полный ярких незабываемых впечатлений… Нет-нет, даже не смотрите туда – черный ход с потайной дверью в шкафу тоже блокирован.

– Подождите! Стойте! – лицо Азефа пошло красными пятнами. – Вы можете их остановить?

– Очень ненадолго, – притворно вздохнул Савинков, – только на время, которое потребуется вам для написания краткого, но содержательного отчета, кто и по чьему распоряжению ликвидировал наших филеров? Кто и по чьему поручению стрелял в солдат и в толпу? Ну и на сладкое – кто осуществил налет на штаб-квартиру лейб-жандармерии?

– Это не я! Это не мы!!! – как от гадюки, отпрянул от гостя Азеф.

– Знаю-знаю, что не вы, Евно Фишелевич, – с лица Савинкова не сползала улыбка, – мы за вами с субботы присматриваем. Но кто? По чьему приказу? Вы ведь знаете!.. Думайте быстрее – ваши друзья из рабочих кварталов уже поднимаются по лестнице…

– Да-да, хорошо, – как-то разом сник двойной агент, присаживаясь в кресло и беря в руки перо. – На чье имя писать?

– Вы солидный человек, Евно Фишелевич. Пишите сразу на имя его величества, а он уж разберется, кому эту информацию передать… – Савинков незаметно переместился за спину к сопящему Азефу, старательно выводящему каракули. – Ну что же вы тут загадки излагаете? Какой такой Луидор? Вот так и пишите – Луи Огюст, сын посла Франции маркиза де Монтебелло… А Москович – это кто? Парвус? Гельфанд? Ну хорошо, пишите через тире – Александр Израильевич Гельфанд… Он же – Парвус… Что там дальше? Опять непонятно… Фальк – это фамилия? Псевдоним? Только не говорите, что не знаете… Вот и вспоминайте, учтите – у нас мало времени, слышите, в дверь уже колотят? Что значит «хоть убейте»? Хотя мысль интересная… Ну хорошо, поставьте знак вопроса… А подпись? Стесняетесь? Да ладно, и так сойдет. Все-все, иду выполнять свои обещания…

Савинков вышел из гостиной, раздались щелчки открываемого замка, потом какой-то шум и крик, топот множества ног, и удивленный Азеф увидел на пороге своего гостя. За его спиной маячили недобрые лица в треухах и картузах.

– А вот и он, – жестом конферансье на сцене Савинков указал на эсера, – а вот его чистосердечное признание в содеянном, – и он поднял над головой исписанный лист бумаги. Гостиную в момент затопила волна людей в рабочих куртках.

– Савинков, – успел крикнуть Азеф, – вы бесчестный человек! Вы подлец, Савинков!..

– Я знаю, – улыбнулся студент, выходя их гостиной и пряча поглубже листок с оперативной информацией, идеально дополняющей ранее полученную у других участников столичной боевой группы эсеров, прекратившей свое существование с сегодняшнего дня.

Георгий Победоносец

Ни командир оперативной группы ДОСАФ Борис Савинков, формирующий милицию из рабочих Санкт-Петербурга для поддержания порядка в городе, ни генералы гвардии, получившие приказы «Вскрыть в случае…», даже близко не представляли себе, какие силы сейчас поднимает император и каким образом собирается поступать в ближайшее время. Для того чтобы понять это, потребовалось бы возвратиться в его прошлую жизнь. В 1926 году старшие товарищи по партии, считавшие себя мастерами политических интриг, уверенные, что они разгромили всех конкурентов и в огромной стране не осталось ни единой силы, способной бросить им вызов, тоже не смогли его просчитать. Сталин сам по себе, имея чисто технический пост генерального секретаря партии, конечно, не смог бы ничего противопоставить таким революционным мастодонтам, как Троцкий, Каменев, Зиновьев. Но на руках у него был один козырь…

Эта история началась в Иркутской области, куда в 1903 году был отправлен в ссылку молодой Джугашвили. Место ссылки будущего Сталина – крошечный городок Новая Уда – в семидесяти верстах от Балаганска и в ста двадцати от ближайшей станции, как и все общество Российской империи, был разделен на две части: бедняки ютились в хижинах на мысе, окруженном болотами, а те, кто был хоть немного побогаче, – в окрестностях двух купеческих лавок, церкви, деревянного острога и целых пяти кабаков, с успехом заменявших местным жителям библиотеки, школы и дома культуры.

Сталин поселился в убогом покосившемся домике крестьянки Марфы Литвинцевой, где было всего две комнаты. Одна из них – кладовая, в которой хранилась пища, во второй, разделенной деревянной перегородкой, вокруг печи жила и спала вся семья. Сталин спал возле стола в кладовой, по другую сторону перегородки…

В Новой Уде нечего было делать, кроме как читать, спорить, пьянствовать, распутничать и снова пьянствовать – этим занимались и местные, и ссыльные. Сосо не чурался такого времяпровождения, но на дух не переносил своих собратьев по ссылке. Те, будучи интеллигентами в третьем поколении, считали пролетариев, принятых в партию, «чем-то вроде сословия плебеев, между тем как сами играли роль аристократии, сословия патрициев, опекающего плебейские низы от всяких тлетворных влияний», – именно так описывал внутрипартийную атмосферу ветеран РСДРП Аксельрод, чья «замечательная прозорливость» была отмечена в работе Ленина «Что делать?».

Не переносящий эту напыщенную публику, сосредоточенный всеми мыслями на побеге, Джугашвили сошелся с местными артельщиками. Эти «артельные ребята» были уголовные, но крепкие, основательные и, по-своему, честные. «Как ни странно, но они никогда не опускались до какого-нибудь свинства вроде доносов… А вот ”политики” – среди них было много сволочей», – рассказывал уже после войны своим молодым соратникам Сталин.

За крайне скудную информацию о возможностях перемещения по бескрайним холодным просторам приходилось платить здоровьем, а точнее – похмельным токсикозом. Трезвые артельщики были на редкость немногословны, и только после многочасовых сидений в кабаках у них можно было узнать хоть что-то полезное – как идти, куда идти и что делать, чтобы добраться до Тифлиса или до Питера и при этом не сгинуть в дикой, недружелюбной местности. Отлеживаясь после одного из таких «интервью», Джугашвили сквозь тяжелую дремоту услышал разговор, где он был главным действующим лицом:

– Ну, куды ты его трогать! – раздраженно шептала Марфа. – Не видишь, болеет!..

– Некогда мне тут сидеть, пока он поправится, – отвечал Литвинцевой рокочущий басок, – бечь, значит, собрался твердо?

Последовала пауза. Было слышно, как Марфа переставляла горшки и звенела какими-то склянками.

– Скажи ему, чтобы к Еремею более со своими расспросами не приставал, – продолжил после паузы невидимый из-за занавески гость, – ничего путного он все равно у артельщиков не разведает, а то, что они ему расскажут, и гроша ломаного не стоит. Сгинет ни за понюшку табака страдалец… А я через неделю с шишкарями обратно буду, тогда и поговорим…

Хлопнула входная дверь. Марфа завозилась в сенях и буквально вплыла, не касаясь пола, в комнату, где спал ссыльный, и присела у краешка стола, теребя кончик платка и внимательно изучая лицо грузина…

– Не спишь? – осторожно поинтересовалась она, заметив подрагивание ресниц постояльца.

– Кто был? – проглатывая колючий комок, застрявший в горле, хрипло спросил ссыльный, не открывая глаз.

– Та, Петро, сродственник, из хожалых людей…

– Что значит «из хожалых»?

– Ну, то и значит, что из самоходов, что по своей воле за каменный пояс подались…

– Из бегунов[12], что ли? – припомнил Сосо знакомое слово из разговоров с артельщиками…

– Не, – Марфа решительно мотнула головой, – Петро наш, правильный – из поморского согласия[13]. Он на все руки мастер – и охотничать, и золотничать, и вартачить может. Прознал про твои посиделки с артельщиками и пришел предупредить тебя, чтоб поберегся…

– А что ему за дело до меня, – насупился ссыльный, недовольный, что его задушевные разговоры с местными мужиками, оказывается, уже известны всей тайге.

– А ему, мил человек, до всего есть дело, он в этих краях наставничает и тому, кому посчитает нужным, помогает. Вот и тебя приметил – узнал, что из никонианской семинарии сбежал, с инородцами не якшаешься, в бега податься хочешь, вот и решил помочь – предостеречь от лихости. Ну а слушать его или нет – тут только тебе решать. Он неволить не станет…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Крепость и порт в Либаве изначально был аферой – строить порт и большую морскую крепость в Либаве или, скажем, в Виндаве было заведомой глупостью. Ведь в ходе любого военного конфликта, что с Англией, что с Германией, неприятельский флот неизбежно блокирует Датские проливы, и ни один русский корабль ни при каких условиях не прорвется в океан. Но для отвлечения средств от Порт-Артура и как инструмент казнокрадства она работала идеально. В 1909 году была закрыта как бесперспективная. Более подробно см.: https://nvo.ng.ru/history/2017-03-10/14_939_libava.html

2

В декабре 1901 года Порт-Артур покинул отряд контр-адмирала Г.П. Чухнина. На Балтику для ремонта и модернизации ушли эскадренные броненосцы «Сисой Великий», «Наварин», крейсера «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах», «Адмирал Корнилов». Четыре из пяти этих кораблей погибли потом при Цусиме. Естественно, никакой модернизации эти корабли так и не прошли – под нее не были запланированы ни мощности, ни финансирование, да и планы модернизации не были доработаны. А Порт-Артур лишился двух броненосцев, трех крейсеров 1-го ранга и опытного, эффективного адмирала.

3

До Первой мировой войны в колониальные владения Германии входили: Германская Восточная Африка, Германская Новая Гвинея, Германский Камерун, Германское Самоа, Каролинские острова, Кляйн-Венедиг, Марианские острова.

4

Комфорт поездов в начале XX века был класса «люкс»: «Когда освоишься у себя в купе, можно осмотреться в четырех вагонах, которые на время путешествия превращаются в летучий отель. Перед купе проходит коридор, стены которого украшены зеркалами, а пол покрыт мягкими коврами, и, идя по нему вдоль больших окон, попадаешь в салон. Невозможно поверить, что вагон может содержать в себе такое роскошное помещение! Кресло за креслом следуют с обеих сторон, на заднем плане видно элегантное канапе, две люстры свисают с потолка, а в буфете кипит самовар к чаю».

5

Намерение П. А. Столыпина «отделить» Царство Польское не нашло отражения в официальных документах, но было зафиксировано в воспоминаниях близких к нему людей. По словам сына П. А. Столыпина, согласно замыслу его отца, «к Польше должны были быть прирезаны, взамен отторгнутых от нее частей Холмщины, некоторые части Гродненской губернии, населенные поляками. Речь шла о части Вельского и Белостокского уездов. Таким образом, была бы достигнута основная цель размежевания». На 1920 год, свидетельствовал А. П. Столыпин, намечалось даже полное отделение Польши от России.

6

В реальной истории 5 ноября 1916 года в Варшаве и Люблине германский и австро-венгерский генерал-губернаторы Ганс фон Базелер и Карл фон Кук одновременно опубликовали два манифеста. От имени своих монархов они провозглашали создание Польского королевства. И только после этого 12 декабря 1916 года Николаем II был подписан приказ № 870 по армии и флоту. В нем провозглашалось «создание свободной Польши из всех трех ее ныне разрозненных областей».

7

Уильям Твид – самый известный политик-коррупционер Америки XIX века, украл сумму, равную внешнему долгу США на тот период.

8

Мария Павловна опередила Мао Цзедуна.

9

Этой фразой – «Кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен» – римский полководец и государственный деятель Марк Порций Катон Старший, непримиримый враг Карфагена, заканчивал все свои речи вне зависимости от их тематики.

10

Облом, разочарование (фр.).

11

Первый случай использования таких брюк генерал французской армии Галифе испытал на своих кавалеристах, когда в 1862–1865 годах в составе французских экспедиционных сил участвовал в интервенции в Мексику. Впоследствии, будучи уже инспектором кавалерии, а позже военным министром, в конце XIX века, генерал ввел брюки нового фасона во всей французской кавалерии. Название «галифе» по отношению к таким брюкам прижилось в России, хотя во Франции они назывались «culotte bouffante», дословно «шаровары, брюки с напуском».

12

Бегуны, или странники, – староверы-беспоповцы, выделившиеся из филипповского согласия в XVIII веке по признаку более категорического неприятия мира.

13

Поморское согласие – Покровская община старообрядцев Древлеправосла́вной поморской церкви, не признающих священство.

Конец ознакомительного фрагмента
Купить и скачать всю книгу
На страницу:
6 из 6