Счастливому солдату…

Иван прошел через комнату девочек, и я, сидя на кровати, просто обомлела: он был красиво одет, в руках – огромный букет гладиолусов с елочкой (я это сразу отметила, что для меня означало, – цветы он не просто сорвал – украл – на какой-нибудь клумбе, а купил).

Сразу же девочки засуетились: ведь праздник, мой день рождения, нужно отметить! Они сделали бутерброды – никогда не забуду – булка и майонез. До этого я никак не понимала вкус майонеза, оттого и не кушала подобной еды. Но в условиях, когда нет ничего (в том числе денег), вкуснее еды лично для меня не было.

Подписали мне открытку. Посидели за одним столом. Пожурили меня, что я такая вся тайная, столько времени прятала такого парня…

Через несколько дней мы уезжали в свой родной город. Иван помогал мне нести сумки к автобусу, теперь уже не таясь. Но для меня это ничего ровным счетом не значило, потому что в письмах Игоря по-прежнему была надежда на нашу встречу.

А значит, – мое счастье еще впереди.

Наступил октябрь. Начались мои занятия в техникуме.

Письма к Игорю я все так же писала часто, но они почему-то не доходили. Он писал, что не сердится, так как понимает, – у меня учеба; к тому же я продолжила занятия стенографией.

Игорь мне писал, но часто и звонил. Это выглядело всегда так: звонок поздней ночью, я (сонная) подхожу к телефону, прошу его подождать, пока умоюсь и приведу себя в порядок, на что он отвечал, что готов ждать. А я садилась на край ванны, включала кран с водой, которой не было, просто сидела и думала…

На самом деле я просто стеснялась разговаривать с Игорем, чтобы, не дай бог, не сказать что-то лишнее; может, не выдать свои эмоции и волнение.

Потом подходила к телефону, немного поговорим и… до следующих писем или звонков.

Вот оно лежит передо мноюНежное письмо издалека.В нем, родная, все живет тобою,Лаской дышит каждая строка.

А у Игоря исполнилось ровно два года, как он призвался в армию, настроение не праздничное.

Но я для себя отметила, что в письмах Игорь начал меня называть Аленка и, вместо обычного «до свидания», писал «до скорой встречи».

Неожиданно я получила два письма: в одном Игорь писал о том, что скоро будет в Смоленске и указывал свой домашний адрес, но настойчиво просил уведомить его, нужна ли мне самой наша встреча, так как ему показалось, что не очень-то я и стремлюсь к этому, и что все зависит только от моего ответа.

Также он указывал, что будет находиться дома в отпуске до середины ноября, а потом снова уедет в ГДР.

Пока я раздумывала, что ответить на слова Игоря – он как бы перенес на меня всю ответственность за нашу встречу – пришло уже более миролюбивое письмо, подписанное в конце: «До свидания. Пиши мне домой. До скорой встречи, Аленка».

Я писала Игорю уже в Смоленск и письма, почти каждый день, и стихи, которые находила в книгах и газетах:

Я ищу тебя в сумерках года,Стерегу телефонный звонок.Беспризорной собакой свободаЕле слышно скулит возле ног.Погрузилась в молчанье природа,До предела пружины взведя.Я ищу тебя в сумерках года,До сих пор ни следа не найдя.До (конца ноября), как до края рассвета,Надо выстоять, надо дойти.И не важно мне, с кем ты и где ты:(Надеюсь, приедешь) – сойдутся пути…                                      В. Федоров

…или просто списывала у однокурсниц с тетрадок:

Пока еще не врем запутанно и грубо,давай с тобой умрем, хотя бы друг для друга.Пока еще не ложь – фантазия, не боле, —пока еще на грош не накопилось боли.Пока еще глаза беспомощно медовы,пока еще нельзя на свете без Мадонны.Пока еще, как гость, ты добр и осторожен,пока еще поврозь, хоть как-нибудь, да сможем.                                      Римма Казакова

Также я себе взяла за привычку не беспокоиться, что нет долго от Игоря звонков по межгороду, так как часто не работал телефон, и в том, что нет писем, винила только почту.

Даже вот Игорю описала два интересных случая.

ЛЮБОВЬ… ИЗ БУТЫЛКИ

Не только о кораблекрушениях и несчастных случаях сообщает морская почта – бутылки с запечатанными в них письмами.

Когда шотландцу Джиму Кэршу стукнуло пятнадцать лет, он написал письмо, указав обратный адрес, запечатал послание в бутылку и бросил в море.

Бутылка проделала четыреста миль и оказалась на норвежском берегу, где ее подобрала четырнадцатилетняя Экки Олсен.

Она написала Джиму ответ, послав его уже обычной почтой.

Сейчас Джим и Экки больше не пишут друг другу писем – став мужем и женой, они живут под одной крышей.

• • • • • • • • • • • • • • •

В Италии очень плохо ходит почта.

Однажды одна женщина получила письмо от какого-то парня, влюбленного в нее.

Муж, узнав об этом, потребовал развод.

И неизвестно, чем бы все закончилось, если бы женщина не сказала: «Да это же ты мне в молодости написал письмо.

И подпись твоя, да и, судя по дате, отправлено было… 45 лет назад!».

Все свободное от учебы время я отдавала чтению стихов.

Мне говорят:нету такой любви.Мне говорят: как все,так и ты живи!Больно многого хочешь,нету людей таких.Зря ты только морочишьи себя и других!Говорят: зря грустишь,зря не ешь и не спишь,не глупи!Всё равно ведь уступишь,так уж лучше сейчасуступи!…А она есть.Есть.Есть.А она – здесь,здесь,здесь,в сердце моёмтёплым живёт птенцом…           Вероника Тушнова

Так в ожидании наступил и 1988 год…

Я очень страдала, часто перечитывая письма Игоря, и никак не могла понять, почему человек, так стремившийся встретиться, бросил писать, не уведомив меня о причине расставания.

Чтобы заглушить боль в душе, еще не зная в то время мудрость, что нужно себя занять чем-то полезным, так как «природа не терпит пустоты», я краем уха услышала, что можно пойти подработать посудомойкой в заводскую столовую. Сказано – сделано. Я устроилась работать вечерами после учебы и приходила домой уже затемно. Учебу забросила; родителям не говорила, где я пропадаю все это время, – как потом мама сказала, что просто решили, будто у меня парень, и мы встречаемся.

Неожиданно мне пришла в голову мысль, что не может вот так человек забыть обо мне, а вдруг с ним что-то случилось нехорошее. В одном из первых писем Игорь рассказал о своей семье: как зовут его родителей и сестру, где они трудятся. Так как адрес я уже знала, то не составило большого труда написать матери Игоря. Вскоре пришел ответ, что их Игорек побыл дома две недели и уехал снова в ГДР; и, если я желаю, то могу ему написать, вот его новый адрес: полевая почта 25556.

Я не знала, как начать письмо к человеку, который поступил со мной таким образом: доставил очень много печальных мыслей. Письмо человеку, благодаря которому я убила столько прекрасного времени: не училась, не читала; все кругом было не мило. В семнадцать лет видится все трагически, прямо конец света. Я написала большое письмо, в котором описала свои переживания. И… порвала его, так как поняла, что, по сути, парень мне ничего не обещал и что нужно быть гордой.

Скоро должен был наступить праздник 23 февраля – День Советской Армии. Я решила поздравить Игоря по его новому адресу в Германии открыткой, но в конце подписалась сухо, – как если бы подписывала открытку незнакомому человеку, официальным тоном, – не подруга по переписке Лена, а просто Лена. И не друг Игорь, а просто Игорь.

Неожиданно я получила такое письмо.

В этот день я находилась в библиотеке и читала стихи

Эдуарда Асадова.

Я могу тебя очень ждать…Я могу тебя очень ждать,Долго-долго и верно-верно,И ночами могу не спатьГод, и два, и всю жизнь, наверно!Пусть листочки календаряОблетят, как листва у сада,Только знать бы, что все не зря,Что тебе это вправду надо!Я могу за тобой идтиПо чащобам и перелазам,По пескам, без дорог почти,По горам, по любому пути,Где и черт не бывал ни разу!Все пройду, никого не коря,Одолею любые тревоги,Только знать бы, что все не зря,Что потом не предашь в дороге.Я могу для тебя отдатьВсе, что есть у меня и будет.Я могу за тебя принятьГоречь злейших на свете судеб.Буду счастьем считать, даряЦелый мир тебе ежечасно.Только знать бы, что все не зря,Что люблю тебя не напрасно!

Именно они и стали моим ответом Игорю.

И снова продолжилась наша переписка.

Теперь уже Игорь делал так: не дожидаясь, пока письмо от меня придет, перечитывал мои письма – будто поговорил со мной – и садился за ответ.

Игорь писал, что вот подумал, как нам трудно без писем наших, и что, наверное, к лучшему, что нам не довелось в отпуске встретиться.

«Представляешь, – писал Игорь, – как нам трудно было бы друг без друга, а мы еще молоды, и время наше придет, и мы встретимся, и я так предчувствую, что и не расстанемся».

Иногда не только почта была виновата в том, что мы не могли общаться, а просто затруднения с конвертами.

В письмах Игорь много описывал о своей жизни в Германии, как там красиво, на полках магазинов есть много продуктов и товаров, что и при коммунизме у нас такого не будет.

У Игоря было хобби – ловить рыбу, он часто ходил на речку.

В свободное время он мог бы ходить на дискотеку, но ему уже это надоело, и он предпочитал смотреть телевизор: передачи были интересные, а если нравились песни какие-нибудь, то и записывал на магнитофон.

Так нам обоим нравилась группа «Мираж» и строчки из песни стали нашим девизом:

«Счастье никто нам так просто не даст.

Ты пойми, наконец, все зависит от нас»

Время летело незаметно.

Я училась в техникуме, Игорь работал: с 8 до 20 часов, сутки дома, а потом в ночь с 20 до 8 часов и двое суток дома.

Ночью – когда на смене – иногда писал стихи.

На памятьТы не печалься, моя дорогая,Я ведь с тобой, ты слышишь, родная,В сердце мое ты запала давноИ без тебя мне теперь нелегко.Хоть мы с тобой не встречались ни разу,Но подружились надолго и сразу.Время проходит, дни все летятВидишь: теперь я уже не солдат.Но письма твои с нетерпеньем читаю,Каждую строчку в душе оставляю.И чтоб я ни думал, куда бы ни шел,Всегда о тебе с тоской вспоминаю,По несколько раз твои строчки читаю,Себя за проступки всегда проклинаю,вскружившие голову мне,На время мне дали забыть о тебе.Но сердце твое не камень, – я знаю,И снова мы вместе.Я счастлив, моя дорогая.Я строчки свои написал для тебя,Чтоб ты их прочла и все поняла,Ведь, Лена, поверь, кроме тебя,Нет у меня никого навсегда.

Игорю я также посылала стихи – поэтов Эдуарда Асадова и Сергея Есенина. На что Игорь отвечал, что, получив долгожданное письмо, он чувствует, что не один, что с ним есть я, – хоть и не рядом, но есть.

В письмах Игорь описывал, как у них устроен быт, что он сам готовит кушать, – и не из концентратов, а из продуктов.

Он купил книгу с рецептами «На все вкусы» и в свободное от работы время колдует на кухне.

Вот лепил сам пельмени и очень даже неплохо получилось; жарил рыбу, которую сам ловил.

И ему показалось, что он соседям надоел, так как жены офицеров и прапорщиков стали говорить: «Охота тебе возиться, стал бы на довольствие в столовой».

Но Игорь считает, что в жизни все пригодится; он любит порядок и даже составляет график дежурства по общей столовой, но все бесполезно, – его никто в этом не поддерживает.

Я спрашивала про девушек, которые окружают Игоря, на что он отвечал так: «Немок полно любых, но они есть они, а я есть я, а у меня есть ты».

Игорь писал, что очень мне верит; что он уже не маленький мальчик, которому шестнадцать лет; он уже отслужил в армии, остался работать в ГДР, и у него совсем другие взгляды на жизнь, чем были до армии.

Он уже думает о том, что в недалеком будущем придется создавать семью, а для этого нужен человек.

Человек, с которым можно поделиться и радостью, и горем.

Такой девушки, как я, он еще не встречал; и, может быть, встретил, хоть пока и в письмах, но навсегда.

И чтобы я ему тоже верила: если от него нет долго писем, то это не потому, что он не хочет общаться, а потому что у него есть какие-то трудности, из-за которых не написать.

Наступило лето, а с ним и новые заботы. Я не поехала на практику в Крым, и меня определили поваром в заводскую столовую. Уставала очень сильно. Я по-прежнему была на «вторых ролях», но получала, если можно так сказать, жизненный опыт.

Так, у нас работали взрослые женщины, которые были замужем. Я слушала их разговоры: о семье, о мужчинах, о мужьях… особенно, как с ними тяжело, если не любишь. Мне казалось, что чего проще, – выходи замуж только за того, кого сильно любишь. На что мне пеняли, что я еще очень молодая и не понимаю жизни.

Однажды поздней ночью раздался звонок. Это был Валера… да-да, тот парень, который просто ушел в армию и ничего мне не пообещал. Он был в моем городе и просил о встрече: нам нужно серьезно поговорить. Что ж, я согласилась, но с условием, что выйду лишь на лестничную площадку.

Когда Валера приехал, то поведал мне такую историю, что два года в армии думал лишь обо мне; спланировал, что после службы останется в Венгрии, привезет меня туда в качестве жены, и заживем мы счастливо и богато.

Я была в растерянности, как можно было мне не написать о своих планах, – ведь он мне нравился со школы, хорошо ко мне относился и защищал от других ребят (а, бывало, и девочек, которые меня обижали), когда мы гостили летом на каникулах в деревне у бабушки.

Спас ситуацию мой отец, который увидел приоткрытую дверь и вышел на лестничную площадку, никак не надеясь увидеть там меня да еще с Валерой. Они поздоровались, отец внимательно выслушал парня и сказал, что своим предложением он испортит мне жизнь. Я учусь в техникуме последний год, и если он так в меня влюблен, то что мешает подождать немного, а тогда уж пусть везет хоть на край света.

А я… о такой ли свадьбе я мечтала, чтобы наскоро, в три дня расписали, без свадебного платья и фаты, и… в чужую страну.

Наступила осень. В техникуме выбирали места, где по распределению нужно будет отработать три года. Мне можно было бы остаться в своем родном городе, но хотелось самостоятельной жизни вдали от дома. И я выбрала Днепропетровск, о чем впоследствии пожалела, но дело сделано.

Я встретила свои 18 лет в домашней обстановке, а Игорь написал мне, что я теперь совершеннолетняя и имею полное право отвечать за свои поступки. Я же отметила для себя, что он очень серьезный; другой бы, скорее, написал, что имею полное право делать все, что захочу.

Игорь планировал поехать в отпуск к себе в Смоленск в ноябре, но по не зависящим от него обстоятельствам все изменилось, и, похоже, отпуск затягивался на неопределенное время.

Так наступил декабрь, и однажды отец мне сказал, что вот я переписываюсь, трачу столько времени, никуда не хожу, а вот если бы я написала Игорю прямо, что в следующем году – а если быть точнее, то через два-три месяца – заканчиваю учебу, уезжаю по распределению в Днепропетровск, а это, ни много ни мало, огромный областной город, где я буду жить в одной комнате с несколькими девочками, буду работать на крупном предприятии в столовой, и может судьба меня там найдет.

Так не лучше ли сейчас приехать Игорю ко мне в гости и познакомиться, все-таки мы проживаем в трехкомнатной квартире, найдется и для него отдельная комната.

Отец настаивал, что хорошо знает жизнь, и что если у Игоря серьезные намерения, если я ему дорога, то он бросит работу за границей и приедет ко мне.

Я не очень верила в подобное, но написала: конечно, не про то, что встречу свою судьбу, – об этом я меньше всего думала, а про то, что мне нужно будет жить с девочками стесненно, много работать и будет ли возможность у нас встретиться и узнать друг друга в таких условиях.

В ожидании ответа наступил Новый 1989 год.

Я сходила в гости к подружке Майе. Посидели, поболтали о своем одиночестве, и я предложила сходить на дискотеку. Майя наотрез отказалась, проводила меня домой, где я в кругу семьи отметила праздник.

Прошло еще несколько дней в тишине и в молчании Игоря.

Поздней ночью, когда мы уже все легли спать, в квартире раздался звонок.

Мама подошла к телефону и позвала меня, сказав, что звонят из Смоленска. Я удивилась: кто мне может оттуда звонить.

На другом конце провода я услышала голос Игоря: он сообщал, что расторгнул контракт в Германии, приехал в свой родной город и уже купил билет до Донецка. А сейчас поедет и сообщит о своем решении своим родным.

У меня не было особого ликования, – может, боялась «сглазить», а может так и не верилось, что теперь уж точно ничто не сможет помешать нашей встрече…

Я бесстрастным тоном ответила: «До свидания, буду ждать».

Спустя время, пришло письмо от Игоря уже из Смоленска, в котором он писал, что хотел заказать междугородные переговоры, но, как нарочно, до 16 января заказы не принимаются, а именно на этот день у него взят билет на поезд.

Долго мы ждали этой встречи, и вот наконец-то мы встретимся, – даже и не верится.

Игорь попросил меня встретить его в Донецке, так как город незнакомый.

Я сказала отцу, что хочу поехать в Донецк, чтобы встретить Игоря, но в ответ услышала, что это очень неразумно: у меня учеба в техникуме, а в Донецке я никогда не была, и как бы меня потом саму не довелось разыскивать.

Тогда я обиделась на слова отца, и мама, чтобы «подсластить пилюлю», придумала кое-что: она повесила огромное зеркало на балконе. На чем бы Игорь ни приехал из Донецка в мой город, он сядет на автобус или троллейбус, выйдя на нужной остановке, повернется на 180 градусов, лучи солнца отразятся в зеркале, и он увидит блеск прямо от остановки. Ни за что не потеряет ориентир, и, по-любому, если захочет, то найдет ко мне дорогу.

Это меня немного успокоило, и я в письме Игорю подробно все описала.

В свою очередь, я, вопреки правилам, решила уйти раньше с уроков в техникуме, так как спланировала, что нужно будет, придя домой, убраться до приезда Игоря и себя привести в порядок.

Но была замечена нашей классной преподавательницей Кларой Семеновной. Ничего не оставалось, как прямо ей признаться, что жду в гости Игоря.

К моему удивлению, она разрешила мне уйти, и, радостная, что все идет по плану, я поспешила домой.

Уже выйдя из лифта, через две двери я услышала, как громко играет музыка в квартире, и поняла, что мои планы нарушены.

Как и предполагала, дверь мне открыла девятилетняя сестра (еще одна младшая сестра на тот момент была замужем и жила отдельно), которая радостно уведомила меня, что уже приехал Игорек.

Я пребывала в некой растерянности, так как в коридоре валялись коробки от шоколадных конфет и фантики от жвачек. Естественно, такого у нас не было на полках магазинов.

Я не знала, куда себя деть, с чего начать, что делать…

Сбросила с себя сапожки и, как была, в шубе забежала в комнату.

На диване сидит Игорь: не совсем похож на того молодого человека, который был на фото из армии, уже возмужавший… и уши красные, – похоже, как и я, стесняется.

Я сказала, что вот ушла раньше из техникума в надежде, что будет время до приезда гостя убраться в квартире и что-то приготовить поесть.

На это мне Игорь ответил: «Если Вы не против, я буду готовить есть, пока Вы будете убираться».

На его вопрос «что есть из продуктов», я пожала плечами и отдала бразды правления ему.

Сестра решила убежать ненадолго погулять и вернулась аккурат к моменту, когда была в порядке квартира, а Игорь приготовил гречневую кашу и яичницу, – очень сокрушался, что плохо приготовил, так как, по его мнению, гречка должна быть рассыпчатой. Нам же все очень понравилось, хвалили Игоря, а он стеснялся и все приговаривал про гречку, которая не получилась.

Неожиданно пришла в голову мысль, что Игорь уедет, а мой любимый красивый город так и не увидит. Я предложила прогуляться.

Мы вышли на улицу и шли на большом расстоянии друг от друга, пока я не поскользнулась. Игорь предложил: «Держитесь за меня», я ответила: «Ну, если можно…»

Мы немного погуляли, и Игорь предложил сходить в гости к его сослуживцу Андрею, который живет на соседней улице. Именно к тому, который, якобы, меня хорошо знал и мог обо мне много чего рассказать еще в 1986 году.

Этого уже было достаточно, чтобы наотрез отказаться идти в гости к Андрею.

Идею сходить вместе я восприняла в штыки, но предложила Игорю сходить одному, на что он отказался: или вместе, или никак.

Тем же вечером мою посуду, вдруг слышу разговор в коридоре.

Меня зовет мама, я бросаю все и вижу, что у двери стоит уже одетый Игорь с сумкой и имеет намерение уходить, а моя мама, очевидно, желает воспрепятствовать.

Оказалось, что Игорь хочет пойти ночевать к своему сослуживцу на соседнюю улицу, а мама ему говорит, что если ты приехал к Лене, – значит, у нас и должен ночевать.

Я же сказала, что если Игорь хочет уходить, значит так тому и быть, – мне казалось, что я ему не понравилась: одета простенько, особо мы не разговаривали, так как основной чертой наших характеров оказалась такая – стесняемся.

Стесняемся сказать что-то лишнее, чтобы, не дай бог, не обидеть.

Поэтому так и получилось, что Игорь хотел идти ночевать к Андрею, а меня об этом не поставил даже в известность; сказал моей маме, что утром он вернется, но нет…

Мама отвела его в отдельную комнату и сказала, что ночевать Игорь будет у нас.

Утром я пошла в техникум, родители – на работу, дома оставалась младшая сестра.

Игоря я не стала будить, просто сунула записку в дверь комнаты, когда я буду дома после учебы.

Как потом оказалось, Игорь снова варил гречневую кашу и жарил яйца, накормил мою сестру, чем привел ее в восторг.