Байки-побайки. Серия рассказов из армейской жизни

Работал наш Фантомас самым обыкновенным сварщиком – сваривал трубы и разные железяки. Хотя тут следует оговориться, что был Фантомас не совсем уж простым сварщиком, он был специалистом и мастером – золотые руки, Кулибин, как принято было называть в свое время таких людей. Фантомас мог найти выход из самых, казалось бы, безвыходных ситуаций. Случись что: ну, там, труба потечет, кран закапает – кого нужно позвать? Фантомаса – он все починит, и все заварит, и все исправит.

Чаще всего его вызывали, если где-то случалась течь, к примеру труба в канализационных и дренажных колодцах прохудилась и нужно ее срочно починить, поставить чеку – специальное приспособление, чтобы устранить течь. А текли трубы в Советской стране очень часто.

Вот как-то раз вызвали нашего Фантомаса срочно устранить течь в трубе. Труба эта находилась в жилом районе – в городке рядом с воинской частью. Жили в этом городке по большей части семьи военнослужащих означенной воинской части. И связывала городок с этой частью не только повседневная жизнь его обитателей – служба, но и разветвленная система канализационных колодцев, которая брала свое начало в недрах этой самой войсковой части, проходила под городком, а затем устремляла свои стоки к реке, куда и сбрасывались все вытекающие из этой самой канализационной системы отходы человеческой и не только человеческой жизнедеятельности. Как говорится, просто и надежно, без всяких изысков.

Была у Фантомаса одна не совсем здоровая привычка, скорее даже не привычка, а традиция – прежде чем начать какую-то работу, он должен был обязательно перекурить.

– Любое важное дело нужно начинать с перекура, – любил философствовать Фантомас. – Как говаривал нам Владимир Ильич Ленин, вождь мирового пролетариата: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино». А наиважнейшим из всех дел является – перекур.

Собственно говоря, наш Фантомас не был исключением, в Советской стране перекур всегда оставался наиважнейшим элементом любого трудового процесса, любое, пусть даже самое незначительное, дело – всегда начиналось с большого перекура.

Пришел, стало быть, Фантомас к этому колодцу, снимает крышку и заглядывает внутрь. Видит, что труба течет.

– Нужно ставить чеку, – говорит он. – Сейчас перекурю и полезу в колодец.

Многим хорошо известно выражение: «Курение вредит вашему здоровью». Я бы добавил, что не только вредит, но и опасно для здоровья, в чем Фантомас и смог убедиться через некоторое время на своем личном опыте.

Сняв крышку люка, он сел на край колодца, опустив в колодец ноги, закурил сигарету и глубоко затянулся. Он курил неспеша, получая наслаждение от каждой порции вдыхаемого им табачного дыма, который медленно растекался по его легким. Вдыхаемый им никотин проникал глубоко в кровь, затем вместе с кровотоком попадал в мозг, вызывая слабое пьянящее ощущение. Покончив с сигаретой, когда от нее остался небольшой огарок, обжигающий его пожелтевшие от никотина пальцы, он бросил его в колодец. И тут произошло то, чего никто не ожидал…

Накануне в полку случилось ЧП – неприятная ситуация, точнее не в самом полку, а в парке военной техники, где в специальных бетонных боксах-хранилищах находилась вся колесная и гусеничная боевая техника полка: машины и танки. Возможно, что это была чья-то халатная оплошность, а возможно, и преднамеренное вредительство, кто знает? Но факт остается фактом – в топливе, которым должны были заправляться машины и танки, оказалась вода. Такое время от времени происходило в Советской стране: пока товар доходил до потребителя, он значительно уменьшался в размере и весе, а недостающую часть заменяли чем-то более дешевым, в данном случае водой. Скандал, а если это станет известно там, наверху, в дивизии, а возможно, и до округа может дойти, а там и до Москвы недалеко… «И не сносить тогда головы некоторым командирам и лишиться погон». Сами понимаете.

Причем воды в топливе было очень много, видать, его не раз разбавляли, пока оно пришло в часть, да и самого топлива было несколько тонн – целая цистерна. Если такое топливо залить в боевые машины, то не миновать беды, а если случится, не приведи Бог, война и в самый ответственный момент вся эта техника встанет? Тогда дело может закончиться и трибуналом. Не найдя ничего более умного, начальник ГСМ с подачи заместителя командира полка по тылу отдал приказ слить все это топливо в канализационную систему. Спрятать концы в воду. Несколько десятков тонн недоброкачественного горючего материала – солярки – были слиты «в трубу» – и в прямом, и в переносном смысле. И все было бы шито-крыто, если бы не одно но… Часть топлива ушла по канализационной системе в реку, а часть его скопилась в канализационных коллекторах и в образовавшихся низинах канализационной системы. Дело было летом. Как и накануне, так и в этот день светило яркое солнце и день выдался очень жарким. Топливо начало нагреваться, испаряться, стали образовываться пары, которые начали скапливаться во всей канализационной системе. Брошенный в колодец окурок сработал как детонатор. Взрыв распространился по всей канализационной системе с молниеносной быстротой как в самом полку, так и по всему городку. И в воздух почти одновременно взмыли все канализационные люки. Когда Фантомас очнулся, он лежал за несколько метров от злосчастного колодца. Взрывом его подбросило вверх и отшвырнуло далеко в сторону. К счастью, в этом инциденте обошлось без жертв, не считая почти насмерть перепуганных мамаш и детишек, а также собак и кошек и сильно морально пострадавшего Фантомаса, который с той самой поры на всю оставшуюся жизнь зарекся перекуривать перед открытым канализационным люком. А какое наказание получили начальник ГСМ и заместитель командира полка по тылу, о том история умалчивает.

Вот такая вот случилась история.

ГРУСТНАЯ ИСТОРИЯ

Служил в нашем полку один офицер. Замечательный, надо сказать, офицер, в прошлом отличник боевой и политической подготовки, с отличием закончивший военное училище и, казалось бы, перед которым должны были открыться все выдающиеся перспективы, о которых только мог мечтать офицер. Но так получилось, что все это для него оказалось в прошлом, когда в наш полк пришел новый командир полка. Старый командир пошел на повышение, а его место занял новый, молодой и амбициозный, офицер, которого к нам направили из другой дивизии, дислоцирующейся в то время в Витебске, в Белорусии, прошедший Афган и закончивший военную академию, сами понимаете, перспективный офицер, возможно, что и с крепкими связями в министерстве… В армии говорят: «Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом». Вот и новый комполка, наверняка, мечтал дослужиться до генерала, а то и выше – стать маршалом!

И отчего-то невзлюбил новый командир полка нашего замечательного офицера. Бывает такое – нашла коса на камень. Что промеж ними произошло, какая там черная кошка промеж них пробежала – доподлинно не известно, но решил новый командир, как говорится на армейском жаргоне, зачморить, то бишь унизить нашего офицера, морально и физически. А следует добавить, что мама у нашего офицера была в прошлом знаменитая снайперша – очень она метко стреляла из ружья. Даже поговаривали, что завоевала титул чемпионки мира! Во как.

Имея такую маму, стало быть, что с самых младых ногтей, с самого детства наш офицер, следуя наставлениям мамы, стал заниматься спортом – стендовой стрельбой – это когда стреляют из ружья по летящим тарелочкам. Не по тем тарелочкам, о которых пишут в разных фантастических рассказах и показывают в фильмах про марсиан, а самым обыкновенным – маленьким дискам в форме тарелки, которые запускаются в небо специальными машинами – катапульта называется, а люди по этим тарелочкам и «палят дуплетом» из обоих стволов, словно по уткам. Само собой разумеется, что долгие годы тренировок и родительские наставления мамы-чемпионки стали приносить свои плоды, стал наш офицер замечательно стрелять, да так наловчился, что стал он участвовать в разных соревнованиях и выигрывать призы, кубки, медали и почетные грамоты. Сначала, конечно, он выступал на районных и городских, а затем дошел до областных, и на республиканских выступал, и даже на союзных! Получил спортивный разряд, сдал на КМС, а потом и до МС добрался! Его даже одно время приглашали в спортивный клуб ЦСКА – защищать честь армии и флота и в целом страны на союзных и международных соревнованиях. Но вопреки открывавшимся перед ним перспективам продвинуться в спортивной карьере и стать знаменитым чемпионом, наш офицер предпочел посвятить себя нелегкому пути служения родному отечеству – родину защищать от врагов. Благо, что все шансы у него для этого были: в школе он учился хорошо, и спортом, как видно, он также увлекался. Поступил в военное училище, отучился положенные четыре года и получил вожделенные офицерские погоны с двумя золотистыми пятиконечными звездочками по сторонам и голубой полоской в середине, быстро дослужился до капитана. Но, как уже было сказано выше, служба у нашего офицера отчего-то после этого не заладилась. К тому же командир попался привередливый, и все у него пошло наперекосяк.

Придумал новый командир злую «шутку» против нашего офицера: после утреннего развода полка брал офицер ружье и отправлялся стрелять ворон.

– Ты, – говорит командир, – метко стреляешь. Вот и перестреляй всех ворон, а то они все военное имущество и весь плац загадили, спасу от них нет.

Что тут скажешь – приказ есть приказ. Приказ командира – закон для подчиненного, с командиром не поспоришь, устав не позволяет. «Пункт первый: командир всегда прав. Пункт второй: если командир не прав, то смотри пункт первый» – так гласит солдатская мудрость.

Делать нечего, надо исполнять приказ.

Надо же так случиться, что ворон в полку, на несчастье нашего офицера, оказалось великое множество – трудно сказать, сколько именно, может, сотни, а может, и тысячи, и шуму они делали много, к тому же еще и обильно гадили, причем регулярно. Как рассядутся по деревьям и как начнут гадить, и все норовят угодить на какое-нибудь важное военное имущество, а то, бывало, взовьются в воздух и так раскаркаются, хоть уши затыкай. Даже полковой оркестр не мог сравниться с ними по громкости. Представляете маршируют по плацу солдаты, чеканя шаг, проходя мимо трибун и отдавая честь высокому начальству, одобрительно махающему ручкой проходящим мимо них парадным коробкам. Командир берет под козырек и командует:

– Рота! Равнение направо! И-и раз!

А тут в самый ответственный момент, вороны как начнут каркать: «Кар-кар!» Да так громко, что заглушали звуки полкового оркестра, исполняющего марш «Прощание славянки».

В общем, полное безобразие.

Была еще одна заковырка, о которой мне следует упомянуть: вокруг полка, да и в самом полку, росло великое множество деревьев, огромные такие, с большими ветвями. Поговаривали, что их еще при царском режиме высадили для красоты. В те далекие годы в казармах этого полка, выстроенных в три этажа из красного кирпича, квартировали царские драгуны. Казармы были построены во времена Екатерины II. А посреди полка был возведен фонтан, вокруг которого в те далекие годы благородные девицы в сопровождении усатых кавалеров совершали променад. Сейчас фонтан не работал, в нем скапливалась дождевая вода, покрытая тиной, а самим фонтаном наслаждались разве что лягушки и головастики.

Следует еще добавить, что полк, о котором идет речь, дислоцировался в те годы в одной из республик Советского Союза – Литовской ССР. Теперь такой республики давно уже нет, и СССР тоже нет, и царского режима нет, и благородных девиц в длинных платьях и широкополых соломенных шляпках с ленточками, разгуливающих под ручку с драгунами, – тоже нет. Теперь это просто Литовская Республика – отдельное государство.

Так вот, берет наш замечательный офицер ружье и идет стрелять ворон – и так каждый день. Да разве их всех перестреляешь? Я недавно бывал в тех краях. Опустели казармы, пришел в запустение плац, и вся территория полка покрылась кустарником и молодыми деревьями, а вороны и поныне живут в тех самых местах и размножаются – на то они и вороны. Вот такая вот история.

ТАРАН

Многие из вас наверняка слышали такое слово – таран. Может, даже смотрели фильмы и читали, как в годы Великой Отечественной войны наши с вами отцы и деды шли на таран врага, чтобы не дать этому врагу завоевать нашу с вами любимую родину – Советский Союз. Так вот был такой случай и в моей жизни, и произошел он не в годы войны, а в самое обыкновенное мирное время.

Я тогда только еще начал свою службу на должности командира взвода. В тот год десантные войска впервые за всю их историю решил проинспектировать сам министр обороны нашей страны. А был в то время министром обороны Маршал Советского Союза Дмитрий Федорович Устинов. Человек он был сугубо гражданский, но форма на нем сидела замечательно, и фигура у него была подходящая – высокий, стройный, не в пример нынешним генералам, у которых животы выпирают из-под мундира. Дмитрий Федорович и не имел военного образования, но всю жизнь был связан с вооруженными силами, участвовал в борьбе с басмачами на Туркестанском фронте, боролся с врагами советской власти. Он хорошо знал и понимал нужды армии.

Так вот, Дмитрий Федорович решил проинспектировать воздушно-десантные войска, познакомиться с ними поближе, а заодно и показать знаменитые войска «дяди Васи», как их именовали в народе, иностранным гостям, и сделать он это намеревался на базе нашей 7-й ВДД. Сами понимаете, какое напряжение царило в нашей дивизии, пока шла вся эта подготовка к приезду министра обороны и иностранных гостей. Нужно было все как следует подготовить, облагородить территорию учебного центра, покрасить и вычистить казармы, учебные классы, боксы, где находилась военная техника, облагородить клумбы и высадить цветы. Одним словом, дел было невпроворот.

Был рядовой день, и меня, через посыльного, вызвал к себе командир. Посыльный сказал, что командир ждет меня на «многоцелевом плацу», который вытянулся в длину более чем на два километра, а в ширину был не менее пятидесяти метров. На этом плацу можно было выстроить всю колесную и гусеничную технику нашей дивизии в случае, если начнется война, – сосредоточить в одном месте для дальнейшей переброски. Еще этот плац мог использоваться как взлетная площадка для малогабаритных самолетов и военных вертолетов.

Подойдя к плацу, я увидел своего командира – подполковника Д., он и еще несколько офицеров в чине не ниже майора обсуждали какую-то, на первый взгляд, очень серьезную проблему. Я подошел к ним и стал терпеливо ждать, когда командир освободится.

Время от времени до меня долетали отрывки отдельных фраз.

– Я думаю, будем красить, – твердо заявил один из старших офицеров в чине полковника.

– Нужно будет много краски, – сказал другой, тоже полковник.

– И полосы нужно покрасить, – добавил мой командир подполковник Д.

Мне трудно было понять, о чем именно идет речь, я подошел, когда дискуссия уже была в полном разгаре. Оглядевшись по сторонам, я не обнаружил ничего такого, что, по моему мнению, нуждалось в покраске: ни забора тебе, ни стен и даже травы. В некоторых частях Советской армии такое время от времени практиковалась, когда особо рьяные командиры и начальники красили траву на клумбах и листья на деревьях, но вокруг плаца росли вечнозеленые сосны, а травы не было вообще, к тому же ее регулярно убирали, чтобы она своим присутствием не могла испортить строгий армейский антураж. Вдоль всего плаца тянулись бетонные бордюры, но и они были окрашены в свежую белую краску, и сделано это было не далее как месяц назад. Мой взгляд машинально переключился на разметку, нанесенную на плацу, прямые и круговые линии, выведенные на асфальте, но они были почти новые, разве что кое-где краску нужно было немного освежить. И в эту самую минуту до меня вдруг дошло: все эти большие начальники собрались здесь, с важным видом рассуждают о том, что следует покрасить именно асфальт – сотни метров автомобильного плаца покрыть черной краской! Начальникам казалось, что асфальт недостаточно черный. А уж коль красить асфальт, то следует обновить и полосы. Но от дальнейших выводов меня отвлек голос моего командира.

– Подойдите сюда, – скомандовал он.

Я подошел и отдал честь, как положено в таких случаях, старшим по званию.

– Берите грузовик и отправляйтесь за дерном – и не тяните время. Дерн нужен сегодня, – приказал мне мой командир.

Его приказ, мягко говоря, меня слегка озадачил. Я не очень-то хорошо понимал, где я смогу достать дерн, к тому же это нужно было сделать срочно.

– Товарищ командир, – проговорил я не совсем уверенным голосом. – А где мне можно набрать грузовик дерна?

– Не знаю, – ответил командир. – Это не мое дело, но дерн нам нужен сегодня. Перед вами поставлена боевая задача, которую вы обязаны выполнить. Вам все понятно?! Проявите смекалку и доложите об исполнении, – ободряющим тоном закончил командир.

Мне ничего не оставалось как произнести:

– Есть!

Развернуться и идти исполнять приказ.

Сильно озадаченный и крайне удрученный, я отправился в парк за грузовиком. Водитель грузовика был веселый и бесшабашный солдат, с лихо сдвинутым на затылок беретом.

– Куда едем? – спросил он, широко улыбаясь.

– Не знаю, – ответил я, все еще пытаясь сообразить, где я могу найти целый грузовик дерна, причем совершенно бесплатно, в отведенный для меня столь короткий срок.

Дерн – он хоть и похож на грязь, но на дороге не валяется и на деревьях не растет.

– А что делать-то надо? – спросил меня водитель.

Его веселый тон и беззаботность начинали меня понемногу раздражать. Перед человеком поставлена практически невыполнимая боевая задача, а он ухмыляется.

– Нужно найти дерн, – буркнул я, усаживаясь на сидение рядом с ним.

– Всего-то делов, – радостно заявил водитель. – Я знаю, где этого дерна хоть завались, и его никто не охраняет. Только кто этот дерн будет грузить? – его вопрос показался мне весьма разумным.

Я быстро сбегал в роту, и через несколько минут в моем распоряжении были еще два солдата, вооруженные штыковыми лопатами в придачу. Этот факт вселил в меня оптимизм, и, как говорится, вооруженный и окрыленный, я отправился добывать дерн.

Дорога к означенному месту лежала через военный аэродром, который в обычные дни, если нет никаких военных учений, боевых действий либо других ситуаций, требующих большого количества авиационной техники в отдельно взятом месте, пустовал и никем не охранялся. В те дни, когда аэродром был загружен, вокруг него выставлялась охрана, и тогда приходилось пользоваться объездной дорогой. Но зная, что аэродром сейчас не занят и там нет охраны, мы решили «дунуть» напрямик. Нужно было только на одном участке пересечь часть взлетной полосы – отрезок в триста метров или чуть более.

Подъехав к аэродрому, я вдруг заметил, что в самом дальнем от нас конце взлетной полосы стоит самолет Ан-2 – небольшой одномоторный биплан, который способен перевозить у себя на борту двух членов экипажа и одиннадцать парашютистов.

– Смотри, – сказал я водителю. – Там стоит самолет. Придется нам ехать по объездной дороге.

– Это большой крюк, – возразил водитель. – А так напрямки. К тому же самолет стоит на месте.

Действительно, приглядевшись, я увидел, что самолет не двигается. Возможно, что он просто стоит, к тому же вокруг самолета не было видно людей и сам аэродром казался мне безлюдным. Но мой внутренний голос мне подсказывал, что лучше нам не рисковать. Расстояние от нас до самолета было около километра – длина взлетной полосы. Нам нужно было проехать по полосе не более трехсот метров, затем свернуть на проселочную дорогу, идущую через лес. Мы направлялись в место, которое называлось Агуркишкис – небольшой хуторок недалеко от городка с таким же забавным для русского уха названием Казлу Руда, вокруг было много лесов и болот, и в этих местах издревле велись лесоразработки, варили деготь, добывали торф и плавили руду – может, от этого и пошло название этого городка. Торф же служил прекрасным сырьем для производства дерна, за которым мы, собственно говоря, и отправились. Ехать в объезд – это делать длинный крюк, более десяти километров, а так напрямик мы сокращали это расстояние в несколько раз.

Но мне не хотелось рисковать. К тому же со мной были люди.

– Думаю, не стоит, – в моем голосе слышалась неуверенность.

Я еще не решил окончательно, как же нам следует поступить.

– Проскочим, – сказал водитель.

И не успел я опомниться, как грузовик уже гнал по взлетной полосе. И в этот самый момент я с ужасом увидел, что лопасти винта самолета начали быстро вращаться, из его двигателя стали вырываться клубы черного дыма. Сорвавшись с места, самолет стал быстро набирать скорость. И, к моему ужасу, я увидел, что мы начали стремительно сближаться: с одной стороны грузовик, а с другой самолет, и с каждой секундой расстояние между нами сокращалось в геометрической прогрессии. Нос самолета был задран вверх, возможно, что летчики просто еще не успели нас заметить и самолет продолжал быстро двигаться по взлетной полосе в нашу сторону. Я почувствовал, что все мои конечности словно бы пронзило электрическим разрядом, я буквально вжался от страха в сиденье, и все мое тело оцепенело от ужаса. Я понимал, что с каждым мгновением мы становимся все ближе и ближе к неизбежной катастрофе. В это самое мгновение водитель резко ударил по тормозам, машину начало сносить в сторону, и она юзом покатилась по бетонному покрытию взлетной полосы. Я посмотрел на водителя и увидел, что его лицо стало белым, словно только что выпавший снег, а глаза округлились до невероятных размеров.

В такие минуты говорят, что мы вспоминаем всю нашу жизнь. Она проходит перед нашими глазами за долю секунды. Я не помню, чтобы в этот момент перед моими глазами прошла вся моя жизнь, да, собственно говоря, и вспоминать-то было нечего, настолько она была короткой, что, возможно, пронеслась так быстро, что я даже этого и не заметил. Единственное, что у меня отчетливо отпечаталось в мозгу – это то, что нужно было немедленно реагировать на сложившуюся ситуацию. Назад дороги не было. Даже если бы мы сейчас развернулись и поехали в обратную сторону, то у нас все равно не хватило времени съехать с полосы. Свернуть в сторону мы не могли, так как неизбежно могли просто перевернуться, к тому же справа и слева от полосы было болото, сплошь усеянное кочками, и машина просто могла застрять или увязнуть в грязи. Единственным верным на тот момент решением было – двигаться только вперед.

– Гони! – скомандовал я водителю, и моя левая нога, дотянувшись до педали газа, вдавила ее в пол. – Жми на газ!

Медлить было нельзя, дорога была каждая секунда, самолет продолжал двигаться в нашу сторону. Водитель быстро переключил передачу на пониженную, и мотор взвыл, словно раненый зверь, машина начала ускоряться, с каждой секундой набирая скорость, двигаясь навстречу самолету: триста метров, двести метров… И вот уже расстояние должно сократиться до самого критического, после которого неминуемо столкновение…

Все это выглядело полным безумием, казалось, что мы сошли с ума и решили протаранить воздушное судно. Об этом мне потом рассказывали диспетчера, которые наблюдали за всем происходящим с диспетчерской вышки в полной уверенности в том, что еще мгновение, и мы столкнемся лоб в лоб с самолетом. Когда между нами и самолетом остаются буквально считанные метры, водитель резко дернул рулем влево, и нас вынесло на проселочную дорогу, а самолет, пройдя в нескольких метрах от нас, взмыл в небо. Уверен, что, как и для нас, эти несколько мгновений для людей, находящихся в кабине самолета, показались вечностью.

Мы ехали очень быстро, пытаясь как можно поскорее убраться от этого злополучного места. Я понимал, что эта наша выходка не останется без внимания начальства. К тому же в этот день, на наше «счастье», на вышке находился начальник артиллерии дивизии. Конечно же, нашу машину быстро вычислили по номерам, и мне пришлось объясняться за мою выходку. Я получил строгий выговор. Меня спасло то, что все это закончилось без серьезного происшествия и никто не пострадал. Водитель машины чуть было не лишился водительских прав, но я взял всю вину на себя, сказав, что за рулем грузовика находился именно я, и права забрали у меня. Только спустя много лет мне их удалось восстановить. Это не был благородный жестом с моей стороны, я понимал, что, как начальник и командир, был повинен в сложившейся ситуации. Я не проявил твердость, и по моей вине могли погибнуть люди.

Что касается дерна, то я его успешно достал и привез в часть.

«А как же асфальт? – спросите вы. – Его покрасили?»

Спешу вас успокоить: начальство долго спорило по этому поводу, но решило, что им не уложится в отведенный срок, и от идеи пришлось отказаться, удовлетворившись только покраской бордюров и разделительных полос белой краской.